Цена свободы

Неспокойные дни стремительно перетекали в недели, в месяцы, годы. Вместе с тем, как каждой холодной весной, мало отличавшейся от других времен года в студеной Снежной, распускались в лабораторных теплицах привезенные из дальних стран сумерские розы, маленькая Коллеи росла и все больше хорошела. Неумолимое время было к ней благосклонно и милосердно. Несмотря на нелегкую жизнь, полную козней, заговоров и дворцовых интриг, никакие перенесенные горести и печали не сумели уничтожить или исказить в ней ту невинную, сохранившуюся в своем первозданном виде, девичью красоту. Только ее заострившееся мраморное лицо с течением лет приобрело ярко выраженный отпечаток сдержанного холодного достоинства. Но для Доктора она всегда оставалась милой, послушной и безропотной, хоть и ценил он в первую очередь ее не за способность развлекать и ублажать, а за пытливый ум и непоколебимую верность. Все чаще Коллеи по ночам появлялась в его покоях, все чаще Дотторе, вторгаясь в рабочее помещение посреди дня, отрывал ее от изучения останков стражей руин, вскрытию хиличурлов или любого другого поручения и забирал с собой в самое темное и мрачное крыло лаборатории, где ей приходилось долго и мучительно наблюдать за трудоемким процессом создания нового божества мудрости. Она, сжимая мокрыми от пота пальцами карандаш и записывая каждое действие вдохновенно говорящего без умолку мужчины, едва держалась, чтобы не отворачиваться от вставленных в пластиковую спину марионетки трубок, наполненных пугающе циркулирующим внутри веществом неизвестного происхождения, и пронзительных, совершенно пустых глаз, отливающих фиолетово-синим мерцанием. Параллельно с этим Доктор с энтузиазмом рассказывал о всех мельчайших тонкостях своего проекта, на что девушка, кивая, вежливо поддакивала. Странному подопытному совсем не нравилось видеть перед собой проявления этих тошнотворных нескрываемых бурных чувств, эти томные мужские воздыхания, смущенный румянец ассистентки и мимолетные намеренные соприкосновения рукавами, поэтому он, ни капли не боясь Дотторе, всячески провоцировал, стоило лишь девушке проявить хоть незначительную робость. "Твой голос дрожит. Что стряслось, конкубина? Боишься ярости своего Архонта Мудрости?" Каждый раз, когда подобные колкие насмешки и издевки долетали до слуха раздраженного Доктора, рычащего от возмущения, юноша ликовал, откровенно смеясь ему в лицо. Но даже в подобные минуты Коллеи удавалось найти способ усмирить гнев своего господина. Она, ничуть не задетая словами Сказителя, в ответ сдержанно и спокойно улыбалась, аккуратно и заботливо клала нежные ладони на тяжело вздымающиеся плечи Дотторе, прислонялась щекой к спине, и тот, находясь в ее обволакивающих теплых объятиях, всегда успокаивался, как бы сильно не было его негодование. Бездушная кукла при виде довольной ухмылки мужчины рассерженно цыкала языком, страстно желая уже как можно быстрее приступить к своей миссии и надолго покинуть Снежную, чтобы не видеть ни его, ни уж тем более хитрую, изобретательную подчиненную. Он надеялся, что вскоре Дотторе охолодеет к юной помощнице и вскоре забудет о ней, увлекшись другими женщинами. Как же велико было его изумление, когда перед отъездом на финальном осмотре, заняв свое привычное место на медицинской кушетке, он встретил в лабораторной комнате лишь одну Коллеи. Приготовив настойку, девушка объяснила, что господин, вынужденный присутствовать сейчас на важном собрании, поручил ей провести заключительное обследование заместо него. Получив от Сказителя грубый отказ от принятия обезболивающего средства, она, не став настаивать, вставила несколько гудящих трубок во внедренные в кожу железные разъемы. Коллеи, потянув за рычаг подключенной машины, провела несколько небольших тестов на силу, ловкость и скорость и спешно записала результаты в бланк. -Эй, слушай,- оскалившись, с пренебрежением фыркнул он.