Химия, оказывается, не только в пробирках.

В вашу комнату слышится стук. Рассеяно посмотрев на дверь, вы встаёте и, понятное дело, открываете. На пороге молодой парень, как и вы один из сотрудников. — Добрый вечер, — он немного мнется. — Вас срочно к Господину Второму. — Ой, хорошо, — неожиданно, только вчера пообщались же, может это те самые первые поручения, которых вы ждёте? — Спасибо за информацию. Парнишка удаляется, а вы наспех одеваетесь во что-то приличное и крепите к лицу маску. Выходите и… И где его вообще искать? Быстрым шагом идёте по коридору, сворачиваете, ещё один. Лабиринты из пространств и дверей в корпусах — самое неприятное, что здесь есть, запутаться на раз-два. Всё таки доходите до рабочего кабинета предвестника — стук — тишина. Хорошо, пойдём в лабораторию. Подойдя к двери, вы вдруг слышите вопль. Непрекращающийся крик откуда-то из глубины помещения… Вы, пересилив свои подозрения, открываете дверь. На полу кровавые разводы, ведущие к двери напротив вас, оттуда и идёт звук. Становится совершенно неуютно. Дверь резко открывается, слегка растрепанный Дотторе сразу же впечатывается в вас взглядом. — Заходи, — быстро идёт в сторону, отсек тумбы с грохотом открывается, из него сразу же достаётся сосуд с чем-то. Вы в лёгком шоке, скорее даже испуге, заходите и закрываете за собой дверь. В теперь уже открытом проходе вы видите на операционном столе человека… Твою же мать… Предвестник в это время откуда-то достал шприц, зубами сдернул наконечник с иглы, сразу выплюнув его на пол и воткнул в пористую крышку. Пока вы подходите ближе и видите как кто-то в комнате дёргается и визжит, он, внимательно наблюдая за количеством жидкости, наполняет ячейку. Тело не слушается, становится до тряски страшно. — Иди, че ты встала, — оставляет баночку на столе и, снова пихнув вас, проходит обратно в операционную. — Помоги. Вы еле перебирая ногами заходите… На столе девочка лет одиннадцати в сорочке, рыдает и пытается вырваться из креплений по рукам и ногам. Сердце уходит в пятки, когда она щуря глаза от слез смотрит на вас, без слов умоляя о помощи. Вы… Вы не можете смотреть на это без эмоций. — Придержи ей руку, — проговаривает монотонно, интересуется воздухом, скопившемся в шприце. Вам нечего сказать. Это… Невозможно описать словами, как жестоко. Вы уже не так уверены в том, что хотите продолжать работать здесь. — Василиса-а, — пихает в бок. — Работаем, давай быстрее. Да, шок и так далее, но у меня времени в обрез. Говорит, как будто это обыденность. Обыденность, пристегнуть ребёнка к столу и собираться колоть ему что-то, не обращая внимание на захлебывающееся в слезах дитя, видя лишь цель, не путь к ней. Вы просто не можете. — Я… Не могу… — еле держась, на чистом адреналине смогли проговорить. — Хах, не удивительно, — поворачивает на вас голову с лёгкой улыбкой, сам подходит и поняв, что помощи не дождётся, просто вкалывает шприц ей в грудь, медленно надавливая пальцем на стержень. Та не успокаивается, всё рвётся к свободе, такие крики вы уже никогда не забудете, писклявые и хриплые, размеренно стихающие в течении десяти минут. Это вы слышали уже когда вышли и предвестник посадил вас за стол. Слезы сами катятся по щекам. — Ты же пьёшь? — перед вами ставится бутылка водки. — Нет… — вытираете лицо от влаги, но не можете так легко успокоиться, — Она умерла?.. — бормочите еле различимо. — Никто ещё не умер, — ставит также две рюмки, — Она... Ну, просто испугалась наверное, — вы хотите убить его. Своими руками шкуру спустить с этого психопата. — Вы больной… — поднимаете на мужчину глаза, а ему кажется совершенно плевать на всё что