Не навреди

— Что нам делать? Он не помнит ни меня, ни Джина. Даже родителей он забыл, — говоря повышенным тоном, Юнги маячит у входа в палату и размахивает руками, даже не стараясь быть тише.  — А вы думали человек после глубокой комы и месяца в ней встанет и пойдет по своим делам? — Честно, врач пытался донести до мужчины, что после комы нужна очень длительная реабилитация, в которой есть все шансы, что память вернется. Но бета чуть ли не плюётся ходит. Благо, омега более разумен и просто сидит, кусая кожицу губы.  Доктор оставляет их, собираясь наведать Чонгука завтра.  Джин встает, укладывает руку на плечо друга.  — Да успокойся, вспомнит он тебя еще. Скажи спасибо, что он вообще очнулся.  Джин как всегда прав. 

***

Чонгук следующие несколько часов видел разные лица у своей койки. Родители, Юнги и Джин. Хосок с Намджуном тоже заглянули.  И он не помнил их. Эти люди были ему… незнакомы. Это так странно. Когда над тобой кружат врачи, что-то вкалывают, а ты даже не знаешь что. Хотя раньше тоже так делал, тоже так ходил в белом халате и наблюдал за пациентами. Только отрывки из этого медицинского прошлого проплывают в смутном сознании. Чонгук честно хочет помнить всю свою прошлую жизнь, но она не открывается. Его мозг как будто карта с белыми пятнами и единственное что исследовано в них — Тэхен.  Да, Тэхена он помнит так четко и так хорошо. Тэхен сильно отпечатался на подкорках сознания, что даже месячная кома не выдернет его оттуда.  Он знает его имя, он помнит как с ним ходил по побережью и помнит как тот пытался потопить его в море, помнит как он убегал, оставляя мягкие следы ступней на теплом песке.  Чонгук знает кем Тэхен работает. Он помнит их фотосессию, где Тэхен прижимался к нему, как к последнему источнику тепла. Он помнит как они планировали полёт в столицы моды и помнит рассказы Тэхена про новые обложки сезонных журналов.  Только вот, Чонгук не совсем понимает почему его дражайший Тэхен так опасливо заходит в палату, боясь чего-то. Будто, его сюда не пускают и здесь ему не место. Почему все остальные заходят с улыбками на лице и непонятным счастьем, а Тэхен только сверкает тусклостью в глазах, неловко опуская их. Чонгук чувствует себя очень паршиво. Честно, лучше бы он продолжил лежать в коме, потому что ни ног ни рук он не чувствовал, а в голове трещало, как будто дятлы собрались поедать всех червяков в коре его полушарий, еще его тошнило и ему хотелось спать. К тому же, когда он смотрит на такого Тэхена, он в тысячный раз желает снова провалиться в кому. Не зная причин, без возможности помочь, вернуть на лицо улыбку, он сходит с ума. Несмотря на отвратительные ощущения по всему телу, хотелось послушать Тэхена, который сидит рядом и мнет его пальцы в своих руках, смотря на них. Как будто ему нечего рассказать, как будто он совсем и не рад тому, что Чон проснулся.  И какого-то чёрта говорить тоже стало тяжелее. Он будто разучился вообще выдавливать из себя звуки, преобразуя их в слова. Он даже слова не мог нормально вспомнить. А так хотелось поговорить с Тэхеном, попросить снова рассказать то, что случилось.  Но он лишь моргал, всматриваясь в бронзовую кожу и какие-то отрешенные глаза уже без изумрудов вечных пустынь.  Это настоящая пытка. Видеть Тэхена так рядом и не иметь возможности самому дотронутся и сказать ему что-нибудь.  Но ничего ему делать не остается и он терпит своё беспомощное состояние, наслаждается хотя бы возможностью рассматривать милые черты и чувствовать кожу.  Он, когда первый раз открыл глаза, думал, что вчера сильно утомился и пришел с работы поздно. Оказывается, вчера он лежал в этой постели. И позавчера. И еще две-три недели он валялся здесь, пока Тэхен приходил каждый день.  Чонгук не думал, что он пролежал здесь столько времени. Он думал, что сейчас встанет, и рядом окажется Тэхен. Тэхен-то оказался рядом, только не в их постели, а на стуле, сжимающий руку Чонгука.  И тогда он вообще ничего не понимал. Но видя растерянность в глазах напротив и обстановку больницы, он просто пытался пошевелить пальцем. Получилось, он привлек внимание Тэхена, и тот уже через секунду зачем-то начал бросать слезинки.  Чонгук окончательно ничего не понимает, тянется своей рукой, преодолевая ослабшие мышцы, и прикасается к острым щекам.  У него внутри скребло, и это ощущение ему было знакомо. У него всегда так ныло при виде поникшего Тэхена. У него всегда тысяча когтей драли стенки внутренностей от этих слез и нервозности.  А Тэхен сейчас молчит еще десять минут, продлевая муки Чонгука, но всё же заговаривает через еще пять минут.  — Мне сказали, ты не можешь сейчас говорить и двигаться. Но я говорю им, что можешь. Ты же помнишь как сказал мне не плакать? Как ты это сделал, если после комы люди годами не могут восстановиться.  Чонгук молчит, внимая Тэхену. Тот продолжает, смотря куда-то на руки Чонгука. Он не смел поднимать взгляд, было страшно. И стыдно. За свое ребяческое поведение и состояние, когда Чонгук только-только очнулся. Он ведь был под свежей дозой, когда Чонгук выходил из тяжелого состояния. Он был абсолютно не Тэхеном, который должен был встретить Чонгука, а обдолбанным наркоманом.  — И тебе, наверное, плохо, а я даже не знаю хочешь ли ты, чтобы я оставался здесь. Может ты хочешь, чтобы я ушел, и пришел кто-нибудь другой. — Он хочет добавить: «кто-то более чистый», но молчит. Говорить Чонгуку о своей зависимости было страшно. Тэхен посмотрел вопросительно на мужчину, видимо, ожидая от него хоть какой-то реакции, чтобы ответить на вопрос.  Чонгука хватило лишь на приподнятые брови и снова шевеление указательным пальцем, когда Тэхен хотел убрать свою руку с его ладони. Он ни в коем случае не хотел, чтобы Тэхен уходил.  Тэхен улыбнулся. Он правда думал, что Чонгук не захочет видеть его. Он правда думал, что Чонгук понял, что он был тогда под дозой.  Чонгук вздохнул тяжело. Его отключили от искусственной вентиляции легких. И ему все еще больно в глазах от освещения. Хотя за окном спокойно и никакого солнца, только легкая пасмурность и хмурый дождик с ветром, который пробирается иногда сквозь это самое окно. А в самой палате свет приглушенный и точно не должен резать в глазах у нормально человека. Но Чонгук немного в другом положении, а вот сказать он об этом мешающем огоньке не мог. Поэтому просто прикрывал глаза, когда сильно раздражало зрительный нерв.  — Ёнтан у Юнги. Я забываю забрать его. Да и у нас в квартире так холодно, что он бы там окоченел. Не хочу портить ему здоровье. Я все ждал, когда ты выйдешь из комы, и тогда забрал бы Ёнтана.  Чонгук слушает с закрытыми глазами. Он бы смотрел на Кима всю жизнь, но свет, долбящий глаза, мешает.  Тэхен продолжает говорить, пока в палату не заходит врач. Он что-то шепчет Тэхену и тот уходит, посмотрев на Чонгука и попрощавшись. Он обещал прийти завтра. 