- Каково это: быть покорной шлюхой Доктора? -Если вы пытались задеть меня, то вынуждена вас разочаровать. "Шлюха"- это не самое обидное, что мне приходилось слышать. Вы либо поучитесь ругательствам у горничных, либо не тратьте перед отъездом на меня свои драгоценные силы,- проигнорировала оскорбление Коллеи.- Ваш осмотр окончен. Отдыхайте. Путь в Инадзуму будет неблизким. -Хах! Игнорируй меня, глупая смертная, коль того хочешь!-не унимался юноша.- Я хотя бы способен вернуться на родную землю, в отличии от тебя!- дразнил он, злобным взглядом смотря на затихшую девушку, досадливо закусившую губу.- Оу-у, маленькая плаксивая рабыня хочет обратно домой к наставнику, не так ли? -Я не знаю, о чем вы говорите,- на выдохе все так же невозмутимо отвечала она.- Мой наставник и учитель- это Доктор. И мой дом здесь, в Заполярном дворце, рядом с Доктором. Скарамучча в изумлении отшатнулся от спокойно улыбающейся ему Коллеи. -Т-ты...! Я откровенно не понимаю тебя и не хочу понимать,- раздраженно махнул рукой он.- Ты либо действительно его любишь до беспамятства, либо ненавидишь до глубины души. -Чистая ненависть так же прекрасна, как и моя чистая любовь к господину. -Как же ты невыносима! Ничего не действует на тебя!- одеваясь, негодовал Сказитель.- Ты просто безнадежна! Знаешь что! Я устал от тебя! Оставайся узницей ледяного царства до конца своей жалкой жизни!- вслед выкрикнул он, выбегая из помещения. Коллеи, позже повышенная в должности до хазнедар, созданного специально для нее титулом, всякий раз заливисто смеялась, вспоминая о ребячестве шестого Предвестника. Удача вновь оказалась на ее стороне. После удачно проведенного осмотра Дотторе полностью удостоверился, что ассистентке можно доверить гораздо больше полномочий, чем раньше. Никогда Коллеи не могла даже на мгновение предположить, что он лично проведет ее в "Запретные палаты", скрытую от посторонних глаз часть дворца, включающую в себя целый комплекс павильонов для проживания сегментов, поделенный на множество закрытых секций различных назначений. Имелись общий зал, где они проводили свой досуг и спали, размещенные на втором этаже отдельные комнаты, отведенные для самых приближенных к Прайму клонов, небольшая трапезная с погребом под нею, архив с учетными записями, прибранный кабинет казначея и подготовленные для нее личные покои. "Так как в последнее время вы, кретины, только и делаете, что все больше и больше разочаровываете меня,- начал говорить Доктор перед толпой покорно слушавших его сегментов,- я назначаю Коллеи вашей хазнедар. Теперь она отвечает за вас, казну артели и дисциплину. А потому вы обязаны подчиняться ей во всем так же, как подчиняетесь мне". Девушка, окинув внимательным взглядом присутствующих срезов, по их недоверчивым нахмуренным лицам ясно осознавала, что они были далеко не в восторге от подобного решения, но возражать против никто из них не осмеливался. Сегменты совершенно отказывались воспринимать Коллеи как свою госпожу, часто перечили ей, нарушали правила, назло устраивая драки, и не всегда слушались. Уследить за всеми проделками оказалось очень непросто, и, устав терпеть, она перестала брезговать плетью. Лишь замечая малейшие намеки на возникающие беспорядки, хазнедар, отбросив работу, врывалась в зал, вела зачинщика конфликтов к себе в кабинет и делала выговор. Если воспитательная беседа не приносила плодов, то она прибегала к порке, хоть и из странной жалости к ним старалась бить не особо сильно. Разобравшись с провинившимся, девушка приступала к самой нелюбимой и муторной части наказания- садилась за составление длинного доклада. Если рапорт доходил до Прайма, то провинившемуся бунтарю очень сильно доставалось, поэтому все срезы достаточно быстро смекнули, что с новоиспеченной хозяйкой запретных палат лучше ладить, нежели чем воевать, и в скором времени прекратили свои бесчинства. Но