Слегка опасненькие связи

— Ты просто надул меня. Когда я соглашался на свидание, я не знал, что ты чертов якудза! — Санджи ударил ладонями о стол, за которым сидел тот самый чертов якудза. Тот спокойно поднял взгляд на бесящегося Санджи. — Даже если так, крокодилы были очень даже настоящие. И очень по-настоящему тебя бы сожрали, Завитушка.       Санджи замер, проглотив очередное возмущение всем на свете, включая дурацкое прозвище. Как противно, когда этот обманщик прав, Санджи ведь обещал свидание в благодарность за спасение. — Ты… ты… — запнулся он. — Ты специально там крокодилов поселил, чтобы честных людей принуждать к интиму! — Я просил только свидание. Но если ты такой быстрый, как я могу тебе отказать? — не удержался Ророноа и нагло так хмыкнул. — Ха! — Санджи пыхтел от возмущения, но не мог придумать аргументов кроме оскорблений. — Чертово Маримо! — и не то чтобы воспитание когда-нибудь удерживало его от них. — Маримо, который идет на свидание! — поднял якудза палец. — Бесишь! Так бесишь, что в родном языке недостаточно слов, чтобы поведать об этом. Поэтому я перейду на французский!       Следующую минуту Завитушка очень экспрессивно ругался на незнакомом Зоро языке, красиво грассируя. Махал руками.       Зоро ничего не понял, но в принципе смотреть ему понравилось. Он выжидал, когда пройдет фаза гнева, потом должно придти приятие. Люди часто так делают — бунтуют, возмущаются, и в этот период совершают необдуманные поступки. Зоро знает много горячих голов. Он спокойно наблюдал. Ему нужно, чтобы неотвратимость свидания устаканилась в Завитушкиной голове.       Санджи остановился перевести дух, и тут к раздражению Зоро в дверь постучали. — Войдите! — рявкнул Завитушка до того, как Зоро успел открыть рот. — Босс, еще один пришел. Он здесь, — это был тот лупящийся вверх дворецкий-рыбочеловек с безразличным лицом.       Зоро раздраженно потер лицо рукой: — Ладно, давай по-быстрому.       Санджи переводил с одного на другого непонимающий взгляд. Однако зрачки его расширились от узнавания и удивления, когда в комнату робко вошел Хаччи. Довольно громоздкий, но такой неловкий, как теленок, осьминог-рыбочеловек из тех, что приходили за миской супа к Барати. Санджи не видел его в деле, но не обманывался, старикан говорил, что Хаччи был в банде Крейга, когда та кошмарила ресторан. — Ророноа, ун… — прогундосил рыбочеловек, потом с удивлением узнал Санджи. — Санджи, ун. Парни сказали, вчера Ророноа Зоро приходил к бродягам. Он сказал, можно присоединиться к нему, если хотят. Санджи бросил гневный взгляд на спокойно сидящего за столом Зоро. Вот как! Только разбили прошлую банду, дали шанс этим обормотам найти себе что-то настоящее, как он просто переманивает бандитов к себе! — Да, я так говорил, — Зоро плавно встал из-за стола и достал откуда-то из-за кресла… гребаную катану в ножнах! Санджи напрягся, не понимая, чего ждать от якудзы с оружием. Он их заманивает и убивает? — Ну и… ун. Я пришел. Вы даете работу. — Даю, — Зоро обогнул стол и оказался прямо перед Хаччи, неожиданно близко лицом к лицу. — Только я херни не потерплю, понял? Делаешь только то, что я говорю.       Он говорил жестко, чеканя каждое слово, и хотя слова были для Хаччи, у Санджи самого похолодело где-то между лопаток. — Любые вылазки — с моего разрешения. Любые поручения. Без них — не смеешь даже дорогу на красный перейти, усек? Даже кота пнуть со скуки. Мне не нужна дворовая шелупонь в банде, которая будет куролесить, прикрываясь моим именем. — Ун, — Хаччи явно было некомфортно, он потупил глаза и опустил голову. — Понял ун.       