Слегка опасненькие связи

— Примет уже кто-то на заднем дворе это ебаное молоко с улицы, пока оно не скисло, или мне «кофе с молоком» в меню зачеркнуть к ебене и нашкрябать кофе с простоквашей?! — Да хватит орать уже, старикан, я чаще твои гланды вижу, чем глаза! Я сам схожу!       Санджи яростно сорвал фартук и так же экспрессивно швырнул его на кухонный стул. Хера ли все такие нервные! Вот он — совершенно нормальный!       Как всегда после обеда в «Барати» были горячие часы, все буквально зашивались. И как они справлялись без него все это время? Санджи был четко уверен — не справлялись, а потому — он незаменим. А потому… он принимает доставку на заднем дворе, будучи первоклассным шеф-поваром. Где-то его наебали, но он пока не уверен, где.       Из чада кухни Санджи вынырнул в теплый солнечный день приморского Логтауна, здесь пахло разогретыми черепичными крышами и морской солью. В Логтауне всегда была отличная погода, и быть может, взять перерыв от кухни было неплохой идей. — Наконец-то! Разгружайте! — зазубоскалил доставщик, крепкий рыбочеловек с мощной шеей. — Я? — В заказе нет оплаченной разгрузки, — уткнулся доставщик в разъездной лист.       Санджи выматерился про себя на трех языках, не забывая на каждом памятовать рыбью морду. Он уже отстоял смену на ногах и только позавчера закончил поднимать на свой пятый этаж все коробки после переезда, и всего семнадцать раз передвинул в одиночку шкаф, чтобы достигнуть полной гармонии в новой квартирке. Феншуй вышел не окончательный, но соседка снизу пригрозила уже вызвать полицию из-за постоянного скрежета. В общем, спина у Санджи противненько так заныла.       Он недобрым взглядом обвел задний двор. Ага. — Эй, парень, нужна двадцатка? — А? — удивленно повернулся к нему праздно валандающийся тут зеленоволосый хмырь. Судя по плотно обтягивающим его бедра штанам и куртке, едва не лопающейся на груди, от пары ящиков он не переломится. — Да, двадцать бели, понимаю, что сумма шокирующая, но такие купюры реально бывают, — закатил глаза Санджи. — Я похож на того, кому нужна двадцатка? — нахмурился качок, сразу принимая вид угрожающий, даже опасный. Нашел кого пугать, Санджи семь секунд назад с Зеффом лаялся, и такие, как этот уличный хулиган, для него — расслабляющий перекус. — Ты похож на того, для кого двадцатка — это первая ступень на долгом пути к нормальным ботинкам. Уговорил, тридцатка. — Чего? — качок недоуменно уставился на запыленные ботинки. Да, в школе он явно был не учительский любимчик, с такой-то соображалкой. — Короче, ящики, — Санджи сдернул один из звенящих ящиков с бутылками из кузова и пихнул его в руки качку. — Кухня. Нести. Тридцадка.       Только сейчас он глянул парню в глаза и замер от удивления — почему он сразу не заметил, что у того не было одного глаза? Вместо него глазницу пересекал старый вертикальный шрам. Но парню не особо и нужен был второй глаз, потому что уцелевший, с золотисто-зеленым оттенком, выглядел неожиданно проницательно для очередного потерянного гопника, которого прикармливал Зефф.       В последние недели их набралось уже с десяток, как утверждал Патти, потому Санджи так и не церемонился с очередным. Те еще утырки, если спросить его честное мнение. Когда банда Луффи расчистила приморскую часть города и разогнала шайку Крейга, которая не давала продыху Барати, лишенные босса мелкие бандюганы стали как потерявшиеся молочные котята.       