Солнце в руках

      Первую, отчасти неудачную попытку показать изменившееся отношение к другу, Сенджуро предпринял зимой. Скопив денег, он подарил Юширо часы на день рождения. Но не совсем простые. Мало того, что те стоили немало сами по себе, на обратной стороне была гравировка. Те же иероглифы, что на подаренной картине. «Семья». Сенджуро привлёк к этому внимание, попытался подобрать слова, но в итоге так и не решился сказать, насколько особенной частью семьи ему кажется Юширо. А сам студент был в восхищении уже от одного только факта столь дорогого подарка, ещё и совершенно индивидуального. Да и слова Сенджуро о том, насколько друг ценен, были невероятно важны.       Сам для себя Ямамото полагал, что ему будет достаточно и этого подтверждения их близости. Они – не просто друзья. Нечто большее. Пусть даже не настолько, насколько ему бы хотелось, но даже это – уже особенный подарок и драгоценность. Просить больше юноша просто не смел, не представлял, что имеет хоть какое-то право. За несколько лет своей скрытой влюблённости он слишком хорошо понял, насколько Сенджуро Ренгоку невероятный, особенный человек. Желать быть для него единственным казалось не правильным, а уж тратить его время на себя – тем более.       Безусловно, Юширо не был обделён хорошей самооценкой и не считал себя совсем уж недостойным. Однако, несколько идеализируя образ друга, он не считал себя и достаточно хорошей парой для такого выдающегося парня. Уж точно Сенджуро заслужил такого же открытого, доброго и тёплого человека рядом с собой. А не мрачного и ворчливого юношу с далеко не самыми подходящими внешними данными. Пусть даже последний пункт был несколько своеобразным. В конечном счёте, если бы он нравился самому Сенджуро, проблем бы не было, ведь эти внешние «не подходящие» черты никто не унаследует. Но всё-таки казалось, что и внешность человека рядом с этим парнем должна быть не менее великолепной, чем у него самого. Юширо просто не подходил, по собственному мнению.       А Сенджуро тем временем из раза в раз всё больше всматривался в черты лучшего друга и ощущал, как ярче разгорается огонь восхищения. Юширо был такой хрупкий, невесомый, но в тот же миг уверенный и твёрдый. Он и раньше порой вызывал искренний восторг этим потрясающим сочетанием противоположностей. Но теперь каждую деталь чужой внешности хотелось рассматривать едва не часами. В идеале и не только рассматривать. И Ренгоку постепенно начал нарушать дистанцию. Поначалу неосознанно почти: то порывисто заключал друга в объятия, то просто оказывался слишком близко. Гладя по жёстким, оказывается, волосам, ненароком хватая за локоть.       Временами Юширо казалось даже, что друг к нему принюхивается, когда оказывается поближе. Это смущало, вызывало нелепые, жаркие фантазии и заставляло следить за тем, чтобы не поддаваться на подобные действия лишний раз. Но Ямамото хорошо замечал, что что-то изменилось. Раньше касаний было меньше и он держался лучше. Теперь, чем чаще приближался к нему юный Ренгоку, тем сильнее трескался самоконтроль. Начинало казаться, что в какой-то момент он просто не сдержится вовремя. Сильнее вцепится в одежду на широкой спине парня, прижмётся теснее и… Что «и» Юширо думать боялся. Представить, как Сенджуро не отстранится и сожмёт крепче было сложнее, чем то, как отпрянет, удивляясь такому порыву.       Сдерживаться удавалось до весны. Но чем ближе подходила пора выпускного, тем больше Ренгоку нервничал. Контроля просто не хватало и на учёбу, и на сдерживание чувств и желаний. Он бы, конечно, мог просто не приходить к другу. Но вместо этого, под предлогом помощи с подготовкой к выпускным экзаменам, начал регулярно являться на порог чужой квартиры в выходные, порой оставаясь на ночь. А то и на две, уходя в школу вместе с Юширо, отправляющимся в институт. И каждый раз всё больше казалось, что, если наклониться у двери и поцеловать, старший вовсе не отстранится, а ответит на прикосновение. И этот ритуал был бы просто невероятным, дарящим столько сил. Что уж, одна только фантазия заряжала Сенджуро энергией на несколько часов вперёд.       А потом Ренгоку явился совсем без предупреждения вечером пятницы. Хотя Юширо не слишком удивился. Он уже знал, какой сегодня день. Но раньше это время Сенджуро проводил в спортивном клубе, с друзьями. Впервые явившись в это время к Ямамото и неловко переминаясь на пороге.       — Простите, я не предупредил...       — Заходи.       Пуская друга в квартиру, Юширо запирает дверь. Косится на Сенджуро, смиряя желание просто обнять и давая следующую команду явно загруженному мыслями и печальными воспоминаниями парню.       — Раздевайся, мой руки и проходи в гостиную. Я сделаю чай.       Сенджуро как-то запоздало вскидывает голову, прослеживая путь друга до кухни. Губы шевелятся в беззвучном признании неосознанно и он мигом зажимает себе рот ладонью. Он даже не знал, к кому ещё пойти. Поругался с отцом, в клубе встреча закончилась раньше, чем он решился хоть к кому-то попроситься на ночёвку. Да и кроме того… он и так хорошо понимал, где и с кем ощущал бы себя лучше всего.       Принеся в гостиную чай на подносе, Юширо садится на диване рядом с другом. Суёт ему чашку в руки и просто сидит рядом. Он не спрашивал, что случилось. Потому что догадывался об этом и сам. Кроме того, не хотел, чтобы Сенджуро лишний раз вспоминал брата и, наверняка, очередную грубость отца.       Младший был благодарен за это молчаливое принятие его невысказанных эмоций. Однако его ждёт сюрприз. Когда чай заканчивается, Юширо не забирает привычно поднос, чтобы помыть посуду, не уходит. Вместо этого поднимает ладонь, осторожно зарываясь холодными пальцами в рыжие волосы друга. Гладит по затылку, откинувшись, для удобства, на спинку дивана. Посидев недолго просто прямо, Сенджуро жмурится. Нет, сейчас говорить было нельзя. Слишком много посторонних чувств и мыслей.       Он осторожно, робко немного, опускается на бок, устраивая голову на чужих коленях. Ощущает, как замирают ненадолго пальцы в его волосах. Но в итоге не звучит ни единого вопроса. Только теперь нажим Юширо чуть увеличивает, добавляя к поглаживаниям вторую руку, массируя явно перегруженную всеми эмоциями и мыслями солнечную головушку.       — Спасибо, Юширо-сан.       — Отдыхай. Тебе нужно как следует выспаться.       Младший засыпает от ласковой заботы очень быстро. А Юширо так и сидит на диване пару часов, просто чуть поглаживая мягкие, рыжие пряди в пальцах. Немного злясь на себя за то, как рад этой ситуации. Ведь, будь всё иначе, у него бы никогда не было возможности провести так хоть минуту.       Ямамото выбирается из-под крепко уснувшего парня лишь после полуночи, укрывает его пледом, чтобы не простыл, и уходит к себе. Загоняя подальше желание вернуться и уснуть хоть даже сидя на полу, но рядом с Ренгоку. Ощущая сейчас окончательно — что-то изменилось. Если раньше ощущение взаимности от Сенджуро казалось более надуманным, то теперь он явно сам старался оказаться ближе, моментально отвечая на любые касания старшего приближением. Поверить в это всё ещё было страшно. Но не поддаваться сил у Ямамото почти не осталось. Они иссякают ещё через неделю.

* * *

      Частичная непредсказуемость весенней погоды и раньше радовала Сенджуро. Но тогда он ещё не понимал, отчего так комфортно оказаться в доме Юширо именно в дождь, получая возможность не уходить. Теперь всё было более чем ясно. Здесь и раньше было невероятно уютно и комфортно. А, осознав чувства к другу, юноша будто завершил этот паззл. Обстановка была лишь частью того, что его успокаивало. Но ведь немалую часть этого комфорта создавал нынешний хозяин квартиры. Оставшиеся после приёмной матери цветы он не забрасывал, старательно, уже очень умело ухаживая за теми, чтобы цвели и не болели. Интерьер украсили несколько картин его собственного авторства. Кроме того, Чачамару, став важной частью этого места, привносила свою часть уюта. Здесь Сенджуро с первого визита ощущал себя спокойно и защищёно.       Очевидно, роль играло и отношение к нему старшего друга. Ямамото всегда говорил с ним на равных, если только не приходилось нарочно напоминать младшему о возрасте. Хотя чаще это было ради шутки. Ренгоку просто принимали здесь настоящим, не требуя особенно больше, чем мог бы дать, но и не считая слабым или глупым. Ярче всего это показал его визит неделю назад. Без предупреждения, в разбитом состоянии, он всё равно оказался окружён заботой именно на том уровне, что был так нужен. И с темой экзаменов и поступления Юширо его не торопил, не настаивал ни на чём. Лишь поддерживал и помогал разобраться в различных вопросах. В это время отец ворчал, что между направлением переводчика и журналистикой большая разница и пора бы определиться.       — Разница есть, безусловно. — Юширо вздохнул, когда узнал причину очередной семейной перепалки. — Но для поступления тебе в любом случае понадобится знание языков в первую очередь. Если бы направления были кардинально разными я бы поволновался, но сейчас проблемы не вижу.       — Спасибо, Юширо-сан.       