И поднял голову при звуке вынимаемой из ножен катаны. Гладкое лезвие на полсекунды поймало в своем отражении напряженный взгляд Санджи, и тот сглотнул одновременно с напуганным рыбочеловеком. Зоро спокойно любовался дорогим оружием, плененный его смертоносной остротой. — И это не просьба. Это приказ. Проебешься — отсеку тебе руку вот этой катаной. Сам можешь подсчитать, сколько раз можешь проебываться, — негромко проговорил Зоро, и Хаччи нервно сжал все восемь кулаков. — Я все понял, ун, — сказал тот сдавленным голосом. — Отлично, — звук щелкнувших ножен, катана не пробыла снаружи и минуты. — В машинах разбираешься?       Рыбочеловек не ожидал вопроса и дернулся, запаниковал. — Нет. То есть да! То есть я немного… — Понятно. Твоя первая работа — забрать сломанную тачку с дороги к особняку и отремонтировать ее. Остальное спроси у дворецкого. Свободен.       Совершенно потеряв интерес к Хаччи, Зоро отвернулся к столу и стал просматривать какие-то бумаги. Хаччи помялся на месте, неловко покосился на замершего Санджи, и низко поклонился. После чего выпятился обратно в коридор. — Какого черта?! — взъярился Санджи, когда дверь за ним захлопнулась. — Банда Крейга разбита, эти парни могли начать жить честно. И тут заявляешься ты… Погоди! Вот зачем ты ошивался около Барати! Вербовал этих неприкаянных! Ха, легко, когда им жрать нечего. Одно слово — чертова мафия. — А ты задумывался, почему им жрать нечего? — Зоро резко положил бумаги и повернулся к Санджи. Взгляд неожиданно глубокий и серьезный, Санджи даже сбавил обороты. — Не потому ли, что Луффи их запугал, а местные не горят брать их на честную, как ты говоришь, работу? И что им делать — нищенствовать и попрошайничать у Барати до конца дней? — Они сами виноваты… — сбивчиво оправдывался Санджи. Зоро сложил руки на груди, теперь он выглядел далеким и грозным. Совсем не парень около пруда с крокодилами. — Сами виноваты и что… Разве все проблемы мира решаются словами «сами виноваты»? Что с ними делать? По-твоему в банды, особенно такие дикие, как у Крейга, попадают сильные и благополучные парни? Это уличные недокормыши без собственного стержня, которые не смогли найти себе места в жизни. Думаешь, смогут сейчас? — Это шанс исправиться… — Луффи разбил их банду и думает, что дальше их проблема — барахтаются как хотят. Думает, что если смешать все в хаос, они как-то выплывут в этом вареве. Но я сам варился в этом котле. Я вижу, что на улицах Логтауна слишком много таких беспризорных шестерок, чьих боссов Луффи списал в утиль. И сколько времени нужно, чтобы эти слабаки сбились в кучу от голода и унижения и учинили крупные беспорядки? — С чего бы им это делать? — Санджи отметил, что в чем-то согласен с Зоро. — Потому что если бы в их голове были мысли поумнее, то они явно не следовали за Крейгом. Они просто тупицы. Таким слабовольным тюленям, как Хаччи или те, что я уже принял раньше, нужна твердая рука, чтобы они не творили херни. Крейг был плох, слишком непоследователен. Но у меня они будут ходить по струнке, и уж точно не устроят беспорядка или нападений от голодухи. — Хах. Да, они пытались бузить около Барати, требуя кормежки, но мы быстро разъяснили, кто тут главный, — Санджи смущенно почесал щеку. Если посмотреть с этой стороны — Зоро приструняет шелупонь, которая без сильной руки снова пойдет по темной дорожке. А Хаччи точно впечатлился катаной и в городе будет сама воспитанность. — Видишь. Разве я не молодец, что переманиваю этих халявщиков от вашего ресторана? — обнажил белые зубы Зоро, он по-детски победно улыбался, словно ждал, что ему шоколадную медаль дадут.       