The scars we carry

Он не заметил взглядов и шепота окружающих его слов. Не сразу. Он был слишком занят, помогая Айзаве в течение дня. Покупать продукты, сортировать бумаги, держать двери открытыми и приносить все, что ему нужно. В последний раз, когда Изуку был так занят, он исследовал целое агентство, полное героев, с причудами, основанными на скорости. Задолго до того, как Айзава узнал его. Он высмотрел это место, спрятавшись у всех на виду, и карабкался после их быстрой рутины. У одного из героев была даже причуда, которая, казалось, могла телепортироваться — только для того, чтобы Изуку узнал, что она просто спроецировала себя вперед и перепрыгнула. Тем не менее, это был последний раз, когда он бегал, как цыпленок с отрубленной головой, торопясь из точки А в Б, в В, в Г и так до Я. После того, как у него было достаточно данных, он не двигался уже два дня, ноги тряслись, он недоедал и был измотан. Но на этот раз Изуку целеустремленно бегал по кампусу, доставляя заметки учителям, готовя классы для студентов, не пуская ненужных посетителей к столу Айзавы, только для того, чтобы вернуться к теплой еде, теплой постели и уютной тишине после долгого дня. Он с нетерпением ждал сегодняшнего вечера — они закажут еду на вынос, и Изуку сможет запугать Айзаву, чтобы он отошел от своего стола и лег на диван. И, может быть, он мог бы протащить еще одну кошку в квартиру. Поэтому, когда он поспешил по коридору, и плечо внезапно выдвинулось вперед, наткнувшись на него и заставив его на секунду замахнуться, последовавшие за этим смешки были оглушительными. Внезапно ему показалось, что его уши настроились, и все, что его окружало, стало кристально чистым. Он только ловил части, концы или обрывки предложений, но этого было достаточно. ...ребенок-злодей... ...шпионит за школой... ...опасный и жуткий... ...слышал, что он является частью лиги... ...почему он вообще здесь? Изуку игнорировал большинство шепотков. Потому что они были ничем иным, просто шепотом. Безобидно и трусливо сказанным за повернутой спиной. Большую часть времени достаточно было оглянуться, и открывшиеся рты тут же захлопывались. Ни у кого не хватило смелости сказать ему правду, подопечному Айзавы-сенсея, а он привык к шепоткам за спиной. Так что, заключил он, нужно их игнорировать. Вместо этого он старался быть настолько полезным, насколько мог, бегая от Исцеляющей Девочки взад и вперед, меняя повязки Айзавы, когда тот отказывался вставать со своего стола, потому что ему нужно было закончить задание для своих учеников, брал обезболивающее, варил кофе в качестве мирного предложения, принеся больше бумаг и информируя руководителей классов слева и справа о предстоящих изменениях в расписании занятий. Он не участвовал в планировании самого спортивного праздника, но помогал с мелкой подготовкой и сбрасывал небольшую ношу с разных плеч между занятиями. Кроме того, Айзава дал волю соглашению о части класса, так что это было похоже на бонус. Он нес стопку копий, спеша вокруг главного здания на занятия к Цементосу, уже прикидывая, сколько времени у него займет возвращение и сможет ли он что-нибудь съесть в обед - спешка для Айзавы, потому что его лекарства должны были быть приняты после того, как он поел, но он, вероятно, не сделал этого до сих пор, так что- Внезапно вода ударила ему по голове, обдав ледяным холодом и заставив его задыхаться и отплевываться. Его пальцы ослабили хватку на промокших бумажных копиях, и он инстинктивно отпрыгнул в сторону на случай, если еще одна волна того, кто ударил его, решит нанести новый удар. Но ничего. Он тряхнул головой, чтобы убрать мокрые волосы с лица, огляделся вокруг и взгляд поднялся по зданию. Там, третий этаж, среднее окно. У двух студентов пустое ведро было только наполовину высунуто из окна, третий смотрел на него сверху вниз. — Упс! Прости! Не видел тебя там! Виноват! — пропищал высокий голос, и Изуку почувствовал, как вода пропитывает его новую толстовку до рубашки и кожи. Дрожь пробежала у него по спине, когда он увидел, как студенты помахали рукой и закрыли окно. Он снова моргнул, немного ошарашенный, и подавил очередную дрожь. Его сердце колотилось до самых ушей, а руки были подняты в растерянной позе наполовину для борьбы, наполовину для защиты. Неужели они только что... вылили на него ведро воды? Он снова покачал головой, наблюдая, как летят капли, и отжал рукава. Зачем им это делать? Но... они ведь извинились, верно? Так что, должно быть, это была ошибка. Должно быть, они убрались в комнате и просто пошли ленивым путем вместо того, чтобы как следует спустить воду в туалет. Такое случается постоянно, верно? Нормальные люди не стали бы намеренно обливать других людей водой в середине дня. Герои на тренировках так бы не поступили! Они бы этого не сделали. Не нарочно. Он снова стряхнул рукава и встряхнулся сам, когда его взгляд упал на мокрую стопку бумаги. Осторожно подняв их, больше половины уже было размазано и промокло насквозь. Он нахмурился и отодвинул их от себя, чтобы осмотреть повреждения, прежде чем решить, что нет, их нельзя было спасти. Цементос просто отослал бы его прочь с долгим страдальческим вздохом и тем крошечным закатыванием глаз, которое он делал всякий раз, когда был особенно расстроен. Хорошо, итак... возвращаемся к копировальной машине и начинаем все сначала. Не первый его повторный запуск раздражающе трудоемкого процесса. Ему просто нужно было не подходить слишком близко к зданию. Он забыл об инциденте с ведром воды. По крайней мере, так он говорил себе. Но когда позже он торопливо шел по коридору - в одной руке были лекарства Айзавы, в другой - записки Исцеляющей Девочки и отчеты о