i'll paint you a clear blue sky

sunshine left today got caught in the rain, all alone can you come and pick me up from my blues? or am i late to ask you love me soft and tender?

После того, как все недопонимания были улажены, работа над выступлением сдвинулась с мёртвой точки. Три раза в неделю Ёнбок встречался с Хёнджином в танцевальном зале, они повторяли то, что уже успели придумать, а потом работали над следующей частью танца. Хёнджин чувствовал себя достаточно комфортно в непривычном стиле и активно генерировал идеи для доведения номера до идеала. На одной из репетиций, когда половина хореографии уже была готова и одобрена профессором Кан, куратором их пары, Ёнбок отвлёкся, чтобы ответить на звонок. В детской студии, в которой он должен был провести два занятия тем вечером, незапланированно отключили свет. Любой другой был бы рад внезапно нарисовавшемуся выходному, но Ли эта новость не особо вдохновила. Он привык к постоянной занятости, и впадал в ступор, если в его расписании появлялся непонятный кусок свободного времени. Он редко тусовался с друзьями; из тех, с кем он близко общался, был только Сынмин – парень с художественного направления, и Чанбин – владелец бара, в котором Ёнбок иногда подрабатывал. Быть вечно в делах было удобно, в голову не лезли нежелательные мысли о прошлом и о том, как глупо и позорно он растрачивает свою юность, работая на двух работах и пытаясь свести концы с концами. Он всегда находил себя среди людей, в самой гуще жизни, даже если все разговоры были лишь для того, чтобы заполнить тишину, и никто из этих людей не был ему особенно дорог. Единственным человеком, для отношений с которым Ёнбок был бы рад получить выходные хоть на целый месяц, был Феликс, но он всё испортил. Поэтому он продолжал жить на автомате, сбегая от реальности в мир непрерывного физического труда и наигранного оптимизма. Завершив телефонный разговор, парень перевёл взгляд на Хёнджина. Тот отрабатывал ритмичные и чёткие движения, иногда делая их более сглаженными и волнообразными, и неотрывно следил за собой в зеркале, ловя взглядом каждую неточность, каждую деталь, которая требовала доработки. - Когда ты успел это придумать? Хёнджин вздрогнул от неожиданности и встретился с заинтересованным взглядом Ёнбока в отражении. - Я изучал много материалов, когда мы утвердили концепт, и в итоге вышло что-то такое, - русоволосый плюхнулся на пол и раскинул конечности в форме звёздочки, восстанавливая дыхание. - А что? - Давай включим это в хореографию. - Что? - Говорю, это было очень круто, давай сделаем это частью выступления! - Серьёзно?! Шеф Ли Ёнбок похвалил ученика? Хёнджин даже приподнялся на локтях, чтобы понять, не шутит ли он. - Перестань, - брюнет наигранно закатил глаза и устроился рядом, но было заметно, что он сдерживает улыбку. Хёнджин не был таким, как Ёнбок. Он смотрел на вещи ясным взглядом карих глаз с янтарными вкраплениями и душа его была открыта миру. В течение их встреч мнение Ёнбока о Хёнджине стремительно менялось. Может, из-за популярности на факультете, а может, в целом из-за его образа заводилы, к которому всегда тянутся люди, как насекомые к свету, он казался глуповатым и поверхностным парнем. Но это было не более, чем маской, чтобы отвести от себя «нежелательных» людей. Ёнбоку не потребовалось много времени, чтобы это понять – он вёл себя точно так же, только вместо разгульности прикрывался отстранённостью и хладнокровием. Хёнджин оказался мягким и поддерживающим, смотрел всегда внимательно, будто хотел рассмотреть в глазах другого все потаённые страхи и секреты, чтобы ненароком не разбередить старую рану. Он рассуждал о некоторых вещах с детской наивностью, но при этом мог быть жёстким и упрямым, если что-то не соответствовало его видению. Такой человек уж точно не стал бы заваливать себя кучей работы для того, чтобы сбежать из реальности. Он, скорее, обустроил бы всё вокруг так, чтобы эта реальность была такой, как ему хочется. И поэтому всё, за что бы он не брался, было пропитано теплом и нежностью. Ёнбок обратил на это внимание ещё когда впервые оказался на пороге «Бордеро». Кофейня была освещена приглушённым жёлтым светом, свободное пространство заставлено множеством живых растений, а пирожные на витрине казались лёгкими, хрустящими и приторно-сладкими. Все эти детали как будто отражали самого Хёнджина, и, если бы Ёнбока попросили описать русоволосого одной картинкой, он не раздумывая дал бы им адрес «Бордеро». Поэтому после разговора в кафе Ёнбок решил больше не прятаться в защитный панцирь. Хёнджин уже разглядел все его слабые стороны, все тщательно замаскированные раны и тревоги. Может, у него есть немного света и для Ёнбока? Может ли быть так, что Хёнджин привнесёт что-то прекрасное в серую жизнь Ли, которая давным-давно превратилась в день сурка? Когда Хёнджин