ее очевидное господство над ними они еще долго продолжали отрицать, пока однажды на круглом столике в общем зале не оказался пожелтевший конверт с роковым письмом внутри. В тот вечер по комнатам нарастающей волной пронеслись надрывные крики, плач, завывания и вопли. Подорвавшись с места, Коллеи пробежала из дальней секции до жилого блока, распахнула настежь резные двери и в ступоре замерла в проеме. Перед ней во всей своей отвратительной красе предстала настоящая вакханалия, массовая истерика, отравившая их рассудки безумием. Кто-то неистово выл, схватившись за голову, кто-то забился в углу, припадочно заливаясь слезами, кто-то спрятался под кроватью, а кто-то в бреду бормотал себе под нос несвязную чушь. Никто из них не мог сдержать паники, даже самые хладнокровные и трезво мыслящие срезы, такие как Омега, сейчас лишь стояли на втором этаже и напряженно устремляли свои озадаченные взоры к проклятущему конверту. Обеспокоенная хазнедар нашла испуганно вжавшегося в стену Тау, подошла к нему и потрясла за плечи. "Тау! Успокойся! Что у вас здесь твориться!? Тау! Ответь мне!- требовала она, пытаясь привести сегмента в чувство.- Смотри на меня! Смотри на меня и глубоко дыши!" С трудом сделав несколько судорожных вдохов, он трясущимся пальцем указал на столик. Коллеи в недоумении прошла к указанному месту и распечатала конверт, и все разом замолчали. Она зачитала вслух: "Мои клинки жаждут ваших отсеченных голов..." Девушка вопросительно приподняла бровь и поглядела на собравшихся в кучку клонов, испуганно жавшихся друг к другу, попросив объяснений. -Раз в месяц из пустыни приходит письмо от бежавшего сегмента. Ему не дали знака в день его создания, поэтому мы единогласно нарекли его Иероглифом. Это самое древнее и опасное порождение Прайма, которое и по сей день представляет для всей артели сегментов слишком большую угрозу,- пояснял Дельта.- Он убивает любого, кто по неосторожности ступает на пустынные земли. -Он ненормальный! Я лично видел, как он отсек голову Пси и насадил ее на кол перед входом в свой шатер! -Все было бы гораздо проще, если бы тогда Папа вовремя уничтожил его,- вмешался в разговор Альфа, самый младший клон.- Иероглиф имеет доступ к нашей системе. Он способен слышать нашими ушами и видеть нашими глазами. Даже если мы попытаемся избавиться от писем, придут новые. Он будет слать их до тех пор, пока мы не сломаемся. Мы попросту знаем,- ломкий детский голосок дрожал,- что он придет за нами...! -Каждый день для нас может стать последним... Всех вновь охватил дикий приступ паники, хазнедар некоторое время смятенно молчала, а ее сердце болезненно сжималось при виде беспомощно рыдающего маленького мальчика, судорожно вцепившегося руками в Дельту. Поразмыслив, она, мягко окликнув Тау, попросила принести ей чернильницу и небольшой листок, села за столик, обмакнула кончик перьевой ручки в вязкий краситель и начала писать под изумленными взглядами клонов, сильно тронутых ее дерзким поступком. Они, собравшись вокруг девушки, толкаясь и пихаясь, в любопытстве заглядывали ей за плечо. "Как управляющая запретных палат,- объясняла девушка,- я нахожусь в ответе за безопасность артели. Если вам угрожает опасность, то я сделаю все возможное, чтобы избавиться от нее. Иероглиф больше не осмелиться напомнить о себе,- поставив в углу печать казначея, добавила она и плотно заклеила конверт.