Всего месяц назад мелкие шестерки Крейга входили в главный зал ресторана с апломбом. Крейг подмял под себя половину приморского района и теперь угрожал спалить ресторан, если Зефф откажется платить дань. Но за дело взялся Луффи, и оставшиеся без грозного босса пентюхи теперь оголодали и ошивались на заднем дворе, как помойные коты. Луффи уж постарался, чтобы они вроде как и живы остались, но стали такие законопослушные, что даже пирожок с уличного лотка стащить боялись. Но вот только хозяева компаний приморского района на работу их не брали, помня времена поборов и унижений.       И как-то само собой, то есть по-дебильному, вышло, что Зефф оказался тем, кто фактически спасал их от голодных обмороков. Не бесплатно, но за вынос мусора супа наливал, вприкуску давал целую булку. Униженные, как побитые собаки, но те — брали. Голод уравнивает всех.       Санджи кричал на старикана, что тот тупой идиот, раз кормит этих ублюдков, не раз избивавших официантов. Что когда они явятся еще раз, он всем зубы повыбивает, потому что их счастье, что Санджи не было давно в городе. Доказывал, что все на кухне идиоты, кроме него, пока…       Сам не вынес очередному прибившемуся «псу» миску похлебки. Потому что он — не они, его не радуют чужие страдания, он — такой же идиот, как старикан…       Так что, зеленоволосый ублюдок, на твоей улице праздник. Сейчас ты не выглядишь голодным, но тридцатка тебя еще спасет.       Одноглазый держал в руках ящик и сверлил взглядом. Санджи вздохнул и доверительно положил ему руку на плечо. — Ты похож на умственно отсталого кота. Я бы сказал, что это оскорбление, но чтобы ты знал — у меня в детстве был такой. Они имеют свое очарование, так что выше нос, жизнь будет сурова к тебе, но ты не пропадешь, если больше не будешь связываться с опасными типами.       Одноглазый теперь смотрел на него ошалело. — Компренде? — начинал закипать Санджи. И зачем этот бродяга приперся, если не искал подработку?       Тот медленно прищурил единственный глаз и так же ме-е-е-едленно, словно пытался выбесить Санджи, кивнул. Санджи вздохнул с облегчением. — Хвала чайкам, отлично, неси этот, я возьму еще два.       Он быстро залез в холодный грузовик-рефрижератор, не собирался же он наблюдать с ленцой, как какой-то парень горбатится всего за тридцатку? Он собирался честно разделить труд.       Когда Санджи вышел с двумя ящикам, парень все еще стоял здесь. — Я тоже могу взять два, — сказал он вдруг. — Не хочу, чтобы ты надорвал спину, а потом повесил на меня свои медицинские счета, — с легким звяканьем Санджи спрыгнул на мостовую заднего дворика Барати. Доставщик, кажется, искренне наслаждался видом, как другие работают, пока он отдыхает. — То есть ты можешь нести два, а я — нет? — приподнял одноглазый бровь над своим отсутствующим глазом. Понимает ли он, что без глаза этот жест теряет всякий смысл? — И еще одна маленькая победа твоего мышления! Ты делаешь семимильные успехи! Что дальше — поступишь в пятый класс? — Санджи не собирался быть мягким и приятным с типами, что кошмарили Зеффа столько месяцев. Внутри он ощущал, что это и его вина тоже, он должен был догадаться через короткие хмыканья во время созвонов, что у старикана не все ладно. Он должен был вернуться раньше, стоять с парнями плечом к плечу… По крайней мере любезничать с бывшими подчиненными Крейга его никто не заставит! — Ты ругаешься больше, чем на тридцатку! — возмутился вдруг свеженанятый грузчик. И Санджи хмыкнул, хотя бы первая своевременная реакция. — Прости, я не знал, что ты не парень с улиц, а заколдованная принцесса из высшего общества. Что тебе надо, блядский поцелуй, чтобы ты наконец обрела уже свою истинную форму? Качок вдруг поднял голову и посмотрел на него с какой-то опасной ухмылочкой. Санджи такая херня не нравилась. — Топай, — он толкнул слегка ящиками ящик в руках грузчика. Вдруг тот легко присел, на миг