Неожиданность

Между темными тяжелыми шторами спальни пробивался солнечный лучик, который и разбудил Гермиону. Она поморщилась и попыталась перевернуться на другой бок, но тяжелые мужские руки удержали ее, прижимая к мускулистому животу. Она ощутила как в ягодицы упирается горячее доказательство возбуждения ее жениха и потерлась попкой о восхитительную твердость, которая вчера принесла ей столько удовольствия. Ответом на ее маленькую шалость был хриплый чувственный стон. — Не могу привыкнуть к тому, как сильно ты меня возбуждаешь, — промурлыкал Драко, оглаживая и сжимая ее груди. — Вчера ты выжала из меня все соки, а сегодня я уже снова готов трахнуть тебя. Их обнаженные тела словно были настроены на одну волну вожделения. Гермиона согласно вздохнула, чуть поднимая ногу, чтобы потереться ноющей промежностью о горячий член и повернула голову, разглядывая переплетенные тела в зеркале на потолке их свежеотремонтированной спальни. Драко пристрастил ее к сексу перед зеркалами. Когда он брал ее, она видела его мускулистую спину и напрягающиеся в яростных толчках ягодицы. Он любил вид ее распростертого на нем тела, когда Гермиона была сверху, наблюдал за их отражением в зеркале на стене, когда брал ее сзади. Так он мог видеть ее лицо, прекрасное в своем наслаждении, в то время как его руки оглаживали упругие ягодицы и скользили по крутому изгибу к талии и выше, чтобы приласкать твердые соски. Так же, как сейчас, когда их ленивые утренние ласки перешли в страстный секс. Гермиона выпрямилась, обвивая руки вокруг шеи Драко. Теперь ему открывался восхитительный вид на ее гладкое тело, покрытое испариной, напряженные соски, которые пощипывали мужские пальцы, раскрасневшееся от возбуждения лицо и взгляд темных глаз, с которым встретился в зеркале. В этом положении он задевал внутри нее чувствительную точку, от чего карие глаза закатывались и из горла вырывались хриплые стоны, а ноготки впивались в мощную шею. Его пальцы скользнули между ее влажных ног, закружились вокруг точки острого наслаждения, в то время как другая бледная рука сжимала грудь. Гермиона уже начала сокращаться вокруг него, сжимая мышцами, его возбуждение достигло своего пика, и волна оргазма оглушила их обоих. Тяжело дыша, они лежали на разворошенной постели, еще содрогаясь от пережитого удовольствия. — М-м-м, обожаю тебя, — хрипловатый голос ласкал уши Гермионы. — Только с тобой мне так хорошо. — Я тоже тебя люблю, — сбивчиво выдохнула она и простонала, внезапно вспоминая. — Нам нужно поздравить родителей. В ответ раздалось согласное мычание. Родители еще не знали об их изменившихся статусах: из встречающихся парня и девушки Драко и Гермиона превратились в жениха и невесту. И огорошить осчастливить новостью старшее поколение планировалось сегодня. Реакция на фамильное кольцо, обхватывающем пальчик мисс Грейнджер, у лорда и леди Малфой была неожиданной для невесты. Они были рады! Гермиона покосилась на жениха, который сиял как начищенный галеон. Что-то тут было нечисто. Но пока они не кидали в ее тёмными проклятиями, Грейнджер расстраиваться не собиралась. В конце концов, у них невесткой станет героиня войны, так что им не на что жаловаться. После завтрака в Малфой-мэноре Драко и Гермиона отправились к родителям Гермионы, чтобы и они в свою очередь порадовались за дочь. — О, какая чудесная новость, наконец-то! — воскликнула мама, освещая прожекторами карих глаз всю гостиную. — Полагаю, Нарцисса уже знает? Я ей должна теперь ту подвеску, — огорченно поджала губы Джин, но тут же махнула рукой, снова просияв. — Хорошо, что мы сегодня встречаемся в поместье, заодно обсудим торжество. Драко и Гермиона встревоженно переглянулись. Кажется, матери спелись за их спиной и, по-видимому, спорили, когда же дети принесут им радостную весть. — Мама, мы бы не хотели грандиозное торжество, — подала голос Гермиона, но мать только отмахнулась: — Дорогая, Драко — будущий лорд, ты — героиня войны, конечно, это не должно быть рядовым событием! — Но мама, это моя свадьба! — возмутилась дочь. — Ваш будет медовый месяц, делайте там что душе и телу угодно. Могу подарить вам «Камасутру», изучайте, — безапелляционно заявила миссис Грейнджер. — А свадьба — грандиозный праздник, о котором напишут на первых страниц газет, разместят статьи со снимками в «Ведьмополитене»: мы с Нарциссой уже договорились с Пэнси. Такая милая девочка. Гермиона в ужасе уставилась на Драко. Как они пропустили образование такой коалиции прямо у них под носом? И, Мерлин, Пэнси — милая девочка? Пока Малфой и Грейнджер безмятежно жили вместе, занимались любовью, читали книги и ходили по гостям, эти страшные женщины уже все распланировали за них? Драко философски пожал плечами. Ему, в сущности, было все равно. Воспитанный с детства как наследник рода, он вполне себе был способен смириться с пышной