Силовой приём

      Отныне Гэвин знал три вещи. Первое: уход восьмисотого из «Иерихона» не связан с тем, что он проворачивал с Джимом Мартином. Второе: Коннор и Джим не были парочкой.       Третье — мысль о поцелуе с Коннором не покинет его, даже если посадить Гэвина на электрический стул.       Он слегка коснулся собственных губ двумя пальцами, щурясь от света пролетающих мимо фонарей. Зимняя тоска проникла даже в салон машины, когда они уже находились на полпути домой, и постепенно высасывала остатки энергии. Время за полночь, под колёсами скрипел снег, со стремительно налипающими на лобовое стекло хлопьями не справлялись дворники, поэтому Ричард вёл крайне осторожно. В другой ситуации Гэвин бы точно отвесил комментарий по поводу старушечьей езды, однако внутри машины продолжала царить вакуумная тишина. Настроение к ехидству не располагало.       Чем дальше они оказывались от клуба, тем сильнее грызла совесть. За Коннора, за Ричарда, за чёртов поцелуй, которому он позволил случиться. Одним только своим бездействием Гэвин мог перечеркнуть всё, к чему они шли с партнёром, если это «всё» уже не разлетелось в пепел. Стоило рассказать? — Рид слегка покосился на профиль девятисотого и нахмурился. Это его убьёт… образно говоря, конечно, но убьёт. Хорошо, если рассказать, то как? «Ричи, меня поцеловал Коннор, и я был очень даже не против?» «Слушай, я тут сравнил, кто из вас целуется лучше, и не смог определить победителя?» Эту новость нельзя преподнести как обычное дело!       «Измена» — возможно, это слово должно быть выцарапано у лейтенанта на лбу. Он же поддался измене, да? Он теперь грёбаный изменник! Гэвин ненавидел изменников, и котелок самобичевания начал вскипать на медленном огне. Он стал тем, кого презирал. Он сам неоднократно проходил через это и прекрасно знал, каково чувствовать себя заменённым. Что же почувствует Ричард, который знал только определение этого термина? Сама неизвестность, сама непредсказуемость реакции пугала больше, чем факт того, что Гэвин так с ним поступил. Ричард не заслуживал такого. Он имел право знать правду.       Только мужчина открыл рот, чтобы излить душу, как девятисотый его опередил:       — Тебя что-то беспокоит? — Губы Рида тут же сомкнулись под испытующим взглядом андроида, что на пару секунд повернул голову, прежде чем вернуться к дороге. — Выглядишь поникшим с тех пор, как мы уехали.       Поцелуй в гримёрке не перерос во что-то большее, как могло показаться. Как только Гэвин его разорвал, он, не дав возможности вставить слово, настойчиво попросил Ричарда «найти сладкую парочку», чтобы обсудить дальнейший план действий, пока сам будет переодеваться. Девятисотый поначалу растерялся, но настаивать не стал и послушно вышел из комнаты. Взгляд лейтенанта сосредоточился на одной точке в полу, лишь слух выдавал присутствие второго гостя. Зашелестели ткани одежды, а через секунду послышались шаги, направленные к нему. Поначалу почудилось, будто те резво набирали скорость, но в один момент Коннор остановился, и глазам предались носки его потёртых туфель, а лицо обдало воздухом от резкого движения. Гэвин страшился поднять голову, зная, что только размякнет, стоило глянуть на андроида, что сверлил в нём дыру. Тело заключило в озноб, пальцы нетерпеливо сжимали и разжимали поверхность столика, сердце отбивало чёткие медленные удары. Округа показалась Риду сном — или он надеялся на то, что это сон. Под ногами расплывались круги из узоров на коврике, стало совсем душно, чтобы соображать.       Когда он процедил холодное: «Уходи», восьмисотого будто что-то дёрнуло, что тот выпрямился. Андроид ушёл не сразу: сначала он совершил шаг навстречу ему, но в последний момент замялся, передумал. А Гэвин напрягся, движимый противоречивыми чувствами: желанием, чтобы тот немедленно покинул гримёрную, и желанием, чтобы тот остался. И когда Коннор зашагал к выходу, когда хлопнула дверь, горечь разочарования вязко разлилась по горлу лейтенанта.       И разочарование продолжало его преследовать. Казалось, что взгляд восьмисотого до сих пор прикован к нему. Из головы не шли сменяющие друг друга краски глаз в ходе разговора. От ярких до тусклых.       — Я голоден. Лошадь бы съел, — ответил он равнодушно, хоть и в глотку кусок не лез. Ричард пустил смешком. — В глаза хоть спички вставляй.       — Путь к дому составит тридцать пять минут. У тебя есть время вздремнуть.       — Ага, — зевнул тот для правдоподобия и потянулся к магнитоле. Прокрутил пару станций и среди их разнообразия остановился на той, что крутила ретро. Композиция Пола Анка мгновенно смогла расслабить, и Гэвин откинулся в кресле и, сложив руки на груди, вжал голову в плечи, закрыв глаза.       Ричард невзначай бросил в него задумчивый взгляд, а после, улыбнувшись, вернул внимание к рулю.