Светловолосый вздыхает, фыркая несколько насмешливо после этой благодарности. Друг благодарил его в последнее время даже слишком часто. Но обычно Юширо помалкивал на этот счёт. Только когда та снова звучит уже вечером, куда менее понятная, он всё-таки косится на друга, возвращаясь к дивану, где тот уже готовил себе ночлег, кладя у подлокотника подушку.       — Ты не слишком много благодаришь в последнее время?       Выпрямляясь, закончив с простынёй, Ренгоку поворачивается к другу. И правда выросший почти на голову выше старшего, глядит сверху вниз несколько растерянно, улыбаясь смущённо.       — Простите. Но я благодарю, потому что так чувствую.       — Так – это как?       Усмехаясь, Юширо скрещивает руки на груди. Смотреть на него младшего смущает уже привычно. Потому что друг слишком уж привлекал всем своим видом. Сенджуро отвечает на его усмешку кратким хихиканьем.       — Сильно.       Интонация от части вопросительная, словно он сам не знал как это объяснить. И отвечая на его лучистый взгляд Ямамото ощущает, как сердце просто разрывает грудь, по ощущениям. Да, уж он то понимал это «сильно» очень хорошо. Порой казалось, что силы у чувства внутри столько, что впрямь остаётся только ждать, когда оно растерзает его изнутри.       — Ясно.       Он насмешливо фыркает, отворачиваясь. Гася свет в другой части комнаты и собираясь уйти, чтобы Сенджуро лёг спать. Но тот, немного помедлив, всё же не может сдержаться.       — Юширо-сан, — Старший вопросительно мычит, оглядываясь через плечо уже в потёмках. — А вы когда-нибудь боялись грозы?       Тот озадаченно переводит взгляд за окно. Весенняя буря по идее скоро должна была сойти на нет, дойдя до пика. Но пока что шум стихии было отчётливо слышно и он хмыкает воспоминанию.       — В детстве. Меня пугал сильный ветер, потому что однажды отец сказал, что он может унести меня прочь из дома. Если не буду хорошо питаться.       Он усмехается, прикрывая на миг глаза. Больно не было. Рана от потери родителей, определённо, затянулась достаточно, чтобы вспоминать их слова было не слишком больно. Ответа не следует несколько секунд. Уже думая обернуться, парень замирает, удивлённо глядя в пол. Сенджуро обнимает его со спины, устроив подбородок на светлой макушке.       — А я боялся темноты. Кёджуро приходилось оставаться спасть со мной в грозу. А потом он признался, что и самому было страшновато, если оставался один.       Этот ответ не слишком вязался с неожиданным объятием. Юширо не двигается, просто не слишком понимая, как среагировать. По большому счёту из-за темы, просто не понимая, выкрутиться из сильных рук или остаться так. Третий, самый желанный вариант, прижаться ближе, он старательно игнорировал.       — Оставить свет?       Звучит малость насмешливо. Совсем немного. Ямамото даже кажется, что эту попутку пошутить можно было бы назвать отчаянной. Он не хотел, чтобы Сенджуро отпускал его, из-за чего бы тот не обнял. Но считал, что это необходимо.       — Останьтесь со мной. — Сенджуро чуть понизил голос, произнося это. Просто не смог попросить громче, боясь отказа и насмешки. Но не успел сдержаться, чуть склоняя голову в сторону, поближе к уху, скрытому светлыми волосами. — Пожалуйста, Юширо-сан.       Сердце разбивается на тысячи осколков. Только не больно, а горячо. И следом Юширо уже подбирает совсем другую аналогию. В груди будто просто вспыхивает и без того распиравшее теплом солнце. Сжигает остатки контроля и, раньше, чем он придумает, что сказать и как выкрутиться, уже прижимается спиной к сильной груди.       — На диване не так много места.       Ответом служат ещё больше сжавшие худую грудь руки. И первые шаги к собственной спальне Юширо делает всё ещё двигаясь на той испепеляющей самоконтроль солнечной энергии в груди. Ведёт лучшего друга за руку, ощущая, как горячие пальцы согревают его собственные, вечно холодные. Только на пороге собственной спальни Ямамото растерянно осознаёт происходящее, но не может толком остановиться. Замирает у кровати.       Что это вообще вдруг было? Он... привёл Сенджуро в собственную спальню? Вот так легко?       Сенджуро снова обнимает его со спины, не отпустив тонкой ладони. Из-за этого Юширо отчётливо ощущает, как и сам Ренгоку, очевидно, бешеный ритм собственного сердца. И под небольшим нажимом откидывается назад, на тёплую грудь, слыша, как так же бешено стучит сердце друга.       — Одновременно. Слышите, Юширо-сан.       Друга?       — Слышу.       