медосмотрах класса 2-В – он поймал себя на мысли, что шепот стал громче или он просто стал обращать на него больше внимание. Внезапно высунулась нога и сильно ухватила его за лодыжку, заставив споткнуться. И падение. Он просто перекатился и вскочил на ноги, одним быстрым движением поворачиваясь лицом к тому, кто это сделал. Его сердцебиение ускорилось, и он потерял папку Исцеляющей Девочки из-за своего инстинкта бросать все при атаке. Но вместо врага все, что он увидел, был парень с большими клыками и квадратным лицом, который потирал свою сильную лодыжку и хмуро смотрел на него. Его друзья успокаивающе положили руки ему на плечи и спросили, все ли с ним в порядке. Студент открыл свою челюсть и показал ему свои зубы. — Смотри, куда идешь! — прохрипел он. — Ты сбил меня с ног, — прошипел в ответ Изуку, сдерживая дыхание. Его левая рука согнулась над лекарством Айзавы. По крайней мере, он держался за это. Как-то. — Ха?! — снова хмыкнули бивни и раздраженно выдохнул из носа, но его друг с голубыми длинными волосами до пояса и опущенными бензиново-голубыми глазами остановил его. — Он ничего не сделал. Ты столкнулся с нами. Извинись. — сказал косоглазый почти скучающе, но Изуку увидел, как он пошевелил пальцами. Повел плечами. Изуку нахмурился и потер другую лодыжку, пытаясь казаться непринужденным. И чтобы скрыть синяк, расцветающий и увядающий одновременно. Зуд от заживления тоже не помог. — Я что, заикался? Он пытался подставить мне подножку. Так что, может быть, научитесь держаться подальше от других людей. Это не так сложно. — Изуку скорее почувствовал, чем увидел, как другие ученики остановились и наблюдали. Собрались вокруг. Но маленький пузырек с таблетками в его руке тяжелым грузом давил на его разум, и он сделал вид, что расслаблен, когда подошел к упавшей папке, поднимая ее вместе с тремя идиотами в поле его зрения. Косоглазый вздохнул, но его волосы задрожали, а пальцы зашевелились еще немного. — На твоем месте я бы следил за своим языком. — О нет, я так напуган, — невозмутимо ответил Изуку и повернулся, чтобы уйти. Его разум был сосредоточен на людях позади него, он был готов убежать или пригнуться в любой момент. Поэтому он оглянулся через плечо только для того, чтобы увидеть, как третий парень ослабляет галстук у себя на шее. Темные и короткие рыжие волосы, небольшого телосложения, но его губы были приоткрыты таким образом, что наводило на мысль о звуковой причуде. Особенно когда его горло немного раздулось из-за ослабленного галстука, а в груди раздался гул. — Держу пари, ты умный. Ты поймешь, как оставаться в стороне. — сказал Изуку так спокойно, как только мог, мысленно представляя Тодороки и копируя выражение его лица. Косоглазый и Бивень ощетинились при этих словах, но Губастый повернулся к нему лицом. Изуку слегка потряс своей почти зажившей лодыжкой. — Так что, если вы извините меня, мне нужно оставить это. — и поспешил прочь. Оставляя позади шепот и пристальные взгляды. За столом Айзавы он бросил папку перед Айзавой, убедился, что тот съел батончик мюсли, прежде чем проглотить горсть пилюль, и хмуро посмотрел себе под ноги. На его ботинке было пятно грязи, где его поймал Бивень. — Что-то случилось? — пробормотал Айзава из-под бинтов и кивнул на устройство, передающее голос компьютеру. Изуку хмыкнул и покачал головой. — Ничего, — пробормотал он в ответ, открыл папку и потянулся, чтобы нажать кнопку воспроизведения на маленьком устройстве. — Хорошо. Это займет некоторое время. Приготовь себе что-нибудь поесть. Изуку снова замычал и почувствовал, как его хмурый взгляд медленно разглаживается. — Ты тоже чего-нибудь хочешь? Айзава тяжело вздохнул, отбрасывая волосы с лица. — Коробка сока. Поэтому Изуку снова поспешил прочь, пытаясь забыть инцидент с лодыжкой вместе с ведром с водой. Очако и Иида попытались и преуспели в том, чтобы загнать его в угол на следующий день в кафетерии. Обычно они были довольно милыми, но в то время как Очако временами могла быть немного подавляющей, Иида выставлял напоказ свое “это-неприемлемое-поведение”. И Изуку уже большую часть дня избегал неприемлемого поведения. Уворачиваясь от Клыка, Косоглазого и Губастого, которые внезапно становились очень оживленными собеседниками, как только он оказывался рядом, избегая удара локтем в лицо или толчков в плечо. И они каким-то образом гораздо чаще появлялись на его пути... ему нужно было решить, что он собирается с этим делать, а не слушать очередную лекцию о том, что он, вероятно, не помнил, как делал. Но Иида был быстр, а Очако изворотлива. Поэтому они начали охотиться за ним в кафетерии, когда у него на подносе была еда Айзавы, прекрасно зная, что он не рискнет упустить ее, особенно потому, что он уже опаздывал на их перерыв. Накапливались случайные инциденты, которые, казалось, никто, кроме него самого, не замечал. Кроме того, из-за массы студентов было трудно ориентироваться, и почему-то казалось, что никто не хочет его пропускать. Таким образом, он оказался спиной к стене, Иида перед ним, Очако немного позади. После нападения на USJ они оба, казалось, в чем-то сомневались, хотя и добились определенного прогресса в общении друг с другом. Они включили его в разговоры, и он перестал подшучивать над ними – не так, как Айзава говорил ему с самого начала... Он не мог толком расшифровать, что именно позволяло ему быть немного более беззаботным рядом с ними, немного более непринужденным и расслабленным в своей позе. Не только потому, что Айзава практически запугивал его, заставляя проводить с ними время, но и потому, что было приятно находиться среди беззаботных и честных людей. По крайней мере, так думал Изуку. Но после