***

Намджун не отходил от брата, буквально шагал по пятам. И вот, когда Тэхен вышел из палаты Чона он тоже был рядом.  — Ким Тэхен, да? — к мужчине подошла высокая женщина с черными волосами. Тэхен сразу узнал в ней черты Чонгука. Особенно волосы, такие же. Женщина поправила на себе длинный кардиган бежевого цвета и направилась быстрой походкой к Кимам.  Тэхен запаниковал. Он посмотрел по сторонам, хотел найти того самого Ким Тэхена, которого женщина окликнула секунду назад. Но нашел только желчного парня под дозой. Если Чонгук не заметил, то его мать точно узнает.  Он кивает. Хочет вернуть себе вид первой модели в Азии, но получается только сгорбленная спина и глаза в пол. Раньше он бы не так встречал маму Чонгука, он бы точно показал ей, что её сын не ошибся выбором. А сейчас становится стыдно за себя.  — Чонгук не успел нас познакомить. Я хочу с вами поговорить в более располагающей для диалога обстановке, — она уже стоит напротив Кима. Намджун смотрит на женщину, догадывается, что это мать Чонгука. В разговор не лезет.  Тэхен поднимает на неё взгляд. Боже, как он выглядит? Синяков под глазами нет? А на лице рубцов и желтизны? Стыдно, безумно. Женщина выглядит свежо, хоть и видится тональный крем, который скрывает тень под глазами. Но свежесть ей придаёт одно осознание, что сын вышел из комы. Буквально день назад она получила эту новость, ей рассказали, что рядом был Тэхен. Она знала его, сын ей рассказал, когда приехал один раз за три месяца. И она определенно знала Тэхена как модель, так как Чонгук это ей и рассказал. Но модель она перед собой не видит.  Она любит своего сына. С детства тот её радовал успехами в школе, наградами за участие в научных проектах, спорте. Чонгук безусловно являлся для неё светом, она растила его вместе с мужем. А еще её сыну безумно повезло встретить истинного в самом раннем детстве. Она с первых годиков наблюдала за своим сыном и соседским омегой и думала, что её ребенок будет жить счастливо, потому что по всем известным законам, с истинными надолго и всегда благополучно. Они росли, дружили, любили весь подростковый период. Потом институт, учеба, работа. Все идеально, все так, как и нужно. А потом роды, несчастный случай и вся эта идиллия буквально разрушилась в несколько часов. Мало того, Чонгук еще считал себя виноватым в смерти мужа. И мать всегда будет переживать эмоции ребенка, она пыталась жить с сыном, помочь ему. Но тот только вежливо просил уехать, звонил раз в неделю и ничего особо не говорил.  А потом ей звонит Юнги, рассказывает про то, что Чонгук вышел на работу, подружился с каким-то омегой и живет вроде как в спокойном ритме. Следом приезжает сам Чонгук, потому что вспомнил, наконец, что не навещал родителей несколько месяцев, рассказывает про Тэхена и обещает познакомить.  Ну а следом снова звонок от Юнги. Только с уже самой страшной новостью для матери. Переживания около месяца, траты и два часа в несколько дней с сыном в палате. Оба родителя работают, их отпускали в рабочее время, так как входили в положение. Но с Тэхеном никто из двоих так и не встретился, отец даже думал, что Тэхен бросил Чонгука.  Но вот Тэхен стоит в трёх метрах. И какой-то он совсем другой. Она, конечно, понимает, что фото для обложек редактируют, но мало чем отличается вид с фотографии и вид в живую. Так почему сейчас перед ней стоит не статный парень, который снялся для более двухсот обложек разных журналов, а растрепанный, бледноватый парень.  В любом случае, им нужно поговорить. Она хочет знать что случилось с её сыном, если Тэхен живет с Чонгуком, он точно должен объяснить всю ситуацию.  — Да, конечно, миссис Чон.  Женщина кивнула и направилась на выход из больницы. Её муж за ней, а за ним Тэхен. Ким жестом руки попросил Намджуна уезжать домой.  Тэхен не знает о чем они будут говорить, но он боится того, что родители Чонгука не примут его как пару своего сына. Возможно, они будут каждый раз сравнивать его с Джисоном, чего Тэхен, конечно, не хочет. Он только один раз просил Чонгука рассказать про бывшего мужа, потому что у них уже новая жизнь и пора бы окончательно забыть прошлых людей. Забыть с приятным чувством ностальгии, не более. Чонгук ответил нормально, без скорби в глазах, он уже принял и любил нового человека, оставив Джисона в виде теплых воспоминаний.  Также Тэхен боялся того, что его обвинят в положении Чонгука, ведь по факту виноват он. В том, что за ним следили, пытались убить Чона.  Страхи копились по мере приближения к небольшому ресторану.  Мужчина выдвинул стул для своей жены, сам занял место рядом с ней. Киму же досталось место напротив, куда он и сел. Ресторан небогатый, чему Чоны не рады. Если они и выбираются в рестораны, то только французские, так как оба любят эту кухню. Но выбирать не было возможности, это самое близкое место.  Тэхену вообще плевать где они, так как разум был сконцентрирован только на предстоящем диалоге, который должен был состояться раньше, если бы не Тэхен, бегающий от родителей Чонгука.  — Итак, Тэхен, мы хотим услышать всю правду от тебя. Почему наш сын получил пулевое ранение?  Тэхен поднимает взгляд на женщину, смотрит, поджимая губы. Как им сказать? Соврать или высказать правду? Он тяжело вздохнул, принимая меню от официанта.  — Несколько месяцев назад я впервые встретил истинного. Тогда я отвергнул его, так как любил и люблю сейчас Чонгука. Но мой истинный не стал мириться с моим решением и забрал меня силой. В итоге это привело к проникновению в нашу квартиру. Чонгук спал на кровати, рядом со мной, а мой истинный пристрелил… его. Наверное, он ревновал, или просто ненавидел, за то что я променял его на Чонгука, но в итоге меня забрали пятеро человек и увезли за город. А Чонгуку помог мой брат, Намджун, он должен был ночевать у нас в квартире и прийти ночью. И, к счастью, он успел оказать нужную помощь.  Тэхен выдыхает. Он говорил перерывами, выпивая минеральную воду из стакана. Его слушали внимательно, не влезая и впитывая каждое слово.  Женщина долго хмурится, полицейские ей рассказали про незаконное проникновение, покушение на жизнь и всё было без подробностей и сухо. От врачей же вообще ничего, кроме дальнейших прогнозов и диагнозов не дождешься. Она кладет руки на свой клачик и начинает говорить четким укоризненным голосом.  — И это всё? Получается из-за твоих драм с истинным, мой ребенок лежит с прострелен… Женщина прервалась, так как мужчина быстро положил руку на плечо, останавливая будущую ссору.  — Тихо, Джуён. Мальчик не виноват, ты сама это понимаешь. Кто ж мог знать, что его истинный сумасшедший.  Тэхен понимал мать. И был благодарен отцу. — Я прошу прощения за предоставленные переживания. Да, это случилось из-за меня. Но я также волнуюсь за Чонгука и сейчас не намерен отходить от него. Я буду рядом с ним при реабилитации. Буду помогать восстанавливаться в должности врача.  Тэхен сам удивляется твердости в своем голосе, но прекрасно понимает, что в своих слова несет правду. Он будет рядом, куда он денется? Да и деваться никуда от Чонгука не хочется.  Мужчина вскидывает брови, полностью переводя внимание на парня.  — Смело. Ты же слышал прогнозы врачей? На то, чтобы научится заново ходить и говорить уйдут месяцы.  — Да, я осведомлен с чем мне и Чонгуку придется столкнуться, — Тэхен кивает.  Расплылось молчание. Блюда, которые заказали Чоны уже принесли, но родители не торопились есть. Вообще-то аппетита у них нет, но купили они для приличия.  Мужчина долго сверлил взглядом парня напротив.  — Сколько ты принимаешь? — Мужчина заглянул в глаза Тэхену.  И Тэхен раскололся, маска уверенного в себе человека, готового показать свои намерения родителям Чонгука, слетела. Он опустил взгляд на стол, на открытое меню, из которого выбрал только минеральную воду.  Женщина удивленно взглянула на мужа. Она не ожидала того, что Тэхен наркоман. Но это объясняет его вид.  — Месяц.  — С момента как Чонгук впал в кому, значит… — Мужчина задумался. Его жена не перебивала, только нервно сжимала клач.  Тэхен коротко кивнул. Он думал, что уже не заметят. Что пронесет. И он даже не догадывается как отец Чонгука так быстро понял, что Тэхен принимает.  — Нужно бросить. Ты же знаешь, сейчас Чонгуку явно не нужен рядом наркоман. Ему нужен стабильный человек, который будет рядом.  Тэхен понимает. Он знает, что Чонгуку теперь ничего не угрожает. Что он жив, что не нужно гоняться за наркотиками. Но мир уже такой серый без ярких спектров картинок от веществ, что хочется еще раз попробовать, еще раз окунуться в краски.  — Если ты не бросишь, к Чонгуку не подходи, — продолжает женщина.  Мужчина на неё строго смотрит, она пожимает плечами, мол, ну а что?  Мужчина шикает и делает взгляд мягче, когда смотрит на Тэхена. Омега воспитанный, взгляд твердый. Заявляет, что любит Чонгука. Мальчик сильный, просто заблудился. Они еще поговорят, еще успеют познакомиться поближе. Только Чонгука дождутся.  — Бросать сложно, мы не говорим тебе сразу отказываться от этого, но, знай, что к Чонгуку будут пропускать только чистых. Мы предупредим персонал, чтобы они проверяли тебя каждый раз, когда ты будешь приходить к Чонгуку. Поверь, эта мера только станет мотивацией для отказа от наркотиков. Если ты действительно любишь, и твои намерения оставаться рядом с нашим сыном тверды, то ты больше принимать не будешь.  Тэхен понимает. Он будет стараться, сегодня не примет, завтра не примет, послезавтра тоже. Кровь через несколько недель очистится от синтетики, а значит станет еще хуже без наркотиков. Но Тэхен пройдет через это, чтобы только впустили в палату к Чонгуку.  Чоны остаются в ресторане, Тэхен вежливо удаляется, сославшись на усталость.  Он снова заглядывает к Чонгуку, но тот спит.  Тэхен идет к такси, которое заказал. Он достает телефон и удаляет мессенджер с продавцом наркоты. 