Оборачиваясь, Юширо думает, что может ужасно пожалеть об этом. И всё равно прижимается ухом к груди Сенджуро, его ладонь теперь прижимая к своей груди. Жмурясь от странной эйфории, что сопровождает это вроде бы простое действие. И простоять так он, кажется, мог бы довольно долго. Тёплые пальцы зарываются в его светлые волосы, поглаживают. От этого становится ещё теплее, чем только от объятий. Ренгоку словно стремится выровнять температуру внутри сердца Юширо и снаружи, на теле. Иначе объяснить его дальнейшие действия просто не выходит.       Сильные пальцы скоро скользят в сторону, поглаживают у уха. Скользят к шее, вынуждая Юширо рефлекторно немного склонить голову в другую сторону. Он даже и не замечает этого сразу. Пока дыхание Сенджуро не опаляет светлую кожу за волосами. Одно только это уже вынуждает распахнуть глаза в удивлении, застывая и немного судорожно вцепляясь в футболку друга на плече. Он принюхивался недолго, следом проводя кончиком носа к заалевшему уху.       — Юширо-сан...       Сказать хоть слово, даже отмерев после обращения этим совершенно незнакомым шёпотом, невозможно. Оттого в ответ окликнутый парень лишь вопросительно мычит, поворачивая голову. Немного, но этого хватает сполна. Может быть Сенджуро разрешения хотел спросить, но не решился? Такой вариант мелькает в голове, когда он касается губ Юширо собственными. Но после мысли просто растворяются в тепле этого живого солнца. Температура явно приближается к равновесию. Разница исчезает полностью, когда Ренгоку толкается в чужой рот языком. Никакой силы воли, чтобы сдержать краткий стон от этого простого касания, у Ямамото нет и в помине. Он лишь сильнее сжимает футболку друга одной рукой уже на спине, второй впиваясь в сильное плечо.       Ощущается всё при этом так, словно он буквально плавится в тепле Сенджуро. И чем тот больше касается – тем отчётливее было это чувство. Пока они целовались стоя было ещё не так очевидно. Но после Сенджуро бережно опустил возлюбленного на его же постель, приник губами к тонкой шее, как и мечтал в последнее время. Юширо шумно выдохнул, запрокидывая голову, подставляясь под прикосновения. И таких вздохов, томных, с головой выдающих слишком высокую чувствительность прохладной кожи, скоро стало в разы больше. Сенджуро касался много, долго, нежно до искр перед глазами. И горячо настолько, что в какой-то момент Юширо даже бормотнул это «жарко» сбивающимся шёпотом. Смущаясь от того, как следом друг принялся стягивать с него одежду, но не сопротивляясь ни секунды.       Именно из-за этого невероятного доверия Ренгоку и сам скоро почти теряет связь с реальностью. Он ласкает прохладную кожу чужого тела, пока та не согреется вся, от самых кончиков краснеющих ушей, до поджимающихся от удовольствия пальчиков на ногах. Много, долго, иступлёно, наконец найдя возможность показать свои чувства и не пытаться формулировать всего словами. Млея от того, как ответом на это юноша под ним выгибается дугой царапая кожу на спине, сжимая ногами сильные бёдра, наверное, до синяков.       У этой вспышки между ними был лишь один существенный недостаток. Ни один парень не мог точно вспомнить, смог ли сказать хоть одно связное слово. И мог ли услышать ответ, если справился с речью? Оттого утром, просыпаясь почти одновременно и явно позже обычного, они смущены лишь больше. Это мешает выполнить взаимное желание прижаться ближе снова. Вместо этого, неловко краснея, Сенджуро сползает с чужой постели, кусая губы. Роняя чуть сиплое «Я быстро в душ» и исчезая за дверью.       С иной стороны, глядя в исполосованную собственными ногтями спину, Юширо ощущает, что это и к лучшему, что сейчас юноша пошёл первым. Потому что, медленно садясь на постели и морщась от ощущений, Ямамото думает, что друг, вероятно, очень бы переживал от этого неминуемого последствия. Даже если всё произошедшее было лишь странной случайностью, Сенджуро был слишком добрым. Сам школьник крутился перед зеркалом в ванной друга, стараясь лучше увидеть его следы на спине. Разом ощущая восторг и лёгкую панику. Он ведь много прочитал и посмотрел, чтобы понимать, как точно работает интимная близость между мужчинами. Понимая, что сейчас Юширо едва ли будет просто, он, правда, волновался. Но навязывать помощь несколько опасался. Мало ли, вдруг тот будет не рад такому предложению сейчас? Или не рад вообще всему случившемуся.       Оба парня оказались в неловкой ситуации, когда необходимость разговора пугала даже больше прежнего. Понять, что ощущаемая эйфория невзаимна просто было страшно. Пусть даже они отлично понимали, что нужно всё обсудить. Но как подобрать наиболее удачный момент?