Солнце в руках

      Ямамото Юширо стал часто прогуливать «бесполезные» уроки после того, как его приёмная мама умерла от болезни, которую долго игнорировала, работая в больнице и спасая других. Он злился, никому не говоря на что, часто ругался с одноклассниками и стал ещё более замкнутым, чем обычно. В этот день парень снова читал, сидя на подоконнике в пустующем по понедельникам кабинете, прогуливая физкультуру. Вовсе не ожидая, что кто-то придёт в этот класс после начала урока и нарушит его одиночество..       Прошмыгнувший в помещение ребёнок его даже не заметил. Забился в угол под окнами в другом конце класса, напротив второй двери, и обнял колени, тихо всхлипывая. Ямамото думал сбежать, чтобы не пугать малявку и не показать, что видел его. Но тот, будто ощутив этот мимолётный взгляд фиалковых глаз, вскидывает красное, мокрое от слёз, лицо, всхлипывает и пару мгновений смотрит юноше прямо в глаза из своего угла.       Они одновременно отводят взгляды. Юширо возвращается к чтению, решив, что теперь сбегать поздно. Юный Ренгоку снова утыкается в колени, но больше не плачет, кажется. Спустя неопределённое для Сенджуро время старшеклассник собирается и выходит. А ровно через пару секунд звенит звонок. Оставшийся в кабинете мальчик подрывается, соображая, что впервые прогулял, и спешит в коридор, успевая заметить, как его безмолвный свидетель исчезает за поворотом.       Обычно юный Ренгоку очень старался держаться, улыбался, ходил в школу. Но дома, тихонько, чтобы отец не ругал, ревел в подушку почти каждый день. Пусть даже больше месяца прошло, но, кажется, смириться со смертью старшего брата было просто невозможно. Сегодня печаль накатила прямо в школе и, чтобы никого не напрягать, Сенджуро сбежал, ненароком найдя пустой кабинет. Просто желая выплакаться без свидетелей. Он и правда не сразу сообразил, что там сидит ещё кто-то. Хотя, невольный свидетель помог лучше взять себя в руки, чем если бы ребёнок действительно оказался совсем один.

* * *

      За неделю Сенджуро ещё несколько раз видит того светловолосого старшеклассника в школе или из окон. Всё думает подойти, познакомиться, даже поблагодарить, но смущается. И чем больше думает об этом, тем больше начинает снова грустить. Кёджуро-то никогда не стеснялся, всегда был открытым, добрым, и точно подошёл бы к заинтересовавшему человеку. Даже если бы это был кто-то старше, а его отстранённый, хмурый вид казался бы пугающим.       Эмоции всё копятся, и, на следующей неделе, плотину чувств снова прорывает. Одноклассники, будучи в курсе его ситуации, часто присматривали за Сенджуро. Девочка из-за соседней парты осторожно тянет руку, привлекая внимание к рыжеволосому. Сенджуро не замечает. Печальным взглядом она указывает на одноклассника, что стоически держится, чтобы не всхлипнуть, заливая тетрадный лист слезами. Учитель вздыхает, понимающе кивает и, склонившись к ученику, предлагает прогуляться немного или зайти в медпункт, потрепав по плечу.       — Тебе передадут домашнее задание.       Мальчик, полными слёз глазами глядя на учителя, одними губами бормочет благодарность и извинения, тихонечко собирает вещи. Ноги сами его приносят к тому самому кабинету, но, судя по звуку, там урок, и Сенджуро поджимает губы, сипло выдыхая, и растерянно оглядывается.       Конечно, он не собирался искать того парня. Но снова вспомнил о нём из-за того, что занят кабинет. Где ещё может быть сейчас не занято мальчик не представлял. Он и этот-то класс в прошлый раз нашёл случайно, потому что не услышал ни единого шороха за дверью. Вздыхая, ребёнок уходит в школьный двор и прячется на скамейке, в тени деревьев у спортивной площадки, стараясь усмирить слёзы, что снова подступили к глазам. Конечно, можно было бы пойти домой – ведь это был последний урок на сегодня. Но в таком состоянии попасться на глаза отцу очень не хотелось.