нападения они стали... другими. Больше взглядов между ними, меньше зрительного контакта с ним. Больше шепота между ними, меньше разговоров с ним. Но не в этот раз. — До моего сведения были доведены некоторые жалобы и обвинения в твой адрес, Мидория. Это правда, что ты напал и оскорбил сокурсника? Изуку удивленно моргнул, честно ошарашенный. — Нет? Я имею в виду, да. На оскорбление – возможно, но "нет" на нападение. Кроме того, — он указал на себя. — все еще не студент. Изуку, возможно, и не был так хорош в том, чтобы заводить новых друзей, но он определенно не затевал драку без веской причины. Не так, как Бакуго пытался каждый раз, когда они каким-то образом оказывались на одной улице. И Бакуго был не из тех парней, которые подбегают к президенту своего класса и жалуются на тупого Деку и его нежелание всерьез драться с ним до смерти. Нет, если Изуку не был спровоцирован, он в основном просто уходил на цыпочках. Поэтому он пожал плечами и хотел сделать именно это, но Очако встала у него на пути. — Если есть что-то, о чем тебе нужно поговорить, ты можешь, эм... — она заправила волосы за ухо, но они почти сразу же выпали, — Поговори с нами. Ты знаешь. Потому что ты... ты теперь часть нашего класса, и мы друзья. Так что, если тебя что-то беспокоит... Бивень, Косоглазый и Губастый мелькнули перед глазами Изуку, но он моргнул и всего на секунду подозрительно прищурился на нее. — Мне не о чем говорить, — сказал он, и она немного сдулась, прежде чем широко улыбнуться ему и хлопнуть в ладоши в ответ. — Ладно, круто! — сказала она и указала на их обычный столик. Он проследил глазами за ее пальцем, и его взгляд скользнул по Цую и Тодороки, которые уже сидели и, очевидно, ждали, когда другой присоединятся к ним. — Ты хочешь посидеть с нами? Изуку тяжело вздохнул, увидев широкую улыбку Очако, почувствовал нервный жар на своем лице и кивнул на свой поднос. — Айзаве нужно немного поесть, чтобы выпить его лекарства. Может быть, в следующий раз. Улыбка Очако немного дрогнула, но она дернула Ииду за рукав, который лишь с энтузиазмом прокомментировал: — Да, ты всегда должен принимать лекарства, как предписано! — Хорошо, тогда в следующий раз. Но помни, если есть что-то — что угодно — не пытайся сдерживать это. Мы здесь для тебя, хорошо? Сбитый с толку и настороженный Изуку кивнул и смотрел, как она утаскивает Ииду за руку. Голова президента класса моталась взад-вперед, и Изуку уловил еще одно шепотом полупредложение от них двоих. — ...солгал нам? — Иида никогда не умел понижать голос, особенно когда возмущался, но Очако шикнула на него и прошептала что-то в ответ, намеренно не оборачиваясь. Она что-то сказала ему, и, судя по просветленному выражению лица Ииды, вернувшегося и взглянувшего на Изуку, она, должно быть, что-то ему объяснила. И это было связано с Изуку и ложью. Изуку сжал планшет немного сильнее, но заставил себя сделать долгий выдох через нос. Цую открыла рот при возвращении своих друзей и что-то сказала. Очако опустила плечи и покачала головой в ответ, что закончилось тем, что глаза Тодороки метнулись к Изуку. Дрожь пробежала по его спине, пока на лице парня появилось странное выражение. Поэтому он вышел из кафетерия и направился прямиком в учительскую. После того, как он заставил Айзаву что-нибудь съесть – и пообещал, что да, он тоже будет есть, – он забрался под стол Айзавы, извиваясь, пока не устроился поудобнее в своем углу и, нахмурившись, уставился в свою еду. В глубине его головы возникло еще больше вопросов. Зачем кому-то идти к Ииде и жаловаться на нападение, которого, скорее всего, никогда не было, вместо того, чтобы обратиться к его опекуну? Айзава ничего не упоминал, так что, скорее всего, это была незаконченная студенческая жалоба, но у Изуку почти не было контактов с учениками вне класса 1-А. И даже там он мог пересчитать свои ежедневные взаимодействия по пальцам одной руки. Это было почти похоже на то, как будто кто-то подшучивал над ним, ругая его перед его дру... одноклассниками. Может быть, те три придурка? Ну, это казалось немного притянутым за уши. Как почти все всегда говорили ему, пока он убирал очередную свою шалость, эта школа была полна растущих героев. Люди, пытающиеся научиться защищать, уберегать людей от беды и работающие над тем, чтобы сделать мир лучше. Так что мысль о том, что кто-то действительно пытается запятнать и без того запятнанную репутацию ребенка, который с таким же успехом мог бы быть беспричудным, казалась нелепой. И все же, почему голос Очако звучал так подозрительно жизнерадостно? Как будто все было в порядке, только для того, чтобы утопить его в заверениях, что они могут поговорить обо всем, что его беспокоит. Может быть, она говорила о тех трех? Неужели они доставили ей неприятности? Или Ииде? Внезапно его желудок почувствовал тяжесть, а последний кусочек риса показался ему отвратительным на вкус. Он выплюнул его обратно, поставил миску у своих ног и глубоко вздохнул. Причмокнув губами и забыв о голоде, что-то еще поселилось в его желудке. Страх, может быть — Изуку. Ешь свою еду. Голос Айзавы, более приглушенный, чем обычно, прокрался к нему, и Изуку нахмурился, глядя на нижнюю часть стола. — Айзава, иди вздремни. — он издевался своим лучшим сердитым голосом, похожим на туалетную бумагу, но Айзава не клюнул на наживку. Вместо этого он подтолкнул Изуку ногой под столом и постучал по столешнице. — Она не гнилая. Ешь. Изуку поежился, помня о тесном пространстве и о том, как близки были его ботинки к тому, чтобы опрокинуть миску с рисом. Овощи, смешанные внутри, внезапно стали пепельно-серыми и кашеобразными. Ему больше не хотелось есть, он думал о друзьях, одноклассниках, ведрах