Санджи вдруг смутился и отошел к окну. В том, как жестко Ророноа решал вопросы, было что-то возбуждающее. Ему нужно выбросить из головы эту мысль.       Во дворе красивая розоволосая девушка в высокой шляпке копала лопатой яму. Судя по усердиям — уже битый час. Посмотрел в окно, называется. Санджи не будет спрашивать, дело мафии — не его дело. — Я не намерен связываться с темными делишками. Я просто хочу готовить рататуй в Барати, — решил озвучить Санджи главное «но». — Я же говорю, разделяй работу и личную жизнь, — Зоро подошел сзади, по спине пробежали мурашки — перед глазами все еще стоял Зоро, любующийся обнаженным мечом. — Ох! — сморгнул Санджи. Девица на лужайке докопала яму себе по грудь и теперь волокла в нее огромный увесистый чемодан. По виду он весил больше нее.       Зоро тоже наконец взглянул в окно. А куда он тогда пялился все это время?! Предательская мысль заставила Санджи покраснеть. Хорошо, что Зоро тоже увидел эту девицу (а значит, Санджи не сумасшедший). — Вот блять! — Зоро нервно задернул тяжелые шторы, погружая комнату в приятный полумрак. Санджи от интимной обстановки покраснел еще сильнее. — Ты ведь не ужинал? Мы в самом сердце поместья, у тебя сломана машина. Так почему не совместить свидание с ужином?       Зоро явно пытался увести его от зрелища за окном. Санджи собрался наконец с мыслями: — Ты думаешь, я как одна из тех девушек, что ходят на свидания ради похода в дорогой ресторан? Я буквально работаю в одном из лучших! Нет ресторанного блюда, которое я не приготовил бы на свидании вкуснее! — О, ты правда приготовил бы еду на свидании? — Конечно, — высокомерно фыркнул Санджи. — Тогда приготовишь мне ужин? В благодарность за ремонт машины? — быстро добавил Зоро. — Арр! Ты пользуешься одними и теми же уловками про долг! — Моя ли вина, что они всегда срабатывают? — Зоро довольно крякнул и увлек за плечо Санджи из кабинета. — Сюда.       Они направились куда-то по увешанному мрачными картинами коридору, Санджи довольно быстро заметил, что они следуют за нарисованной на плинтусе синей линией. Были там и другие короткие линии, но они сворачивали за угол или уходили за двери.       В итоге Ророноа привел его в довольно хорошо обставленную современную кухню, здесь тоже было много благородного дерева, но вся встроенная техника была покрыта матовым хромом. — В этом особняке все должны работать, да? — хмыкнул Санджи, и пока Зоро растерянно отнекивался, что он не это имел в виду, распахнул дверки холодильника.       В бесконечной белой пустоте искусственного света на него взирала одна-единственная бутылка соевого соуса. Слегка початая. На весь абсолютно пустой холодильник. Санджи яростно захлопнул дверцу. — Издеваешься, Маримо?! — Черт, я забыл, что продуктов нет! — кажется, Зоро был реально раздасадован. — Серьезно? А на ужин зачем позвал? Дегустировать соевый соус в бокалах для Шардоне?! — Ну…я заказал из ресторана. Первое же свидание, — смущенно промямлил он.       Это «первое свидание» от лица якудзы Санджи просто убило. Заботливый какой, думает, что после катан и захоронения трупа во дворе (он не был до сих пор на сто процентов уверен, что ему не почудилась девушка), ресторанная доставка исправит положение дел. — Ха, — вырвался смешок у Санджи. — Если ты заказал, зачем ты попросил готовить? — Ну… ресторанные блюда мы сразу будем есть. А так ты сначала будешь готовить, а потом ужин. Так свидание продлилось бы дольше… — еще милее смутился Ророноа. — Ты бы еще руки у моего папаши попросил! Ты такой старомодный! — Харе издеваться! — ощетинился наконец Ророноа. — Столовая в смежной комнате!       