исчезая из поля зрения Санджи за его ношей, и тут же ящики взлетели вверх перед его глазами. Придурок поддел ящиком груз Санджи и теперь держал в руках сразу три. — Я же сказал, что могу нести больше, — с легкой нотой превосходства заявил тот. А вот чего Санджи не любил, это когда его пытаются обойти и еще этим похвастаться. — Отдай их мне, разобьешь, половина вечернего меню насмарку! — Нет, с чего бы мне их разбить, — легко увернулся от попытки отобрать ношу наглый наемник. Он вертелся с тремя тяжелыми ящиками так легко, что Санджи даже не удалось его как следует ухватить. — А ну стой на месте, голова-трава! — Как ты меня назвал?! — Ладно же! — прошипел Санджи, бросая затею с догонялками. Он прыгнул с места сразу в кузов грузовика и взял сразу четыре ящика. Да, в глазах потемнело, да, спина, кажется, хрустнула, но разве это не самый сладкий вкус — вкус победы?       С трудом, потому что многоэтажные ящики закрывали все поле зрения, Санджи спустился из грузовика. — Эти тоже я могу взять, — донеслось откуда-то спереди. Санджи завертелся, пытаясь уберечь свою победную ношу от дерзкого выпендрежника. Получалось плохо, он не видел противника. — Только тронь! — шипел он. — Разве не ты меня нанял! — на секунду Санджи показалось, и этому утырку лучше, чтобы и правда показалось, что в голосе грузчика проскользнул смех. — Вот и неси нанятое. Три ящика — тридцать бели! — Дай, уронишь! Ты вообще видишь, куда идешь? — Я тут каждый камешек знаю…       И это было правда, потому что Санджи сразу узнал острый край кирпича, который он всегда стачивал подошвой со скуки, когда выходил покурить на задний двор Барати. Он так привычно лег под ногу, когда Санджи начал падать… — Аккуратнее! — падения не случилось. Парень поймал Санджи за талию и наклонил назад, чтобы тот успел стабилизировать груз. Санджи испуганно запрокинул голову, встречаясь с самодовольной рожей. Этот говнюк держал в одной руке три ящика, в другой — Санджи с четырьмя ящиками. — Спа… — прохрипел было Санджи, искренне испугавшись за молоко. — Тебя тоже занести? — расплылся в ублюдской ухмылке зеленоволосый тип. — Пошел нахуй! — быстро поправился Санджи. У этого парня талант заставлять себя ненавидеть за три минуты. Он выпрямился и с трудом двинул в сторону черного входа Барати. — Погоди, так ты врежешься в стену, — выпендрежный тип догнал его и положил руку на талию, быстро направляя левее. Санджи с испугом отметил, что от злости забылся и чуть не впечатал сразу четыре ящика в стену. — Спа… Вот ты ж блять! — чуть снова не поблагодарил. Ну уж обойдется, иначе эго головы-травы так раздуется, что он лопнет и весь задний двор у Барати запачкает. Санджи сжал губы и надулся, сосредотачиваясь на том, как скрипела спина от его перегруза. Но он заставил себя не пыхтеть, когда поднимался по низеньким ступенькам черного входа.       Голова трава отпустил его наконец, двинулся вперед… и услужливо открыл дверь человеку с ношей. — Спасибо… Блять! — Санджи сам себе язык прикусил. Будь проклят он и его превосходное воспитание! Краем глаза он заметил, как расплылся в улыбке одноглазый, он, кажется, при всей его заторможенности, тоже включился в игру и все же вынудил Санджи сорваться на благодарность. — Не за что, блять, — услужливо промурлыкал тот, и рожа такая самодовольная! Санджи готов был взорваться, но бутылки в ящиках угрожающе звякали от покачивания молочной башни.       