***

Чонгук ожидал, что будет трудно. Всё таки кома стирает понятия привычек прошлой жизни и заставляет учиться всему заново.  Но спустя месяц с ним всё еще Тэхен, Юнги и Джин.  Намджун уехал две недели назад, полностью передав Тэхена в руки Чонгука. Он попросил Хосока следить за ним, но Тэхен уже не берется за наркоту, так как пробыл две недели в диспансере. Его это радовало. После разговора с родителями Чонгука, Тэхен пришел радостным. Намджун тоже засветился и попросил рассказать как прошла встреча. Тэхен тогда сидел допоздна и рассказывал, искрился желанием измениться и помогать Чонгуку встать на ноги.  Тэхен сейчас быстро натягивает зеленый джемпер приглушенного оттенка, так как октябрь требует защиты от холодов, и бежит на выход, напяливая коричневые челси.  Он направляется к Чонгуку. Сегодня днем его должны выписать и продолжить лечение в квартире, так как Чонгук уже ходит и говорит. Он поправляется быстро, но всё еще нуждается в помощи. Например, ходит он недолго, минут двадцать, потом ему становится плохо, так как сил мало и мышцы ослабли за месяц в коме. Он этой новости был не рад, так как с детства имел накачанное тело и терять его было огорчением для него, на что Тэхен только добродушно смеялся. Чонгук жив, остальное они успеют.  Он открывает машину Чонгука, заводит и трогается. Права у него еще с восемнадцати лет, но право водить отдавал собственному водителю, а потом уже завелось так, что за рулем Чонгук.  Выбегает уже под взгляд Юнги. Джин не смог присутствовать на таком событии, работа требует жертв.  — Привет. Готов? — Юнги хлопает Кима по плечу и идет по направлению во вход больницы по каменной дорожке. По краям деревья, не сосны.  — Да. Он в палате? — Тэхен спрашивает, смотря на двери.  — Должен быть там. Я еще не видел.  Тэхен кивает. Они открывают двери. Врачи снуют туда и сюда, для них это обычный день, но для двоих посетителей сегодня выписывают самого дорогого им человека.  Тэхен срывается на бег, открывает дверь в палату и видит Чонгука. Он стоит у подоконника, всматривается вниз, и быстро оборачивается на вошедшего. У него в волосах проявляется блеск, голос становится твердым и кожа уже не такая бледная как месяц назад.  — Чонгук, — Тэхен выдыхает воздух, подходя ближе. Чонгуку стоять не удобно, он все еще учится и много питается, чтобы набрать массу и иметь возможность ходить без трудностей. Тэхен ему разминал мышцы по три часа в день, ходил в тренажерную, делал с ним упражнения и каждый день чуть ли не спал рядом. Иногда и засыпал, — Мы едем домой, — это не новость для Чона, но Тэхен слишком рад, чтобы не повторить.  Чонгук улыбается тепло. Он благодарен за то, что Тэхен был рядом, когда он слег. Все таки он альфа. Ему было стыдно за свое положение, он даже злился иногда на врачей и Тэхена, потому что те юлили, как будто Чонгук немощный. Но в итоге он принял свою слабость и дожидался момента, когда снова сможет стать сильным человеком для своего Тэхена.  — Знаю. Иди ко мне, милый, — Чонгук тянет руки, принимая в объятия робкого Тэхена. Ему дышит в шею его любимый омега, живой и здоровый. Чего ему еще нужно?  Чонгук знает про наркотики. Он узнал от Тэхена. Тот сам рассказал, не желая, чтобы информация просочилась из других уст и была искаженной. Чонгук тогда только поджал губы, не представляя что его сильный омега пережил. Но сейчас всё хорошо. Сейчас Тэхен не принимает и консультируется с Соджуном по просьбе Чонгука. Наркотическая зависимость штука очень опасная, Тэхен вроде бы и вылечился, вроде не тянет снова колоться, но хочется иногда. Как говорится, бывших наркоманов не бывает, как бы обидно и оскорбительно это не звучало, это правда, и Тэхену остается только смириться с ней, и проработать проблему. Тэхен не работает, Вонхо принял новость о том, что Тэхен берет отпуск. Они хотели попасть на парижскую неделю моды, но Чонгук обещает, что они съездят туда в следующий раз.  Чон целует макушку, переводит руки со спины на лицо, поднимает голову и начинает целовать каждую деталь лица. Он слишком любит его, чтобы не целовать каждую секунду.  Тэхен приятно жмурится, останавливая все манипуляции мужчины одним резким движением вперед, к его губам.  Чонгук сначала замер, ощущая теплые губы, которые просто прижались к его. Но потом взял инициативу, хватаясь за загривок, прижимая ближе. Проталкивал язык, нырял в Тэхена и полностью забывал в нем имя и фамилию. Помнит он только сладость губ и горячий язык, цепкие руки в своих волосах и теплое тело, которое жалось сильнее.  Тэхен закрывает глаза. Он любит целоваться с Чонгуком, любит Чонгука.  Но их прерывает громкий кашель за спиной Тэхена. Чонгук тихо выдыхает в приоткрытые губы напротив, не открывая глаз, и шепчет:  — Давай убьем его и закопаем во дворе этой больницы.  Тэхен сладко мычит, отрываясь от мужчины и отходит, вставая рядом с ним у подоконника.  — Я не против.  За окном немного пасмурно, но так всегда осенью. Это даже приятная погода. Не жарко, прохладно, дожди идут редко.  Юнги зло хмурит взгляд.  — Эй, я твой друг если что.  — Знаю. Но мог бы постоять за дверью на минуту дольше, — Чонгук медленно подходит к Юнги хлопая его по плечу, обнимая.  Юнги вмиг теплеет. Обнимает тоже, хлопая по спине. Тэхен забирает сумку, лежащую на кровати. К ним как раз заходит врач и провожает больного, обещая навещать уже дома под присмотром омеги.  Чонгук кивает. Тэхен берет его под локоть и направляет на выход. В этой больнице они уже знают каждый уголок.  Юнги остается договорить с врачом все нюансы, пока Тэхен усаживает Чонгука в машину и целует напоследок в уголок губ, улыбаясь. Чонгук так и остается с прикрытыми глазами от нежного касания, пока Тэхен не садится вперед и не заводит машину. Они ждут Юнги, так как тот выразил желание поиграть в приставку с Чонгуком спустя столько месяцев.  — Док сказал, что тебе нужен творожок, Чонгук, — Издевается Юнги на заднем сидении, пока Чонгук наблюдает за дорогой на пассажирском, а Тэхен сосредоточенно ведет машину.  — Ага, а тебе бы мармеладок поесть, чтобы мозг работал лучше, — Чонгук оборачивается на Юнги с улыбкой на лице.  Его долго не было в этом мире, целый месяц. И он привыкает к миру снова. Часто приезжали родители, но они обычно рассказывали новости про правительство, давали ненужные советы по выздоровлению и всякую чушь несли, но их присутствие радовало, даже веселило немного. Джин приходил с нужными продуктами, а Юнги просто сидел и болтал про новые баскетбольные мячи. Тэхен же был рядом и в полных красках рассказывал про всё, что с ним произошло. А потом началась реабилитация, его перевели в другое отделение больницы. Там были тренажеры, по которым Чонгук смог научиться ходить нормально. — Заедем в магазин, Тэхен, — Юнги выкрикивает с заднего сидения. Тэхен через пять минут останавливается у супермаркета, а Юнги выбегает за чем-то, что хотел купить.  Чонгук долго смотрит. Не может поверить, что это его омега, и что его омега рядом. Тэхен же старательно отводит глаза. Взгляд Чонгука смущает, заводит и расслабляет одновременно.   Чонгук тянет руку через расстояние коробки передач и дотрагивается костяшками до щеки омеги.  — Ёнтан дома? — Приглушенно спрашивает.  Тэхен кивает.  Чонгук берет руку Тэхена, прислоняет запястье к губам, наслаждаясь мягкостью кожи, целует каждую проглядывающую синюю венку. — Я люблю тебя, Тэхен, — шепчет в тишине машины и нескольких бьющих капель дождя за окном. Тэхен чуть ли не слезами наполняется. Он знает, что его любят. Он сам знает, что любит. Поэтому тянется ближе. Другой рукой гладит волосы, отвечая теми же словами.  Юнги быстро хлопает дверью, поглядывая то на Чонгука, то на Тэхена.  — Ну всё, хватит нежится. Поехали.  Вернулись они быстро. Тэхен поддерживал за локоть Чонгука, помогая преодолеть дорогу до лифта, а Юнги гремел стеклянными бутылками. Тэхен надеется, что это лимонад, иначе он выбросит эти бутылки с крыши. Чонгуку вряд ли можно пить, но Юнги как всегда насрать.  Ёнтан накидывается почему-то сразу на Чонгука. Наверное соскучился. Тэхен сдирает собаку с куртки Чона, пока тот смеется, теребя мягкую шерсть.  Следующий вечер прошел в кнопках приставки. Чонгук играть не разучился, но Юнги все равно выходил с большим счетом. Тэхен просто наблюдал, спутав ноги в чонгуковых коленях. Юнги все же купил пиво, и Чонгук все же выпил одну стеклянную бутылку.  Но без пива вечер не может быть вечером, особенно у Юнги и Чонгука.  Старший уехал в полночь, пообещав навещать каждый день. Тэхен уже давно спал, он вообще поздно засыпает и поздно встает, но из-за не таких далеких событий и оставшегося стресса, он ложится раньше. Чонгук еще не в силах брать на руки омегу, чтобы переместить в кровать, поэтому он, скребя сердцем, тормошит Тэхена и просит перелечь в более удобное место, в отличие от спинки дивана и его колен. 

