Химия, оказывается, не только в пробирках.

Боже, сегодня тоже нужно к Дотторе… Между вами наклевывается что-то странное и происходящее только на пьяную голову. Даже непонятно, чего он хочет от вас, а чего вы хотите от него. Мутно все это, неясно и почти неприятно. Дверь отворяется, стоя за ней вы слышите подозрительно громкую возню. Предвестник стоит с девушкой у центрального стола. — Я… Я не хотела, клянусь… Умоляю, простите… — она дрожит. — Да? — обходит её по кругу, не видя вас в увлечении своими действиями. — Хм, ты-то конечно не хотела, никто, никогда и ничего плохого не хочет, — руки за спиной, походка медленная. — Но каждый должен нести свое наказание, даже за случайности. Мужчина хватается за волосы провинившейся, она взвизгивает и пытается вырваться. Тот сначала дёргает её назад, чтобы потеряла равновесие, далее крупно размахнувшись бьёт головой об стол. — Извинись-ка ещё раз, — пока девушка надрывно рыдает, повторяет действие, свободной рукой оперевшись о все тот же стол, за которым ещё вчера сидели вы. — С выбитыми зубами. Продолжается битье не долго, но с таким страшным звуком, что вы с места сдвинуться не можете. На лице Доктора улыбка, полная безумной жестокости, ни капли чего-то светлого. Он так легко отпускает бедную Фатуи, что вы аж вздрагиваете когда она садится на колени и болезненно мычит. Тот, все ещё держась за стол для равновесия, подносит к мученнице ногу, носком туфли надавливая на неё подбородок, чтобы поняла лицо на него. Та тихо плачет. — Мм… Это больше похоже на раскаяние, — со всей дури бьёт её теперь уже пяткой, чтобы упала в сторону от стола. — В следующий раз тебя убьют, думай об этом, когда соберёшься говорить с посторонними. Лекция окончена, вставай. И рыжая, что удивительно, поднимается. С кровью по всему лицу, зареваная, на трясущихся ногах, но молча встаёт. — Что во рту? — та аж вздрагивает от голоса предвестника, что уже стал серьёзнее. — Кровь? — она чуть кивает, а Иль Дотторе прихватывает её под локоть чтобы отвести в сторону, останавливается у раковины. — Умывайся, — тон строгий, девушка повинуется, тихо, но надрывно всхлипывая. Вы в это время смотрите на все происходящее, теперь через щель, чтобы не засекли. Девушка выплевывает в углубление кровь, вы также слышите звон чего-то твёрдого о металл… Это её зубы? — Пошла вон, — говорит надменно, пугающие спокойно и чётко. — Увижу — остальные выбью. Быстрым шагом девушка уходит, вы отпрыгиваете за дверь, чтобы при её открытии она закрыла вас корпусом. Приходит пугающее осознание — только что избили Аню, с которой вы познакомились ещё в первый день. В вашей голове за секунды происходит решение — лучше зайти сейчас и не опоздать, чтобы не попасть под чужой гнев за проступки. Легонько хлопаете себя по щекам, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться и входите. Ученый сразу обращает на вас внимание. — Доброе утро, — ласковый тон и улыбка, такая же по энергетике. — Как ты? — вопрос вроде искренний, но ответ ему не очень понравится, потому что на полу и столе все ещё присутствуют небольшие брызги крови, а вам хочется знать, что все-таки случилось. — Утра… Да вроде нормально. — девушка с легкой брезгливостью осматривает место и поджимает губы. — Можно вопрос? — Мм, можно, — идёт к креслу. — Как я понимаю, ты все видела? — Не все. Только часть, — девушка идёт к уголку, где сложила химию для уборки. взяв оттуда тряпку. Василиса окунает ткань в воду. — Итак, что же она натворила, что вы с ней так обошлись? — Ой, ты уберёшь? Как мило, спасибо, — садится в развалочку, — Это нормальная практика в целях воспитания. Она проговорилась об одном из моих экспериментов на стороне, а в Фатуи разглашение внутренних сведений строго запрещено. Нужно дать этим дурачкам понять, что правила максимально серьёзны и их в реальности ждут жестокие последствия, а не только на листе бумаги, что в целом ничего не значит. Не грусти, зубы ей вставят за счёт заведения. — как-то хищно улыбается, все ещё смотря на вас, вы этого не видите, но чувствуете. — Ты с ней знакома? Аня, кажется, зовут? — Да, мы с ней знакомы, — намочив тряпку, что заняло чуть больше времени, чем должно на самом деле, Василиса разворачивается, натыкаясь взглядом на жуткое выражение лица предвестника. — Хм, то-то я думаю у меня мурашки по спине, — невзначай бросает, подходя к забрызганному кровью столу с намерением вытереть этот ужас, который служит напоминанием об увиденной сцене, — А как, простите, стало известно о том, что она болтала лишнее? — не отвлекаясь от процесса задала интересующий ее вопрос Василиса, узнать о методах второго будет не лишним, хоть и разглашать ничего