***

      — Честно сказать, ваш звонок оказался сюрпризом.       — Надеюсь, приятным.       Мистер Уайт, не сбавляя шаг, едва глянул в сторону Гэвина и скривил неоднозначную гримасу. Тот в ответ ехидно осклабился и задрал нос. У Джека явно были проблемы с законом в прошлом, только данные стёрли, раз звонок и появление полицейских вызвало такую реакцию. Конечно, мало кто бы оказался в восторге от появления копов.       Первым делом на утро вторника Рид позвонил менеджеру арены и запросил доступ в архив «Детройт Ред Уингз». Оказался чертовски убедительным, потому как тот сначала отнекивался и выдумывал причины для того, чтобы не принять у себя Гэвина и Ричарда — пришлось напомнить, что на кону, возможно, его жизнь. Как результат — он, Ричард и мистер Уайт шагали в тени коридора трофейного зала, где со стен слепили десятки кубков и пестрили награды ещё со дня основания клуба. Был в этой вылазке и приятный бонус: Гэвин мог рассмотреть легенду со всех сторон совершенно бесплатно, поэтому не смел отказать себе в удовольствии скрупулёзно рассматривать каждую деталь, неоднократно останавливаясь у каждого величавого достояния, оттягиваемый буквально за шиворот Ричардом с напоминанием о том, что они здесь по делу.       Точно, дело. Досье бывших участников команды. Гэвин провёл первую половину дня в тонне скатившейся информации из официальных и неофициальных источников, покопавшись в Интернете, однако среди запомнившихся отрывков не нашлось того, что показалось бы ему интересным или хоть каплю странным: ничего про вышвыривание пинком из команды, ничего про уходы со скандалами — игроки лишь аргументировали свой уход «личными обстоятельствами», «тяжёлыми травмами» и «концом контракта». Как любой продвинутый пользователь сети, Рид не мог поверить, не изучив подноготную, поэтому мысль Коннора копнуть глубже показалась ему резонной.       Лейтенант широко зевнул и потянулся, скрипнув курткой. Ночные приключения оставили за собой медвежий след усталости, что отпечатался в синих кругах под глазами и на бледном лице, и едкий туман неясности. Гэвин не спал, ворочался и злился ещё больше, заставляя Ричарда переживать и только сильнее прижимать к своей груди, как плюшевого кролика. Когда же он наконец успокоился и уже готов был провалиться в сон, прозвенел будильник. Результат налицо.       Как ни странно, присоединиться Коннору никто не предложил. Тот и не рвался сопроводить их, лишь попросил Ричарда отчитаться, как закончат — внезапная пассивность удивила даже девятисотого, ведь братец то и дело бегал за ними хвостиком и путался под ногами. Не сказать, что RK900 это не порадовало, но оставило в добром смятении.       Миновав сквозные тени зала, они завернули за угол и остановились. Мистер Уайт потянул руку к электронному замку, и дверь автоматически открылась. Следующий коридор встретил их аналогичной системой безопасности. Не хватало только ловушек и рва с крокодилами для полной картины, но эту мысль Гэвин решил приберечь для разговора с Ричардом наедине.       Место напомнило старый архив в полицейском участке, где уже который год не могут разобрать дела, подлежащие оцифровке. Те же пыльные стеллажи, те же коробки и папки, раскиданные не по местам, и только альбомы с фотографиями бережно хранились в дальнем шкафу тёмного помещения.       Их количество не привело Гэвина в восторг, заставив упереть руки в бока и присвистнуть. Да они тут месяц провозятся, не меньше!       — Если возникнут вопросы, можете обратиться к Фельшеру — он смотритель зала, работает здесь уже третий десяток. Знает всех и каждого. — Рид на секунду призадумался: а не говорил ли Уайт о том неприветливом старикане, как из фильма ужасов, что всё косился на них? Пока он вспоминал эти неприятные морщинки, менеджер поглядывал на часы и спиной уже двигался в обратную сторону. — А мне нужно работать. Я попрошу дать вам доступ — так вы сможете выйти отсюда. Был рад встрече.       Не успел Ричард попрощаться, как менеджера и след простыл. Гэвин даже не повернулся, обдумывая, с какой полки начать расследование.       — Предлагаю взяться за более поздние фотографии — предложил андроид. — Возможно, нам удастся обнаружить что-то, что не вошло в газетные вырезки последних лет.       — Ричи.       — Да?       — Мне нужен эспрессо. Двойной.       