***

Тэхен заходит в комнату где в кресле сидит Чонгук и только на миг отрывается от книги, чтобы посмотреть кто зашел.  — Что читаешь? — омега подходит к креслу, заглядывая через спину Чонгука в строчки старенькой, но с белыми листочками, книжки. — По этому учебнику я готовился к поступлению. Пытаюсь проверить уровень знаний, чтобы вернуться к должности хирурга, — Чонгук сосредоточенно читает, но отвлекается лишь на пару мгновений, когда Тэхен нагибается и целует сзади, руками опираясь на спинку кресла.  — И как? Вспоминаешь?  — У меня не травма головного мозга, так что воспоминания легко приходят и остаются. Думаю, сдать экзамены через месяца два, — Чон откладывает книгу, отбрасывая голову на спинку и смотря Киму в глаза, который сейчас легко прикасается губами ко лбу Чонгука.  — Ты хотел к парикмахеру, — Ким теряет ладони в отросших и черных волосах, пока Чон наслаждается легкостью рук и тонкостью пальцев.  — Угу, сходим? — лениво тянет буквы, прикасаясь своими ладонями к волосам, в которых Ким массирует кожу головы.  Тэхен кивает, отходя от кресла к огромному шкафу. Сейчас только утро, точнее уже полдень. За окнами давно живут, а не спят, люди. Тэхен проснулся еще в восемь утра, а Чонгук через два часа.  Он ищет среди повседневных вещей богом забытую толстовку с надписью известной рок-группы. Нирвана. Он ее купил, когда летал в Нью-Йорк с друзьями его факультета. Несколько человек отправили на практику в этот город, а Тэхен напросился с ними за свои деньги. Это был его первый вылет за границу без родителей. Он тогда еще купил несколько худи Чимину, взяв размер поменьше, но тот так и не принял сувенир.  Взгляд тускнеет, когда он сжимает кофту в руках. Чонгук замечает, что Тэхен как-то притих и оборачивается на парня, получая картину, где его любимый омега стоит перед зеркалом и смотрит на кофту в руках, наверняка, снова виня себя во всех событиях.  Чон подходит к Тэхену, обнимает крепко и забирает толстовку, откидывая ее на кровать, которая стоит сбоку. Тэхен цепляется руками за плечи альфы, прислоняется всем телом, защищаясь Чонгуком от нападков тяготящих мыслей.  — Ты не виноват, солнце. Никто в этом не виноват, это случилось по стечению обстоятельств, — шепчет, приглаживая спину омеги, облаченную в белую футболку.  — Я должен был понять его. Я не замечал как он становился отстраненным с каждым днем еще больше, — Тэхен сжимает синюю ночную рубашку на Чонгуке, но слез не роняет. Чонгук не перебивает, слушает, внимает переживаниям.  — Ты бы не смог уследить за всеми своими друзьями, тем более никто не будет готов к такому и никто даже и предположить бы не смог, что Чимин сойдет с ума, — он говорит уже громче, отстраняя Тэхена. Захватывает его лицо в ладони и смотрит напротив с плескающейся нежностью в зрачках, — Солнце, от тебя ведь всё скрывалось, ты не виноват в том, что не смог предугадать все события и последствия. И чувства Чимина ты тоже бы не смог увидеть, — у Тэхена глаза на мокром месте.  — Он мой лучший друг. Как я мог упустить из виду его состояние. — Ты и не должен контролировать своих друзей. Они на то и друзья, чтобы с ними расслабиться и заметить их состояние, когда они этого не скрывают и доверяют. Чимин скрывал, он не хотел поддержки.  Он молчит.  — Значит мы с ним не лучшие друзья… — Теперь нет, солнце. Он умер, а у тебя есть я. Есть Хосок, Намджун, Юнги и Джин. Понимаешь, милый? Тебя окружают столько хороших людей, и я уверен, Чимин наконец-то обрел свободу и живет сейчас лучше, чем жил бы на Земле. Только представь, ожоги, травма, шизофрения. И это всё чисто из-за обстоятельств, ты не виноват в том, что он выстроил в своем разуме идеалом тебя. В этом виноваты обстоятельства.  — Мы с ним двадцать семь лет вместе. Мне сложно в это поверить до сих пор. Всю свою сознательную жизнь я жил бок о бок с человеком, который, оказывается, меня ненавидел и желал мне смерти. Это сродни предательству, но почему-то предателем чувствую себя я.  Настала очередь Чонгука молчать. Но через две минуты прерывистого дыхание в тишине, он спросил: — Почему? — шепчет, смотря в зеленые пустыни напротив.  — Потому что жил наслаждаясь и не замечая его печали.  — Ты ведь ему помогал. Он же писал в дневнике, что ты давал ему игрушки, защищал, таскал везде с собой, понимая, что ему одиноко, приглашал на вечеринки. Ты делал всё, что было в твоих силах. Не плачь, солнце, мне плохо от твоих слез, — прижимает снова, пряча макушку Кима в своей груди, когда слышит первый всхлип. Так проходит каждый день. Около двадцати минут горьких воспоминаний, где Чонгук успокаивает и сам чуть ли не воет. Правда, через еще десять минут Ким окончательно успокаивается. И с каждым днем такие мысли удручают его меньше и меньше, все благодаря Чонгуку.  А Чон в свою очередь передвигается по квартире более уверенно, уже окончательно можно сказать, что он ходит как нормальный человек. Говорит четко и словарный запас возвращается легко. Через еще недельку он планирует записаться в зал и восстановить любимые мышцы, которые потерял за месяц пролежней.  Они выходят на прогулки каждый день. Это либо магазин, либо просто парк или кафе Юнги. Навещают и Джина, приходя в больницу. Тот всегда рад Чону и Киму, остальные врачи также приветствовали коллегу и желали скорейшего выздоровления.  Сегодня их целью для выхода на улицу будет поход к парикмахеру. Чонгуку уже давно надоели свои отросшие волосы, которые чуть ли не до лопаток доставали. Он хотел вернуть прическу, с которой ходил до комы. Маллет.  Тэхен надевает другой свитшот, откидывая нирвану в дальний уголок. У него новый этап. Без навязчивого прошлого. Пальто и обувь, всё от Сен-Лоран.  Чонгук стоит на пороге, улыбаясь, когда смотрит на омегу, вертящегося у зеркала в пол.  — Или лучше челси от Диор?  Чонгук внимательно смотрит на ноги омеги, сравнивает с предыдущими челси и делает вывод.  — По-моему, Сен-Лоран лучше.  Хочешь или не хочешь, а разбираться в модных домах станешь, когда твой омега известная модель.  — То есть Диор мне не идет? — прищуривается омега, испепеляя взглядом уже одетого альфу.  — Тебя буквально зовет Диор на подиум в следующем месяце, ты серьезно, Тэхен? — альфа посмеивается с вдруг смягчившегося лица. Его Тэхен всегда будет потрясающе выглядеть. Будь то мешок с рынка или бренды, потому что одежда определяет только степень опрятности и капитал человека, но не наружную красоту, данную от природы. А Чонгук с детства чувствителен к природе.  — Тогда Сен-Лоран, — заключает ласковым голосом омега и выходит из квартиры.  На улице, вдыхающие холодный ноябрьский воздух, мужчины не спеша бредут по оживленным людьми тротуарам. Чонгуку нужно больше ходить, поэтому они на некоторе время оставили свои машины. — Я бы сейчас тебя отвел к Джаин и Минджи. У них золотые руки, такую красоту делают. Но они уехали обратно в Сеул, как только Вонхо сказал им, что в ближайшем будущем у меня не назревают фотосессии, — Тэхен не спеша идет под локоть с его альфой, который выше буквально на пару сантиметров, от чего кажется, что с Чонгуком не омега вовсе. На самом деле за это модные дома и любили Тэхена. Им нужен высокий рост, статная фигура и обязательно длинные ноги. Только у некоторых они по-настоящему длинные, на сантиметров 12-13 больше половины роста. И длинные ноги это всегда достоинство, ими гордились и будут гордится ведущие модели.  Походка Тэхена всегда медлительная, спокойная и до ужаса элегантная. Он сама изящность, когда идет в своих черных очках под локоть с таким же идеальным альфой, одежду которому всегда выбирает Тэхен, потому что Чонгук не в праве отказывать, когда Тэхен вбегает в их спальню и меряет на Чона все вещи. И сейчас Тэхен постарался одеть их двоих так, чтобы выглядели они как пара, с дополняющими элементами и цветами. У Чонгука же черная куртка Прада и молочная рубашка от мало известного бренда.  — Думаю, в обычном салоне тоже смогут что-нибудь придумать.  — Нет, не в обычном. Этим салоном владеет мой друг еще со студенческих лет. Ханыль. Знаешь, его мастера просто космические, — Тэхен развел руками, показав какие они космические.  — Хорошо, солнце, — альфа улыбается с приподнятыми бровями. Тэхен милый. — Доверяю твоему выбору.  Тэхен довольно улыбается, прижимаясь к боку альфы сильнее. Их квартира не так далеко от центра, где расположились модные бутики и как раз салон друга Тэхена.  Через полчаса Чонгук уже сидит в кресле, чуть ли не погружаясь в дрему, пока Тэхен сидит недалеко на мягком бежевом кресле, перекинув ногу на ногу, оживленно вливается в диалог с владельцем. Тем самым студентом международных отношений, который открыл свое дело с нуля. Наверняка, после посещения этого места Тэхеном, рейтинги салона возрастут. Поэтому старый друг рад вдвойне, подшучивая на эту тему с Тэхеном.  — Чувствую, мне нужно будет нанять больше специалистов, чтобы подготовиться к наплыву клиентов после тебя, — улыбается альфа, хлопая друга по плечу.  Тэхен смеется, такое явление стандартно, многие модники и модницы желают подражать известным людям, опираясь на их выбор. Будь то любимые бренды духов или места-фавориты, где они следят за своими прическами и макияжем.  — А давно я у тебя не был. Мне нравится интерьер, — Тэхен оглядывается, замечая заснувшего Чонгука на кресле, которому проводят многочисленные манипуляции над его бедными волосами.  — Года два уже у меня тут так. Тебя действительно давно не видно у нас. А, кстати, новости правдивые?   Тэхен на миг хмурится, пытаясь понять про что говорит друг.  — Ну, теракт у нас, в Пусане. Заголовки так и пестрели твоим именем. — Долгая история, тем более полиция разве не разобралась с этим? — Тэхен откидывается на мягкую спинку огромного дивана, которой стоит у панорамного окна.  — Читал утренние новости. Говорят, поймали тех террористов. Я там видел Намджуна, он во многом помогал в поимке.  Тэхен еще не заглядывал в новостные ленты, потому сейчас удивленно вскидывает брови, быстро приподнимаясь с дивана.  — Намджун? Он же сказал, что его вызвало начальство раньше положенного.  — Не знаю, Тэхен-и, но там открытым текстом написано, что Ким Намджун награжден государственной наградой за огромный вклад в расследование, — мужчина пожимает плечами.  — Ну ладно, поговорю с ним потом, — Ким махает рукой, обещая разобраться с братом в скором времени. Ничего трагичного не случилось, но Намджун его обманул. Затем снова завязывается диалог, а еще через час Чонгук через сон ощутил чужую руку на своих уже отстриженных волосах.  Он нехотя поднимается с удобного кресла, смотрит в зеркало и на Кима позади себя, который улыбается во все тридцать два, наблюдая прическу альфы.  — Боже, ты, Чонгук, самый красивый в этом мире, знаешь? — Тэхен приближается к альфе, шепчет на ухо, не отводя взгляд от отражения в зеркале.  Чонгук больше занят оценкой своего нового имиджа. Ему нравится, выглядит лучше заросших паклей.  — Я нашел кого получше меня, — явно намекая на Тэхена, Чонгук поворачивается к нему лицом, дыша тому в губы.  Тэхен снова довольным котом растекается в улыбке и отстраняется, не желая продолжать в публичном месте.  Они прощаются с Ханылем и выходят на улицу, вставая в ступор.  — А куда дальше? — Тэхен поворачивается к Чону, ожидая что предложит альфа.  Тот тоже понятия не имеет куда им идти, потому что погулять хочется, а по улице больше слоняться оба не желают.  — О нет, Тэхен, пойдем уж лучше в кино, — Чонгук, замечая хитрый прищур и взгляд на противоположную улицу, пытается дать заднюю, — Серьезно? — Ну да, знаешь, новый сезон, мы должны идти вровень с модой, — Тэхен хватается за локоть альфы, — Тем более я просто хочу новый кардиган. Зимой холодно.  Тэхен обожает закупаться новыми вещами, некоторые он не носит, но старается покупать только нужное и понравившееся себе. В старом доме у него еле вмещались все его покупки в огромную комнату гардероба. Но к Чонгуку он захватил только самое любимое.  Чонгук вздыхает, понимая, что ему придется не просто сидеть на мягком пуфике и ждать омегу, но и самому примерять то, что выберет Тэхен, посчитав какую-то одежду подходящей альфе.  Но в этом есть плюс. В одном из таких походов в торговые центры и элитные магазины, Тэхен сел на колени перед ним и отсосал в раздевалке. Этот момент они вряд ли забудут.  Только вот, конфетно-букетный период давно закончен, поэтому таких безумств больше не наблюдалось. Секс сейчас оба предпочитают в их любимой кровати, в тихой квартире. Тем более после комы Чонгука, он долго просто не был в состоянии заниматься сексом. К счастью для обоих через месяц дома он снова может наслаждаться омегой. Как и Тэхен им. 