Самодовольное ходячее растение быстро поставило свои три ящика на пол и ретировалось в ту же дверь, особо никем не замеченное. Санджи был рад, не будет смотреть, как он скрипит, когда ставит на пол сразу четыре ящика. А ведь ему еще сегодня вечером шкаф двигать! — Принес? — стоило ему распрямиться, как Санджи чуть не уткнулся носом в грудь Зеффа. Старикан стоял, сложив руки на груди, и смотрел скептически. Не особо приглашающее к тому, чтобы поплакать на его груди на мелочи ебучей жизни. От него только и дождешься: «А я тебе говорил», когда Санджи приполз из Тотленда с поджатым хвостом. Кто так поддерживает человека с разбитым сердцем?! — Не благодари, даже если наметил себе на это отдельный день в календаре. Потому что сделать это сейчас ты явно не собирался, — процедил он, злой не на Зеффа, а на усталость и самодовольного бывшего прихвостня Крейга. — Ага. Тогда назад неси. Мы шесть заказывали, — как ни в чем не бывало буркнул Зефф.       Санджи открыл рот, чтобы возмутиться тому, какие все вокруг него жалкие непрофессиональные сопляки, годные только на уличном лотке кошек в шаурму заворачивать, как тут же осознал, что лишний ящик сцапал именно он. И благоразумно закрыл рот.       Что же, ему все равно надо было обратно, чтобы расплатиться за работу. Скрипнув зубами, Санджи схватил один из ящиков и пулей вылетел в недавно закрывшуюся дверь.       Голова-трава был здесь, подпирал стену узкого дворика, будто без его деятельного участия она нахрен упадет, а вместе с ней и весь Барати. Короче говоря, Санджи был не в духе еще пуще прежнего.       Он молча промаршировал мимо качка, опять удивленно приподнявшего бесполезную бровь над закрытым глазом. Пусть пялится, его ебать не должно, что Санджи делает со своими ящиками молока.       Санджи молча запрыгнул в холодный грузовик и вернул ящик. Довольный рыбочеловек показал ему палец вверх. Санджи угрожающе нахмурился, ублюдок с самого начала знал, сколько ящиков в накладной, и просто хотел посмеяться над людишками!       Увидев зверское выражение лица, рыбочеловек намек сразу понял, быстро собрался и дал по газам, как следует надымив в уютном заднем дворике.       Санджи подошел к зеленой башке, тот стоял, запрокинув голову, и пялился на небо. Его счастье, что когда он перевел взгляд на Санджи, самодовольства на его харе больше не было. — А зачем ты… — Не спрашивай, — резко перебил его Санджи. И полез во внутренний карман пиджака. Первым делом он достал пачку сигарет и нервно выбил из нее одну. Качок следил за его жестами неотрывно, наверное, ожидал, что Санджи сразу же бумажник достанет. Боится, что ему не заплатят, что же, маленькая пятисекундная месть — тоже приправа к жизни.       Санджи все же не стал мучить крейгова бедолагу, измываться над павшим врагом низко. Потому зажал в губах незажженную сигарету и теперь уже достал бумажник, сразу извлекая пару купюр. — Держи, честный труд должен быть оплачен. Качок опять тупил и смотрел немного удивленно на банкноты. Неужели не привык, что ему сразу платят, а не кидают после работы? — Бери, — Санджи устал ждать и запихнул купюры за ворот куртки, словно стриптизеру. — Ох, — голова-трава и правда был поражен. — Я думал, ты номер телефона на купюре напишешь. — Чего? — Санджи от неожиданности даже сигарету выронил изо рта и нелепо ее ловил двумя руками секунды две. — Какого хера?! — Э… — теперь зеленая башка почесал большой ручищей в затылке и даже какого-то хера немного покраснел. — Ну, а что все это было тогда, как не агрессивный флирт?       И вот тогда Санджи сорвало. Нельзя его в этом винить, в конце концов у него дома до сих пор шкаф стоит не по феншую, это кого угодно с ума сведет. Нога сама взметнулась вверх и впечаталась в старую кирпичную стену у виска охамевшего куска дерьма. — Ты не много на себя берешь, водоросль? Где на мне написано, что я по мужикам? — Санджи очень надеялся, что нигде. И что той истории с Гином в ВотерСевен никто никогда не узнает. Но внутренне запаниковал.       