узнал об его освободившемся вечере, то снова пригласил зайти кафе, чтобы поужинать. «У тебя наверняка дома ничего съедобного нет, вон какой тощий стал. С кем я тогда танцевать буду, если ты откинешься?» - аргументировал он, смешно морща нос. Уже в «Бордеро», гораздо более уверенный, чем в прошлый раз, Ёнбок опомнился, что у него нет денег. Снова использовать предлог с кошельком было нельзя, и он пару секунд сидел и ловил ртом воздух, судорожно придумывая, что бы изобрести на этот раз, пока Хёнджин с непринуждённым видом не поставил перед ним тарелку. - Надеюсь, ты любишь рыбу. - Спасибо… - Я люблю есть это после тренировок, - Хёнджин сел напротив. - Если понравится, могу поделиться рецептом. Блюдо правда оказалось отличным. В глубокой тарелке находился рис, нарезанное ровными кубиками авокадо, запечённый лосось и различные овощи. Ёнбок, который большую часть времени вне дома выживал на лапше быстрого приготовления и сухих перекусах, почувствовал, как рот быстро наполнился слюной. - Очень вкусно, - согласился он, подцепляя палочками очередной кусочек лосося. - Я рад. Хёнджин улыбнулся, и его глаза стали похожими на полумесяцы. Он ел маленькими порциями, ловко орудуя приборами. Загоревшийся экран телефона оповестил о входящем сообщении и Хёнджин, не отрываясь от еды, перевернул его экраном вниз. - Как ты начал заниматься танцами? - Хм? Вообще-то причина довольно глупая. Он только и делает, что выставляет себя идиотом перед Хёнджином. - Гарантирую, что моя причина самая банальная в мире. Расскажешь? - В младшей школе моя классная руководительница очень любила устраивать конкурсы талантов. Знаешь, когда каждый готовит выступление или приносит что-то, сделанное своими руками, - Хёнджин согласно закивал, - так вот, я терпеть не мог эти конкурсы, потому что у меня не было никаких талантов. Маме приходилось ночами сидеть и рисовать бесполезные картинки, чтобы я показал хоть что-то. Среди моих одноклассников был мальчик, Усан, который на этих конкурсах постоянно танцевал, в основном брейк-данс. Его приглашали на мероприятия от школы и на районные соревнования. Все девчонки к нему липли, а я жутко завидовал, и в какой-то момент сказал маме, что хочу быть как он. Она отвела меня в самый простой бесплатный кружок. Ну… в итоге всё вылилось вот в это. - И где сейчас этот Усан? Вы подружились? - Я никогда толком с ним не общался, - пожал плечами Ёнбок. - Слышал, почти перед выпускным он связался с плохой компанией и даже не закончил школу. - Вау, серьёзно? В любом случае, твоя мама должна страшно тобой гордиться? Ли перестал жевать и посмотрел на улицу за окном. По широкому стеклу быстро бежали капли дождя, люди прятались под зонтами. Здесь осень воспринималась иначе. В удалённом райончике, где жили Феликс и Ёнбок, у всех были мрачные лица, чёрно-белая одежда и большой словарный запас ругательств для случаев, когда невозможно было обойти огромные лужи, больше похожие на болота, в дешёвой обуви, совсем не подходящей под погоду. Тут, на Каннаме, люди громко что-то обсуждали и смеялись, открывая двери очередного ресторана или модного бутика, широко жестикулировали и элегантно поправляли разноцветные шарфики. Ёнбок не чувствовал себя принадлежащим ни одному из этих миров, как будто и там, и тут для него забыли оставить место. - Её не стало пять лет назад. - Прости! Боже, извини, пожалуйста, не нужно было вообще об этом говорить, - засуетился Хёнджин, широко распахнутыми глазами уставясь на брюнета, - мне очень жаль. - Всё в порядке. Думаю, она и правда гордится мной прямо сейчас. Уголки губ Ёнбока приподнялись в маленькой улыбке. Хёнджин лишь покачал головой. Что ещё этот парень скрывает за непроницаемым лицом? Такой маленький, а вынужден иметь дело с такими тяжёлыми вещами. - Только не надо меня жалеть, - Ёнбок скользнул по нему взглядом. – Что насчёт тебя? Я хочу услышать самую скучную историю в мире. - Там и правда ничего особенного. Когда я был ребёнком, родители были вечно заняты, поэтому няня водила меня на кучу разных кружков, «чтобы не сидел без дела». Мне не нравился ни один из них, но на танцах хотя бы было весело, я часто получал награды и поступить в университет оказалось легко. На самом деле, после выпуска я вряд ли продолжу этим заниматься, хочу стать фотографом или и дальше помогать вести бизнес отца. - Если бы я не знал тебя лично, никогда бы не поверил, что ты собираешься бросить, - Ли прокручивал в голове все хёнджиновы достижения, о которых говорили на факультете. - Все так говорят. Просто есть вещи, которые мне гораздо больше по душе. Ёнбоку нравилось, что Хёнджин знает, чего хочет. Ему нравились смелые люди, которые самоотверженно бросали всё наработанное годами для осуществления маленькой мечты, даже если все вокруг пророчили блестящую карьеру. Ёнбоку нравилось, что Хёнджин такой другой.