с водой и инциденте с лодыжкой. Шепоте за его спиной. Но Айзава продолжал подталкивать его ногой, нарушая ход его мыслей, пока он мягко не хлопнул по колену своего опекуна и не проворчал раздраженное "Хорошо". Ему все еще требовалось несколько минут, чтобы на самом деле покончить с едой, и он демонстративно поставил пустую миску на стол, полностью осознавая, что Айзава не сможет немедленно убрать новое препятствие. Он уставился на ноги Яги, когда тот предложил убраться, и когда Айзава поблагодарил своего коллегу, он самодовольно толкнул его в последний раз в бедро. Остаток дня Изуку избегал людей – как учеников, так и учителей – и зарылся под столом Айзавы в свою толстовку. Кусая губы, с капюшоном на голове и скрещенными на груди руками. Его сердце неуютно трепетало, все тело дрожало, но тяжелый желудок сдерживал его. Теперь он знал имена трех отличников, их причуды и классы. И семейное происхождение. Может быть, немного того, как и почему они учились в UA. Теперь ему оставалось только решить, что он будет делать с этой информацией, поскольку Косоглазый – Юуто Хата, может хранить воду из своих волос и манипулировать ею – разговаривал с Иидой. И из своего укрытия он мог видеть, что Иида встревожен. Чтобы действительно что-то услышать, ему пришлось бы подойти поближе, но движения его руки были резкими, и он чаще прикасался к своим очкам. Он определенно был встревожен. Но Косоглазый его не трогал, а Бивень – Дай Баба, мутация, напоминающая кабана с повышенной человеческой силой – всегда садился на один поезд позже двух других своих друзей, так что Изуку был совершенно уверен, что он ни в коем случае не будет физически нападать на Ииду. Бивень был большим сильным парнем, Косоглазый был только его направляющим. Однако он был хорош в обращении со словами... Изуку прищурился, когда Иида кивнул и слегка поклонился. Косоглазый улыбнулся в ответ и пожал ему руку, как будто прощал все, что сделал Иида. Затем он вежливо кивнул и ушел, длинные волосы развевались в движении. Изуку смотрел ему вслед так сердито, как только мог. Иида подождал, пока он завернет за угол, прежде чем вздохнуть, положив одну руку на бедра, а другой потирая закрытые глаза за очками. Изуку воспринял это как знак небрежно выйти, потому что его нервы были не в порядке, и ему нужно было подтверждение, что его… его одноклассник в порядке. Поэтому он тихо отступил назад, прежде чем снова почти протопать вперед и направиться прямо к своему президенту класса, убедившись, что его услышали. — Рано как никогда! Привет, Иида! — поприветствовал он его и смотрел, как здоровяк собрался и кивнул в знак приветствия. — Доброе утро, Мидория! Я действительно рано, но мне еще нужно подготовиться к уроку. Много чего нужно сделать! — его рука разрезала воздух, и Изуку попытался улыбнуться энергии, которую тот показал. Но улыбка по-прежнему казалась ему странной, поэтому вместо этого он немного наклонил голову. — Не возражаешь, если я тебе помогу? Лицо большого парня превратилось во что-то серьезное и решительное, а его восторженное «Конечно нет, спасибо, Мидория!» эхом разносилось по пустым залам. Поэтому он пошел рядом с ним и спрятал дрожащие руки в карманы брюк. Он должен был надеть свою толстовку, но она все еще сохнет дома после того, как ему пришлось стирать ее во второй раз всего за четыре дня. Они прошли по коридору — ему пришлось сделать почти два шага для одного Ииды — и Изуку внимательно наблюдал за ним и их окружением. Косоглазого нигде не было видно, и, кроме Эктоплазма, который молча кивнул им, никто не пересек им дорогу. Так что Изуку воспринял это как начало разговора. — Здание точно пусто в такую ​​рань. Как будто мы здесь одни. Рука Иида тут же потянулась к его очкам, и он выдохнул через нос. Коротко и, может быть... раздраженно? — Я полагаю, что это своего рода тишина, которая может привести к мысли об одиночестве. Изуку хмыкнул и понадеялся, что Иида продолжит говорить, как говорил, когда был среди других людей. Или в классе, когда что-то, казалось бы, незначительное мешало ему высказаться. Но, хотя он продолжал теребить свой галстук и очки, явно о чем-то думая, он держал рот на замке. Изуку тихо вздохнул и поднял голову. Они проходили мимо каких-то окон, и он выглянул наружу. — Ах, но я думаю, что мы не первые, — сказал он и указал на Косоглазого, медленно подошедшего к воротам. Он только что вышел из главных дверей, и его шаги были спокойными и немного напоминали текучую воду. Волосы развеваются на ветру. Изуку видел, как он и его друзья встречались каждое утро у ворот, чтобы вместе идти на урок. Иида с любопытством выглянул наружу, нашел длинные синие волосы и нахмурился. Он ничего не сказал, поэтому Изуку перестал предвкушающе кусать губу и небрежно повел плечами. — Интересно, что они здесь делают в такую ​​рань... Иида развернулся и пошел к их классу, Изуку сел ему на хвост. — Это довольно благородно — как можно раньше приступить к учебе, — сказал он и вошел в комнату. Изуку прищурился на него, но быстро сумел сгладить выражение лица, когда его одноклассник обернулся и протянул ему метлу. — Да, конечно… просто… — Изуку снова прикусил губу и подмел пол, куда указал Иида. — Не знаю, он не был похож на человека, который серьезно относится к учебе... — сказал он, и Иида наконец посмотрел на него. — Ты знаешь этого ученика? — искренне удивленно спросил он, и Изуку немного вздрогнул от внезапного напряженного взгляда. Поэтому он отрывисто пожал плечами и взмахнул рукой в ​​воздухе, физически блокируя вопрос. — Я его не знаю, но я его где-то видел, — ответил он, и его плохо скрываемое раздражение удивило их обоих. Поэтому он отвел глаза