- Я обещаю..." В казначейский кабинет, пропитанный пряным запахом сумерских ароматических свечей и лаванды, вошел напряженный Тау, держа в запотевших ладонях письмо от Иероглифа, пришедшее через три недели после случившегося. Отодвинув учетные книжки в сторону, Коллеи принялась вдумчиво вчитываться. "Моей прекрасной Госпоже, Я невероятно счастлив, что смог обратить на себя Ваш взор! Считаю, мне безумно повезло, что я смог хотя бы через эти нечистые глаза мельком взглянуть на Вашу красоту. Так несправедливо, что такое божественное создание вынуждено решать проблемы столь грязных ничтожеств, недостойных даже Вашей тени. Ваша просьба будет исполнена. Эти жалкие черви позабудут обо мне навсегда. И если Вы, мой ангел, тоже того желаете, я больше никогда не посмею побеспокоить Вас этими глупыми письмами. Но на память о себе я сделал небольшой подарок. Я знаю, что эти серьги не сравняться с теми, что дарит Создатель, но, надеюсь, Вы будете милостивы к моему скромному дару. В них на дворцовых балах Вы будете сиять подобно солнцу и луне на одном небе. Я уверен, что однажды мы еще встретимся. Целую Ваши руки. Иероглиф". На письменный стол с глухим звуком упали две кропотливо сделанные простенькие золотые сережки в виде полумесяца. Хазнедар, испытывая крайне смешанные ощущения, слегка поморщилась, бросила письмо в яркий огонь камина и взяла еще один лист бумаги. Ответ ее был краток: "Вашей,- первое слово она по-особенному выделила жирной чертой,- прекрасной госпожи, увы, здесь нет. Простите, я не могу принять этот подарок. Лучше отдайте эти украшения той, кто их достойна. Ей они будут нужнее, чем мне. И не пишите сюда больше. Никогда". Почти месяц миновал с тех пор, как послание из Снежной было отправлено в Земли Нижнего Сетеха. От Иероглифа остались лишь смутные воспоминания. Все помещения оглушали радостные возгласы ликующих клонов. Вне себя от счастья, они, торжествуя, подбрасывали в воздух визжащую Коллеи, обнимали и благодарили. Альфа, сжимая в руках подол ее черного сарафана, молил: -Простите! Простите нас! Мы были не правы! Что нам для вас сделать? Просите все! Девушка, взъерошивая им волосы и хихикая, отвечала: -Ну-ну! Все уже позади, не плачьте! Ничего не нужно,- говорила она, обласканная их восторженным обожанием.- Просто... будьте послушными, хорошо? Теперь все недоверие сегментов исчезло. Когда девушка появлялась, все до единого, уважительно приветствуя ее, делали поклон. Ни одно их утро не могло пройти без благословения маленькой хазнедар. Поднимаясь рано на заре, она шла сначала в лабораторию, забирала поручения от Доктора и заходила на кухню. Ее ласковый теплый голос будил срезов, сонных и сладко нажавшихся в постелях, когда она входила в общий зал. Коллеи распределяла между ними задания, каждого из них чмокала в лоб, трепала по плечу или за щеку, вручая вкусный питательный паек, желала успехов в работе. Из-за ее небольшого роста многим из них, за исключением Альфы, приходилось наклоняться, чтобы получить заветный поцелуй удачи на весь день. Отдав последнему сегменту все необходимое, она надолго уходила в четвертую секцию и, закопавшись в документах, усердно вела подсчеты доходов и расходов. Изредка в казну поступали небольшие вклады от загадочного банкира, что очень озадачивало и удивляло девушку, но в основном выделением средств на содержание запретных палат занимался непосредственно сам Дотторе, который в последнее время не скупился на деньги. Он выплачивал ей немалое жалованье и посылал различные приятные подарки в виде драгоценностей, цветов и духов. Частенько днем Доктор, изголодавшись по ее живительному теплу, захаживал к ней кабинет, видя, как она утомленно дописывала последние цифры в ячейки, подкрадывался и обнимал со спины, зарываясь в ее гладкие шелковистые волосы и вдыхая их дурманящий запах. Хазнедар знала этот нехитрый прием, потому уже совсем не боялась, а лишь, ласково посмеиваясь, откладывала документы, гладила его по макушке и щекотно чесала за ушком. Дотторе ужасно скучал и тосковал без нее, и она прекрасно знала это. -Заходи ко мне почаще, Коллеи. Мне очень скучно без тебя, милая. -Днем работа, а вечером и ночью я, Доктор... Если ей удавалось закончить с отсчетами до прихода срезов, она приходила в лабораторию. Чувствуя усталость мужчины, девушка подходила к креслу, сперва медленно проводила пальчиками от его локтей до плеч, снимая с него все