Жемчужный берег

— Убег-р-ри рукх-и, — шипел Каору, скаля зубы. Говорить на человеческом языке без долгой практики было сложно. — Не обижу, честно, — мальчишка весь раскраснелся, силясь не дать деру от вида разъяренного морского жителя, — У тебя на хвосте рана. Хотел замотать, — только тут в юношеской руке русал увидел белые тряпки. — Не обидеш-ш? Рыбак, — острый розовый коготь ткнулся в грудь Коджиро. — Обещаю, — ответил тот, смотря прямо в золотые глаза напротив. И от чего-то Каору поверил, кивком головы разрешая человеку подойти ближе. Коджиро медленно потянулся вперед, стараясь лишними движениями не тревожить гостя темного трюма. Юные руки на удивление ловко орудовали тряпицами, смоченными в спирту, оттирая кровь и обеззараживая рану. -Почему помогаеш-ш? — резкий голос раздался в тишине. — Потому что человек, — пожал плечами мальчик, обматывая хвост чистым белым полотном, на котором тут же начали выступать красные пятна, — Дедушка говорил, что человеку положено помогать, когда может. Каору перевел заинтересованный взгляд на лицо мальчика: загорелый, нос круглый, как морской еж, смешные кудри прыгают у края лба, одни только карие глаза на удивление серьезные, собранные. — Не каш-шдый человек может зваться человеком. — Дедушка говорил, что человеком нужно стать, — завязав последний узел на повязке Коджиро отстранился, — Не тянет? — Спасибо, — вместо ответа. — Не за что, — юношеская улыбка, словно жемчужины, озарила темноту. Со стороны старой входной двери послышался топот, двое в трюме спешно смолкли. О дверь что-то ударилось, заставляя дряхлые доски скрипеть. — Ау-ч, шельма, — чертыхался мужчина, — морской бес, отбил всю задницу. — Благодари бога, что до костей там далеко, — съехидничал второй, — Шторм серьезный намечается. Ночью знатно потрясет. — Как бы мы не выпали нахрен с этой посудины. Мистер Само сто лет не менял… Голоса стихли, унося с собой разговор о морском быте. — Я понимаю, что ты мне не доверяешь, — снова тихо начал мальчик, — но я постараюсь помочь. В темноте должно быть несложно добраться до борта. У нас небольшая лодка, как для рыболовного судна, так что… Договорить ему не дали: — Я не смогу быс-стро двигаться. — О, — взволнованный выдох, — я помогу. Понесу тебя! — Маленький, — полуулыбка заиграла на губах русала от того, как самоотверженно человек предлагал помощь. — Я не маленький! Я Коджиро Нанджо, а еще мне целых 14 зим! — Что ж, посмотрим, с-сколько с-стоят 14 зим, Кодш-широ. Волны поднимались все выше и выше. Прошло уже несколько часов с того момента, как мальчик ушел, оставив Каору слушать хрип досок вокруг. Сбоку несчастный корабль атаковал расшумевшийся океан, а сверху — бесконечный топот ног моряков, спешащих быстрее закрепить все на палубе. Было непривычно так чувствовать океан: слышать его зов, но не видеть морской пены, чувствовать потоки волн, но не ощущать воды. Каору слабо верил, что мальчик сможет ему помочь, но надеялся на удачный момент и силу в своих руках. Хвост на суше становился практически бесполезен, особенно без долгой практики. Кроме того, рана, казавшаяся небольшой, обильно кровоточила. Русал несколько раз ударил хвостом о стенку. Двигаться было больно, но терпимо. Только бы смочь добраться до борта, а в воде он уже справится. Каору устало прикрыл глаза, вспоминая, как попал в сети. Он плыл уже больше двух суток, силясь найти место без сильных течений на дне, когда увидел маленький скалистый остров. Конечно, в любое другое время было бы лучше отдохнуть даже на голом донном песке, но здесь, в этой части океана, куда Каору занесло последним штормом, на поверхности воды казалось даже безопаснее. Изнуренный долгим заплывом у самой поверхности воды, где южное солнце просто пропекало воду, русал взобрался на самый плоский камень. Обычно Каору был предельно осторожен, ведь люди с каждым годом строили все более и более быстрые и бесшумные лодки, но в этот раз дух моря оказался не на его стороне. Проснулся Каору от удара гарпуном в хвост, а после на голову уже упала сеть. — Это я, — из раздумий морского обитателя выдернул уже знакомый голос, — шторм усиливается, скоро наверху никого не будет. Каору лишь кивнул. — Сказал им, что ты не приходил в себя, надеюсь, что эти будут слишком заняты подготовкой к ночи, чтобы заходить. На самом деле план Коджиро не смог сложиться так удачно, если бы не старый доходяга Пак, любитель напиться до потери пульса и выпасть из реальности на добрые сутки или двое. Мистер Пак Са был самым бесполезным членом команды, но шурином капитана, поэтому до сих пор выходил в море. Однако в беспокойные ночи сторожить груз всегда оставляли его, надеясь, что беднягу следующим штормом смоет за борт. Мистер Пак Са