происходит. — Устаю слушать одно и тоже. Катись отсюда, раз не готова перешагнуть мораль, — рюмки наполняются спиртом. — Выпей и иди спать, завтра уволишься по своему желанию, — скучающе садится напротив, запрокидывая ногу на ногу. — Подождите, — с отчаянием смотрите на него, — Но я не соглашалась на такое! Я доложу об этом!.. — Все знают. Игнорируют за большие деньги, представляешь? — ухмыляется. — Девятый постарался для нас, а ты просто слабое звено. Помни о том, на чем ставишь подписи, Василек, — опрокидывает рюмку и сморщившись выдыхает. — Как так?.. — ваши патриотичные представления о Фатуи медленно, но верно рушатся. В груди пустота. — Ты серьёзно не понимаешь? Ты хоть знаешь, для чего мне это нужно? — расплывается в почти безумной улыбке и оперевшись рукой о стол наклоняется к вам. — В твоей голове даже не уместится то понимание, что я имею, — голос тише. — Люди — ничтожные, не совершенные и пустые создания. Их тело работает как механизм, но быстро изнашивается, приходя в негодность. Я смогу изменить это, и плевать каким путем, я должен сделать это, — вас сильно трясёт. — Ты, мелкая девчушка, ещё слишком глупа, чтобы проникнуться идеей идеального существа, превосходного, не теряющего сил вечность, — садится ровно, — иными словами Божества. Нужен лишь сосуд для внедрения силы понимаешь? Пхах, зачем я спрашиваю, — вы прямо чувствуете больные нотки в голосе. — Никто не поймёт меня, того, кто создаст совершенное существо, сильнейшее в этом неправильном мире, способное уничтожить любого из Селестии одним щелчком, — становится страшно даже двинуться. — Кхм, — прикрывает рот кулаком, — будь добра, или возьми стопку, или выйди, чтобы я больше не видел тебя здесь. Очень резкая смена давящего, жёсткого и будто одержимого тона на спокойный, тот, который вы слышали до этого. — У тебя есть выбор. Я стараюсь быть терпимее, но если этот самый выбор не свершится, выносить тебя будут вперёд ногами, — очень явная угроза. Вы сразу же беретесь за рюмку. — Умница. Так, как тебе идея? — жмуритесь и пьёте, понимая, что терять нечего. — Мне кажется грандиозной. — Да… — он неадекватен. Этим всё сказано. — Можно я пойду?.. — Нет, нельзя, — облокачивается подбородком о руку. — Почему?.. — голос дрожит. — Мне одиноко, понимаешь? — «почему он постоянно спрашивает, понимаю ли я что нибудь?» — мысль. — Ты ведь не решилась уволиться, да? Такая глупенькая, — усмешка. — Я хочу пойти спать, пожа… — перебил. — Тише, я ещё ничего не сделал, чтобы ты снова начинала плакать. Иди, если завтра до вечера не подашь на уход, зайдёшь ко мне. Вы киваете, ничего не ответив, и быстро уходите, чувствуя как взглядом за вами следят. «Лучше бы не шла…» — проносится в уме. Вы пол ночи не могли уснуть, мерещились крики. Утро случилось вязкое, как всегда тёмное и ледяное. Кружка кофе на общей кухне и попытка согреться пледом на плечах. Суровейший климат Снежной приятен пейзажами, но точно не температурой, пальцы снова ледяные. Хах, забавно, вы переселились из одного общежития в другое, что не так с вашей жизнью? «Зiрочка моя, здравствуй. Как ты, доченька? Я счастлива знать, что ты верна отчизне, горжусь тобой. Расскажи мне, как твои успехи, дела, жизнь? Почти не пишешь ведь…» — письмо от матери. На милом обращении, которым родительница ласково называла вас всю жизнь расплываетесь в легенькой улыбке. Стыдно, что писать ей не получается то из-за учёбы, то из-за других, не менее важных дел. Грустно также, что вы и не хотите. Они с отцом хорошие люди, вы даже наверное любите их, но в детстве произошло слишком много трагедий с ними связанных, чтобы оставаться рядом. Нет, нужно все-таки