***

Чонгук делает последнее, восьмидесятое отжимание и немного отдохнув, принимается за гантели.  Его инструктор довольно хмыкает и отходит в сторону к своему другу, так как Чон с этим справляется сам. За три месяца усердных тренировок Чонгук уже успел нарастить былые девяносто килограммов, превратив белки в мышцы. На самом деле он ненавидел свое тело без привычных мышц и тренировок, ему запрещали сильные нагрузки еще месяц после выписки и только три месяца назад он получил добро на фитнес-зал.  С него льет пот, черная футболка промокает из-за активных действий хозяина. Он уже три часа торчит среди тренажеров после рабочего дня.  Он также восстановился в должности, но ему пока не доверяют особо сложные операции. Чонгук получил пулю в сердце, а не в мозг, поэтому память остается и почти вся вернулась к нему. Если бы у него были повреждения черепа, то было бы хуже, вряд ли бы он так быстро реабилитировался. Чонгук не унывает, он упорно работает и надеется на то, что ему будут давать оперировать, как и раньше. А пока он за бумажной волокитой.  Сильные руки изнывают жаром от тяжелых гантель и Чонгук с выдохом доделывает последнее упражнение и кидает на пол тяжелые предметы.  Инструктор прощается с Чоном после того как тот вышел из душевой. Альфа садится в черную машину, идеально вымытую на днях так, что начищено блестит. Салон приятно пахнет Тэхеном, да вообще всё, что окружает Чонгука приятно пахнет Тэхеном. Тот уже давно вышел на работу, сейчас он едет из Сеула с очередных съемок и должен быть дома, Чонгук смотрит на наручные часы, через тридцать минут. Точнее, в аэропорте через тридцать минут. Как раз со всеми пробками от этого фитнес-клуба до аэропорта минут двадцать.  Чон снимает с себя легкую куртку, откладывая на сидение рядом. Поправляет волосы, которые снова отросли чуть больше положенного и татуированной рукой крутит ключ в зажигании, заводя машину. Вжимая педали, он спокойно обгоняет и мчится встречать уставшего после перелетов Тэхена.  Этот график им обоим уже надоел, Тэхен предлагал переехать в Сеул, чтобы было легче работать, но у Чонгука здесь и семья, и друзья, и работа. Тэхен часто обижался, оставался в Сеуле на недели, но всё равно приезжал к альфе. Тот винил себя за это и каждый раз крепко зажимал омегу, когда тот всё таки возвращался. До злости обиженный, но возвращался. И правда, в Пусане им делать нечего, но уезжать из родного города не хотелось от слова совсем. Тэхен, в принципе, тоже здесь вырос, тоже понимает сомнения Чонгука, но постоянные шоу, на которых Тэхен получает большие деньги мучают его.  Он хотел бросить эту карьеру телеведущего и гостя для разных проектов и исполнил это желание. У него в принципе огромный капитал, который состоит чуть ли не из двадцати миллионов долларов, так что участие в муторных шоу для него как поддержка статуса и популярности. Но Ким решил закончить с этим, он также планировал уйти с поста модели в ближайшие годы и жить обычной семейной жизнью, без постоянных гастролей.  Чонгук выходит из машины, хлопая дверью, закрывая её с помощью кнопки на брелке. Он быстрыми шагами преодолевает расстояние до входа, пробки оказались долгими и он задержался на десять минут. Наверняка Тэхен сейчас ждет где-нибудь в уютной кофейне. Чон быстро достает телефон из кармана широких джоггеров и набирает контакт Тэхена, прислоняя к уху.  — Солнце, ты где? — Звучит, пресекая порог и входя в огромное здание с кучей ламп. Из трубки доносится голос омеги, который оповещает о своем местонахождении. Чонгук быстро ориентируется и заворачивает в нужном направлении.  Широким шагом он доходит до кофейни на первом этаже и уже готовится грудью встречать омегу, так как тот влетит в него на всех парах. Это уже проверено.  Радостное «Чонгук!» и Тэхен врезается в черную куртку. Сам Чонгук только оставляет поцелуй на щеке и хватает упавшую с громким хлопком сумку и чемодан и торопливо ведет Тэхена на выход, к своей машине.  Тэхен радостно лепечет, устраиваясь под боком альфы и рассказывает, что наконец-то отказался от контракта, по которому он должен был принимать участие в разнообразных шоу.  — Теперь я просто модель. Вонхо, конечно, расстроился, такие деньги уходят, но мне плевать. Я просто уже хочу не летать каждую неделю в Сеул. Хочу жить с тобой, — омега не поспевает за спешкой альфы.  — Не велика потеря, солнце. Ты уже сам устал от вечных съемок, — Чонгук обнимает крепче за плечи и выходит из аэропорта под покров ночного неба. На улице спокойно, ветра нет. Снег слишком чистый и кристально белый. Чонгук быстро сажает Кима в машину, так как на улице холодно.  — Да, они изматывают больше, чем фотосессии.  — Солнце, ничего не замечаешь? — Чонгук сильнее втягивает аромат. — Нет, а что? — Тэхен хмурится.  — Когда течка? — Чонгук смотрит в календарь на телефоне.  Тэхен зажимает рот ладонью. — Сегодня должна была начаться, я даже не почувствовал, обычно это больно.  — Значит еще не началась.

***

Тэхена во время течки тяжело удовлетворить. Он просит больше и больше с каждым часом, благо длится это безумие всего лишь два дня. И сейчас Тэхен с довольным лицом заходит в темную пустую квартиру и не спеша разувается, чувствуя на себе расфокусированный взгляд. Чонгук дергает его на себя, не в силах терпеть. Запах омеги отпечатался везде, особенно сильно забился в рецепторы, сводя с ума.  Тэхен не против такой грубости, ему даже нравится, когда альфе крышу сносит. И сейчас Чон твердо держит омегу на руках, ведя носом по тонкой коже шеи и направляется в спальню. Вопреки животным инстинктам, он не бросает его на кровать, аккуратно опуская его и нависая сверху.  — Я хочу без защиты, Чон, — громко тянет омега, цепляясь за воротник, когда Чонгук кладет широкую ладонь на пах.  — Неужели будешь принимать решение о детях во время течки, Ким? — Чонгук усмехнулся, но презерватив все таки вытащил. Во время течек омеги всегда, всегда хотят, чтобы им кончили внутрь. Хотят детей в общем. Поэтому это нужно обговаривать заранее, иначе получится нежеланная беременность.  — Нет, Чонгук! Выкинь это, — он вырывает фольгу из рук альфы, одновременно постанывая от движения пальцев на своем члене, — Я… Правда хочу от тебя ребенка. — Омега жалобно хнычет, желает большего.  Чонгук упорно достает новый пакетик, доверять течной омеге не стоит, это решение о детях было принято за минуту. Тем более у них еще будет время для заделывания детей.  — Чонгу-ук, я думал об этом еще до течки, — омега прикрывает глаза от того, что его нетерпеливо раздевают и чуть ли не одежду рвут, — Я правда всё обдумал, милый…  — А со мной поговорить на эту тему не хочешь, солнце? — Чонгук говорит, пока сам зубами открывает презерватив. — Давай обсудим это на трезвую голову, хотя бы после этого захода, — он звучит успокаивающе, тихо, прямо над ухом.  — Обещай мне… — громкий стон прерывает предложение, когда мужчина вводит два пальца, сразу сгибая их в нутре, — Ребенка!  — Да хоть три, малыш, — Чонгук раскатывает латекс на члене, пока второй рукой готовит Тэхена. Тот начинает просить большего, тянется снять футболку с альфы и отбросить штаны, что успешно выполняет с пальцами Чонгука у себя в заднице. Когда оба были раздеты и Тэхен не чувствовал дискомфорт от трех пальцев, альфа уложил Кима на середину кровати, поставив подушки ему под голову, а сам устроился меж раздвинутых стройных длинных ног, которые тут же обхватили накаченный торс, приближая еще ближе, — Готов, солнце? — ласково прошептал он, целуя линию скул.  — Да трахни меня уже, Чон…  Дополнительное приглашение ему не нужно, он входит до упора в мокрого от естественной смазки Кима. Резко, выбивая задушенный стон и вмиг раскрытые глаза. Тэхен вскрикнул больше от удовольствия, чем от боли.  Чонгук удерживает скользящую талию, ощущает, как пятки Кима вжимаются в его ягодицы, обращает закрытые от наслаждения глаза и приоткрытый рот к потолку и вбивает в себя Кима еще сильнее и жестче.  Тэхена таскает по всей постели от рук альфы. Он громкий, до невозможности. Громко кричит и стонет. Чонгук в него входит до упора, входит вбивая в постель, в спинку кровати, в подушку, в белоснежный матрас, с которого слетели все простыни. Проезжается по простате раз за разом, оставляя Кима дрожать и открывать рот в беззвучном стоне.  Чонгук трахает так, как нужно. Угол, размер, скорость.  Он привстает на коленях, приподнимая Кима за лодыжки и насаживает ненасытного омегу на крупный член, пока тот изворачивается и мнет в кулаках еще не слетевшие подушки.  — Я хочу от тебя пятерых, Чон!  Чонгук останавливается на миг, усмехаясь, но продолжает в таком же темпе.  — Думаю, остановимся на троих, — Чон переворачивает омегу, не выходя из него. Чонгук кладет ему под живот подушки, надавливая на ложбинку между ягодиц, которая вся покрылась каплями пота. Тэхен прогибается сильнее, оттопыривая зад.  Чонгук снова входит, с громкими шлепками, сопровождаемые стонами омеги и хлюпами от обилия смазки. Он снова давит на спину Кима, прогибая его сильнее для себя. В такой течный секс Чонгук поддается животному. Течка требовала быть трахающимися кроликами. Такова природа. И эта природа дает им бурный секс четыре дня в месяц. Потому что два дня течка, два дня гон. Остальное время сладкий и тихий секс почти каждую ночь, тем более когда работы у Чона меньше из-за последствий комы.  Чонгуку надоела эта поза, тем более Тэхен оповестил, что у него заболела поясница от двадцати минут секса на высоких подушках. Он кончил за последний час около семи раз, без прикосновений к своему члену, но каждый раз этого было мало.  Чон снова уложил Кима под себя, схватив его идеальные ноги и поместив их у своих боков. Он наклоняется к лицу омеги, сталкиваясь лбами и целует в губы, двигаясь в омеге медленнее.  — Я хочу быстрее, Гук, — капризничает, хнычет, изворачивается в постели.  — Если я буду еще быстрее, я кончу за минуту, солнышко, пощади мой член, — Чонгук целует чужую щеку, войдя до упора и остановившись в таком положении.  — Тогда кончай? Я тоже на пределе, — выдыхает куда-то в волосы Чонгука, потому что тот уже жмется носом в шею омеги, спустившись вниз.  Чонгук услышав слова омеги, выпрямляется и снова укладывает руки на талии, двигая Кима под себя, насаживая, вбирая, захватывая себе.  Он другой рукой сжимает член Тэхена и водит ею мягкими движениями, доводя его до жалобного скулежа и тряски в ногах.  Тэхен кончает, с громким стоном, с дрожащими ногами и поджилками от долгого и яркого секса, со сбитым дыханием, разодранной глоткой, легкой тахикардией. И с членом Чонгука внутри. Тот уже давно мечтал кончить, член с каждым толчком только набухал и краснел, вбиваясь крупной плотью в Тэхена. И сейчас сделав еще несколько движений Чонгук мысленно разрешает себе излиться в презерватив, ощутив долгожданное облегчение и эйфорию, находясь в нутре любимого омеги. Он протяжно стонет, от чего Ким покрывается волной мурашек, от которых даже вздрогнул.  — Всё, солнце?  — Час, а потом заболит живот, — Тэхен отодвигается от члена Чонгука, снимает с него презерватив со спермой, завязывая и выкидывая на пол.  — Кто будет это убирать завтра… — Чонгук валится обессиленной массой на кровать. С Тэхеном секс всегда горячий, он громко стонет, что ласкает самолюбие, у него плоский живот, на котором сейчас засосы, потому что Чонгук обожает целовать его животик, сексуальные ноги, упругие и небольшие ягодицы, скорее утонченные. Тонкие, изящные бедра и бархатная кожа безумного загорелого оттенка.  Все течки Кима до полного выздоровления Чонгука проходили болезненно, но это в прошлом.  Сейчас же Тэхен ложится животом на спину Чонгука поперек и теребит свисающими с кровати руками, так как Чон лег на край.  — Я правда хочу детей, — он звучит как-то обиженно.  Чонгук вскидывает брови, разворачивая Тэхена к себе и укладывая его голову на своей груди. Оказывается этот омега еще и губки надул.  — Сейчас? — переспрашивает Чон, удивленный такими новостями. Тэхен никогда раньше не изъявлял желание снова становиться папой.  — Сейчас, Чонгук. Прямо сегодня, — он посмотрел на часы, увидев полночь, — В три часа ночи я хочу зачать ребенка.  — Допустим, но почему так резко? — Чон приподнимается на локтях, когда Ким уже поднимает простыни, отбрасывая их в корзинку для белья в ванной, а сам нагим ходит по комнате, доставая из шкафа новое постельное.  Чонгук открывает окно, впуская морозный воздух в горячую, от пара тел, комнату. За стеклом мегаполис Пусана, разноцветные огни, и заниматься сексом с таким видом еще возбуждающе.  Тэхен подходит к альфе, обнимая за торс руками и скользит пальчиками по накаченной груди.  — Ты еще не видел, но на шоу мне дали задание сделать косички маленькой девочке, — Тэхен шепчет оказываясь в объятиях и полностью расслабляясь в чужих руках, которые держат и не дают упасть омеге, — Я тоже хочу заплести косички, — Тэхен шепчет на самое ухо, от чего у Чонгука пошли мурашки, а член дернулся.  Это означало только начало второго захода. Уже без защиты. 