* * *

      Юширо мальчика тоже замечал иногда, но подавно не планировал подойти. По большому счёту, какая разница, из-за чего плачут дети? С высоты своей личной боли он заранее считал, что из-за какой-нибудь ерунды, и не собирался тратить на это время. Помощь в какой-то детской глупости – совершенно бесполезное занятие, которое его не интересовало.       — Эй, тут нужны равные команды, Юширо!       Светловолосый морщится, отвлекаясь от книги, хотя последние несколько минут уже даже не читал, лишь глядя в страницы отстранённым взглядом. Размышлял о своём, не следя особо за реальностью. Он прогуливал бы где-то ещё, но сегодня в том кабинете, где Ямамото предпочитал оставаться, был урок, а в коридорах школы риска столкнуться с осуждением было ещё больше. Просто физкультура в этот день была не совсем по плану, а из-за смещения занятий. Учитель уже махнул на него рукой, только просил как-нибудь прийти и сдать нормативы. Парень честно пообещал, что придёт, и уже даже отчитался, когда. Но одноклассники всё не унимались, будто это им платили за работу учителей. Будто им было какое-то дело до того, чем он занят.       Светловолосый поводит плечом и возвращается к чтению, вспоминая, где остановился. Не отвечая на призыв кого-то из сверстников, даже не глядя в сторону ребят. Хотя подозрение, что что-то не так, не покидает. И не зря. За пару минут до конца урока класс отправляют переодеваться, но Юширо не успевает уйти в школу. В этот раз привычка идеально следить за временем вышла боком. Двое его одноклассников преграждают путь, очевидно, пользуясь тем, что учитель уже ушёл.       Никто из одноклассников не знал, что именно случилось у Ямамото. Только учителя были в курсе ситуации, но парень не хотел к себе жалости и сам просил ничего не рассказывать. Старшие послушались и не стали привлекать внимания. А перемена поведения «без причин» раздражала сверстников ещё больше, чем обычная высокомерная холодность.       — Ты что о себе возомнил, а, Юширо?       — Особенный, что-ли? Нужно заниматься со всеми, а ты халтурить решил. На соревнованиях что делать будешь?       Его не спрашивали, что случилось, потому что давно знали – не ответит. Ямамото был скрытен с тех самых пор, как перевёлся в эту школу несколько лет назад. Ребята уже отчаялись получить от него нормальный ответ на большинство «личных» вопросов. Откуда он, почему не любит свою фамилию, где раньше учился. Он не рассказывал о себе ни кому и даже не сблизился с одноклассниками, хотя те были вполне дружелюбны первое время. Но теперь, спустя несколько лет, они уже звучали куда более недовольно. Хотя чаще Юширо игнорировали, и это всех устраивало. Теперь же юноша, сам того особо не осознавая, стал чаще привлекать внимание своими пропусками уроков, на которые удивительно лояльно реагировали учителя.       — Я не собираюсь участвовать в соревнованиях.       Юноша пытается уйти, но его толкают в грудь. Не сильно, вообще-то, просто останавливая, но парень всё равно злится, вскидывая голову на одноклассника.       — Все всегда участвовали! Это же общешкольное мероприятие.       Фыркая и переводя на заговорившего взгляд, Юширо ещё больше хмурится.       — А теперь не как всегда, какие проблемы?       Собственные слова делают ему больно. «Не как всегда» у него теперь надолго. Наверное, навсегда. Он слишком привык, что есть Тамаё и её забота. И не мог переучиться даже спустя месяц.       Его хотели вернуть в детский дом, но повезло, что директор Убуяшики был с покойной женщиной в хороших отношениях и помог оставить мальчика в квартире приемной матери. Иначе были бы проблемы, пусть её имущество законно и наследовал Юширо, ему ещё не было восемнадцати и нужен был представитель. Именно Убуяшики значился теперь, по всем бумагам, опекуном Юширо, пусть и не навещал его слишком часто, не желая давить на подростка лишним вниманием. Сам Ямамото уже давно понял, что нужно подождать ещё не так много, чтобы можно было, наконец, жить одному. Просто дождаться совершеннолетия. По крайней мере, как казалось Юширо, одному ему будет лучше. Так нет риска кого-то потерять и не нужно пытаться что-то объяснить тем, кто, на деле, не заинтересован.       