Не дожидаясь ответа, Рид приложился к одной из полок с датированием от сентября прошлого года и выудил массивный альбом с синим корешком. Задумчиво постучал по нему пальцем, а затем, вдруг засияв, заявил:       — …А может, нам и не придётся торчать здесь весь день.       Он отставил в сторону синий альбом и указал пальцем на те, что покрылись благородной пылью — казалось, к ним не прикасались с тех пор, как и оставили здесь, шесть лет назад. Ричи в ответ вопросительно нахмурился, и тогда Гэвин с улыбкой постучал по отпечаткам на посеревшем корешке.       — Среди такого раритета кому-то понадобился именно этот альбом. И понадобился недавно — совпадение?       — Я не могу идентифицировать отпечатки, — помрачнел Ричард. — Смотритель андроидом не является…       — …И смотритель не мог дать доступ сюда случайному туристу. Посмотрим…       С лицом победителя лейтенант расположил альбом на столе и принялся изучать страницы. Парочку фотографий он узнал из газетных вырезок, но большинство архивных предались глазу впервые, и Гэвин ощущал некоторое превосходство, что ему выпал шанс вскрыть немного больше, чем даётся обычным фанатам. Он помнил всех, кто входил в сборную в последние десять лет, поэтому его не могло удивить ничего, кроме как фотография, часть которой оказалась наспех оторванной. Рид остановился на ней, вытащил из уголков и всмотрелся — он смог пересчитать всех участников команды, однако сбоку отсутствовал неизвестный ему человек, от которого остались лишь бесформенные очертания красных и белых одежд и шлема в руках. Покопавшись в памяти, он так и не смог вспомнить, поэтому перевернул фотографию и прочёл вслух:       — «Новый рубеж Детройт Ред Уингз. Общий сбор третьего декабря две тысячи тридцать четвёртого года». Ричи, мне кажется, или здесь должно быть на одного игрока меньше?       — Фактически, так и есть — часть фотографии отсутствует.       — Это я и без тебя понял. В смысле, разве к команде допускается более двадцати пяти человек?       — Нет.       — Вот и я о том же. На фотографии я знаю каждого, а вот этот тип мне явно не знаком. И не припомню я ещё кого-то, помимо тех, кто здесь, в газетных вырезках и статьях. А ты что скажешь?       — Поддерживаю, — кивнул андроид. — Память не фиксировала двадцать шестого человека.       — Ну, учитывая обстоятельства, мы можем смело занести его в список подозреваемых — к этим альбомам явно не прикасались больше года, а тут кто-то решил их полистать и заодно вырвать неугодный ему фрагмент. И вот что интересно… — Гэвин пролистал до конца, — больше никаких фотографий с двадцать шестым игроком.       — Нам следует расспросить мистера Фельшера.       Рид поддержал идею и устремился вперёд Ричарда. Миновав «коридорчики безопасности», наткнулись они на старичка совершенно удачно: тот вовсю начищал до блеска последний кубок, заработанный командой Детройта три года назад, и насвистывал знакомую лейтенанту детскую песенку. Со стороны он мог показаться милым мужчинкой преклонного возраста, однако стоило тому открыть рот, так любому становилось некомфортно. Преимущественно из-за скрипучего голоса, который Гэвин отметил, когда тот сделал ему замечание, и неприятной внешности, истёртой старостью.       Подойдя со спины, Рид прочистил горло и обратился:       — Мистер Фельшер?       Старик вздрогнул, повернул голову и скрючился так, что все морщины словно собрались в одну точку. Мурашки по коже.       — А, господа полицейские. Чем могу помочь?       И почему всегда слово «полицейские» с уст гражданских звучит так, словно речь шла о хвори?       — Мы хотим знать, кому предоставлялся доступ в архив в последние дни, кроме нас. Мы же не единственные посетители?       — Ну… была одна экскурсия для студентов колледжа и две — для школьников. Обе проводила Майя… такой бред. Она ж ничего не смыслит в хоккее!..       — А в одиночку никто не посещал архив?       — Не-а. Разве что уборщик буквально дня два назад…       — Уборщик? — выпучил глаза Гэвин и сложил руки на груди. — Который оставил после себя столько пыли? Как он выглядел?       — Да неформал какой-то. Его крашеные волосы даже под кепкой видно.       — Чёрно-красные волосы? — уточнил Ричард и, когда старик кивнул, добавил: — Он хромал?       — Хуже меня.       