***

— Можно я? — Чонгук подходит к Джину, прося сесть за ультразвуковой сканер.  Джин тепло улыбается, встает со стула и устраивается сзади Чонгука, чтобы наблюдать картинку на аппарате.  Комната темная, окна зашторенные. Тэхен улыбается ярче, когда видит как дрожат руки Чонгука, которыми он специальным прибором водит по еще плоскому животу и сосредоточенно всматривается в картинку на мониторе. Живот омеги склизкий из-за холодной мази, но Чонгук обещал вытереть эту дрянь.  — Это сейчас просто комочек клеток, — Чонгук хмурится, когда Джин говорит, всматриваясь в экран.  — Эй, это мой будущий ребенок, а не кучка клеток. Тэхен смеется, встречая нежный взгляд своего альфы, который так и гласит, что в ближайшие девять месяцев ни на шаг не отойдет и будет защищать. Да и всю дальнейшую жизнь. — Да, все дети когда-то были кучкой клеток, Чонгук, — Джин вздыхает, закатывая глаза от сентиментальности альфы.  — Нет. Это не кучка клеток. Это. Мой. Ребенок. — Чон настроен серьезно, потому что с этим «комком клеток» он уже связан и привязан к ним. Чонгук уже на ментальном уровне ощущает ребенка в Тэхене, ощущает свои и Тэхена участки днк в этих клетках. Невообразимое чувство, хочется поскорее увидеть этого ребенка, посмотреть на кого будет похож, каким голосом заговорит, когда начнет ходить, как будет учится и с какими людьми дружить.  Они целый месяц ждали результатов теста и каждый раз он почему-то врал, но буквально вчера Тэхен опять ходил по магазинам с Чонгуком и в туалете решил снова проверить, так как носил эти тесты буквально в кармане. Он вылетел с положительным результатом к Чонгуку, который чуть кофе не облился.  — Тогда я ставлю на учет Тэхена, кто будет его вести? — Джин игнорирует упертость альфы и переходит к более насущной проблеме. Их клиника требует разрешения этого вопроса, потому что если главным гинекологом Тэхена будет Чонгук, то ему и придется вести беременность. А вряд ли Чонгук, наученный прошлым, сможет нормально выполнить работу.  — Нет, нет, Джин, я не могу Тэхена потерять. На этот раз ты, пусть он будет рожать с тобой, — Чонгук нервно вцепился в рукав омеги, что стоял сзади и ласково смотрел на точки на экране.  — Хорошо, Чонгук-и, без вопросов.  Тэхен только поджал губы. Он бы хотел, чтобы альфа снова поверил в себя, взялся за его роды и отпустил тот случай, больше не переживая. Но понимает, что страх Чонгука снова потерять дорогого человека сильнее.  — Солнце, Джин распечатает тебе фото узи, а ты пока одевайся, — Чонгук вытирает гель салфеткой, выбрасывая ее в специальное ведро. Тэхен лежит неподвижно, — Подождешь меня в кабинете? Я закончу дела и мы поедем домой, — Чонгук поднимает голову омеги, хотя тот в прекрасном состоянии и мог встать сам. Но Чон его опередил.  Тэхен только кивает и поправляет на себе белый свитер, что размера на три больше него самого.  Джин уже отдает фото с комком клеток будущим ребенком и наблюдает реакцию омеги. Сразу вытянутые уголки губ, радостный вскрик и объятия сначала для Чонгука, потом и Джина.  Тэхен буквально окрыленный выходит из кабинета и направляется к обители Чона. Он там бывал, даже спал на его диване. И Чонгук один раз взял его прямо там. Причем, ни Чонгук, ни Тэхен раньше не занимались сексом на рабочих местах. Но, видимо, всё случается впервые.  Тэхен открывает окно с февральским, почти мартовским, ветром, так как уже двадцать пятое февраля. Он считает в какой месяц приблизительно родится их ребенок. Примерно в начале осени. Чонгук тоже в осенью родился и это будет даже интереснее. Тэхену придется покупать подарков в два раза больше. Он улыбается любимым соснам, на которые смотрел из своей палаты, когда только начинал общаться с Чонгуком. Он подарок небес, буквально спасение и сама награда за резкие потери родных Тэхена. Если бы ему полгода назад сказали, что после той злосчастной аварии он снова будет счастлив, он бы не поверил. Но теперь у него под боком любимый альфа, а под сердцем долгожданный ребенок.  Размышления прерывает Чонгук, зашедший аккуратно, не хлопая дверью. Он подходит сзади, обнимает, устраивая голову на спине омеги, поглаживая животик через ткань одежды.  — Кого ты хочешь, солнце? — Чонгук отходит к своему рабочему столу, принимаясь за работу.  Тэхен садится напротив улыбаясь, укладывает лицо на ладони, смотря на работающего серьезного врача.  — Девочку. А ты, наверное, мальчика?  — Я тоже хочу дочь.  И альфа не врет. Ему хочется заплетать косички, одевать в яркую одежду и возиться с капризной копией себя или Тэхена.  Тем более, у Тэхена должна была родиться девочка, и Чонгук хотел бы, чтобы он снова был счастлив как и до аварии.  Чонгук вбивает данные пациентов с их медицинских карт, щелкает на кнопки клавиатуры длинными пальцами и никакого внимания на омегу рядом, который уже засыпает на столе, не обращает. Он умеет не отвлекаться от работы и действительно работать. Разграничать близких и любимое занятие для него легко, концентрация на высшем уровне. Он еще со школьных лет привык сначала уделять время учебе, потом друзьям, или наоборот.  И последняя справка доделана. Чон выключает компьютер, ноутбук. Отходит к кулеру с водой. Тэхен удобно устроился на противоположной стороне стола и спит уже около часа. Раздался звонок в телефон, Чонгук берет трубку, слушая возмущения Юнги и широко улыбаясь.  — Почему я об этом узнаю от Джина?! — Юнги безжалостно вопит.  — Потому что у него смена уже закончилась, а я работал, хён, — альфа усмехается, выкидывая пластиковый стакан.  Юнги еще около десяти минут расспрашивает. Чонгуку пришлось выйти в коридор, чтобы не будить раньше времени Тэхена своими разговорами. А потом они прощаются и Юнги еще раз говорит о том, что в следующий раз он должен будет узнать об этом первым.  Чонгук будит омегу и, пока тот со все еще закрытыми глазами пытается встать, снимает с себя халат, вешая в длинный, но не широкий шкаф в стене.  Чонгук подхватывает сонного омегу под локоть и ведет на выход. В клинике уже достаточно темно, посетителей почти нет. Лифт, коридоры и Чонгук уже усаживает омегу в машину на переднее сидение.  — Так ты сможешь полететь со мной в Париж? — Тэхен откидывается на сидение, он ждал ответа весь день. Его, конечно же, позвали на неделю моды. Не как гостя, но как модель, потому что он в первую очередь модель, а уже потом телеведущий и участник различных шоу для азиатской публики. Да и он вроде как уже месяц не является на разных программах.  Буквально вчера утром Вонхо в своем кабинете рассказал об этом Тэхену, мирно попивающему чай. Он тогда еще не знал, что внутри у него ребенок, узнал он вечером, но обрадовался тому, что модные дома его не забыли и приглашали до сих пор. Даже после отсутствия в почти год, так как до аварии он тоже не мог появляться с животом на подиуме.  — Да, меня отпустили, на неделю за свой счет, так что я обязательно буду смотреть вживую как ты прекрасно дефилируешь, солнце, — Чонгук заводит машину, трогаясь с места и кидает взгляд на довольного омегу.  — Наряды, наверное, будут странноваты для тебя, но таково выражение дизайнеров. Творчество, искусство, — Тэхен смотрит вперед, на темнеющие облака над Пусаном.  — Ты создан для искусства, милый.  — Я вообще-то про дизайнеров говорил, а не про моделей, — и всё же Тэхен сама скромность. Не перестает смущаться внезапным комплиментам, сколько бы их не было. Тем более его сравнили с чем-то духовным и высоким.  — А я про тебя. Не как про модель, примеряющую наряды дизайнеров, — Чонгук говорит вкрадчиво, следя за дорогой.  Тэхен вздыхает, прикрывая глаза. Снова хочется спать.  — У тебя в восемь сегодня тренировка, да? — Тэхен уточняет, так как почему-то резко забыл график своего альфы.  — Ага.  — Тогда я попробую что-нибудь сварить… С готовкой у Тэхена плохо, ему готовила мама, а потом он просто заказывал еду или Чимин приходил и что-нибудь варил. Вот он, казалось, всё умел. И носки зашьет, и бульон у него вкусный, и кофе варит отменно, и графики четкие составляет, не забывая ничего. Тэхен без него как без рук.  И Ким бы обязательно простил Чимину всё, лишь бы тот остался жив. Пусть и не был бы рядом, уехал куда-нибудь в Финляндию. Просто почти тридцать лет вместе…Это вся жизнь с рождения и до смерти.  — Не стоит напрягаться, мы можем заехать в любой ресторан и поужинать там.  — Вот скажи, тебе не надоело? Каждый день едим не дома, я хочу, чтоб по-домашнему, — последние слова произнес тихо, открывая в планшете сайт с рецептами.  — Тогда заедем за продуктами, — альфа сворачивает в район с продуктовым магазином.  — А что ты хочешь? Тут есть рецепт креветок в сливочном соусе, форель со спаржей, морские гребешки с черным рисом, ризотто с мидиями… Чонгук улыбается шире с каждым словом омеги.  — Стой, ты хочешь морепродукты? — спрашивает с довольным лицом.  — Ага… — до омеги доходит намек альфы на предпочтения беременных, — Это ребенок хочет? — Тэхен замечает улыбку, самопроизвольно улыбается сам. — Вряд ли ребенок еще что-то хочет. Это значит, что у тебя мало витаминов,— Чонгук качает головой, но не перестает улыбаться, — Будем есть больше рыбы.  — Хочу мидии.  — Мне кажется для начинающего повара мидии приготовить будет трудно. Ты точно не хочешь в ресторан? — Чонгук ставит машину в парковочное место у небольшого, но блестящего разными огоньками здания с продуктовым магазином на первом этаже.  — Нет, я приготовлю тебе лучше, — Тэхен настроен с сегодняшнего дня начать изучение кулинарных работ.  Альфа смеется и выходит из машины, открывая дверцу и для Тэхена, подавая ему руку. 