накопившееся за день напряжение, садилась к нему на коленки, прикладывалась головой к груди. Обождав, она целовала обветренные губы, пока его проворные жилистые руки неторопливо скользили под юбкой, после чего он, набрасываясь, рывком прижимал ее к столу и раздевал. "Этот дворец... мой. И Доктор тоже... принадлежит мне. Все это... только... мое". Изо дня в день она заметно чувствовала, как постепенно превращалась в полноправную госпожу, как ее власть крепчала, а влияние распространялось далеко за пределы артели сегментов. -Тау, я хочу, чтобы народ любил меня. Что я должна сделать? -Есть несколько мыслей... Для начала хазнедар направила все средства казны на благоустройство запретных палат: построила в общем зале несколько просторных комнат, где могли поместиться по два-три клона, разместила широкий диван, сидя на котором могла, облокотившись на упругие подушки, наблюдать за срезами и пить шербет, украсила серые стены плиткой в стиле гирих, устелила полы коврами и разместила мраморный камин, чтобы холодными ночами срезы не мерзли. На оставшиеся деньги пытливая девушка не без помощи своего верного советника Тау организовала вакф, в котором лично принимала участие: предоставляла кров нищим, щедро раздавала милостыню, жертвовала на постройку храмов, больниц, бань и столовых. Загадочная госпожа покровительствовала странствующим бардам, слагавшим о ней песни, художникам и писателям, с дозволения Доктора вела переписки с иностранными послами и охотно давала им аудиенции. Но никто из приезжавших знатных гостей не знал, как на самом деле она выглядела, ведь на приемах по требованию Второго Предвестника ее всегда закрывала плотная тканевая завеса, просвечивающая лишь едва видимый невысокий женский силуэт. Черный миловидный сарафан сменился закрытым царским фиолетовым платьем, покрытым бархатом и золотым орнаментом от плеч и до самого подола, драгоценными камнями и жемчугом, с небольшим треугольным вырезом в области груди и высоким полупрозрачным атласным воротником. Перламутровые пуговицы в форме хрустальных соцветий ярко сверкали, голову венчала бриллиантовая диадема с длинной нежно-бежевой вуалью позади. С балкона второго этажа Коллеи вместе с Дотторе величественно взирала на покорно преклонивших колени перед ее величием срезов. Все хором кричали: -Да здравствует Госпожа Коллеи! Подобная активная деятельность не осталась незамеченной. Девушке даже начали поступать письма от некоторых членов Фатуи с просьбой об аудиенции, но их она сжигала в камине. Хазнедар была наслышана о плетущихся внутри организации интригах, смерти Синьоры и побеге Скарамуччи, поэтому предпочитала больше заниматься артелью и вакуфами, нежели чем политикой. Высших офицеров она видела лишь раз, когда Дотторе вызвал ее во время заседания, чтобы та передала важные бумаги. Оказавшись в зале церемоний, Коллеи была крайне благодарна своему господину за то, что для нее он специально изготовил черную, расписанную золотыми волнистыми узорами маску, закрывавшую верхнюю часть лица. Все синхронно повернулись в ее сторону, и во взгляде практически каждого ей удалось искусно уловить особенную промелькнувшую мысль. "Какую прекрасную куклу Дотторе себе смастерил!" "Столь юна, но столь властолюбива..." "Интересно, она сильна так же, как путешественница?" Даже за пустотой шлема грозного Капитано она могла прочесть некое личное умозаключение, известное отныне только им обоим, но только банкир, чьи веки были опущены, а губы изогнуты в легкой полуулыбке, так и остался для нее полной загадкой. Несмотря на то, что официально Коллеи не состояла в Фатуи, Дотторе, попивая в обед вместе с ней чай, нередко интересовался ее мнением по тем или иным вопросам. И Предвестники нередко замечали, что ныне ни одно совещание теперь не проходило без участия невидимой наблюдательницы, следящей за ходом переговоров при помощи сконструированного