и продолжал подметать одно и то же место на полу, а Иида чистил идеально безупречную доску. — Мне он не очень нравится, — пробормотал он и стал ждать, когда Иида сделает вывод. Обычно он сразу же начинал жаркий спор о предрассудках, и как он мог не любить кого-то, не познакомившись с ним заранее? Также нельзя говорить о ком-то так, это не подобает герою, как бы вы себя чувствовали, если бы кто-то сказал о вас что-то подобное, бла-бла-бла… но он промолчал. Изуку почувствовал, как по его рукам пробежала дрожь, и посмотрел на старосту своего класса. У него было глубокое хмурое лицо и одна рука на его подбородке, думая. Его очки отражали свет раннего солнца не так, как надо, чтобы Изуку не видел глаз Ииды. — Значит, ты с ним не разговаривал? — единственное, что сорвалось с губ Ииды после нескольких напряженных секунд. И Изуку нервно дернул себя за рубашку. — Что, нет? А ты? Иида поднял глаза, внезапно испугавшись, и его дергающиеся руки вернулись. Он повернулся и снова почистил доску. — Нет. Изуку перестал подметать и почувствовал, как его рот и щека дернулись. Иида солгал. Да еще и немногословно. Что, — напомнил себе Изуку, — нормально, он сам много лгал каждый день, но… это было нехорошо. Иида не лгал. Он был серьезным и открытым человеком, может быть, временами немного невежественным, но всегда вдумчивым и изо всех сил старался быть таким же героическим, как его старший совершенный брат. Но все было в порядке. Он не волнуется. Может быть, это было что-то глубоко личное, о чем они говорили? Не то чтобы Изуку имел какую-то власть над Иидой, чтобы заставить его сказать правду. Не то чтобы он этого хотел, черт, нет! Он хотел поговорить с ним, объяснить, почему он вообще поднял эту тему, и сказать ему, чтобы он никогда больше не кланялся этому мудаку Юто Хате, прежде чем извиниться за все, что он сделал, чтобы расстроить его. Изуку возобновил подметание, но избегал смотреть на своего одноклассника. Они работали в тишине, пока в голове Изуку кричал. Почему Иида чувствовал необходимость лгать ему о чем-то, что должно быть безобидным? Он что-то сделал? А может быть, Косоглазый что-то сказал Ииде? Изуку прикусил губу и вспомнил Хату. Он должен был что-то сделать с этим мудаком. И его придурками-друзьями. К тому времени, как остальные вошли в класс, Изуку чувствовал себя слишком напряжённым, чтобы с кем-то разговаривать. Он просто поблагодарил Ииду за помощь в классе, отмахнулся от любой светской беседы и сел за парту. Он почувствовал, как Иида смотрит на него, поэтому закинул руки за голову, оперся щекой о стол и надеялся, что Тодороки закроет большую часть взгляда Ииды на него. Цементос пришел и начал урок, а Изуку тихо пожалел, что забыл свою толстовку дома. Снова спрятаться за столом Айзавы казалось идеальным планом, чтобы разобраться в его мыслях. Он совсем не мог сосредоточиться — что было бы отстойно, как только один из учителей сообщит о его невнимательности Айзаве — и не помогло то, что Очако попыталась заговорить с ним, как только урок закончился. Он обошел ее стороной, уклонился от нескольких летящих искр Каминари и, наконец, нырнул под многочисленные руки Шоджи, концы которых превратились в рты и глаза, и использовал его в качестве укрытия, пока их пути не разошлись. Но он все еще чувствовал горящие глаза на затылке. Он обернулся и обнаружил Очако с немного колеблющемся Иидой позади нее, прямо за ним по пятам. Изуку посмотрел на отступающего Сёдзи, почти преданно, но большой крепкий студент нервно ухмыльнулся тремя руками и пожал плечами остальными. Какое паршивое прикрытие. — Знаешь, кафетерий здесь, — сказала Очако, и Изуку нахмурился. Он дернул себя за рукава и попытался скрыть это, поспешно уйдя. Когда она все еще следовала за ним, он оглянулся через плечо. — Я не пойду в столовую. — О, так вернемся к Айзаве-сенсею? Изуку покачал головой. Потом кивнул. Потом пожал плечами. — Я не знаю, Айзавы здесь нет, поэтому я не пойду к нему, но я действительно не хочу быть здесь, так что посмотрим, — ответил он коротко, но как можно милее. Очако ничего не сделала ему, чтобы быть в таком кислом настроении. Он посмотрел через плечо на очень задумчиво-хмурое лицо Ииды и немного ускорил шаг. — Разве он не придет? Я думал, он у нас следующий? Изуку буркнул себе под нос. — Он не сказал мне. Сказал что-то об учителях, использующих меня в качестве мальчика на побегушках для их удобства, что было непрофессионально и злоупотребляло их полномочиями. Они больше не говорят мне ничего. Очако хихикнула над невозмутимым голосом Изуку, и ему стало немного легче, как будто он мог игнорировать камни в животе. — Но я поспрашиваю, кто-нибудь должен знать, придет Айзава или нет. Может быть, я смогу уломать Цементоса. Теперь Очако захихикала громче над неудачной попыткой Изуку пошутить и он вздохнул с облегчением. Иногда его юмор не попадал в цель, или их разговоры повисали в неловкой тишине, поэтому, чтобы Очако хихикнула, он, должно быть, сказал что-то действительно смешное. Его шаги стали медленнее, чуть менее отрывистыми. Ее большие карие глаза со вздохом закрылись, и она спрятала руки за спину, не отставая от него. Беззащитная. — Какой позор, мы действительно хотели, чтобы ты присоединился к нам, чтобы поесть! Тсую снова испекла печенье, и мы давно не разговаривали... Ты, кажется, с тех пор как-то не в себе, знаешь, и мы беспокоимся. Изуку снова нахмурился, продолжая маршировать по коридорам. Они волновались? Почему? Не то чтобы он мог остаться раненым, даже если бы захотел. Они должны были больше беспокоиться о себе — руки Бакуго все еще дрожали, когда он использовал свои взрывы, даже если он пытался это скрыть. Тсую сильно