Раздражённые его ответом и хмурым видом, одноклассники быстро вскипают. Завязывается перепалка. Промолчать в ответ на чужую заносчивость и бесполезные вопросы ему труднее всего. Юширо даже действительно думает, что дойдёт до драки, однако…       — Простите, но двое против одного – нечестно.       Голос тихий, незнакомый, и приходится всё же взглянуть в сторону источника звука, отвлекаясь немного. Сенджуро просто не знал, как ещё вмешаться. Тем более в простой спор. Но ощущал накал обстановки после какой-то гадости, сказанной Юширо оппонентам, и не смог остаться лишь случайным наблюдателем. Действовал мальчик даже быстрее, чем успел понять, что делает. Оказался между старшими, изнутри кусая щёку, глядя на двоих снизу вверх. Юширо уже не обращает на него внимания. Думает воспользоваться ситуацией и уйти немедленно, но просто не успевает. Его одноклассники переглядываются, один хочет что-то сказать, но именно начавший спор юноша останавливает друга, слишком уж тяжело вздыхая. И выглядит искренне виновато, чем будит почти уже непривычное любопытство в Ямамото.       — Прости, Ренгоку-кун. Ты прав. — Парень хмурится, после извинения глядит на Юширо, и качает головой. — Порадуйся. Хоть у кого-то ты вызываешь сочувствие, несмотря на своё поведение, Юширо.       Светловолосый едва не шипит, тёмные брови снова сходятся на переносице почти до боли. Но огрызнуться он не успевает, одноклассники отворачиваются, уходя. Зато возмущение остаётся, и у него есть лишь одна цель для выплеска эмоций.       — Чего тебе?       Он переводит гневный взгляд на Сенджуро, не слишком задумываясь, что тот ни капли не виноват в словах его одноклассников. Мальчик, только было поднявший на него взгляд, поджимает губы, виновато опуская голову из-за чужого грозного взора.       — П-простите. Я подумал…       От его вида становится не по себе. Будто ребёнок вот-вот заплачет. Юширо и сам отводит взгляд, ощущая короткий укол совести, фыркая и отворачиваясь. Собираясь просто уйти, чтобы не возиться с мальчишкой.       — Я просто хотел помочь, — голос у ребёнка действительно такой, будто расплачется.       Светловолосый морщит нос в недовольстве, коротко оглядываясь уже через плечо.       — Мне не нужно твоё сострадание. Сам разберусь. Отстань.       Ему уже даже и мгновения не стыдно, что ушёл, не оглянувшись. И о том, что не поблагодарил за помощь, Юширо тоже не жалеет ни капли. Пока следующим утром в диалоге тех же ребят из класса не слышит знакомую фамилию. Мигом соображая, что речь о вчерашнем и прислушиваясь как-то неосознанно.       — …но зачем он влез-то?       — Наверное, решил, что драка будет. У них честь – что-то семейное, наверное. Вот оправится, точно будет как старший брат.       — Да уж. Он вообще хороший пацан. Жалко, конечно.       — Брат вчера рассказал, что его с последнего урока отпустили, потому что расплакался. Видимо, поэтому на поле был.       — Странно, что он вообще в школу ходит. Маленький ведь ещё.       — Ты дурак? Сам-то после такого смог дома сидеть? Да ещё с таким отцом. Одному свихнуться можно.       Только теперь становится стыдно. И больно. Юширо кусает губу изнутри, опуская голову на сложенные на парте руки и прикидываясь дремлющим. Стараясь больше не слушать этот чужой разговор. Но вспоминая, наконец, что до этого уже слышал фамилию Ренгоку не один раз. Этот старшеклассник был в спорт-кружке, ходил в какую-то секцию единоборств, много раз брал первые места. Его часто хвалили, ставили в пример другим и обсуждали при любом удобном случае, как главную гордость школы. Этого было настолько много, что Юширо просто привык к звучанию фамилии и не обращал внимания, лично для себя не считая спортивные победы значимыми. Но не так давно парня хвалить на каждом углу перестали, только Ямамото не заметил, занятый мамой, которую терял на глазах, с чем ничего не мог поделать.       