Вопреки ожиданиям, Голова-трава не отшатнулся в ужасе, хотя кирпич возле его уха значительно так покрошился, по стене пробежала широкая трещина. Но этот бродяга только удивленно повернул голову к лодыжке Санджи, высунувшейся из штанины черных брюк, а потом медленно прошелся взглядом от нее вниз до самой задницы. — Ха, — сказал Голова-трава как-то довольно, и от этого Санджи стало как-то нехорошо. А он не любил, когда ему нехорошо! — Не думай, что я промахнулся мимо твоей головы, морское маримо, твои волосы делают ее идеальной мишенью. Это предупреждение, чтобы прекратил со мной дурака валять.       Теперь Голова-трава вперился взглядом в бровь на лбу Санджи. Пришлось подавить резкое желание прикрыть ее рукой. — Ты что, фруктовик? — спросил ни с того ни с сего этот альтернативно одаренный. — С чего ты взял? — ему удалось застать Санджи врасплох, он даже злиться забыл. — Гнешься так, — Голова-трава провел взглядом теперь уже от задницы до лодыжки, — это какой-то дьявольский фрукт ты съел? — Ага, дьявольский фрукт, который вызывает аллергию на идиотов! — прошипел ему в лицо Санджи. Он ему мозги чуть не вышиб, а этот качок как ни в чем не бывало с ним флиртует?! Да что с ним не так. Говорят, у зараженных бешенством животных пропадает инстинкт самосохранения.       Санджи посмотрел на губы Головы-травы, чтобы проверить, нет ли на них пены бешенства. Тот взгляд заметил и опять расплылся в этой своей довольной улыбочке. Он наглым образом взялся за голую лодыжку Санджи горячей рукой. — Так ты обычный человек, способный на подобную гибкость? А как еще ты применяешь такие таланты?       Ну, Санджи себя не оправдывает, да, он тогда запаниковал. Что-то внутри, под ложечкой, там, где обычно сосет, дало четкий знак, что все это хорошо не кончится. Что, если он будет так продолжать, придется съезжать из Логтауна. Опять. Потому Санджи дернулся. Зеленая башка осклабился, но ногу не отпустил, с вызовом посмотрел в глаза Санджи. — Номер телефона, ты можешь просто…       Санджи крутанулся на месте. То есть подпрыгнул, сделал точкой опоры ногу на стене возле травяной башки, и вот так — презирая всякую гравитацию, сделал вертушку, будучи параллельно земле.       Бывший бандит отлетел в угол маленького дворика, распугивая невесть откуда взявшихся там кошек. Глянул оттуда сначала ошалелым взглядом, а потом снова, как это Санджи бесило, усмехнулся и вытер от крови разбитую губу большим пальцем. Было в этом его жесте что-то такое опасное, хищное и будоражащее, Санджи пытался отдышаться от стресса, потому списал на него участившееся вдруг сердцебиение и приподнявшиеся на затылке волосы. — Ты вынудил меня высказаться на единственном языке, который ты, кажется, понимаешь, — процедил Санджи. — Теперь понял, Голова-трава?       Наглец и не думал подниматься с земли, хотя видимых повреждений у него не было. Так и сидел там в углу и пронзал Санджи взглядом с дерзкой усмешкой. — Кое-что я понял, Завитушка. — Как ты меня назвал?! — Санджи уже было занес ногу для еще одной атаки, он был скор на расправу с такими бандитами, но тут в кармане завибрировал телефон.       Санджи цыкнул, когда увидел имя звонящего. Он не может не взять трубку, это дело чести. В последний раз зыркнув на кусок говорящего мха в углу, Санджи приложил телефон к уху и поспешил вернуться под крышу «Барати», демонстрируя, что их короткое сотрудничество завершено. — Алло, Луффи? Чем могу быть…       И не увидел, как неотрывный взгляд зеленоволосого незнакомца из взгляда голодного охотника превратился во взгляд убийцы, когда он услышал имя.