Carrot cake

      Лёд. Противный лёд. Чонгук ненавидит его всем сердцем, когда, поскользнувшись, он практически падает около входа в университет. Чон жалеет, что снова просидел в библиотеке допоздна, заканчивая реферат по теории архитектурного конструирования. Чертыхаясь под нос на старого преподавателя, которому приспичило задать кучу рефератов на сложные темы, которые — Чон уверен — он придумал самостоятельно из своей вредности. Чонгук быстрым шагом проходит через университетскую аллею, совсем не любуясь свежим блестящим снегом, который окрасил в белый практически все ёлочки. У него нет времени. Вообще нет. Он очень боится не успеть до закрытия кафе. Вчера его мама без предупреждений приехала к нему в гости, поэтому у Чонгука не было возможности забежать за кофе в его любимую морковную кондитерскую. Проводив вечером маму до такси, Чон потратил практически половину своего времени на сон, чтобы закончить конспекты для сегодняшних пар.       Вывеска кафе освещает лёд на тротуаре зелёными и оранжевыми цветами. Как и обещала его мама, в эти дни температура воздуха упала ещё ниже, и Чон очень жалеет, что забыл перчатки дома, когда он, быстрее обычного, собирался утром на учёбу, не услышав будильники. Счастливый выдох срывается с губ Чонгука, струясь вверх теплым белёсым паром, когда он понимает, что у него есть ещё пятнадцать минут. Его встречает знакомое звучание колокольчика, когда он влетает в кафе, пытаясь вернуть своё дыхание в норму после быстрой ходьбы.       — Чимин! — облегченная улыбка трогает губы Чонгука, он стягивает свою шапку, шагая вглубь помещения к парню.       Чимин протирал столы мягкой голубой тряпочкой, завершая привычную вечернюю уборку перед закрытием, когда кто-то, громко топая, зашёл в кафе, нарушая его уютную тишину. Он резко поднимает свою голову, когда слышит своё имя, произнесенное знакомым голосом.       — Не ожидал увидеть тебя здесь так поздно, Чонгук! — говорит Чимин, когда подходит ближе к нему. На нём была тонкая серая водолазка, на шее болтался кулончик черного четырёхлистного клевера на тонкой серебряной цепочке. У себя в голове Чонгук отметил, что чуть свободные тёмно-серые брюки сидят на Чимине просто идеально. — Рад видеть тебя.       Чонгук рассматривает вымученную улыбку на пухлых губах, и ему от чего-то становится грустно. Кажется, что глаза Чимина потеряли прежний весёлый блеск, а пухлые миленькие щёчки похудели, являя намёки на синяки под глазами, которые, вероятно, замазаны чем-то из косметики.       — Пришлось задержаться в университете, я бы очень хотел зайти сюда раньше, но реферат был слишком объёмным и… — Чонгук пытается улыбнуться. Правда пытается. Ему очень хочется поддержать Чимина, но он не знает, как ему помочь. Усталость и недосып сваливаются на Чона настолько неожиданно, что он даже теряется. Чимин смотрит на него и, кажется, всё понимает.       — Что ты любишь пить перед сном, Чонгук-и? — он направляется в сторону низкой деревянной дверки, которая разделяет кассовую зону и зал. — М-м? Чонгук? — повторяет он, когда не слышит ответ на свой вопрос.       Чимин оборачивается, замечая, что Чонгук, вероятно, не услышал его вопрос, глубоко закопавшись в свои мысли. Чимин тихо отбивает ритм своими пальцами по деревянной стойке, позволяя себе воспользоваться моментом и рассмотреть Чонгука. Отросшие волосы волнами падали на глаза, часть чёлки он собрал маленькими фиолетовыми заколочками. Длинный дутый пуховик, который доходил едва ли не до чонгуковских щиколоток, выглядел тёплым. В правой руке он крепко сжимал пушистые перчатки и чёрную шапку с большим помпоном.       — Чонгук-и? — Чон вздрагивает, когда слышит его голос. Он растерянно и смущенно смотрит на Чимина, не понимая, что тот от него хочет.       — Я спрашивал, что ты обычно пьешь перед сном, Чонгук? — голос Чимина всё ещё звучит ниже обычного, а кожа лица отдаёт оттенком бледности из-за усталости. — Я хотел бы сделать что-то приятное и расслабляющее для тебя. Честно, ты выглядишь сегодня хуже обычного. — Чонгук возмущенно выдыхает, удивленно смотря на Чимина. — О, нет, я не это имел в виду. Ты прекрасно выглядишь, но, думаю, если ты отдохнёшь, то будешь более бодрым и, возможно, весёлым? М-м-м… В любом случае, я надеюсь, что ты понял, что я сейчас пытался донести, да? — щёки Чимина кажутся слишком красными на фоне его бледной кожи.       — Я люблю очень сладкий черный чай с большим количеством молока. — Чонгук подходит ближе. — И еще какао! С двойной порцией сахара. — Вспоминает Чон.       — Да ты, оказывается, сладкоежка. Мне стоило догадаться об этом, когда ты брал себе карамельный маккиато. — Чимин негромко гремит железными ложечками о стенки стаканчика с молоком.       — Ты имеешь что-то против карамельного маккиато? — Чонгук тихо смеётся, рассматривая худую спину Чимина.       — Он слишком сладкий для меня. Я люблю горький кофе и чёрный чай без сахара. — Чонгук безумно рад узнать чуть больше о том, кто ему так сильно нравится. Возможно, он когда-нибудь пригласит Чимина выпить с ним чай.       Чимин думает о том, что ему хотелось бы дарить свою заботу Чонгуку как можно чаще, когда он протягивает Чону его тёплый сладкий какао.       — Спасибо, Чимин. — Чонгук смущённо улыбается, почему-то стесняясь посмотреть ему в глаза. Он обводит помещение взглядом, думая, куда бы он мог сесть, чтобы не мешать. Или ему вообще стоит уйти? Чон смотрит своими круглыми огромными глазами на Чимина, который уже кружился с тряпочкой вокруг столов. Теплая жидкость приятно грела руки, и Чонгук чувствовал, что ему становится лучше.       — Ты чего стоишь? Садись, куда хочешь. — тихо проговорил Чимин, заканчивая вытирать столы. В этот момент из помещения для работников выходит уже знакомый Чонгуку голубоволосый парень в бежевой короткой куртке. На голове у него смешная красная шапка с белыми новогодними оленями.       — Кафе уже закрыто, кстати. — Чимин не оборачивается, когда слышит низкий тихий голос парня. «Вредная Мальвина» — думает Чонгук, когда ловит на себе нечитаемый взгляд чёрных глаз.       — До завтра, Тэхён-а. Не злись. — глаза этого самого Тэхёна загораются возмущением, когда он понимает, что его так нагло пытаются выгнать. Чонгук смотрит на дисплей телефона, где время незаметно перевалило за половину девятого. Кондитерская и правда должна быть уже закрыта.       — До завтра. — Тэхён всё ещё выглядит недовольным, когда покидает помещение через главный вход, тихо звеня дверным колокольчиком. Чонгук продолжает растерянно стоять прямо в середине зала.       — Не обращай внимания, Чонгук. Садись сюда. — Чимин указывает на любимый столик у окна, где обычно сидит Чон. — Подождёшь меня, м-м? — спрашивает он, когда Чонгук, стараясь не наследить на чистой плитке кафеля, крадётся к диванчику.       — Д-да? — Чимин смотрит на него, когда слышит вопросительную интонацию. Чонгук плюхается на мягкое сиденье перед столиком, ставя стаканчик на край стола, а рюкзак — около своих ног.       — Будет круто, если мы вместе прогуляемся до твоей остановки, как ты считаешь? Я бы хотел проводить тебя. — Чонгук кивает головой, задумываясь, откуда Чимин узнал, каким способом он добирается домой. — Я видел тебя несколько раз там до этого. — Поясняет он, догадываясь о мыслях Чона.       — Д-да, хорошо. Я буду рад составить тебе компанию, да. — Чонгук тянется к так и не тронутому какао, делая глоток. Он очень сладкий и негорячий, как любит Чон.       — Дай мне пятнадцать минут, и я вернусь к тебе.       В кондитерской совсем тихо. От батареи, находящейся слева от Чонгука, веет приятным теплом, заставляя расслабиться. Тишина и вкусное какао усыпляют его, поэтому он решает чем-нибудь занять себя, чтобы не заснуть. Чон тянется в рюкзак за своим любимым скетчбуком с голубой матовой обложкой и маленькими наклейками пушистых белых собачек, которые он наклеил на него полгода назад. Угольные карандаши попадаются под руку первыми, и Чонгук думает, что они хорошо подойдут. Чимин выключил основное освещение, оставив гирлянды и маленькие лампочки над стойкой, поэтому кассовый планшет, на котором парень что-то печатает, хмурясь и постукивая пальцами по столешнице, подсвечивает его лицо голубыми тенями. Волосы кажутся совсем черными, белые прядки красиво контрастируют на их фоне. Чонгук уверен, что если он не успеет зарисовать такого сосредоточенного и красивого Чимина, то случится что-то плохое. Он быстрыми уверенными движениями кладёт штрихи, не заботясь о построении. Опытные глаза автоматически переносят мягкие черты чиминова лица на лист. Чонгук неосознанно дует губы, когда размазывает пальцами уголь по листу, накладывая тени. Он тянется за клячкой в пенал, который лежит на столе, чтобы выделить белые пряди и блики на носике Чимина. Практически пустой стакан с остатками остывшего какао громко падает на пол, когда Чонгук случайно задевает его локтем. Коричневые капельки скатываются по коже массивных чёрных ботинок Чона, стекая с объёмной подошвы на чистый кафель. Тихо чертыхаясь себе под нос, Чонгук тянется вытереть остатки какао бумажной салфеткой, которую он вытащил из вазочки на столе. Щёки Чона затапливает ярким розовым цветом, когда, собрав пролившееся какао, он выпрямляется, держа в руке грязную салфетку.       — Ты не замарался? — спрашивает Чимин у него, хотя Чонгук видит, что его взгляд направлен на рисунок, который он, торопясь, положил на стол перед собой.       — Нет. В-всё в порядке… — он не может даже посмотреть на него. — Извини, я, наверное, пойду, мне жаль, и я… — Чимин прерывает его бормотание, сжав плечо Чонгука. Только тогда Чон замечает, что он стоит перед ним без привычного фартука, а в руках держит куртку песочного цвета.       — Мне нравится, Чонгук. — подушечки его пальцев аккуратно обводят изгибы своего же лица на листе бумаги. — Ты очень красиво рисуешь. Мы можем идти, или ты хочешь посидеть ещё?       — М-м, да, конечно, да! — тараторит Чонгук, мягко выхватывая свой скетчбук, запихивая его обратно в свой рюкзак.       Чимин надевает свою куртку, ждёт, когда Чонгук закончит возиться с замком на пуховике, а после забирает пустой стаканчик, направляясь в сторону выхода.       — Это твоя кондитерская? — спрашивает Чонгук, когда уже на улице Чимин проворачивает ключ в замочной скважине двери.       — Практически. Пока что она записана на моих родителей, но ей полностью занимаюсь я. — Чимин вытаскивает ключ и выкидывает стаканчик, который он держал всё это время в свободной руке, в мусорку справа от двери. — Тебе, так скажем, удаётся угадывать именно те дни, когда я подменяю заболевшего сменщика Тэхёна. Заниматься юридическими бумагами мне нравится не меньше, чем работать с людьми. — Чонгук внимательно слушает его, изредка кивая, натягивая выше свой вязаный шарф на нос. — Ты очень мерзлячий, правда? — Чимин мягко улыбается ему.       — Это просто ты не бережёшь своё здоровье. — Чонгук смотрит на макушку волос, которой наверняка холодно из-за колючего ветра. Щёки Чона уже давно стали красными. — И я не мерзлячий, вообще-то. Просто не хочу болеть.       — Ладно, хорошо. Как скажешь, Чонгук-и. — Чимин идёт в сторону пешеходного перехода, оборачиваясь, когда слышит, что Чонгук поскользнулся на льду, распластавшись звездочкой прямо на снегу. — Иди сюда. — Чимин протягивает руку Чону, не отпуская её, даже когда он встаёт. — Ударился?       — Нет, всё хорошо. — Чонгук правда почти не ударился. Он рассматривает клубочки пара, которые вылетают изо рта Чимина, когда он дышит. — Надень, пожалуйста, капюшон.       Чимин удивляется такой просьбе, но капюшон всё же надевает. Ему приятно, что о нём заботятся.       Они переходят дорогу, крепко держась за руки, когда Чонгук почти падает снова.       — Знаешь, я мог бы предложить подвезти тебя домой, но, к сожалению, сейчас мне нужно в другой конец города, и, вероятно, вернусь я совсем не скоро. — Чимин продолжает говорить, когда видит, что Чон пытается что-то вставить. — Но я буду рад подвезти тебя в следующий раз, Чонгук-и.       — Всё хорошо, Чимин? Ты в порядке? — Ласковое прозвище греет сердце и щеки Чонгука, но волнительные мысли в голове заставляют его спросить.       — Да, надеюсь, что да. — Чон не пытается развивать эту тему дальше, понимая, что собеседник не хочет говорить об этом. В комфортной тишине они доходят до остановки Чонгука.       — До встречи, Чимин. Спасибо за какао, мне очень понравилось. — начинает Чонгук, когда видит, что нужный ему автобус подъезжает к остановке. — Он был самым вкусным из всех, что я пробовал. — Чимин тихо смеётся, чуть задирая голову назад. — Правда! — добавляет Чонгук, смущаясь.       — Беги, Чонгук-и. До встречи! — Чимин наблюдает за Чонгуком, как он запрыгивает в практически пустой автобус, машет ему через стекло широкого окна, а после идёт обратно к пешеходному переходу. Его машина одиноко стоит на парковке для работников за зданием кафе. Он садится в неё, сразу включая печку. Завтра он точно возьмет шапку и перчатки.