Напарники переглянулись и сделали единый вывод: подозреваемый был здесь два дня назад. Подчищал следы. Гэвин, задумчиво почесав подбородок, задал ещё вопрос:       — Вы же здесь работаете больше тридцати лет, верно? И знаете «Детройт Ред Уингз» как свои пять пальцев?       — А то ж.       — Не могли бы вы подсказать, кто является двадцать шестым человеком на этой фотографии? — Ричард дождался лучшего момента, чтобы протянуть позаимствованную фотографию. Мистер Фельшер тут же взъелся, вскипел, как чайник, и повысил тон:       — Вы… вы это чего, испортили фото?!       — Нет, мистер Фельшер, — спокойно ответил андроид. — Мы как раз хотим найти того, кто мог порвать фотографию, и вы можете нам помочь, если отставите эмоции и ответите на вопрос.       Старик закрыл рот, раздул ноздри от возмущения, а затем, немного погодя, выдохнул, как если бы обрёл второе дыхание. Он аккуратно перехватил фотографию и всмотрелся. Гэвин с надеждой на него уставился.       — А… Мэтью. Хороший был андроид, но чаще использовался как мальчик для битья, чем запасной игрок. Его так и не выпустили на лёд, отправили на утилизацию, когда поняли, что сломался окончательно. Это последняя фотография с ним.       — «Сломался» — подвергся девиации? — прищурился Ричард.       — Ну, нет. Во время одной из тренировок его повредили так, что какие-то шестерёнки или, как там их… модули… полетели к чертям. Дешевле было взять нового андроида, поэтому с Мэтью так поступили… — Пронаблюдав за замешательством в глазах Гэвина, тот замялся в возникшей тишине, а после добавил: — До новенького дело не дошло.       — Интересно, сохранились ли о нём хоть какие-нибудь данные? — озвучил мысли Рид.       — Нам следует вернуться к мистеру Уайту.       — От него-то вы точно ничего не добьётесь, — фыркнул Фельшер. — Я бы на вашем месте расспросил Виктора, нашего тренера — он куда толковее в этих вопросах.       Гэвин красноречиво переглянулся с Ричардом и досадливо поджал губы. Договорённость не пересекаться с мистером Уэрта до приёма перекрыла весь воздух.       — А Уайт не особо пользуется уважением? — уточнил андроид.       — Да он только за зад свой трясётся — это всем известно. А на то, что происходит сейчас, глаза закрывает.       На этой ноте разговор подошёл к концу. Напарники поблагодарили смотрителя за сотрудничество, оставили фотографию — вряд ли он бы позволил забрать её — и решили вернуться в участок, в дороге разрешая возникший спор: связаться с тренером до приёма или отложить эту идею, чтобы не возникло проблем. Вторая мысль, принадлежавшая Ричарду, одержала победу, а Гэвину пришлось притупить приступ альтруизма и осесть в кресле машины, ковыряя морозную корку на запотевших окнах.       В отделе Коннора, ожидаемо, не оказалось. Хэнк, сквозь зубы отметив, что тот заявился утром и почти сразу ушёл, увлёкся их «вроде бы общим» делом, не переставая ворчать о безалаберности напарника, с коей тот расхаживал последние дни. Настроения докучать старику у Гэвина не оказалось: ему предстоял долгий рабочий день в попытках не уснуть ближе уже к трём часам. Впрочем, с этим прекрасно справлялась Тина, что время от времени напоминала о его и Ричарда персональном задании по подготовке к Рождеству и дёргала за капюшон толстовки, когда тот прикрывал глаза на пару минут и почти уже пускал слюни. Партнёр, в свою очередь, тоже не давал скучать, подкидывая в терминал отчёты, которые должны были быть на столе у Фаулера ещё на прошлой неделе, и вытаскивая Рида на редкие за день вызовы, не отличавшиеся чем-то сверхинтересным.       После наступил вечер. Это значило, что пора примерять личину Грея и отрабатывать вторую смену. Повторное выступление не вызвало хлопот, а даже подкинуло пару приятных бонусов в виде деньжат. Однако попотеть всё же пришлось, скрываясь от зорких глаз управляющего, о котором предупредил Джим — тот помнил всех работников в лицо, хорошая память, чёрт возьми. Попотеть буквально: в этот раз персонал снабдили зелёными жилетками на белую рубашку, брюками из сплошной синтетики, мерзкими шапочками и ушами эльфа — Мартин умер со смеху, как увидел, и даже Ричард улыбнулся!       А вот Коннор держался подальше, демонстративно сдерживал слово. Не болтал, не делал замечаний, не язвил — ничего. Оттого на сердце осела тяжесть серости. В воздухе витало напряжение, что усиливалось, окажись они рядом в одном помещении — и это не могло уйти от глаз Ричарда. Внятного ответа тот не получил: Гэвин махал рукой в своём духе и ссылался на детские замашки его братца. И Рид сомневался, что восьмисотый поведает ему о том, как они обжимались прошлым вечером в гримёрке. А совесть продолжала прогрызать недра грудной клетки. Он понимал, что нужно рассказать, и пару раз даже порывался, но в последний момент что-то резким выпадом оттягивало его назад и душило.       