Понимание всего произошедшего причиняет боль, и он уходит со второго урока, пусть и «полезного». Плевать на полезность. Лишь бы выдохнуть и побыть одному. Ему легче, когда никто не спрашивает, всё ли хорошо, ничего ли не случилось. Лучше, когда не смотрят. Да и что ответить? «Нет, не всё»? И что дальше? Никто, никогда не ждал от него конкретики на такие вопросы. Люди думают услышать улыбчивое, лживое «да», и очистить себе совесть этим ответом.       Юширо слишком часто сталкивался с тем, что окружающие не знают, как быть, если сказать честно, что ему плохо. Потому давно перестал пытаться искать помощи. Лишь единожды ему повезло и женщина, что боролась за его угасающую жизнь, пыталась разговаривать, отвечать, поддерживать искренне, без вежливой фальши. Юширо уже тогда казалось, что он справился именно потому, что госпожа Тамаё предложила ему после выписки вернуться не в детский дом, а уехать с ней. Но теперь её у него не было. Тамаё предпочла ему множество других жизней, ради которых уничтожила собственную. Всё таки оставила одного.       Парень судорожно выдыхает, с ногами забираясь на подоконник и впиваясь в колени тонкими пальцами до боли. Так нельзя было думать. Это неправда, она не бросала его. Просто работа тоже была ей важна. Кроме Юширо ещё множество детей нуждались в помощи. Он не имел права надеяться забрать её у них, пусть даже и думал, что тогда было бы лучше. Для них обоих – точно. Также нельзя было думать и о родной семье. Они тоже не были виноваты в том, что погибли. Можно было разве что обвинять самого себя в непозволительной живучести.       Мысли ползают по кругу, почти об одном и том же, ещё какое-то время, давя на все раны, пока он не вспоминает, почему всё это началось сейчас с новой силой. Похожая ситуация была ещё у кое-кого. И если раньше Юширо это бы не волновало, потому что никак его не касается, то сейчас... Сейчас он в полной мере осознаёт, что маленький ребёнок, которому от силы лет одиннадцать, который действительно помог ему вчера, плакал в пустом классе неделю назад – этот ребёнок, как и он, вряд ли мог найти понимание. Сочувствие – да, но на кой чёрт оно нужно, если весь твой мир развалился на части в какой-то миг и ты ничего не мог сделать? Юширо хорошо, слишком хорошо знал на собственном опыте, насколько это больно, страшно – терять близких. И насколько трудно после сохранить способность беспокоиться о других.       «Я просто хотел помочь.» Ему самому была нужна помощь, но мальчишка так запросто старался дать её незнакомцу. Ладно бы Ямамото был хоть похож на милого парня, но он отлично знал, как выглядит со стороны. Этот образ был выверен ещё за годы в детском доме, где никто никогда не пытался проявлять особенную доброжелательность искренне. И ещё ни разу не подводил, позволяя успешно избегать особо тесного общения.       Вздыхая, Юширо спрыгнул на пол, подхватывая сумку, и отправился на первый этаж, к расписанию. Надеялся предположить или вспомнить в каком классе младший Ренгоку. Получилось не очень. У него четыре варианта, и как выбрать хоть один – непонятно. Не спрашивать же у одноклассников или учителей. Сверившись со временем, юноша помедлил, но в итоге, отправился, по крайней мере, на нужный этаж и в нужное крыло. Благо, что кабинеты младшей школы были в одном месте.       Через минуту после звучит звонок. Ямамото, остановившийся было у окна, хмурится ещё больше, соображая, что, по сути, даже не знает, что сказать или сделать. Извиниться? Просто так, с пустыми руками? Поблагодарить? В любом случае, всё упирается в мысль, что будет до крайности неловко. Им обоим. Тем более, посреди остальной малышни, которая потом точно будет задавать мальчишке глупые вопросы, руководствуясь лишь любопытством. Поморщившись своей нелепой поспешности, Ямамото отталкивается от стены, решая уйти и обдумать всё ещё раз.