слухового механизма из лаборатории. Перед тем, как что-то сказать, Доктор делал небольшую паузу и выслушивал, что думала его любимая помощница, и только в зависимости от ее одобрения принимал те или иные решения, что откровенно поражало всю организацию. Царящая тишина, изредка прерываемая треском свечей вместе с шелестом страниц, успокаивала Коллеи, безмятежно читавшую классический роман. В старой библиотеке, пребывая в одиночестве, она любила ненадолго спрятаться от дворцовой суеты, не боясь того, что кто-то додумается в такой поздний час заглянуть в ее тайное укрытие. Никак девушка не ожидала услышать пронесшийся между стеллажами глубокий бархатный смех Регратора. "Ну здравствуй,- произнес он.- Я рад нашему знакомству". Коллеи судорожно поднялась со стула, ошеломлено глядя на статного, безумно привлекательного мужчину в изысканной белой шубе, укрывавшей его узкие плечи. "Невозможно! Как он нашел меня!?"- подумала она. В густом полумраке разнесся звон тонкой цепочки для очков и отразились дорогие серебряные кольца и перстни на его длинных пальцах. Бледное, немного вытянутое лицо озарила все та же обаятельная снисходительная улыбка. "Простите, если побеспокоила вас своим присутствием,- проигнорировав слова Панталоне, ответила она.- Я не буду мешать",- и торопливо направилась к выходу. Банкир, сделав несколько шагов к девушке, сразу же перегородил ей путь рукой в шелковой перчатке, приблизившись настолько близко, что та легко могла дотронуться и до плотно обтягивающей соблазнительное тело водолазки, и до объемных геометрических узоров на ней, и до его смоляных ухоженных волос. Коллеи, понимая, что появление обольстительного Предвестника явно не предвещало ничего доброго, настороженно нахмурилась. -Так вот, как ты выглядишь..., хозяйка запретных палат,- с интересом приподняв ее за подбородок, разглядывая как дорогостоящий товар, сладко продолжил он.- Хм..., мила, но не более. -Попрошу не трогать меня, господин Регратор,- сухо ответила девушка и резко отдернула его ладонь от себя.- Касаться меня может только Доктор. Панталоне неприятно рассмеялся: -Ха-ха-ха, конечно-конечно,- ядовито сверкая ярко сапфирными глазами и хитро скалясь, хмыкнул он.- Для обычного лесного дозорного ты не так проста, как кажешься. Коллеи всю передернуло, но тотчас же она вернула себе самообладание. -Откуда вы...? -Мои осведомители многое рассказывали о тебе,- перебил Панталоне.- Верная фаворитка и по совместительству помощница Доктора. Коллеи- единственная сбежавшая выжившая после экспериментов, но вновь пойманная и привезенная в Снежную в возрасте шестнадцати лет. Мне известно о тебе все. Девушка шокировано посмотрела на Регратора, открыто наслаждающегося ее возрастающим страхом. Мертвенная бледность щек и широко распахнутые глаза выдавали ее. -Ч-чем же я заслужила такое повышенное внимание с вашей стороны? -Всего лишь личный интерес. Ты за столь короткое время сумела подняться так высоко, не останавливаясь не перед чем ради своих целей,- ответил он, присев на стол. - Даже своим мизуажем не побрезговала. Признаться, я восхищен. Это был весьма рискованный маневр. Зная Доктора, никогда бы не подумал, что он заинтересуется в подобных вещах. Я слышал, много знатных господ из Инадзумы продают целые земли за первую ночь, а ты так просто отдала это забесплатно. -Купить то, что не продается, так же нелегко, как продать то, что не собираются покупать,- грациозно опустившись на мягкий стул и поправив платье, легко ответила Коллеи.- Да, я отдала свой мизуаж Доктору. Но и что в этом такого? Взамен я получила то, чего нельзя купить ни за какие деньги- его доверие. Разве, если бы тогда я не вошла в покои господина Дотторе как рабыня, я, ныне управляющая артели, разговаривала бы сейчас с достопочтенным господином Регратором? Мой мизуаж- лишь маленькая условность в этой игре. -Ты наивна и ничего еще не знаешь,- фыркнул он.