сама девушка и не собиралась. — Передали агенты из нашего корпуса. Она гуляла с мальчиком и рассказала ему о моих опытах с артериями земли, это случайно услышал сотрудник, естественно доложил мне, как пришёл на пост. Я понимаю что всем хочется поделиться делами на работе, но не настолько подробно, нужно уметь фильтровать информацию, выходящую из этих стен, — подпирает голову рукой. — Обычно ребята затыкаются после взбучки, так что подправит лицо и продолжит спокойно жить. — А-ху-еть, — девушка не скупиться в выражениях, собирая «последствия» инцидента. — Но намёк тоже усвоен, я молчу как рыбка. не хочу остаться без части зубов и с подбитым глазом. Посмотрев на промокшую насквозь тряпку, Василиса хмурит брови и уходит обратно, кидая тряпку в раковину и беря другой кусок ткани. — Если такое будет каждый день, то ткани не хватит всё это убирать… Но мне все же мне кажется, — разворачивается оперевшись руками и спиной о протертый стол, — что ей хватило бы самого факта вашего личного выговора, чтоб более никогда не говорить о работе вне работы, господин. — Ты немного не поняла, — встаёт на ноги и медленно шагает к вам, — Меня боятся, но словами на людей влиять тяжело, особенно если они упертые или уверенны в себе. В них нужно сломать что-то, чтобы дать увидеть последствия на себе. Да, это жестоко и грубо, в этом нет человечности, — уже стоит напротив вас, держа лёгкую улыбку. — Но посмотри — она сама встала, сама умылась, не пыталась показать противодействие. Анечка понимает, что виновата, а потому достойно приняла наказание. Уверен не уволится, даже наоборот, будет сильнее дорожить местом. Всё это потому, — у вас от его слов идут лёгкие мурашки по спине, мужчина кладёт ладонь на вашу щеку, — что сюда попадают только сильные духом люди, у которых есть цель и они верны Царице. — Вот как… — совсем тихо, глядя в глаза, почти выдохнула слова, а голова как-то сама незаметно для хозяйки подалась навстречу руке, — Видимо, работу здесь саму по себе можно принять за комплимент… — придя в себя, Василиса отвлекается со скрытого маской лица на ладонь, все ещё мирно лежащей на ее щеке, и, как-то непонятно глубоко вздохнув, мягко кладет свою поверх, слабо усмехаясь. — А тактильности вам действительно не занимать, — поднимая глаза на предвестника продолжает. — Ну я и не против. Главное, чтоб она была такой, а не как пять минут назад. — Ха-ха, ты у нас с привилегиями, — целует вас в щёку и обнимает за плечи. — Людей, которые меня интересуют не трогаю. — Хах, — улыбка расползлась по лицу и девушка подалась вперед, глубже в объятия, обхватив талию предвестника руками, уткнулась лицом в грудь, пряча внезапное смущение. На трезвую голову даже такие, казалось бы, незначительные по сравнению с предыдущими их контактами вещи могут вогнать в краску. Приятно вот так обниматься, и даже недавние события как-то уже не так сильно давили. — От вас вкусно пахнет, — пытаясь заполнить тишину произнесла негромко, не разрывая объятий, даже наоборот — прижалась крепче. — Спасибо, — пальцами проходится по вашим волосам, сквозь них дотрагиваясь до кожи головы. — Не думай о произошедшем. Так должно быть, — приятно спокойный и тихий голос над ухом. — Ты, кажется, хотела чтобы я в трезвом уме сказал тот же бред, что нёс вчера? Ну так вот, от слов не отказываюсь. — Не отказываетесь… — тихо усмехнувшись чуть отстранилась. — Это, конечно, замечательно, но кроме того, — чуть склонив голову смотрит куда-то туда, где должны быть глаза, про себя отмечая, что было бы здорово их сейчас видеть, тянется к маске, едва ее касаясь. — Хотелось бы услышать этот бред. В таком же… трезвом уме, — медленно проведя по краю маски от носа до скулы, слегка поддевает ее пальцем, несильно ее сдвигая. — Желательно, глядя в ваши глаза, — голос опустился до сиплого шёпота — Это слишком неловко, — со смешком берётся пальцами за клюв маски и задирает её так, чтобы вы видели глаза. Под ними ещё более темные впадины, чем обычно, вы понимаете причину уставшего вида Дотторе. — Не хочу признавать, но ты интересна мне как женщина. Довольна? — улыбается ехидно и лестно, вероятно, чтобы вы не поняли его смущения. По-лисьи улыбаясь сказанным словам и явной неловкости ситуации, девушка приподнимается на мыски, носом на мгновение касаясь носа Дотторе, после вновь становится ровно. — Да, довольна, даже упущу часть о том, что признавать вам этого не хотелось, — подняв вторую руку, берет лицо мужчины в свои ладони, игриво наклоняя голову в другую сторону. — Вы же не против постоянных однообразных комплиментов? — разглядывая предвестника, большими пальцами гладит по щекам. — Вы очень красивы, даже эти тёмные