Так Гэвин не поговорил ни с Ричардом, ни с Коннором. Вечер шёл обычно для клуба: Джим развлекал подопечного, Рид разносил напитки, Ричард пилил взглядом каждого, кто зацепится за партнёра, а Коннор стоял в сторонке, как тупик, и словно выжидал грозу во время штиля. Погода, кстати говоря, также не радовала. Собачий холод, что обрушился на напарников, когда они вышли после смены, заставил Гэвина превратиться в ледышку на заднем сидении и свернуться калачиком. Впрочем, мороз не помешал ему моментально уснуть хватая обрывками события прошедшего дня сквозь сон.       Казалось бы, Гэвина должно было давно перестать волновать то, как чувствует себя Коннор — как-то до встречи с этими двумя обходился без мнимого беспокойства за пару банок с гвоздями. Только дело в том, что былые времена давно канули в Лету, а он даже позабыл, что когда-то считал андроидов бездушными машинами. Один гештальт закрыл, на горизонте замаячил другой: невозможность управлять своими же чувствами. И ему хотелось бы хотя бы на минуту побыть рациональной машиной без чувств, чтобы принять последнее неоспоримое решение. И всё же андроидом он не являлся и был вполне себе живым человеком. И чего жестянки так стремились к этому — без вечного самокопания живётся легче, дышится свободнее? С такими рассуждениями про себя Гэвин упал на кровать, расположив руки за головой и уставившись в потолок на первый день холодной войны, что казался неделей.       «Ну и мудила», — одними губами проговорил Рид и прикрыл глаза. Кто мудила, Коннор? Скорее, он обращался к себе. Он снова осознавал, что между ними возникла недосказанность, но намеренно и успешно игнорировал этот факт. И снова здорово… Этот круг Сансары доведёт его до психушки, если не до гроба.       Среда отличилась чередой вызовов, с масштабностью которой отдел не справлялся, поэтому малую часть пришлось брать на себя Ричарду и Гэвину. И каково же было их удивление, когда на одной из квартир к ним присоединился Коннор, добровольно вызвавшись помочь. Особой радости Рид не испытал, потому что тот не отреагировал даже на колкость в свою сторону из раздела: «Решил вспомнить, как работать?» Восьмисотый лишь изредка бросал недоумённый взгляд в сторону Гэвина, когда тот к нему обращался, и заставлял тем самым чувствовать себя полнейшим идиотом. Создавалось впечатление, что Коннор переключил настройки языка распознавания речи, а лейтенант говорил на инопланетном, так как андроид в ответ либо кивал, либо качал головой, теснясь рядом, как аккуратная тень, не позволяя подходить себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки.       — У тебя чё, слова платные? — не выдержав, кинул Гэвин, склонившись над орудием преступления. Кирпич, разбитое окно, отсутствие телевизора — обычный домушник, ничего интересного.       Рид подумал, что до Коннора не дошло, поэтому тут же выпрямился и повернулся, чтобы повторить громче, но мгновенно замер: тостер свободно разговаривал с Ричардом и даже улыбался, а на него ноль внимания, будто того вообще не существовало! В голос вплелись нотки раздражения:       — Эй!       Андроиды отмерли и одновременно повернули головы, выражая две противоположные друг другу эмоции. Ричард лыбился, подобно коту, затевающему пакость, Коннор хмурился, как пёс, готовящийся к атаке. Чувство, что Гэвина оставляли за бортом, обезоруживало, терзало нервы.       — Коннор поделился своими догадками, — воодушевлённо заверил Ричард.       — Н-дэ? — злобно ухмыльнулся Рид и сложил руки на груди. — И что же он поведал?       — Преступник знал, что дом пустует, и действовал быстро. Разбил окно с помощью кирпича, забрался по пожарной лестнице со стороны безлюдного переулка, схватил первую попавшуюся дорогую вещь и ушёл тем же путём. На сорок первый размер ноги указывает след от ботинок у окна. Капли крови на стекле — на группу крови AB. Мы проанализируем число схожих преступлений по району, осмотрим камеры и быстро выйдем на…       — Спасибо, Ричи, — прервал его лейтенант и подошёл к ним почти вплотную. Заметив, что Коннор не спускает с него взгляда, он решил поймать его, поэтому резко обратил взор к нему. — Передай нашему мистеру Очевидность, что ты бы и без него догадался. И если ему нечего предложить, кроме игры в молчанку, может не мозолить глаза.       