вздрогнула, когда Хагакуре в последний раз поднесла фотографию своего кумира слишком близко к лицу. Айзава пострадал больше всего, и Изуку позаботится о нем, пока он снова не поправится… — Твоя причуда уже никогда не будет такой, как раньше, — тихо сказала Исцеляющая Девочка, думая, что Изуку спит. Они всегда старались не разбудить его и не говорить честно о состоянии его опекуна, пока он был рядом. — Это то, с чем мне придется смириться, — сухо ответил Айзава, шурша простынями и усаживаясь обратно. Исцеляющая Девочка открыла конфету и дала её Айзаве. Изуку слышал шуршание оберточной бумаги. — Просто… будь осторожен. Я уже не молода. Я не смогу исправлять что-то подобное постоянно. ТРЕСК! Изуку хмыкнул, взметнув руки — одна отталкивала Очако назад, а другая сжимала его пульсирующий нос — когда он наткнулся на широкую грудь Ииды. Белая горячая внезапная боль пронзила его лицо, и он тут же поддержал его и Ииду, моргая заплаканными глазами на то, что его ударило. Локоть Бивня по-прежнему висит в воздухе. И поскольку Изуку знал, как ощущается удар локтем по лицу, он мог думать громче, чем его бешено бьющееся сердце в ушах. Его рука стала теплой и влажной, отчетливый влажный звук чего-то капающего на пол. Слава богу, он не надел свою толстовку. Пятна крови были бы сукой, чтобы их убрать. — Изуку! — позвала Очако, и он вздрогнул, когда она подняла руки, просто стесняясь прикоснуться к нему. — О нет, мне так жаль, я не видел тебя там! — извиняющийся голос Бивня звучал почти искренне для ушей Изуку, если бы это не был третий сломанный нос за четыре дня. И, как и в прошлые разы, Косоглазый повернулся с фальшивым беспокойством в глазах и ударил Бивня по голове. — Ты большой недотепа! Тебе следует лучше следить за собой! — Я должен согласиться! — пропищал Иида, и Изуку почувствовал движение воздуха, когда Иида всей рукой указал на Бивня. — Очень опасно так бесконтрольно размахивать руками! Хата поднял руки вверх, пока Иида ругал троих над головой Изуку. Он чувствовал себя странно защищенным и в то же время загнанным в угол, в то время как руки Ииды держали его голову. Поэтому Изуку проигнорировал впечатляющий театр вокруг себя и продолжал дышать через открытый рот. Очако попросила у проходившей мимо ученицы салфетку после того, как она обыскала свои карманы и мягко говорила с Изуку. Но он мог только чувствовать, как его кость шевелилась под его пальцами, и осторожно водил носом, ожидая, когда подействует исцеление. Покалывание пришло, охватило его лицо, как муравьи, ползающие под кожей, собирающиеся под глазами, и через секунду зуд начался. Хуже тысячи комариных укусов, усиливающих боль. Он снова включился, когда Хата позволил своим голубым глазам блуждать по Изуку, как будто тот был насекомым, на которое он не смог наступить. — У тебя все нормально? Отвести тебя к медсестре? Может быть, он немного драматизировал или у него не хватило терпения снова сыграть этот сценарий, но Изуку просто стиснул зубы, громко поправил нос и выплюнул кровь, скопившуюся в задней части горла. Прямо на туфли Хаты. Он позволил рукам упасть с лица, и из его носа текла кровь. — Иди на хуй. На них навалилась тишина, вокруг него возмущённые лица, но Изуку было плевать, когда единственное, что он услышал, это гул крови в ушах и ровный кап-кап-кап крови. Другие студенты остановились, заинтригованные внезапным изменением настроения в зале. Очако дернула Изуку за рукав и сунул ему в руку несколько салфеток, как раз в тот момент, когда Хата вздохнул и имел наглость придать беспокойный вид. — Вот о чем я говорю, — сказал он и поднял глаза поверх головы Изуку на Ииду. Его лицо стало удивительно печальным, а в глазах собрались фальшивые слезы, как будто у него был сломан нос. — Мы действительно не хотим никакого вреда. Но он просто… он просто бежит за нами, заставляя нас выглядеть… как плохие люди. Изуку зарычал на это и хотел рассказать ему, что это за люди, но Очако взяла его за рукав и провела рукой, полной салфеток, по лицу. Затыкая его. — Честно говоря, этот парень только что сломал нос Мидории. Я бы, наверное, тоже послала его, — сказала Очако, и Изуку вздрогнул от ее голоса. Что-то шло не так, и она вдруг стала казаться больше. Совсем не беззащитной. Бивень хмыкнул, и его маскарад немного рассыпался. Последние несколько раз Изуку только выплевывал несколько оскорблений, прежде чем ему нужно было поторопиться, но на этот раз в театре были представлены новые актеры, и даже не Губастый — Хабики Оцука, который может нашептывать мысли в разум других людей — мог действовать так же хорошо, как Хата. Раздражение Бивня мелькнуло на его лице, и он встряхнул руками. — И нам правда очень жаль, да, Дай? Дай Баба помедлил, но снова хмыкнул, кивнул и даже немного поклонился по команде Хаты. Оцука только вздохнул на заднем плане и закатил глаза, явно не впечатленный. — Мы бы никогда не причинили кому-то намеренно вреда! Подумать только, что такое вообще могло произойти... Нам очень жаль. Ты можешь простить нас? Невероятно. Гребаный Косоглазый только что наврал его окровавленному лицу с самым невинным и убитым горем взглядом в своих глупых глазах и потребовал, чтобы он их простил? Он глубоко вздохнул, готовый возразить, закричать или, возможно, устроить грандиозную сцену, но Очако выступила перед ним, выпятив грудь, и, несмотря на то, что была на две головы ниже старшего ученика, она, казалось, внезапно возвышалась над Хатой и его экипажем. — Знаете, я думаю, мы должны позвать Айзаву-сенсея. Или, может быть, — кто опять его учитель? Изуку подавил вздрагивание, когда Очако наклонила голову в его сторону, побуждая его открыть рот и выпалить «Снайпер-сенсей», прежде