Санджи выглянул и правда увидел хорошо сервированный дубовый стол с выкрахмаленной скатертью. Хвала богам, хоть свечи зажечь никто не додумался. Ужин с якудзой при свечах превысил бы допустимый градус сегодняшнего абсурда. — Ты же живешь в такой глуши, когда они успели привезти целых два ужина? — Санджи на автомате приблизился к столу, рассматривая подозрительно знакомую подачу. Он ведь никого не объест? — Ну, я заказал сразу, когда вернулся в особняк. Пока попросил тебя подождать на крыльце. — А ты самоуверенный тип! Сразу решил, что я соглашусь на ужин, — с этими словами Санджи решительно уселся перед одним из приборов и расстелил салфетку себе на коленях. Приподнял бровь: — Ждешь особое приглашение, Маримо? Покончим с этим!       Зоро спешно, едва не уронив стул, уселся напротив. Санджи смотрел через стол на него и образы двоились — открытый парнишка с озера накладывался на сурового якудзу с катанами, у которого свой кодекс. Быть может, если бы между ними и правда горела свеча, в ее рваном свете мозг быстрее совместил бы этих двоих. — А в чем смысл, Маримо? — начал светскую беседу за ужином Санджи. Потому что у него никогда не было проблем с социальным общением, в какой бы ситуации он ни находился. — С чего ты так меня настойчиво уламывал? Ни за что не поверю, что главе клана трудно устроить личную жизнь, кого бы ты ни предпочитал. — Ты не знал, кто я такой, — Зоро так быстро ответил, что Санджи даже застыл с вилкой, не донесенной до рта. — Ты прав, вокруг меня вечно ошивается куча народу, которых возбуждает власть или деньги. Или они хотят втереться ко мне в доверие ради секретов. Потому все они лебезят и пытаются залезть в постель. Ты был сам собой. Со мной давно никто не вел себя так натурально. Я прямо облегчение испытал. — Ах, кхм, — Санджи поперхнулся и быстро запил смятение вином, кстати, весьма неплохим. Он хотел смутить Зоро, а сам смутился искреннему признанию, что очаровал тем, что был самим собой. — Я думал, ты ляпнешь что-то про задницу. — Задницу… — задумался Зоро. — В этом деле глазам верить нельзя. Надо сначала руками проверить. — Кхм-кхмкхм! — боже, сколько же Санджи еще запивать смущение. Он так все вино вылакает в одиночку.       Санджи не привык к личным комплиментам. Его высоко ценили как профессионала, как быстро схватывающего ученика, старательного талантливого шефа. Это компенсировало дурной взрывной характер, он сам прекрасно понимал. Потому у Ророноа Зоро явно с башкой было что-то не так.       Смущенный, он вперился в тарелку с телятиной. Украшенной розмариновой веточкой. — Какое-то знакомое блюдо… — и поднял на Зоро удивленный взгляд: — Ты что, заказал нам на свидание ужин из ебаного Барати?! — Ух, — стушевался Зоро. — Это просто лучший ресторан, что я знаю? — Кха. Ха-ха, — тихонько прорвалось, а потом Санджи не выдержал. Лицо Зоро было таким уморительным. Якудза, называется. — Аахахаа, и как это понимать, Маримо? Как лучший из комплиментов?! — Хах, — Зоро тоже расслабился. — Как правду. — Ублюдок Патти опять передержал мясо. Угадай, кого я завтра вздрючу на смене? — Санджи теперь с энтузиазмом принялся есть. Вино подействовало и улучшило настроение. — Он будет удивлен. — Еще бы. Будет думать, что я за ним и в свой выходной слежу, — Санджи тяпнул еще полстакана. — Но с другой стороны, нужно ли следить за Патти, чтобы знать, что он опять облажался с телятиной? — А мне нравится. — Погоди. Ты бы вместе с пальцами это блюдо слопал, если бы его приготовил я. — Хорошо, — кивнул Зоро. — Я подожду.       