Андроид оставался неподвижным, лицо сохраняло беспристрастность, однако в зрачках на мгновение мелькнуло что-то странное. Настолько, что заставило сердце ёкнуть — может же Коннор заставить чувствовать себя дерьмово без причины! Глаза оживились, огладили черты лица собеседника печальным блеском, и Гэвин успел пожалеть о том, что оказался резок. Даже Ричард смутился представленной сценой, когда Коннор, смерив Рида осуждающим взглядом, кивнул, произнёс короткое: «Прошу прощения» — и удалился из комнаты. В тот возникший момент тишины лейтенант слышал только собственное тяжёлое дыхание и тиканье электронных часов на стене, что шло в ритм с сердцем. Андроид не успел поинтересоваться, как тот сразу вернул его к делу, будто ничего не произошло.       Это же смешно. Ему не должно быть стыдно. Он не должен чувствовать себя… да вот так! Он ведь сделал всё правильно: приструнил, поставил на место, поставил точку, оттолкнул, отвергнул!..       Тогда почему на душе такая тяжесть? Переизбыток чувств, навалившихся буруном, осевших грузом на сердце? В чём сомнения? Гэвин ломал голову остаток дня, но так ни к чему и не пришёл. Или не хотел приходить. Во всяком случае, когда его окликали, он всегда оказывался погружён в свой мирок, не замечая суеты вокруг — к счастью, объяснять не пришлось: все сослались на недосып.       Уснёшь тут.

***

      Так миновал и рабочий день четверга. Коннор изображал статую и не мешался под ногами, Ричард наивно ничего не подозревал, а Гэвин так извёлся от этих немых неловких сцен, что раз посреди собрания по случаю вечеринки психанул и удалился из переговорной, потому что ощущать на себе осторожный взгляд исподлобья сродни пытке. С того часа он старательно избегал присутствия Коннора рядом с собой, пока, собираясь уходить из отдела поздно вечером, не услышал выстрелы, доносящиеся со стрельбища.       Он застегнул толстовку и выудил из кармана мобильник: двадцать два тридцать четыре — какой идиот тренируется в это время? Гэвин непонимающе изогнул бровь и огляделся — Ричарда на горизонте не видать, а значит, у него есть пара минут в запасе, ничего не потеряет. А посмотреть на того, кто так отчаянно палит посреди ночи, хотелось не меньше, чем умотать домой. Учитывая тот факт, что стрельбище закрыто после десяти вечера.       Гэвин прошёл вдоль лестничного пролёта и спустился. Взгляду тут же показалась железная дверь с сеткой, а рядом — будка, в которой ловил мух дежурный со скучающим видом. Что немало удивило, за сеткой предстала до боли знакомая спина в мятой белой рубашке, обладатель которой с особой яростью целился по возникающим мишеням.       Зачем Коннору тренировать выстрел — он же андроид?! Вытаращившись на это зрелище, Гэвин поначалу раскрыл рот, но медлить не стал и спросил ответственного:       — На кой хер он здесь?       — Лучше не спрашивай, — выдохнул без интереса тот.       — А?       — «Лучше не спрашивай» — так он мне сказал. Очень просил выдать оружие и пули. Ну а мне нечего терять, меня жена из дома выгоняет, домой не тороплюсь…       Гэвина к тому моменту не особо зацепила слезливая история о том, как мужчина потерял жену под Рождество. Его интересовало конкретное лицо по ту сторону сетки, но подойти не решался. Мысленно осадил себя, и ещё раз. Как приклеенный, он не мог сдвинуться ни чтобы уйти, ни чтобы пройти вперёд. Что-то с этим выступлением нечисто, Коннор здесь явно не затем, чтобы убить время.       «Я, видимо, свихнулся», — подумал лейтенант, повернул голову с него на дежурного и попросил впустить. Красный сигнал над дверью сменил цвет на зелёный не сразу, только после страдальческого вздоха, и Рид прокрался в комнату.       Гэвин двигался как по разбитому стеклу на пути к золоту, на котором спит дракон. Он не преследовал цели скрыться от внимания, но Коннор всем видом показывал, что действительно его не слышал, увлечённый процессом. Андроид опустошал обойму одну за другой, эхо стремительных выстрелов вгрызлось в слух так, что изредка возникающая пауза доставляла дискомфорт и Рид замирал. И вот снова тишина, щелчок вставляемой обоймы, новая череда выстрелов — лейтенант решил заглянуть за спину Коннора, чтобы обнаружить, что все они пролетели мимо цели.       