- В этом мире абсолютно все покупается за мору, в том числе и чувства. Все зависит от цены. Исключения крайне редки. -И все же,- оборвала девушка,- я надеюсь, вы же сюда пришли не обсуждать подробности моего первого опыта с Доктором, так ведь? -Учитывая, как ты была юна, воздержусь,- произнес Панталоне, чуть брезгливо скривившись.- Я пришел заключить с тобой контракт. Коллеи скептически приподняла бровь. -Контракт? Касательно чего? -Понимаешь,- начал банкир, сложив руки домиком,- в последнее время ты оказываешь на моего коллегу слишком большое влияние. У нас, несомненно, улучшились торговые отношения с Мондштатом и Сумеру. Но из-за этого нынче меньший упор идет на сотрудничество с Ли Юэ, страной, где, между прочим, проходят все важные экономические и политические сделки,- ранее звучный голос стал жестче, а улыбка исчезла с его губ.- И твое намеренное вмешательство мне совсем не нравится. -И в мыслях не было вмешиваться,- произнесла Коллеи.- Доктор просто интересуется моим мнением, а я отвечаю. Если он не захочет советоваться со мной, я приму это как должное. -Не держи меня за дурака,- нетерпеливо стукнув кулаком, прошипел Панталоне.- Ты умело управляешь Доктором как марионеткой, дергая за нужные тебе ниточки. Думаешь, я слеп? В темницах даже подопытных стало больше из Ли Юэ, чем из Сумеру,- добавил он, слегка повысив тон. -Я просила господина приостановить изучение элеазара, но он отказался,- поджимая губы, слабо проговорила она.- Я не могу спасти всех... -Что и следовало доказать,- победно хохотнул Регратор.- Ты изменилась, Коллеи. Нет больше того лесного дозорного, готового бескорыстно протянуть руку помощи. Теперь на ее месте хитрая госпожа, извлекающая наибольшую выгоду только для самой себя. Весьма прискорбно. -Э-это не так...!- дрожащим голоском неуверенно прощебетала девушка, в отчаянии смотря на банкира. -Не стоит огорчаться. Это обыденный порядок вещей. Никто не пришел к тебе на помощь, когда ты в ней нуждалась, поэтому ты спасла себя сама, а твое сердце превратилось в лед. -Хватит! Замолчите! Замолчите!- закричала Коллеи. -Ха-ха-ха,- вновь засмеялся он.- Когда-то я тоже был таким... Тоже хотел бежать, но потом передумал возвращаться в грязь и нищету городских кварталов. Здесь меня боготворят и почитают, а на моей родной земле я был никому не нужен,- Панталоне поглядел на стыдливо опустившую взор девушку, готовую в любой момент разрыдаться.- Ах, неужели я вижу слезы... В тебе еще теплятся остатки души, и потому у меня для тебя есть заманчивое предложение. -Слушаю вас… -Я знаю, что ты хочешь бежать в Сумеру. Во дворце есть несколько подземных выходов в город, но самый ближний и короткий- это выход со стороны цистерн. Он почти не охраняется, поэтому тебе легко удастся проскользнуть незамеченной. И не убеждай меня в своей "любви" к Доктору. Невозможно любить того, по чьей вине умерли твои близкие,- грозно проговорил он, заметив, что Коллеи хотела возразить. -А если я не захочу уйти?- дерзко усмехнулась она.- Что тогда? -Я не исключал такого развития событий,- оскалился Регратор, наклонившись через стол и угрожающе нависнув над девушкой.- Ты, конечно, еще не знаешь, но Дотторе мне по секрету сказал, что планирует скоро провести никах. Она изумленно ахнула, не веря его словам. -Никах...? -В Снежной мы, конечно, зовем это попроще, "венчание", но разница невелика. Ты уже достигла совершеннолетия, и поэтому Дотторе ничего не препятствует. В добавок он подает прошение Пьеро, чтобы назначить тебя на должность Синьоры, а лучше Сказителя. В последнем случае у него мало шансов, но вот пост "Дамы" он сможет для тебя отвоевать. Как тебе свадебный подарок, невеста? -Это... -В любом случае,- не дал ей договорить банкир,- я убедился, что Доктор хочет, чтобы ты всегда была рядом с ним. Я не знаю его настоящих намерений, но лично готов к любому из двух моих прогнозируемых исходов. У тебя два пути: либо ты возвращаешься туда, откуда тебя привезли, либо ты становишься супругой Доктора и навсегда лишаешься той свободы, ради которой так упорно сражаешься. Таковы условия моего контракта. -Чего вы этим добиваетесь, Регратор?