***

Омега стоит в ванной комнате напротив стойки с умывальником и зеркала. Он щурит глаза, щупая свои щеки.  — Чонгук!  Альфа тут же прибегает из кухни на громкий крик омеги, думая, что с ним что-то случилось. Но он стоит в ступоре, когда видит абсолютно целого Тэхена, который нервно оттягивает щеки.  Он на пороге смотрит непонимающе, пока Тэхен чуть ли не плачет.  — Как я поеду в Париж с такими щеками. А еще на животе появился жир, — жалуется омега, оттягивая футболку и показывая небольшой животик, вместо линий слабого пресса.  Чонгук вздыхает тяжело.  — Ты утром вставал на весы и потолстел ты только на триста граммов, Тэ, не думаю, что это заметят другие. Давай сравним твои фотки до беременности и после, и ты увидишь, что щеки у тебя такие же, солнце, — альфа подходит к взволнованному Тэхену и обнимает, подбрасывая на своих руках. Тэхен фыркает, обнимая чужое тело крепче, чтобы не упасть.  Чонгук выходит из ванной, подальше от зеркалов. Перед неделей моды нужно было завесить все отражающие предметы, потому что Тэхен слишком много переживает. Он сажает омегу на кровать, открывает рабочий стол в телефоне, всматриваясь в недавние фотки, которые были сделаны буквально вчера, когда они ели мидии, приготовленные Тэхеном. Он дает Киму настольное небольшое зеркало, взяв его со стола рядом с кроватью и отдает телефон с открытой фотографией.  — Щеки у тебя вообще не изменились, ты внушаешь себе, Тэхен.  — Нет. Вот смотри, если я улыбнусь, у меня глаза начнут заплывать, — Тэхен наигранно улыбнулся, от чего альфа посмеялся.  — Ты на подиуме улыбаться будешь?  — А вдруг они попросят! — Тэхен нервно всматривается в отражение и в телефон Чонгука.  — Тогда они получат самую милую улыбку. Видишь, везде свои плюсы, — Чонгук усаживается рядом, забирая зеркало и откладывая его на стол рядом.  — Надеюсь они не откажутся от меня, было бы неприятно.  — Зачем им отказываться от первого мужчины в Азии, милый? — Чонгук разворачивает Тэхена к себе, утыкается в шею, вдыхая, — Собирай вещи, вылет завтра утром.  — Мы едем раньше? Еще три дня до начала недели, — Тэхен удивленно поднимает брови, запуская пальцы в волосы.  — Ага, я продлил себе отпуск.  Не обошлось без крупной суммы, потому что отпуск самооплачиваемый, но врачи в Корее получают большие зарплаты.  Тэхен кивает, тут же подлетая к шкафу, раздвигает дверцы и берет в руки вешалки. Кладет их на кровать, а Чонгук встает перед всеми вещами и приложив палец к губам принимает участие в оценке элементов гардероба для Парижа. Тэхен всегда просит помочь с выбором. 

***

Париж город популярный, красивый, романтичный. Безусловно, это самое лучшее место для влюбленных пар. А главное — столица моды, культуры искусства и свободы.  Тэхен, сразу как самолет дотронулся земель этой страны, почувствовал внутри воодушевление, накатывающую волну амбиций. Он был здесь не раз, но, признаться, это его любимый город после городов штатов.  Чонгук рядом о чём-то думал, нервно постукивая ногой по полу. Он снимает наушники, откладывая их в маленький чемодан.  Бизнес-класс предоставлял невообразимые удобства, но Чонгуку еда в рот не лезла. Сегодня предпоследний день зимы, двадцать седьмое февраля. Неделя моды у Тэхена начнется с первого марта.  Он поправляет на себе черную рубашку, расстегивая две пуговицы. Тэхен же сидит в рубашке винного цвета и глядит в окно, они приехали ночью и Париж в объятиях темноты сверкал своими блестками и огнями. Белыми и желтыми в основном.  — Чонгук? Пошли на выход. О чем задумался? — Тэхен касается плеча, когда люди идут на улицу во всё ещё морозный воздух.  Чонгук отмирает, встает с места, захватывая багаж с полок и смотрит с нежностью на уже поднявшегося омегу. Он переводит взгляд на живот. — Да, конечно, пойдем. Тебе не плохо? — Чон прикладывает ладонь ко всё еще плоскому животу, но уже с небольшим выпиранием. Это скорее от того, что Тэхен не сидит на диетах теперь и ест чаще, а не из-за быстрого развития плода.  Сквозь рубашку по ладони, приложенной к животу омеги, отдается пульсация собственного ритма сердца. Рука теплеет, когда Тэхен вздыхает, упираясь в альфу ласковым взглядом. Чувствуется уже его сердцебиение. Чонгук не может дождаться, когда внутри Тэхена будут два сердца, он хочет чувствовать как живёт его ребенок в его любимом омеге.  Чонгук поднимает взгляд на лицо Тэхена, подходит ближе, обнимая со вздохом «Тэхен» и прославлением Бога, потому что «Боже, как я тебя люблю» на выдохе. До ужаса трепетный момент прервала дамочка, кашлянув в кулак, так как пара в тесном самолете занимала один проем между сидениями. Чонгук вежливо извинился и подхватил чемодан, сплетаясь пальцами с Тэхеном, который уже накинул теплое пальто, так как одежда полегче была бы слишком вредной для здоровья в холодное время года. Париж зимой еще уютнее, загадочнее, праздничнее, чем летом. Тэхен уже с нетерпением идет вприпрыжку, доходя до самого здания аэропорта. Они быстро проходят паспортный контроль и Чонгук вызывает такси, взяв номер в интернете.  Отель встречает таким же ярким светом. Они с Тэхеном долго выбирали, в итоге номер двухместный с балконом и видом на главную достопримечательность Парижа.  Чонгук не сильно много путешествовал, в Париже он был лишь раз, когда мать взяла его с собой на работу. Она неплохая художница, посещала здесь выставку и уличных художников. На каждом углу он видел творчество людей: музыка, картины, стихи, красивый голос, танцы и знаменитые мимы. Чонгук их в детстве даже боялся, так как наигрался во всякие хорорры с Юнги. Но люди и их искусство в нем не вызывали такой трепет как те же Елисейские поля или Сена.  Зато с отцом он ездил в Нью-Дели, так как его отец психиатр-нарколог. В Индии они пробыли всего четыре дня, но маленькому Чонгуку там очень понравилось.  После долгого перелета в десяток часов оба хотели принять душ, смыть пыль и пот и лечь в идеально чистую постель. 