написать… Время идёт, ситуация, в которой вы оказались, ещё не закончилась и даже не началась. Писать ничего вы не будете, за свое счастье и благополучие нужно бороться, ведь так? А это точно значит, что сегодня придётся усмирить колотящееся страхом сердце и договориться с начальником об адекватном списке обязанностей, в который не должно входить… Как минимум то, что произошло вчера. Весь прошлый вечер вам казалось, что Второй слишком спокоен. Как-то чересчур тактичен — да, было жутко и в том числе от этого равнодушия, но он даже не тронул вас, все, что сделал — сильно напугал. Подозрительно, очень подозрительно и пугающе видеть человека, который так ведёт себя. «Зато он очень умен», — размышляете про себя. — «Наберусь опыта и уволюсь, главное договориться». Очередной раз коридоры путают на пути к Дотторе. Да уж, могли поселить и поближе! Дверь кабинета, история повторяется — никто не открывает. По плечам идут мурашки, перед вами снова дверь в преисподнюю. Тихонько открываете дверь и сразу видите мужчину, к вашему удивлению без маски. — Отвернись, — звонко и резко. Вы на пятках разворачиваетесь, извинившись. Через тридцать секунд слышите щелчок. — Что-то нужно? — Вы сказали зайти ещё вчера, — поворачиваетесь. У предвестников такая тщательная конспирация, или это обязательная мера? — Ох, ты поэтому? — разворачивается к вам, ногой упираясь в пол чтобы прокрутиться на кресле. — Думал зашла спросить какие нибудь бумаги. — Я не собираюсь уходить, — вы пока что уверены в себе. — Мне очень нужен опыт, не могу позволить себе так быстро сдаться. Второй несколько секунд смотрит на вас, а далее расплывается в улыбке, широко сложив ногу на ногу. — Интересно, — опирается рукой о подлокотник и ставит подбородок на ладонь. — Ты пока единственная девушка, которая осталась после подобной ситуации. Сила воли или упертость? — И то, и другое, — отстранённо рассматриваете колбы перед Доктором, пытаясь понять что там по цвету. — Миленько, подойди-ка ко мне, — придётся подчиниться. Дверь захлопывается за спиной, вы спокойно подходите, не чувствуя опасности. Мужчина встаёт перед вами, он выше на пол головы, поэтому приходится смотреть на него снизу-вверх. Руки за спиной, держат одна другую, все-таки вы немного смущаетесь перед начальником, по понятным причинам. Он берет вас за край маски и чуть поправляет её, крайне тактично. — Не хочешь узнать, что случилось с той девочкой? — прошибает холодным потом. Вы всеми силами пытались не думать об этом. — Мм… И что же? — Она поспала четыре часа и отправилась к Арлекино, — вы растерянно опускаете взгляд. — Я ввёл снотворное, убивать никого пока что не хочу, — напрягает оговорка. — Экспериментальный препарат пока не причиняет вреда организму. Думала я тут каждый день в крови купаюсь? — садится обратно. — Нет, просто… Это жутко, мне жалко девочку, — как будто он сам не понимает этого. — Конечно тебе жалко, ты же не разрабатывала эту дрянь два месяца, — вы подмечаете, что Дотторе одет менее официально, просто в брюки, рубашку и медицинский халат. — Из-за наших слегка противоречащих заповедям Селестии намерений нужно иметь хорошую сцепку с глазом порчи. — Почему вы так легко рассказываете об этом? — неуверенный вопрос, вам как-то неловко что ли вот так просто говорить с учёным. — Потому что ты не имеешь право разглашать сведения, тем более я имею патентное право на авторство порчи, увидимся в суде если решишься в милом разговоре с подружкой вне организации разболтать что-то, — снова улыбается. — С той стороны, — пальцем указывает напротив стола. — Стул, возьми, разговор надолго. И вы собственно идёте, уже видите табуретку