чем он смог скрыть тот факт, что знает о тройке больше, чем они, вероятно, должны были знать. Как и ожидалось, все трое вздрогнули. — Верно, Снайп-сенсей. Я уверена, что он знает, что делать в этой необычной ситуации. Баба пробрался плечом на передний план с мрачным взглядом, который каким-то образом закончился странной тупиковой ситуацией, поскольку Очако отказывалась отступать, но Хата удержал его за локоть, щелкнул языком, а затем мило улыбнулся девушке. Изуку даже не осознавал, насколько защищенной стала его позиция, когда Иида был рядом с ним, а Очако перед ним, стратегически блокируя тройку своим телом. — Ну, мы искренни, и это был несчастный случай, поэтому я думаю, что мы не должны беспокоить наших учителей больше, чем они уже обеспокоены. У них так много дел. Ты же знаешь, Мидория, не так ли? Тревога вспыхнула в его груди, пока он облизывал губы, пробуя на вкус медь и пытаясь понять, что этот синий засранец сказал этими словами. Но Очако снова закрыла его взгляд своими теплыми каштановыми волосами, в то время как Иида сделал еще один шаг вперед, размахивая рукой, словно это был меч, чтобы рассечь напряжение. — Думаю, этого достаточно. Уроки вот-вот начнутся, и мы все здесь ученики, которые обязаны учиться. Чтобы стать новым поколением выдающихся героев. Оцука усмехнулся на заднем плане, и впервые с тех пор, как Изуку встретил тройку, он услышал его приглушенный и задыхающийся голос, скользящий по земле, по его телу и в его уши. — Не все из нас. На секунду это снова стало похоже на ведро с водой. Просто холоднее и проникает глубже, пропитывая его до самых вен чувством, которое он наполнил бы всеми остальными, которые ему не нужны. Злой, обиженный и сбитый с толку, Изуку вытер рукавом губы и нос, морщась от боли и пятен крови по всему телу. Он посмотрел на гребаного Губастого, махнул на них своей окровавленной рукой и скрылся с места происшествия. Очако и Иида поспешили за ним. Он мог слышать их шаги прямо за собой, но отказывался бежать, потому что Айзава сказал ему посещать уроки, и если он сейчас побежит, то не остановится, пока его легкие не сгорят, а ноги не подведут, так что пока не бег, а эти гребаные шаги-шаги-шаги гнались за его спиной, и это все равно было бы бессмысленно, потому что Иида мог, блядь, опередить его в любое время, когда захочет- — Рубашка Ииды явно великовата, но она должна подойти. — Что? Задыхаясь и раздраженный, Изуку остановился, повернулся и уставился на Очако. Она не вздрогнула, но потрогала прядь своих волос, прежде чем указать на Ииду, а затем на себя. — Он большой, а я маленькая. Моя рубашка не налезет на… — О чем ты говоришь? Какая рубашка… — Тебе нужно переодеться. Изуку издал хриплый и растерянный звук, внезапно осознав свое тяжелое дыхание. Но он все еще смотрел на себя, хмурясь и готовый спорить об этой рубашке, потому что его мама купила ее для него, и Айзава сказал, что ее можно носить в школу. — Что не так с моей… — Она вся в крови. И если мы не поторопимся, вывести пятна будет труднее. Он снова посмотрел вверх. Иида кивнул, и Изуку внезапно представил, как они вдвоем склоняются над раковиной, оттирая запачканную кровью одежду, в то время как все раны все еще кровоточат и пачкают пол, кровь собирается у его ног… Он покачал головой, разрозненная картина воспоминаний наложилась на реальность и создала херню прямо перед его глазами. Оно исчезло, оставив его измученным и настороженным. Он уступает место двум обеспокоенным одноклассникам, нервно теребящими свои волосы или очки. Он чуть не удержался от того, чтобы прочесать волосы окровавленной рукой, и вместо этого фыркнул. Он все еще чувствовал привкус меди на языке и в задней части горла. Иида выпрямился и указал на коридор. — Я возьму свою запасную рубашку, а затем встречусь с вами в уборной дальше по коридору. Изуку наблюдал, как он кивнул Очако, кивнул ему, а затем с силой ушел прочь, негнущиеся конечности все еще умудрялись работать идеально плавно и быстро. Фырканье девушки рядом с ним заставило его снова взглянуть в ее сторону. Щеки Очако порозовели от восторженной улыбки, неуверенно сияющей прямо в ее глазах. — Думаешь, он когда-нибудь нарушит правило запрета на бег? Ради всего святого, у него в ногах двигатели. Застигнутый врасплох, Изуку нахмурился, язык и рот развязались. — Мои планы побега зависят от того, будет ли он придерживаться своих принципов. Не говори ему. Очако снова хихикнула, и Изуку почувствовал, как его сердцебиение медленно замедляется. Видимо, он еще раз смешно пошутил. На них опустилась мрачная тишина, и плечи Изуку опустились. Его нос постепенно перестал болеть, оставив только раздражающее покалывание, когда нервы восстанавливаются, заставляя кожу вокруг глаз подергиваться. Он рассеянно смотрел в холл и медленно подавлял шум в голове, превращая его в маленький узел на бедре, который оседал у него в животе. Он вернется, чтобы укусить его, но сейчас он медленно моргнул и сделал глубокий вдох, задержав дыхание, считая до семи, и вздохнул. Очако осторожно потянула его за рукав. Изуку не выдернул руку, но немного вздрогнул от этого ощущения и посмотрел вверх. Внезапно он осознал, что не обращает внимания на ее руку так близко к своей. Он не знал, что сам об этом думает. — У тебя все нормально? — Я в порядке. Его ответ пришел слишком быстро, и он снова нахмурился, чувствуя себя неловко из-за беспокойства в ее глазах. Но она хмыкнула и осторожно потянула его за рукав, чтобы он последовал за ней. — Тогда мы наконец-то сможем переодеть тебе рубашку до того, как тебя найдет учитель. Тело Изуку резко отреагировало, и он позволил себя волочить. Ее хватка на его рукаве была слабой и легкой, мизинец