Санджи осекся. Он что — пригласил Зоро на второе свидание?! — В смысле, в Барати, там можно попробовать, — попытался исправить он ситуацию. — Хорошо, я приду, раз ты зовешь, — снова кивнул Зоро. — Прекрати ты! — рявкнул Санджи, вконец вогнанный в краску. Он считал себя мастером изящного легкого разговора за свиданием, но Зоро с его прямолинейностью вообще не шарил в социальных играх.       Зоро посмотрел на него поверх тарелки с иронично приподнятой бровью над шрамированным глазом и медленно вдумчиво произнес: — А вот нет.       И с Санджи случилась какая-то ерунда. Может оспа там, или волчанка, кто знает. Но все его тело вмиг вспыхнуло изнутри от этого взгляда. Опасный могущественный Ророноа Зоро, о котором ходят городские легенды, в нем заинтересован. Он был по-настоящему, неподдельно могуществен и опасен, не то, что Гин.       Что вообще Санджи нашел тогда в Гине? Он вспоминал, и никак не мог понять. Но ради этой неясной, мучительной тяги он месяц за месяцем внутри себя гнул и наконец сломал все свои принципы, включая гомофобию.       Гин появился в его кулинарном университете Вотер Севен на последнем курсе. Всегда загадочный и одинокий, этот хмурый парень садился на самый верх огромной аудитории, вдали от толпы, но не выглядел парией. Скорее люди не были ему интересны. Вокруг него всегда витала аура опасной тайны, и Санджи волей-неволей то и дело зыркал на странного однокурсника со своего переднего ряда.       Смотрел все дольше, все чаще, пока сердце не стало замирать, когда мрачный Гин входил в аудиторию. И тосковать, если он не показывался без всякой причины, потому что был свободен и загадочен, на занятиях.       Странная магнетическая притягательность, жестокая усмешка, скучающий взгляд, все это будоражило фантазии Санджи. Сначала он хотел просто разгадать секрет Гина, но тот ни с кем не общался. Потом все чаще думал о нем вне занятий, даже сбился с шага, когда случайно столкнулся с ним просто на улицах вечернего города. Санджи обернулся вслед, а Гин — нет.       Гин был непостижим, и раз за разом мысли Санджи возвращались к нему. Он два часа орал в подушку, когда вдруг осознал, что его одержимость загадочным парнем ни что иное, как влюбленность.       Потому что нет. Нет! Санджи Блэклег — обольститель меллорин, он не влюбляется в парней. Теперь он зло зыркал в аудитории на ничего не подозревающего Гина. Потому что одно дело влюбиться, но парня он точно никогда не поцелует. И уж точно не позволит никакому мужику себя касаться.       Пальцы Гина были длинные, узловатые, идеальные для повара. Потому… разве что Гину.       Когда Санджи осознал это, он в панике схватил свои конспекты и вылетел посреди занятия из аудитории. Выпил пять стаканов какао из автомата, потому что в нем ничего больше не продавалось. С тех пор вкус какао кажется ему горьким, как вкус влюбленности в Гина.       В бессловесном гипнотизировании предмета влюбленности Санджи провел почти весь учебный год. Так было безопаснее, ведь в мыслях ломалась преграда за преградой. Мужчины отвратительны, но если это Гин — поцелуй бы Санджи будоражил. Он терпеть не может мужиков, но если его обнимет Гин. Санджи допускал недопустимое.       А потом понял, что учеба заканчивается, и они больше никогда не встретятся, если он ничего не предпримет. К концу девятого месяца односторонней одержимости, Санджи дозрел. — Куришь? — он выследил Гина на перерыве в курилке. Сам давно пытался сократить потребление сигарет, но ради Гина позволил себе лишние перекуры. Протянул ему свою пачку. — Я попробую твои, а ты мои. Чтобы не брать сразу пачку новых.       Он просто хотел знать, какие на вкус губы Гина. И тогда ему не пришлось бы переходить черту и целовать мужчину.       