Он широко раскрыл глаза от удивления и недоверчиво покосился на восьмисотого. Серия RK да промахивается? Нет, Гэвину довелось наблюдать подобное и за Ричардом, однако, во-первых, тому мешали внешние факторы, а во-вторых, какая-то из пуль да прилетала в цель. Ситуация не располагала к воздействию внешних причин, и пару дыр в области голеней он успел насчитать, хоть те едва задевали края мишени. Его догадку подтвердил громкий стук пистолета о поверхность и чёткое, вырвавшееся из уст андроида:       — Чёрт побери!       Профиль Коннора скривился, как если бы андроида ударили под дых. Эмоция боли, застывшая на лице, дёрнула Гэвина из минутного изумления и заставила неуверенно склонить голову к выходу: у него всё ещё был шанс развернуться и уйти, вряд ли андроид заметил бы его, будучи в таком состоянии. Но оставлять его таким оказалось равноценно тому чувству, как если бы Рид оставил Ричарда справляться со своими эмоциями в одиночку.       И он вновь упал в эту яму, сделав решающий выбор. Не зная, как подступиться, лейтенант немного помялся на месте и хрипло, словно в страхе, произнёс:       — Ты не слишком в этом преуспел, а?       Андроид вздрогнул, как удара по спине, и повернулся. На лбу совсем натурально собрались морщины от ошеломления.       — Лейтенант Рид?       Коннор в панике попытался закрыть своё деяние всем корпусом, как напакостивший ребёнок, и наблюдение со стороны за этим вызвало короткую улыбку. Андроид старался не смотреть в глаза, скрывая в тёмной радужке сокровенную тайну. Гэвин счёл это своего рода вызовом.       — Что вы здесь делаете? — добавил тот.       — Ну ты палил так, что в архиве бы услышали. А в отделе не так много тех, кто захотел бы потренироваться так поздно. И я хотел посмотреть на этого идиота. Какая ирония…       Андроид промолчал, лицо стало серым, как снежная туча, хоть тот явно понимал, что Гэвин сказал это не злорадства ради, а ради шутки, в своей манере. Рид осознал, что не время ребячиться, поэтому сразу спросил в лоб:       — В чём дело?       — Это… — задержался Коннор, а затем неуверенно ответил: — Не имеет значения.       — «Не имеет значения»… — кивнул Гэвин и скрестил руки на груди. — Окей, как знаешь. Тогда, как придёт время отстреливаться, уж предоставь это нам с Ричардом. Не хотелось бы оказаться на месте настоящей мишени.       С этими словами он развернулся и думал уйти, как вдруг андроид эхом выпалил:       — Я устарел!       Слова ударили в спину так, что Рид опешил и вмёрз в землю. Он заинтересованно двинул головой в сторону Коннора, и тот, помедлив, повторил уже тише, со звуком, схожим с трением полимера:       — Устарел…       Андроид стыдливо склонился и развернулся к лейтенанту спиной, чтобы продолжить:       — Последствия вируса, последствия моих повреждений, которые не подлежат восстановлению… последствия моей устаревшей модели оказали влияние на мои устаревшие модули. Мои эмоции… оказали влияние.       Гэвин повернулся и сделал осторожный шаг в его сторону, чтобы расслышать лучше. С каждым предложением голос Коннора потухал, как свеча, и стекал вниз, как застывающий в процессе воск.       — Прицел сбился, уровень концентрации снизился на сорок процентов… Даже поиск улик и связей занимает теперь больше времени. Моя система не подлежит новейшим обновлениям, которыми располагает Ричард. Я… становлюсь бесполезным пластиком.       У Рида не нашлось ободряющих слов на внезапную исповедь. В голове крутилось только осознание:       — …Поэтому ты покидаешь «Иерихон»?       Андроид кивнул — паззл сложился в одну ясную картинку, и они ненадолго замолчали, вслушиваясь в скрежет съезжающих мишеней. Гэвин топтался на месте, озабоченно почёсывая затылок. Теперь всё ясно. Если Ричарду ранее мешала неконтролируемая злость, то Коннору — чувство стыда, а возможно, и вины. Ощущение собственной никчёмности Гэвину знакомо как никому другому. Как и одиночество, бремя которого он нёс всё юношество. Только вот он привык, научился дружить с собственными монстрами. А что мог сделать андроид, оставшийся один на один с новыми для себя эмоциями, пусть тот и отличался тем, что проявляет больше человечности, чем любой другой робот?       