Swallow

      — Ещё немного, — позднее сообщает Сяо, подмечая покрасневшее лицо Люмин с капельками пота на лбу. Да и в целом, выглядит она изрядно запыхавшейся. — Вход в пещеру на следующем выступе, у нас будет около часа на отдых.       Люмин выдыхает, не скрывая своего облегчения. А к чему, если он всё и так видит?       Она, конечно, не думала, что их поход будет совсем лёгким, но и нынешних реалий, в которых пятки сводило от усталости, не ожидала. Тропинка давно сменилась той самой скалой, к которой они держали путь. И эта дорога была резкой, крутой, порой приходилось карабкаться подобно обезьяне.       Сяо проворно запрыгивает повыше и протягивает ей свою ладонь, приглашающе склоняя голову. Глаза Люмин немного щурятся, когда она нытыкается на его силуэт, пышащий силой. Жест, конечно, благородный, но тот факт, что он всё так же полон энергии, в отличие от неё, вызывает лёгкий оттенок хмурости в сознании. Мелочно? Ещё как. Но такова уж человеческая натура.       Тем не менее, руку адепта она всё же принимает, подтягиваясь к нему на выступ. Здравый смысл побеждает.       Глупые эмоции лишь позволяют себе сжать мужские пальцы сильнее, чем стоило бы, прежде чем отпустить.       На долю секунды ей кажется, что он сжимает их в ответ, но когда она опускает взгляд, видит лишь каменную крошку под ногами, а Сяо уже делает шаги к чернеющему в недрах горы проёму. Он усаживается прямо на камнях, аккуратно примостив сбоку копьё.       Люмин ничего не остаётся, кроме как идти следом, попутно стягивая с ноющих плеч рюкзак. Брови адепта с удивлением приподнимаются, когда она вытаскивает из его глубин плотно сложенный матрас. Тонковатый для кровати, но вот в походных условиях — самое то.       — И не надоела тебе такая жизнь? — спрашивает он, видимо имея в виду как и её странствия в целом, так и то, что у неё всегда наготове набор для ночёвки на природе. — Только не говори, что это твоя судьба. С некоторых пор я ненавижу это слово.       Люмин качает головой, усаживаясь на растянутом матрасе. Обветренные губы трогает горькая усмешка.       — Судьба — звучит слишком пафосно, — она даже немного кривится на этих словах. — Мне тоже не нравится. А долг — не совсем верно. Отыскать Итэра — это… цель. Я сама её выбрала. Поэтому как могу жаловаться на что-то? — пожав плечами на последней фразе, она устремляет взгляд на небосвод, где уже начали проступать слабо мерцающие звёзды.       Где-то там он тоже на них смотрит.       Грудь болезненно сдавливает из-за пропущенного удара сердца.       — Я тебя понимаю.       Люмин отвечает растерянностью в глазах.       — Не бери в голову, — усмехается Сяо, отворачиваясь. — Просто знай, и на этом всё.       Почему-то ей хотелось возмутиться.       Покопаться вдоволь в произнесённых им словах. С головой в них прыгнуть, выискивая подводные камни и скрытый подтекст. То ли от любопытства, то ли просто так. Но она, хоть и не без труда, таки затыкает этот чёртов голос, который так сильно норовил прорезать её связки.       Ведь гораздо интереснее слышать звук откровений, который якса доверял ей сам.       А затем по ней изо всех сил бьёт нить этой мысли, которая незримо тянется от разума к сердцу. И последнее начинает стучать вдвое быстрее привычного ритма.       И это настолько озадачивает, вводит практически в ступор. Оседает тяжестью в голове, но волнительной, которая собой будоражит всю кровь, что находится в теле, заставляет её кипеть.       — Ты готова?       Она вздрагивает всем телом, осязая в воздухе вибрацию знакомого тембра. Дыхание сбивается, жилка у виска пульсирует почти что болезненно.       — Уже? — это даже не удивление, настоящее изумление, окатившее волной.       Сяо, на котором она фокусируется, коротко кивает. Люмин замечает, что небо позади него уже совсем тёмное, а звёзды являют собой покрывало мерцающих ярких фонариков. Кажется, вместе с ней, в густой пучине мыслей утонуло и само время, оставшись незамеченным.       Когда путешественница поднимается с насиженного места, её немного пошатывает. Она привычно потягивается всем телом, восстанавливая равновесие и разминая затёкшие мышцы.       Сяо продолжал наблюдать. Всё тем же взглядом. Подавив отчаянное желание сглотнуть, Люмин спрашивает:       — Что именно я должна делать?       «Задание. В первую очередь, ты должна выполнить задание», — мысленная мантра звучит про себя снова и снова. Помогает слабо, но даже жалкие крохи концентрации — уже что-то.       Во взгляде адепта мелькает молния. Она отзывается настороженными мурашками на её коже. За ней следует ухмылка.       И прежде чем как-то отреагировать, Люмин настигает вкрадчивое:       — Сейчас — держаться как можно крепче…       В глазах темнеет. Казалось, это не он обхватил её ладонями, а сама ночь укрывает объятиями. С ног до головы её окутывает дымкой мрака, а звуки воспринимаются не только в ушах, а повсюду.       Мир сосредоточился на них двоих.       На ней, просто Люмин. И на нём — теперь охотнике на демонов, что надел свою маску, высвобождая то древнее и необузданное, что до поры до времени пряталось в глубине его души.       А у него всё те же холодные руки.       Зато горячий взгляд.       Люмин ощущает его паром на светлой коже — так бывает, когда попадает поток теплоты на стекло.       И вихрь, в который он прячет их обоих, на вкус как весна, когда она зачёрпывает ртом горсть. Что-то такое…       Знакомое.       Близкое.       Прохлада на талии чувствуется явственнее, но лишь на краткий миг, потому что носки её туфлей уже касаются камня.       Когда они приземляются на поверхность, со всех сторон их обдаёт гнилью вперемешку с запахом дыма. Нечеловеческий визг оглушает, подбираясь ближе. Спина покрывается коркой холодного пота, инстинкт самосохранения беснуется, требуя немедленно бежать из этого места.       Логово демонов. Место, пропитанное насквозь злобой и чернью, его стены сжимаются ловушкой вокруг Люмин, норовят утянуть своими склизкими щупальцами на самое дно. Сцепив зубы до скрежета, она вытаскивает из ножен свой меч, готовясь к битве, но Сяо…       Он быстрее. Настолько, что пока она следит за движениями одной твари, он успевает снести голову троим. Её ноги становятся в боевую стойку, а его копьё пронзает очередную грудную клетку, и не прошло даже нескольких минут, а вокруг стало тихо.       Только хриплое дыхание адепта, стук её сердца и магия Сяо, напоминающая треск поленьев в камине.       Он делает шаг вперёд.       — А точно ли за тебя стоило переживать? — спрашивает она, пряча меч обратно в ножны и отступая назад.       — Точно ли Чжун Ли послал запрос в гильдию на это задание?       Эта мысль крутилась спиралью в её сознании с самого начала, но она отгоняла её, как назойливую муху. Но что-то внутри неё… Продолжало подозревать неладное. Интуиция? Наверное. А может и что-то другое. Что пряталось в каждом звуке, услышанном сегодня, в каждом кадре, промелькнувшем перед глазами.       Ещё несколько шагов.       — Я пытался сдерживаться изо всех сил. — Даже очертания маски не могут скрыть мучение, отразившееся на его лице. — Я правда пытался. — Он делает ещё один шаг, тогда как Люмин уже не может отступать. То, как он говорит… Голос, переполненный голыми чувствами, не даёт сдвинуться даже на сантиметр.       — Запрос прислал действительно Моракс, — усмехается он. — Но… — пауза, во время которой Люмин забывает как дышать. — Но это я его об этом попросил. Наверное, ты почти догадалась. Сообразительная. — И ещё два шага, сократившие расстояние между ними практически полностью.       Люмин хочется смеяться. Громко, до слёз. Хотя, возможно, и плакать до смеха. Ну, не могла она подумать, что всё так обернётся. Сдерживалась изо всех сил столько времени, в самом начале решив, что не стоит. Чувствовать всё это не стоит. Думать об этом не стоит.       Прятала даже от самой себя, не смея признаваться даже мысленно.       — Твоя помощь не нужна была, как видишь.       А он не побоялся признать это вслух. Она знает, что последует дальше. Когда слетела её собственная ширма — пожалуй, это случилось во время их полёта, когда всё накалилось до предела под силой обжигающего взгляда и дрожи в теле от хватки на талии; тогда она открыла глаза и на его полотнище, которым он прикрывался. Но правда была, в том, что…       Люмин замирает, ожидая продолжения его монолога. Он тоже застывает. Его маска разлетается осколками, растворяясь в атомах воздуха.       — Нужна была только ты. — Он говорит это едва слышно, практически шёпотом. Шелестом листвы на деревьях.       — Консерва могла бы пойти с нами. Мог вообще никто не идти. Но я хотел тебя здесь, рядом. — Каждое слово поражает её грудь сильнее удара мечом. — Не знаю, когда это началось, но я не могу прекратить думать о тебе. — Кончики пальцев ложатся на её скулу, обдавая прохладой и мурашками. Золото вновь встречается с янтарём. — Даже сейчас, ты смотришь на меня испуганной ланью, а всё во мне продолжает кричать: только один глоток. Попробуй её, Сяо. Давай же.       — Испуганная лань? — из её груди вырывается нервный смешок. — Зрачки расширяются не только от страха, если ты имеешь в виду именно это. — Её собственная ладонь накрывает его пальцы, немного сжимая. Сяо дёргается всем телом, словно получает высоковольтный заряд.       В конечном итоге, всё начинается со звука.       Его голосом, который отчего-то кажется таким приятным в самую первую встречу, хотя он, вроде бы, произносил тогда что-то беспардонно грубое. И звучал он словно бы громче, чем все остальные.       Шумом ветра, который ассоциируется в первую очередь с ним, и только потом со стихией. И улыбаться хотелось от мыслей о нём.       Фразой какого-нибудь незнакомца, который просит у официанта миндальный тофу, и Люмин машинально озирается каждый раз, выискивая его в толпе.       Словами задания, которое с утра произнесла Катерина. Выдохом, что вырвался вместе с осознанием, что это он. Которым она его и встретила.       Наконец, стуком сердца, которое столько раз рядом с ним ускорялось, даже не сосчитать количества этих ударов.       Которое сейчас стучало как бешеное, пока до адепта доходил смысл её слов.       И заканчивается всё её фразой, подбадривающей последние остатки его нерешительности:       — Я хотела тебя не меньше.       И ей хотелось бы сказать больше, объяснить, что просто боялась. Ведь он бессмертный якса, а она… всего лишь Люмин.       Но ему уже плевать. На всё, кроме неё. Уж сейчас так точно.       Стадия принятия собственных чувств обрушивается вместе с его губами, сминающими её. Руками, запутавшимися в светлых волосах. Он сжимает их в кулак и тянет, приподнимая её подбородок. Вжимает в себя.       Каждая молекула должна прикасаться к ней — это потребность.       Другой рукой он притягивает к себе податливое тело. И вихрь снова кружится вокруг. Вожжи своего контроля Сяо бросает ей под ноги. Чтобы видела, чтобы знала.       Вместо пещеры периферическое зрение улавливает знакомую обстановку постоялого двора.       — Значит, ты даже про перемещение врал, — смеётся Люмин, отрываясь от него.       — Виноват. — Он пожимает плечами. Его пальцы теребят кромку платья в области ребёр. — Но извиняться я за это не стану, — вдогонку добавляет Сяо. Губы растягиваются в нагловатой улыбке. Люмин чувствует, как ткань её платья тянется вверх; ноги выше колена обдувает прохладой.       Опуская практически чёрный взгляд вниз, он снова вдавливает своё тело в её, а в номере, тем временем, становится теплее. Оказывается, эта жуткая для многих карма могла не только убить, но и согреть. Когда она снова втягивает в ноздри серые завитки этой силы и жмурится от нескрываемого удовольствия, Сяо стонет в голос.       — Это сводит меня с ума.       Не только тебя, — думает Люмин про себя. Её рот снова занят его губами. После нескольких беспорядочных поцелуев он вдруг на секунду замирает.       — Смотри на меня, — Сяо хрипит так сильно, что она невольно ощущает, как от этого становится мокрой. Звуки такого голоса адепта действуют на её тело похлеще любых афродизиаков, существующих во всех мирах.       И она смотрит. Его глаза — сосредоточие тьмы, зрачок поглощает их полностью. Ей хочется смотреть в этот хаос, который он из себя сейчас представляет, вечно.       Холодные ладони задирают платье до пояса одним рваным рывком, после чего фаланги пальцев бесстыдно впиваются в обнажённую область ягодиц.       Хруст позвонков её выгибающейся спины раздаётся одновременно с шумным выдохом.       Прижавшись к ней максимально вплотную, он приникает к её приоткрытым губам и глубоко втягивает в себя тот воздух, которым она дышала. Кислород, перемешанный с её вкусом и его кармой.       Он глотал каждый её атом, и ей казалось, этот момент будет высечен в её памяти, даже окажись она снова в бездне. Всё исчезнет, а это останется.

Мечась и ворочаясь, Ты знаешь об этом желании, Это чувство, запертое тобой глубоко внутри. Проглоти свое недовольство, любовь моя, И опустись вместе со мной, любовь моя.

      Всего один глоток…       Нет.       Одного для обоих теперь уже всегда будет мало.