Гин усмехнулся и протянул свои. Крепкие и сильно пахнущие. Его рука коснулась пальцев Санджи, когда он доставал себе сигарету. Санджи вздрогнул. И Гин это заметил, это было видно по ставшей шире ухмылке.       Ничего яснее про Гина не стало. Ни чем он занимается, ни откуда, ни куда пропадает с пар, он был все так же окутан ореолом опасной тайны. Даже не сказал Санджи, где живет.       Потому не удивительно, что однажды, когда они возвращались с занятий и Гин попросил его «зайти кое-куда», Санджи внезапно оказался в мотеле. Дешевые окна не блокировали шум машин за окном и крики ночных пьяниц, а руки Санджи потели.       Гин первым поцеловал его. Санджи отступил назад. — Ты же хочешь, — уверенно сказал Гин.       Одно дело фантазировать, другое — претворять в жизнь. Но до этого не проявлявший никакого в нем интереса Гин вдруг сам коснулся его, сам пошел на контакт… Все кордоны внутри Санджи были сметены в один момент. Только голос непривычно дрожал от волнения, потому он старался поменьше говорить.       Его грехопадение случилось в дешевом мотеле. Под стоны парочки в соседнем номере. Сам Санджи старался вести себя как можно тише, боясь быть так же услышанным, разоблаченным в чем-то настолько неестественном для себя, но неумолимо случающемся. Он плохо помнил что-то о той ночи, кроме стыда.       Через месяцы Санджи поймет, что в его жизни появилось новое негласное правило, — не останавливаться в номерах с такими же голубыми обоями. Он просто не мог.       Но тогда он был упоен голубыми обоями. Тем, что кожа Гина пахнет тем грубым табаком. Тем, что его девятимесячная одержимость вдруг получила ответ.       Получила, как же.       Как всякий наивный влюбленный, Санджи был глух, слеп, а самое главное — туп. Он даже не особо заволновался, когда Гин оделся и ушел первым, оставив Санджи одного в постели после его первого раза. У Гина ведь всякие таинственные дела, Санджи понимает.       Он как дурак сделал ему бенто. Ведь в кафетерии кормят одной дрянью. Прилетел с коробками в университет, как заботливая кудахтающая женушка. — Зачем ты принес их? — ленивым взглядом уставился на обед Гин. — Как, чтобы угостить тебя. Мне не трудно, мы же встречаемся.       Тяжелый взгляд переполз с бенто на Санджи. Он готов был собственный язык сожрать, когда понял, как облажался. Одно дело меллорин, но перед мужиком… — Мужчины не встречаются между собой. С ними круто трахаться. Встречаться есть смысл только с девушками, чтобы потом пожениться и она родит тебе твоего ребенка. Мужчина не может родить ребенка. Только трахаться, чтобы спустить пар. — А. Да. Конечно. Ты прав, — рука с бенто дрогнула. Санджи ненавидел себя в те студенческие годы за дрожащие голос и руки. А еще ненавидел то, насколько прав был Гин. Ему не стоило мучиться от влюбленности девять месяцев, мужчинам нет смысла тратить душевные силы друг на друга.       Все, что может дать один мужчина другому — хороший трах. Но не семью, отношения и детей. Санджи получил очень поучительный урок на всю жизнь.       И это была настоящая причина, почему старания Ророноа Зоро изначально были обречены на провал. — Тебе ничего не светит, будь ты даже Папой Римским, — Санджи очнулся от неожиданно яркого воспоминания. — У тебя извращенные вкусы, Завитушка. Но конечно, ему ничего не перепадает. На Папе ведь чертов обет безбрачия, — легкомысленно фыркнул Зоро. — В отличие от меня.       И Ророноа Зоро — более таинственный, более могучий, более непостижимый, более путающий Санджино воображение, чем… он уже не помнил, кто — неспешно вытер губы салфеткой и поднялся из-за стола.