был направлен в сторону, чтобы он не парил. Он сосредоточился на этой детали, не обращая внимания на других учеников, которые ходили вокруг них, нервно поглядывая на него и его лицо. Вероятно, он выглядел как… ну, как человек, которому размозжили нос. Он наклонил лицо вниз, немного сгорбил плечи и поплелся за сильными шагами Очако. Кусая губы, он посмотрел на ее пальцы и тихо откашлялся. — Тебе не нужно было этого делать. Очако не остановила свою быструю походку, но он почувствовал ее взгляд, когда она оглянулась через плечо. — Они разбили тебе нос. Что мы должны были делать? Игнорировать это? Предательские голоса нашептывали ему на ухо, что да, они должны были проигнорировать это, потому что он был ничтожен, не в состоянии защитить себя. Вот что случается с ненаблюдательными людьми, они получают короткую палку, ими помыкают. Если вы не можете защитить себя, вы справляетесь с этим. Потому что больше никто больше этого не сделает. — Я не знаю… — пробормотал он и закусил нижнюю губу, тщательно обдумывая, что хотел сказать, потому что знал, что если он скажет ей игнорировать это, она уж точно не станет. Вероятно, с несколькими лекциями и горячими взглядами, которые заставили бы его корчиться на месте от неприятной вины, которую он даже не подозревал, что может чувствовать больше. Но до сих пор... — Они… — Изуку споткнулся на своей мысли и поморщился, чувствуя воспаленную нижнюю губу, маленькие повреждения почти кровоточили на его зубах. — Сейчас они пойдут за тобой. — Значит, они нацелились на тебя. Изуку отвернулся, глядя на проходящие мимо окна и пожимая плечами. В носу все еще покалывало, а нёбо расплывалось от нервного языка, мысленно потирающего его. Очако замедлила шаг, пока, наконец, не остановилась перед мужским туалетом, повернулась и выпустила его рукав. Его рука безвольно висела на боку, а он намеренно избегал ее взгляда. Но ей все же удалось выдавить из его рта больше слов. Тактика, которую Айзава усовершенствовал и всегда использовал, когда думал, что Изуку что-то скрывает от него только потому, что он был «ненужным упрямым дерьмом» . И когда было особенно необходимо говорить об этом. — Не… не совсем, я имею в виду… — Изуку хлопнул левой рукой, той, в которой было меньше крови, и сделал жест, который никто не мог расшифровать. — Они просто… я думаю, что они не… ну, наверное, я им не нравлюсь. Очако все еще смотрела, и глаза Изуку прыгали вокруг — лишь ненадолго встретившись с ее — прежде чем остановиться на двери ванной. — Дело не в том… я имею в виду, что я могу с ними справиться. Это не то, что тебе нужно... И Иида... Он потерял след своих мыслей и немного потерянно замычал, надеясь, что Очако не будет продолжать копать, потому что он чувствовал бунт в животе. И он действительно не знал, что хотел сказать. Но она только вздохнула и скрестила руки на груди. — Это не то, с чем тебе следует справляться в одиночку. Если они нацелены на тебя, вам нужно сообщить об этом учителю. Почему ты не пошел к Айзаве-сенсею? Вот оно. Изуку нервно почесал руку и отклонился от нее. Вопрос, на который он просто не мог найти правильный ответ. Не то чтобы он не думал об этом. Но затем, как только он сказал себе, что пойдет и расскажет своему приемному родителю, у Айзавы было что-то важное для школы, или ему нужно было принять лекарства, или его раны болели, или Изуку потерял самообладание, и они встретились в полночь после школы в гостиной, потому что оба не могли спать... — Это не… — «важно» — Я могу… — «справиться сам» — Я имею в виду, что я… — «бывало и хуже» Очако нахмурилась, но резкие линии вокруг ее глаз немного прояснились, освободив место для более легкой версии беспокойства и жалости. Изуку чувствовал себя более некомфортно из-за этого, чем из-за простого беспокойства. — Все не так плохо, как кажется, — вдруг услышал он свой собственный голос. С гораздо большей уверенностью и ободряющим покачиванием головы. — Я быстро выздоравливаю, а они просто искатели внимания. Они просто хотят показать, какие они большие и сильные. Они не стоят хлопот. Внезапно Изуку услышал громкую ходьбу, доносившуюся из конца зала, и поднял голову, чтобы встретить суровое лицо Ииды. Он держал сумку под мышкой и махал резкими движениями. Изуку воспользовался случаем и обошел Очако, шаркая к двери ванной и придержав ее открытой для Ииды. Но хмурое выражение снова появилось на ее лице, и взгляд снова стал горячим. Он взглянул на ее лицо и попытался улыбнуться. — Действительно, я в порядке. Не волнуйся. Иида восторженно заявляет, что ему удалось найти запасную одежду, спасая его от Очако и ее открытого рта — вероятно, чтобы сказать что-то, на что у него не было бы правдоподобного ответа. Когда Иида прошел мимо него в ванную, он поспешно закрыл перед ней дверь и прислонился к дереву, отделявшему его от ее глаз. Иида открыл свою сумку и поднял рубашку вверх. — Уверен, этого будет достаточно, чтобы прикрыть верхнюю часть тела, — сказал он, и Изуку слабо улыбнулся ему и собрался. — Спасибо, Иида... — Это не проблема, Мидория. Вот для чего я здесь, как президент твоего класса. Изуку вздохнул и взял гигантский предмет одежды, поддавшись тому факту, что он, вероятно, будет выглядеть как пятилетний ребенок в одежде своего отца. А когда он вышел из ванной, только что вымытый от всех следов крови и собственной рубашкой, свернутой подмышкой, его новый вид очень помог сменить тему. Очако выглядела так, будто собиралась задохнуться от сдерживаемого смеха, но сломалась, когда Иида торжествующе заявил, что «это идеально подходит, никто не заметит, потому что Мидория наконец-то носит школьную форму». По крайней мере, в классе все это заметили.