свадьбой. Главное, чтобы на медовый месяц никто не покушался. К тому же это было в интересах родителей — можно делать ставки на появление первенца. И, кстати, что там за книгу упомянула миссис Грейнджер, отчего щеки Гермионы залились румянцем? Сделав мысленно пометку разузнать позже все у своей невесты, юный Малфой решил, что пора оставить родителей с их коварными грандиозными планами и откланяться. Поблагодарив за вкусный чай и десерт, ошеломленная Гермиона и задумчивый Драко аппарировали домой. … — Сколько? — Шестьдест четыре, — ее лицо осветила лукавая улыбка. — А миссис Грейнджер нам точно ее подарит? Если нет — я ее куплю. В свой медовый месяц я хочу опробовать все шестьдесят четыре позы, — заявил Драко, уже предвкушавший будущие шалости в законном браке. От одной мысли обо всех интересных вещах, которые им предстоит сделать, кровь в его теле приливала к паху. Гермиона усмехнулась: — Драко, шестьдесят четыре позы — это минимум два месяца. — Милая, ты чувствуешь, — жаркий шепот опалил ей ухо, посылая по телу полчища мурашек, — я уже готов. А ведь мы утром уже занимались любовью. — Она утонула в крепких объятиях, животом ощущая его напрягшийся член. — Я, — у нее перехватило дыхание, — я чувствую, — он увлек ее в глубокий поцелуй, отключавший разум. Только на задворках сознания билась какая-то назойливая мысль. Что-то они должны были сделать… Куда-то собирались… — Драко! — тяжело дыша, она отстранилась от него, уворачиваясь от горячих губ, пытавшихся поймать ее. — Рождество! Мы обещали быть у Поттеров! — Чудесно, — пробормотал он, зарываясь носом в ее разлохмаченную шевелюру. — Тогда там опробуем то замечательное кожаное кресло, которые я подарил вместе с зеркалами для их спальни. — Что? — сознание нехотя выплывало из темного марева возбуждения. Ее разуму хотелось отдать бразды правления тому чувствительному комочку нервов между ног, что сейчас так болезненно-восхитительно пульсировал. — Я подарил им кожаное кресло и зеркала на Рождество. Чтобы они больше не покушались на наши, — пояснил Драко. Она рассмеялась. — И как они отреагировали? — Уизлетта была просто счастлива. Ставлю тысячу галеонов, что она потащила Поттера опробовать подарки сразу после моего ухода. А ушел я быстро, потому что она чуть не запрыгнула на него при мне. — Джинни иногда бывает ужасна, — со стоном усмехнулась она. — Ты не представляешь, сколько советов она давала как тебя соблазнить до того, как это за меня сделал ты. — Ты хотела меня соблазнить? Гермиона, нельзя такие вещи говорить за двадцать минут до выхода! — возмутился он. — Я теперь буду весь вечер думать, что именно она тебе советовала. — Нет, нет, нет, я не буду тебе этого рассказывать, — щеки пылали, она уже жалела, что упомянула об этом. Ему ни в коем случае нельзя знать, что Джинни купила ей чулки, самое тонкое непрозрачное платье, какое только изобрело человечество, заставила все это надеть, лишила нижнего белья прямо перед тем, как Гермиона вошла в лифт, в котором каким-то чудом оказался Малфой. Ее до сих пор обдавало жаром при воспоминании о том, каким горячим было его тело, к которому она прижималась благодаря соседям. Конечно, тут больше постаралась миссис Поттер, подпиравшая сзади безвольно обмякшее тело подруги. От стыда тогда Гермиона прикрыла глаза, что не очень помогло, потому что кожа стала еще чувствительнее, и платье подчеркнуло напрягшиеся острые соски. — Я тогда думал, что кончу, такая ты была восхитительно раскрасневшаяся, — признался Драко, когда она все же выложила ему эту историю. — Я не знал, как повернуться, чтобы мой стояк не уперся тебе в живот. — Он рассмеялся, — Мерлин, знай я, что это все для меня, то выгнал бы всех из лифта и трахнул как следует, чтобы ты не разгуливала в таком виде на глазах других мужчин. — Его глаза потемнели еще больше. — Если тебя это успокоит, я сразу после той поездки побежал в уборную дрочить. — Мне действительно стало легче, — фыркнула она, спрятав на его груди свои покрасневшие щеки. — Теперь мы можем идти, мой сатрап? — О да, наконец ты признала это, — нарочитое самодовольство так и сочилось из него. Вот такие: раскрасневшиеся, смеющиеся и влюбленные — они появились в камине на Гриммо, 12. — Гермиона Грейнджер, что вы чувствуете, став невестой самого богатого аристократа магической Великобритании? — к ним подскочила Пэнси с хитрым выражением лица. — Паркинсон, никаких интервью в моем доме, — отрезала Джинни, оттесняя журналистку и обнимая Гермиону. — Поздравляю, подруга! — Я уже не Паркинсон, — проворчала ведьма. — То, что ты взяла фамилию моего брата, не поменяло твоей сущности. — Так же, как твоей, Уизлетта, — ехидно парировала Пэнси. Пока они препирались, Малфой увлек Гермиону в столовую. — Малфой, стой, я не увидела кольцо! — сзади раздался единодушный вопль двух ведьм. Рождество обещало быть веселым.