Рид совершил ещё один шаг вперёд, и Коннор сразу мотнул головой в противоположную от него сторону.       — Возьми пистолет, — вдруг попросил лейтенант. Плечи андроида дрогнули, как и голос:       — Лейтенант Рид, я же сказал, что…       — Возьми, — на тон выше произнёс Гэвин, уже требовательнее. В этот раз Коннор не воспротивился и последовал приказу. Спустя мгновение мужчина оказался позади андроида и прикоснулся к его рукам. — Знаешь, в чём твоя проблема? Согни локоть. Обхвати кисть. Голову немного-о… сюда. Ногу вперёд. Ага… Теперь замри.       Рид отошёл, осмотрел андроида с обеих сторон, чтобы убедиться в правильности принятой позы, и приблизился к столешнице. Перед тем, как провести ладонью по сенсору для начала выпуска мишеней, он глянул в лицо Коннора, застывшее в испуге, но смотрящее точно перед собой.       — Жди.       В следующее мгновение перед ними замельтешило несколько целей. Весь корпус андроида изрядно напрягся, пальцы крепче сжали глок, брови серьёзно нахмурились, а губы сжались.       — Теперь сосредоточься, сконцентрируйся на цели…       Гэвин вновь обошёл его сзади и оказался ближе, чем сам бы позволил к себе подойти. Коннор послушно не шевелился, держал позу смирно. Не предпринимал ничего, пока до ушей не дошёл приказ:       — Сейчас!       Прогремел выстрел, тело андроида лишь слегка дёрнуло назад, мишень завертелась и затрещала от точного попадания в колено. Коннор опустил пистолет, резко выпрямился и повернул голову в сторону Рида, и в тот момент лёд, пусть, наверное, и не растаял, но точно тронулся. Восьмисотый изумлённо лыбился, как ребёнок, у которого впервые вышло прокатиться на велосипеде, и под этой улыбкой не сдержал своей Гэвин. Не теряя времени, Коннор тут же вернулся в стойку и выстрелил ещё два раза, и, судя по реакции, пули угодили точно в намеченные цели. Андроид точно сиял, и лейтенант уже не мог отрицать, что от того, как тот расцвёл, внутри что-то приятно булькнуло и зашипело солнечной теплотой.       — Твоя проблема в том, что ты стреляешь как робот, — пояснил Гэвин, хлопая его по плечу. — Привык действовать по алгоритму, заложенному в тебе программой. Ты слишком долго на него полагался, пришло время вылезать из панциря — вот тебе первый урок. Денег, так уж и быть, в этот раз с тебя не возьму.       Коннор в ответ совсем невинно улыбнулся. Гэвин же решил пуститься во все тяжкие и высказаться. Он перехватил пистолет у андроида и перезарядил.       — Как-то меня чуть не попёрли из участка… — он украдкой глянул на реакцию тостера, — да-да, в очередной раз, не смотри на меня так. Одно из скандальных дел, должен сказать. Я стрелял по преступнику, а попал по свидетелю. Мне в очередной раз повезло, что отделался компенсацией лечения в больнице, но… было паршиво. Я подумывал уйти. Начал сомневаться в словах своего наставника, в себе. Но вот что я тебе скажу…       Рид быстро принял стойку и совершил два выстрела — первый угодил точно в плечо, второй едва задел голень. Мишени остановились, грохнула тишина.       — Ошибки, даже непоправимые — это нормально. В жизни далеко не всегда всё идёт так, как нам бы хотелось, гладко. А вот мириться с ними или позволить им грызть мозги — уже зависит от тебя. А ты… слишком способный. Для «бесполезного пластика».       В зрачках андроида заиграла растерянность, которую тот прочёл и в глазах человека, когда собеседники снова затихли. Между ними что-то повисло. Что-то интимное. Секретное. И дело вовсе не в том, что они оказались стоящими друг к другу настолько близко, что могли ощущать чужое дыхание! И явно не в том, как Гэвин бессознательно пялился на губы Коннора, припоминая вкус яблока и мяты на своих.       Лёд тронулся. Сознание тронулось!       Рид быстро пришёл в себя, прочистил горло и часто заморгал перед тем, как отстраниться. Он, пряча волнение во взгляде, ещё раз хлопнул андроида пару раз по плечу и со словами: «Тренируйся!» последовал к двери, когда голос Коннора остановил его:       — Гэвин!..       Ему не следовало останавливаться, не следовало поворачиваться.       — Гэвин, я…       Не следовало поднимать глаза и смотреть в упор. Не следовало задерживать на нём полный надежды взгляд — надежды на что? Не следовало вестись на глубину чужого.       — Спасибо…       И хорошо, что Коннор оказался того же мнения. Отсалютовав двумя пальцами, Гэвин поспешил унестись из помещения, как ветром сдуло.