с мягким сидением и тоже на колёсиках. Берете её обеими руками и приносите к месту локации, садитесь напротив Второго. — А о чем говорить будем?.. — всё ещё не отпустил лёгкий страх и волнение. — О работе, жизни, плевать. Тебе не скучно просто работать в тишине? — отворачивается от вас к столу у стены. — Посмотри на это чудо, — с глупой влюбчивостью произносит, вы видите аксессуар, формой похожий на глаз бога без элементального пузыря. — Они все индивидуальны, мои дети, все и всегда по разному активируются, — вы в некотором шоке улыбаетесь, наблюдая перед собой слегка одержимого идеями человека… Или не слегка. — Так хочу отдать его владельцу и посмотреть как он справится с силой, не представляешь себе. — Вы звучите очень вдохновлено, ха-ха. А как там появляется элементаль? — вам все-таки интересно, это невозможно скрыть. — Ставится купол, а после специальным аппаратом вкачивается состав из артерий, через дно, — поднимает пластину со стола, показывая вам это самое отверстие в дне. — Ого, а мне можно будет это увидеть? — Когда-нибудь, возможно, — задумчиво ставит конструкцию обратно на стол. — От вещества артерий может сильно поплохеть, выключишься, это скучно. — Какой-то вы жестокий, — опираетесь локтем о стол, немного расслабившись, пока ученый берет из штатива пробирку. — Это не жестокость, а интерес, — смотрит её на свет и чуть взболтав, встаёт. — Ты все-таки мой компаньон, не первый и не последний, — берет с центрального стола вату и возвращается. — Мне интересно твоё поведение и реакции, только и всего. Разгадывать людей, способных мыслить, бывает захватывающе, — передав вам в руки пробирку с ватой надевает латексные перчатки, предварительно сняв тканевые и уложив рядом. — Что это? — Сульфат никеля с хлоридом аммония, — забирает предметы из рук, вы понимаете, что металл будут осеребрять. — Не перебивай. — Простите. — Ты хоть выспалась? — смачивает вату и плотно проводит ей по корпусу глаза порчи, металл светлеет. — Не очень, а вы? — наблюдаете за чужими действиями. — Я не спал, — переводите взгляд с рук на лицо Дотторе. — Ах да, тебе нужно переехать в другую комнату. — Зачем? — пропускаете слова о отсутствии чужого сна. — Потому что ты нужна мне в шаговой доступности, что непонятного? — Но я все равно ничего не делаю! — у вас уже появились знакомые на севере здания, не хочется уходить. — Пререкаться вздумала? — поворачивается на вас с улыбкой. — Ни в коем случае, — оправдываетесь. — Просто я уже немного привыкла в той части здания… — Люди легко приспосабливаются к любой среде, переживешь как-нибудь. А по поводу отсутствия твоей занятости, — выкидывает вату в урну под столом. — Лучше молчи, можешь разочароваться в словах. — Угрожаете опять?.. — надо каким-то образом держать в голове, что перед вами не напарник, а начальник. Он так разговаривает с вами, как будто вы уже почти друзья. — Нет, предупреждаю, — разваливается на кресле с шумным выдохом. — Не хочу давать тебе свои разработки, вдруг руки кривые. — Не кривые, институт же как-то закончила! — вы оскорблены до глубины души. — Я хочу работать, Сэр, вам нужен просто собеседник или кто-то полезный? — Тихо, — садится ровно и запрокидывает голову чтобы затылком опереться о спинку кресла, вы на пару секунд обращаете внимание на то, что у него очень явно виден кадык. — Раздражаешь, сиди и радуйся, что у меня хорошее настроение. Если так хочешь поработать, садись за микроскоп и пиши подробное описание Б-6, они в камере под столом. — Хорошо, спасибо, — идёте наконец-то выполнять хоть какое-то поручение, стараясь запомнить что-где лежит, чтобы в будущем ориентироваться в пространстве.