***

[ jinnie, 19:44 ] вечерочек прости что не отвечал только что освободился [ moon boy, 19:45 ] тяжёлый день? [ jinnie, 19:45 ] просто ужинал с другом и мы задержались кстати, это тот человек который портил мне жизнь я как-то рассказывал о нём? в итоге он оказался не таким плохим [ moon boy, 19:45 ] о правда? я рад за тебя [ jinnie, 19:47 ] я послушал песню о которой ты говорил немного не в моём вкусе, но мне понравилась такая нежная кажется что она идеально тебе подходит [ moon boy, 19:47 ] почему? [ jinnie, 19:48 ] я не могу утверждать но человек в песне возводит вокруг себя стены потому что боится что с ним жестоко обойдутся и хочет уберечь себя от печали и одиночества прямо как ты? [ jinnie, 19:49 ] я подумал что ты хочешь общаться анонимно по похожим причинам я не прав? - Что делаешь? Внезапно прозвучавший в тишине голос брата заставил Феликса резко обернуться. - А? Ничего такого. - Ты так улыбался, произошло что-то хорошее? Феликс почувствовал, как краснеют кончики его ушей. Сообщения Джинни всегда такие – прямые и попадающие в цель, они заставляют его чувствовать то, чего чувствовать нельзя. Тот как будто следит за Феликсом через скрытую камеру в его голове и знает о каждой мысли и реакции. Или Ликс настолько очевиден? Насколько жалким он выглядит в глазах Джинни? Хочет сблизиться, но боится обжечься. Потому что знает, что никогда не будет этого достоин. Он дефектный, использованный. Как только Джинни узнает об этом, он больше не назовёт его нежным. Он уйдёт навсегда. - Я разговаривал со своим другом и не услышал, как ты вошёл. - А, это тот новый друг? Твой одногруппник? - Нет, мы просто переписываемся. - В смысле – просто? Ты никогда с ним не виделся? - Ну… мы договорились, что будем просто общаться. Без имён. Ёнбок подошёл к кухонному столу, где Ликс строчил что-то за ноутбуком и параллельно ел хлопья с молоком. - Ликс, а если он преступник? Ты вообще ничего о нём не знаешь? - Он не преступник, - Феликс отодвинул ноутбук в сторону и кивнул на упаковку сухого завтрака, приглашая брата присоединиться, - да и какая разница, мы же просто болтаем. Ёнбок почувствовал резкий укол вины за то, что ему одному перепал дорогой и вкусный ужин. - И всё же… может, вам не стоит общаться? Хочешь, я познакомлю тебя с Сынмином или Чанбином, раз твой Бан Чан тебя бросил? - Никто меня не бросал, - уязвлённо ответил Ликс. - В переписке нет ничего опасного. - Но ты ничего о нём не знаешь! А что, если он использует тебя, а потом найдёт, чтобы сделать что-нибудь плохое? - С какой стати ему меня искать? Мы договорились, что не будем делиться информацией о себе, всё анонимно. - И ты ему поверил? Феликс перестал жевать. - Так и знал, что не надо тебе рассказывать. Последнюю фразу он буквально выплюнул, глядя на Ёнбока так, будто в любой момент готов был защищаться. Но брат больше ничего не говорил. Тишина звенела в голове Ёнбока громкими колоколами, практически оглушая. То был последний стартовый сигнал. Если он сейчас что-нибудь не предпримет, то больше никогда не догонит брата. Если он не окажется достаточно отважным, чтобы всё, наконец, прояснить, то Феликс ускользнёт, и теперь уже безвозвратно. Нужно бежать. Нужно остановить его, пока не стало слишком поздно. - Ликс… я всё знаю. Голос Ёнбока едва заметно дрогнул, и он посмотрел на Феликса снизу-вверх, как затравленная собака. - Я знаю про твоего бывшего. Знаю, зачем ты к нему ходил. Знаю, что он издевался над