- спросила Коллеи. -Мм… Послушанья, Коллеи, послушанья,- замурчал Панталоне.- Ты склонишься. С момента, как ты официально станешь Предвестницей, всё, что я скажу, ты покорно выполнишь. Если будешь слушаться, то проблем у нас с тобой не будет. -Я принимаю приказы только от Доктора,- усмехнулась она.- Вы не смеете мне указывать. -Ты, видимо, до конца не понимаешь, с кем разговариваешь. Я ведь не простой банкир, а Предвестник. Захочу, не только из дворца, я тебя из столицы вышвырну. Девушка звонко захохотала, прикрыв ладонью рот. -Вы думаете, что можете испугать меня? Не смешите! Вы не знаете, что я перетерпела: меня подставляли, избивали, травили, душили и предавали, мне жгли огнем лицо и волосы- но я выжила. Уже слишком поздно. Я, господин Регратор, пустила настолько глубокие корни, что даже вы не сможете их вырвать,- поправив вуаль, твердо ответила Коллеи.- Я тоже не обделена информацией о вас. Мне известно о вашем сотрудничестве с Доктором. Смотрите, не заиграйтесь, а то обожжётесь. Поймите, и я, и вы, Панталоне- мы лишь два мотылька, порхающих вокруг пламени. А пламя это- господин Дотторе. Я смогу вовремя остановится, ведь знаю свое место и границы дозволенного. А вы не знаете,- помотала головой Коллеи.- Вы приблизились слишком близко к пламени... Сейчас кружите и сгораете... -Мы еще посмотрим, кто из нас обратится в пепел быстрее. Поверь, в этой борьбе я раздавлю тебя как жалкое насекомое. И ты будешь умолять меня о смерти,- недобро засмеялся Панталоне. -До сих пор я никого не боялась. Не устрашусь и вас. -Меня стоит бояться, глупая. Я выделяю немало средств на твое содержание. Представь, если мое терпение лопнет? -Пф-ф! Не сочтите за грубость, но ваши вклады не покрывают даже минимальных затрат на малыша Альфу. О каком обеспечении вообще речь? -Те деньги,- заскрипел зубами он,- что у меня просит Доктор, идут далеко не на эксперименты. Кольца, ожерелья, обувь, духи и даже платье, которое сейчас на тебе - все это из моего кармана. Вот еще причина, почему я помогаю тебе. Ты мне слишком дорого обходишься. Хазнедар на секунду перевела пристальный взор на блестящее серебряное кольцо банкира, в точности повторяющее ее собственное. -Мне тоже ваши выходки со срезами обходятся недешево. Знали бы вы, чего мне стоит обрабатывать "последствия" ваших совместных ночей,- оторвавшись от рук Панталоне, возмутилась она.- Вы их изматываете. По утру они еле стоят на ногах из-за вас. -Мои отношения с клонами тебя не касаются,- пренебрежительно бросил он.- Если бы они не хотели, то не ходили ко мне. -Их старания заслуживают куда больше, чем вы даете,- сложив руки на груди, сказала Коллеи.- На десять тысяч моры в месяц, знаете ли, особо не прокормишь двадцать три голодных рта. -Я не благотворительный фонд, чтобы разбрасываться деньгами,- чуть грубо ответил изнуренный разговором банкир, встав из-за стола.- Наша аудиенция окончена. Советую не медлить с решением, так как Дотторе уже готовится к предстоящему празднику,- закрыв за собой двери, прибавил он.- Тебя ждет очень непростой выбор. Дождавшись, пока Панталоне покинет помещение, девушка сняла с пальца подозрительное кольцо, внимательно осмотрела, и, заметив едва видимое миганье, отколола от закрепок драгоценный камень. Она досадливо закусила губу, держа на ладони спрятанный светящийся маячок. Темная ночь опустилась над дворцом. Регратор, настороженный тем, что положение Коллеи не изменилось с их встречи, возвратился в библиотеку, но не обнаружил ничего, кроме лежащего рядом с прочтенным романом аккуратно разобранного, но все еще работающего локатора. "Хороший ход, Коллеи",- мысленно усмехнулся Панталоне.