***

Утром Чонгук волновался еще сильнее. Он встал раньше омеги, нашел в сумке нужную вещь и обзвонил нужных людей еще раз.  Тэхен же валялся все утро в постели, так как его тошнило, но к середине дня он всё таки смог встать на ноги, не без помощи альфы, который крутился по всей комнате, приказал приготовить специальный бульон в ресторане при отеле, купил персики и каждые десять минут проветривал комнату, забив на существование кондиционера.  Ранний токсикоз ничем не опасен, тем более Тэхена просто мутило.  К обеду они вместе спустились в ресторан. Это современный дизайн, серо-голубые цвета, острые и абстрактные линии интерьера. Это не типичный ресторан с темными приглашёнными цветами, яркими бордовыми обивками стульев и оркестром в натянутых черных костюмах. Тэхен подметил, что ненавязчивая музыка, которая играла с колонок, не раздражала, а успокаивала. Так выглядела современность. Подходил вечер, поэтому Чонгук предложил прогуляться перед сном, так как они весь день проторчали в номере, наблюдая за городом, сидя на балконе.  — Тэхен? — альфа сунул руки в карманы черных брюк через короткую куртку той же Прады.  Тэхен откликнулся, переводя взгляд со сверкающих улочек на альфу.  К их месту подъехала черная бмв, Тэхен вскинул брови, когда Чонгук рукой позвал сесть на заднее сидение. Чонгук улыбался, потянул омегу на себя и усадил удивленного в машину.  Около двадцати минут без пробок. Чонгук на все вопросы лишь загадочно улыбался и не говорил ничего, оставляя омегу гадать куда они едут. Первым на ум пришло свидание, и оно казалось самым правдоподобным. Эйфелева башня. Рядом куча таких же романтиков, но Чонгук уверенно ведет омегу к подъемнику. На второй этаж высокого здания.  Ресторан встречает теплой температурой, мягкими стульями и накрытым столом у самого окна. Свет приглушен, в помещении до ужаса тихо. Людей здесь, вопреки популярности этого места, не было. Видимо, Чонгук забронировал весь ресторан.  Тэхен не переставая улыбаться оглядывался вокруг. Зимний и ночной Париж. Сверху синее небо с полосами сверкающих звезд, снизу сверкающий снег. Но это всё остается за окнами, он же сейчас стоит внутри и смотрит. Несмотря на то, что в Париже он гулял чуть ли не каждый год, из-за графика ему так и не удавалось прийти именно сюда, в этот ресторан.  Чонгук усаживает омегу за небольшой столик, лицом к окну. Сам встает напротив. Вокруг царила интимность момента. Тэхен уже догадывается к чему ведет альфа. Ведь было бы это обычным ужином, вряд ли Чонгуку пришлось бы бронировать зал. У Тэхена тянет живот, но не от боли или ребенка, а в предвкушении. Чонгук напротив волнуется, мечется глазами по пустому залу. Он сглатывает, облизывает губы, а Тэхен ждет. В глазах альфы лишь страх, но никаких сомнений.   Без лишних слов, они никому не нужны, Чонгук переводит взгляд на омегу напротив и встает на одно колено, доставая из кармана брюк белую шкатулку. Он смотрит Тэхену в глаза, смотрит на его блики и отражающиеся в них огни города напротив, который расстилается перед его омегой ковром.  — Ты выйдешь за меня, Тэхен? — его голос твердый, тихий, но Тэхен всё слышит. Слышит и сердце делает кульбиты.  Он смотрит на серебряное кольцо, смотрит на необычный камень, потом на Чонгука и не думая подается вперед к нему и целует. Если бы у него были крылья, они бы сейчас также дрожали, как его пальцы, которыми он водит по скуле альфы, так же как его поджилки, вены и артерии внутри. Дрожит и трепещет мелкими судорогами.  Тэхен поднимает альфу наверх, прижимается снова всем телом, дышит тому в крепкую шею и мажет губами по теплым щекам, шепча явное «Да», произнося безошибочное «Чон Чонгук.» Чонгук млеет, он знал, что Тэхен не скажет «Нет», но он не каждый день делает предложения, тем более таким способом. Тем более тому, от которого получить отказ было бы невыносимо.  — Это александрит, Тэхен. Назван в честь русского императора Александра Второго. Но ты, солнце, для меня единственный император, царь, вождь и король, — речь была придумана секунду назад, но именно она выражал искренность Чонгука. Он готов повиноваться любому слову этого омеги, и это не слабость. Это любовь.  Тэхен трогает кольцо, слушая альфу. Он знает, что александрит один из самых дорогих камней, знает, что чистый камень стоит дороже, чем бриллианты и знает, что у этого камня цвет зависит от освещения и сейчас он красноватого оттенка из-за искусственного, приглушенного света в тихом ресторане.  — Дорого обошлось? — Тэхен смотрит на альфу, который уже мягко берет в свою ладонь руку Тэхена и надевает кольцо, целуя каждый пальчик.  — Ты действительно хочешь знать? — Чонгук улыбается, поднимая взгляд на омегу, но от холодных ладоней не отрывается. Тэхен кивает, — Один карат чистого камня в твоем кольце стоит тридцать тысяч долларов, солнце.  Тэхен расширяет глаза. Он знал, что Чонгук живет далеко не бедно, но даже не подозревал, что у того на счету чистыми деньгами могут лежать такие суммы. Александрит примерно и весит один карат, а серебряное кольцо, наверное, тоже дорогое.  Тэхен как-то говорил, что не любит золотые кольца, они смотрятся слишком напыщенно. Более изящно выглядит серебро. Во всяком случае золотые обручальные кольца отвратительные, к остальной бижутерии этого же металла Тэхен претензий не имел. Чонгук тогда отметил это в голове, так как предложение собирался сделать давно.  Чон целует в веки, лоб. Прижимает к себе сильнее, смотрит вдаль и видит весь Париж как на ладони.  — Ты знал, что я люблю твои глаза? Кажется, я влюбился в тебя с первого взгляда. А этот камень при дневном свете будет напоминанием тебе о том, какие у тебя радужки. Карие, с вкрапинками зеленого, — он смотрит в эти глаза, которые манят и завораживают.  Камень сейчас красноват-малиновый, но Тэхен уже ждет завтра, чтобы посмотреть как видит его глаза альфа. Почему именно александрит выбрал и чем этот камень ему напоминает о его радужках.  Тэхен тянется за поцелуем. Чонгук целует. Всё прошло так, как он и хотел. Не зря он забронировал ресторан еще месяц назад, так как спрашивал у Вонхо когда начнется эта самая неделя моды. Он был уверен, что его омегу позовут на такое мероприятие. Не зря он вечерами пропадал в бутиках с Джином, выбирая кольцо. Он искал нужное около месяца. Каждый день рыскал по сайтам, ворошил магазины в других городах и странах, пока не нашел в интернете магазин ювелирных изделий в Рио. Оттуда он заказал это кольцо, оно пришло в огромной коробке, так как все боялись за его повреждение. Дорогое, для бесценного человека. 

***

Тэхен знаком лично со многими дизайнерами, многие его любили за параметры, на которые можно вешать свои вещи. Многим он нравился своей непринужденностью и есть даже те, которым омега нравился, вопреки его вспыльчивости к этим людям. У Тэхена, конечно, как и у всех успешных людей есть недоброжелатели, завистники и ненавистники. Но Тэхен предпочитает не обращать на таких внимание.  Так вот, он еще несколько дней назад созванивался со своим хорошим другом-дизайнером из Италии, который тоже будет учавствовать в предстоящей неделе моды. Там он объяснил ситуацию, где его альфе нужно было пригласительное, чтобы непосредственно попасть туда.  Тэхен с утра вертелся, как взвинченный. Ему позвонили и просили приехать за пять часов до начала. Лувр уже был освобожден, именно там проведут показы.  — Ты ведь там часто был. Не переживай так сильно, солнце.  Чонгук надевает на себя серый костюм кэжуал. — Просто это самое крупное событие за последний год! Меня там не было несколько сезонов, — Тэхен перебирает вещи, ища свою блузку жемчужного оттенка. Потом он всё таки находит её, отдает в химчистку, заплатив денег, чтобы проделали всё экстерном. Он начал готовиться еще с утра, и у них остался всего час. А потом еще четыре часа подготовки моделей.  Чонгуку в принципе никто не запретит быть там до начала показа, если мешать не будет.  — Чонгук-и, мне придется снять все украшения. Дизайнеры сами выбирают бижутерию, — Тэхен виновато крутит кольцо, на которое смотрел ранним утром на балконе, потому что Чонгук сказал, что этот камень похож на его глаза при дневном свете. И оно действительно было зеленоватым. — Ничего страшного, малыш, убери его обратно, — Чонгук отдает ему белую шкатулку, в которой вчера подарил это кольцо.  Прошло еще полчаса в отеле и остальное время поездка до Лувра.  Тэхен в машине переживал. Во-первых, он давно не был на таких масштабных событиях. Во-вторых, у него всё еще есть ребенок в животе и неизвестно как на это отреагируют дизайнеры.  Тэхен не опоздал, заходит в огромный зал Лувра. Чонгук осматривается. Везде визажисты, туалетные столики с подсветками, туда и сюда снуют модели. Дизайнеры возятся с нарядами, куча раздевалок и вообще хаос.  Тэхен рядом здоровается со многими известными дизайнерами, многие спрашивают о здоровье, подмечают все таки щеки. От таких заявлений у него развивается тревога, но вроде бы дизайнеры не сильно обращают на это внимание. — Тэхен! Как долго тебя у нас, в Европе, не видно, — к нему подходит тот самый итальянец. Омега. Он намного ниже, осветленные волосы и крупный нос, — Знаешь ли, моя одежда тебя любит.  Они говорят на английском, Тэхен охотно отвечает, жестикулируя и улыбается, радуясь встрече с давним другом. Чонгук их диалога не понимает и обращает внимание на двоих омег только когда итальянец кивает на него заинтересованным видом.  — О, это мой муж, — Тэхен улыбнулся, прильнув к руке альфы, — Чон Чонгук. А это Андреа, он меня заметил когда я еще мальчиком был, — Тэхен объясняет Чонгуку на корейском. Тот кивает, принимает рукопожатие.  — Друзья Тэхена и мне друзья, — весело звучит энергичный омега, теребя руку Чона.  Эту фразу Чонгук понял без перевода. Он тоже улыбается. Знакомиться с кругом общения Тэхена всё интереснее и интереснее.  Тэхен оставляет альфу, уходя в другой зал за Андреа. А сам Чонгук остается в еще пустом зале.  И только через долгие несколько часов Чонгук сидит во втором ряду в Лувре и не видит чего-то странного в этой одежде. Это не кутюр, а простая повседневность. Кутюр же является показателем статуса и мастерства дизайнеров, это творчество.  А на Тэхене с каждым выходом вещи всё разнообразнее, но, боги, как ему идет. К его лицу буквально подходят все цвета, будь то элегантный черный или светлый голубой. Его рост, его точные линии ног, длина рук и аккуратные пальцы. С макушки до пят он прекрасен.  Он вышагивает быстро, но спина идеально ровная, он не горбится и каждый его шаг сопровождается с легким покачиванием его уложенных каштановых волос.  Им любуются. Не все. Здесь людям важна одежда, а не внешность модели. Но те, кто впервые тут, заостряют внимание на нём, потом и на других. Здесь каждая модель индивидуальна. Но Тэхен…  На нем строго сидят плащи Сен-Лоран. Монохромность цветов Живанши утончают его фигуру. Абсурдность слоёв тканей Баленсиаги на нём делают его фигуру грузной, но не менее привлекательной. Графичность Луи Витон и тонкость Валентино. Если говорить проще: Тэхен универсал, который примеряет на себя тысячу и один образ, но при этом остается в своей фигуре, не затемняя её фасонами. Он прирожденная модель. Эта профессия была создана для него.  Тэхен своим строгим шагом отбивает ритмы в сердце Чонгука, отбивает по роговице глаза, которая наблюдает за происходящем с блестящими глазами, и восхищается, натурально завораживается красотой одного единственного омеги здесь, в этом огромном Лувре.