тобой и что тебе было больно. Феликс застыл, глядя на брата с приоткрытым ртом, и краска начала медленно сходить с его лица. - Прости, что делал вид, что не вижу. Прости, Ликси… я должен был защитить тебя, но позволил стелиться под этого урода и думал, что ты заслужил, - голос Ёнбока скакал и прерывался, но он продолжал. - Мой маленький братик пережил такой кошмар, а я смотрел и ничего не делал. Я не хотел, чтобы это так закончилось. Прости, что сказал те слова. Ты никогда не был виноват в смерти родителей, слышишь? Это просто… произошло. Не нужно было так с собой поступать, Ликси, что же я наделал?.. Два года… ты терпел это два года? Что творил с тобой этот ублюдок? Мне так жаль Ликси, это всё из-за меня. Если бы я не закрыл глаза, если бы ничего не сказал, тебе бы не приш… Ёнбок весь сжался, как сдувшийся воздушный шарик. На небольшой кухоньке, освещённой тусклой лампой, он казался совсем маленьким. Не в силах больше держаться, он опустил голову и не издавал больше ни единого звука, но было ясно, что он плачет. Его трясло. Тогда Феликс на негнущихся ногах поднялся со своего места и тихо подошёл к брату. Слёзы быстро скользили вниз по щекам и противно затекали под воротник домашней кофты. Ликс протянул руки и окутал Ёнбока своими крошечными объятьями. Он продолжал что-то говорить, но слов уже нельзя было разобрать из-за сотрясавших его рыданий. Ёнбок вцепился руками в феликсову одежду и тот почувствовал, как его плечо становится мокрым. - Ёнбокки, я в порядке, правда… всё хорошо. Ты делал всё, что было в твоих силах. Парень вынырнул из объятий, громко шмыгая носом. Его глаза сильно покраснели, а лицо щипало от соли слёз. Подрагивающими пальцами он прикоснулся к щекам Феликса. - Ликси, ты… из-за меня ты ненавидишь себя. Было это вопросом или утверждением, Ёнбок не знал и сам. Феликс смотрел на него сквозь слипшиеся ресницы, которые были похожи на солнечные лучики. Только вот вместо света и тепла лил непрерывный дождь. - Ты ведь такой замечательный, знаешь? Я люблю твои веснушки. Пока ты говорил, что ненавидишь их, я так тебе завидовал. Ты всегда всем нравился, а я так и не научился находить с людьми общий язык. Я завидовал твоей искренности, твоей доброте, тому, как ты умеешь красиво наряжаться и делать макияж… но ты стал использовать его для того, чтобы закрашивать своё лицо. Зачем, Ликси, м? Это из-за него? Из-за него ты… так изменился? Ёнбок продолжал гладить феликсово лицо, аккуратно смахивая слёзы. - Ёнбокки. Ликс нежно накрыл его руку своей. Он никогда не видел брата таким. - Я давно тебя простил. Но за твои слова… спасибо. Знаешь, хоть мы и одного возраста, ты всегда был для меня как старший. Теперь он взял его за обе руки. На подушечках мягких ладоней он нащупал мозоли. - Тебе тоже тяжело. Прости, что так мало для тебя делаю. Ёнбок протестующее замотал головой. - Ни в коем случае не забывай про себя, хорошо? Ликс попытался улыбнуться, но от этого слёзы только хлынули с новой силой. - Пообещай. Ликс соединил их мизинцы, а затем большие пальцы. - Ты пообещал мне. Давай больше не будем так сильно плакать, ладно? В тот день близнецы легли спать вместе, на старом раздвижном диване в гостиной, и до самого утра говорили об упущенном времени и делились всем тем, о чём умалчивали эти долгие годы. Густой тёмной ночью, когда свет в окнах погас, а капли дождя продолжали звонко разбиваться о карнизы, две души в тесной сумеречной комнате наконец обрели покой.