как раз заканчивал за дверью третью бутылку саке. Волны все сильнее ударяли о стенки дряхлой рыболовецкой посудинки, заставляя немногочисленные вещи в трюме падать с крышек сундуков и ящиков. Из-за грозовых туч, застеливших небо, стало совсем темно, хотя обычно летние ночи не были такими уж непроглядными. Мальчик и русал, стараясь не шуметь, двигались в сторону двери. На удивление, все было так, как запланировал Нанджо: на палубе ни души, кроме заснувшего мертвецким сном горе дежурного. Достопочтенного Пак Са не разбудил ни скрип тяжелой двери, ни глухие удары массивного русалочьего хвоста. Коджиро то и дело старался уцепиться за канаты и сети, привязанные по бокам палубы. Качка стала слишком сильной для худосочного подростка, но не для тяжелого морского существа, который достаточно уверенно двигался вперед. Добравшись до края, Каору силился подтянуться вверх, уже практически чувствуя на лице соленые брызги воды. Участливый человек спешил помочь хоть чем-нибудь и старался приподнять перламутрово-розовый хвост в белых бинтах. Русал практически спрыгнул вниз, как за спиной резко раздался крик: — Ат чорт! Бес убигает! — кричал беззубый мужчина, вышедший из каюты, — Эй, наверх! Наверх! — Быстрее, прыгай, — среагировал Коджиро, упираясь ногами в пол и упорно продолжая пытаться поднять сильное тело. — А ты, старый пень, — мистеру Пак Са очевидно дали по лицу чем-то деревянным, — вставай! — прокричал мужчина и с подоспевшими рыбаками кинулся в сторону беглецов. Каору уже не помнил точно, как это случилось. Вот он перемахивает за борт. Перед лицом вверх и вниз ходят черно-зеленые гребни. Вспышка, словно божественная стрела пронизывает небо. Крик. Тонкий, юношеский. И вместе с Каору в воду кто-то падает. Маленький. С темно-зелеными кудряшками. Неспокойные и в тихое время волны безжалостно крутят человека, увлекая все глубже и глубже в морскую пучину. Русал на секунду задумывается, что он похож на маленького морского котика, игриво резвящегося между скал. Но морские котики никогда не смотрели на него такими большими испуганными глазами, выпуская воздух из легких. Под толстым слоем взволнованной штормом воды совсем ничего не видно даже Каору, с маленького возраста привыкшему к скитаниям по океанам. Коджиро чувствует, как все его тело пробирает жгучий холод, распространяясь от поверхности кожи в самое нутро. Он видит темный силуэт над головой, гибкое длинное тело, что будто пытается приблизиться, но не может. Но и оно начинает ускользать в темноте. Или может быть это зрение подводит? Коджиро страшно совсем немного. Точно меньше, чем было в секундном полете до водной глади, потому что сверху он видит, как в воде рождается звезда. Каору паникует, понимая, что, попав в противоположное течение, потерял мальчика из виду. Темнота воды смыкается вокруг и он больше не видит ничего. — Коджиро! Коджиро! — не понимая, что он не отзовется, выкрикивает русал. В последней попытке сделать хоть что-то Каору закрывает глаза и заставляет чешуйки на своем теле светиться, разгоняя наползающий со всех сторон мрак. Русалки давно уже не используют эту свою особенность, опасаясь быть замеченными даже на глубине. Каору надееться, что еще помнит, как это делать. Бледно-розовое сияние рассеивается вокруг тела русала, набирая силу и мерцая все ярче и ярче. Чернота воды расходится под напором лучей света и, будто длинная удочка удачливого рыбака, цепляет уходящий под воду силуэт. Океан всегда любил своих созданий в полной их силе, поэтому Каору без труда проплывает в коридоре цвета лепестков сакуры глубже и глубже, пока не цепляет наконец-то худую мальчишескую руку. Коджиро, наверное, уже не дышит, из точки невозврата наблюдая, как звезда приближается к нему. Он еще никогда не видел таких красивых звезд. Даже в той дорогой книжке, что видел на рынке. Вот было бы хорошо рассказать об этом дедушке. О том, что Коджиро видел звезду.

*22 зимы спустя*

— Ну и что с мальцом? Помер? — спрашивает рыжеволосый матрос. — Пес паршивый, я же перед тобой, — отвечает ему глубокий голос с нотками хриплого смеха, теперь принадлежащий совершенно не тому юному и растерянному Коджиро. — Да ну, паскуда, не брешешь? — Я ищу его, — густые брови сошлись на переносице в задумчивой складке. — Русалку? — Хочу увидеть еще раз. Коджиро долго не мог понять, что с ним, когда открыл глаза в утро после шторма. Яркое солнце слепило глаза, а причитания рыбаков и вой женщин вокруг оглушали. Голова болела, кожу совершенно стянуло от соленой воды и песка. Мальчик помнил только, как поднимался и опускался, со скоростью дельфина проскальзывая по волнам. После были чьи-то розовые волосы у лица и голос, звучащий у самого уха: — Дыши, Кодш-широ. Дыши.