круги вас не портят, да и… — перевела взгляд ниже, в груди что-то заныло, в голове одна назойливая и вполне понятная мысль, сопротивляться ей Василиса даже не собиралась, да и в чем смысл. — Ах, да не важно, впрочем… простите мне мою наглость, доктор, — подавшись вперёд и буквально прошептав слова в губы, девушка, все ж сдвинувшись в последний момент, оставила легкий поцелуй на самом их краешке. — Знаешь, — оставив локоть у вас на плече кладёт ладонь на макушку, трепля ваши волосы. — Даже если ты пытаешься показать взаимность ради выгоды… Я вполне смогу смириться с этим, — чмокает вас в губы, а после опускает маску на лицо и отходит, как ни в чем не бывало. — Всё, надо заняться чем-то важным, давай, за работу. Вы работаете в тишине, если первая половина дня прошла странно, то сейчас всё совершенно тихо, спокойно и размеренно. Вы перекладываете бумаги между собой, как вдруг назло все умиротворение рушит стук в дверь. Не лаборатория, а проходной двор какой-то… Доктор отзывается на звук, разрешая войти, как обычно откатывается от своего места, чуть не врезавшись уже в ваш стол, поскольку от вас легче пройти к входной двери. — Извините, Господин Дотторе… Можно вас на минуту? — в дверях девушка, совсем молодая, зелёные глаза и тёмного, чуть синеватого цвета волосы. Раньше вы не видели её. — Нельзя, — вот так просто, откатывается обратно. — Прошу, это важно, — открывает дверь шире. — Не думаю, доброй ночи, — все-таки встаёт и направляется к незваной гостье, видимо, чтобы выгнать. — Сэр, это правда серьёзно! — она позволяет себе взять предвестника за рукав халата, выглядит она, мягко говоря, взволнованно и отчаянно. — Тогда говори, я не выйду, — вы слышите улыбку. — Ну… Такое нельзя при людях, — девушка смотрит на вас. — Раз нельзя, выходи и говори стене, — похоже, принял тактику издевок. Настолько лень выслушать подчиненную? А та настырная, крепко хватает Второго за запястье и тянет за двери. Он же задорно смеётся и все же выходит, мимолетно повернувшись в вашу сторону. У вас аж глаза с мору каждый, что она себе позволяет?! Вы тихонько встаёте и тоже подходите к двери, все-таки интересно, что там такое важное происходит. Прикладываете ухо к поверхности, стоите наготове, чтобы отойти. — Настолько соскучилась? — Второй, как вы слышите, всё ещё смеётся. — Это не смешно, — смех резко прекращается на несколько секунд, как и беседа, далее глухой стук о стену. — Ты идиотка? — в голосе насмешка. — Почему? Я не нравлюсь тебе? — кряхтит. — На «вы», — непонятный звук. — Всё было сказано до этого. Ты сюда все пол часа перлась, только чтобы поговорить о своих ебанутых желаниях с моим участием? — Души сильнее, — слышите шорох. — Успокой свою больную голову, не интересует, — вы практически отпрыгиваете от двери, когда слышите щелчок, но в итоге никто не входит. — Пожалуйста, Дотторе, — она почти скулит. — Давай встретимся ночью? Делай со мной всё, что ты хочешь, — очередной непонятный звук. — Умоляю тебя, пожалуйста, — её перебили. — Встань, — а голос мужчины становится строже, девчонка издаёт какой-то глухой писк. — Иди к себе и собирай вещи, завтра переводишься к Сандроне. — Нет! Почему?! Я люблю вас, пожалуйста, Господин, — слышите в голосе брюнетки дрожь. — Заткнись, ужасно бесишь, — вы резко отбегаете к ближайшему столу, моментально находя себе какие-то бумажки в руки для прикрытия. Предвестник входит в комнату. За дверью истерика, учёный хлопает створкой и запирает её ключом, который всегда висит на ручке. Уже мрачный отходит к своим делам, по атмосфере чувствуется, что злой. Василиса кидает на Доктора быстрый взгляд, после чего вчитывается в бумаги. Хотя она и не была причиной злости, но инстинкт самосохранения кричал ей не возникать. Сердце бьётся быстро и тяжело и тихими вдохами-выдохами девушка успокаивала разбушевавшееся сердце и нервную систему. Возмущения за стеной становятся тише и брюнетка решается заговорить. — Прошу прощения… Можно вопрос? — Что? — поворачивается на вас, видимо, плотно задумавшись. — Да, задавай. — А это… Что было? — нерешительно, словно заяц перед волком, спрашивает девушка. — Ты как будто не слышала, — опирается руками о стол, чуть наклонившись вперёд. — У тебя туфли стучат, — тяжёлый вздох. — Жертва, скажем так, эксперимента. Видимо, климануло бедную, или приснилось что-то, не знаю, — корпусом опускается ещё ниже, теперь локтями опираясь о поверхность, держится руками за голову. — Твою мать, туфли… — девушка трет переносицу пальцами. — Как я услышала, она ещё и мазохистка… Ладно, пофигу уже. — А мне что-то уже не пофиг… — произносит как-то обречённо что-ли, снова вздыхает. Вы разворачиваетесь на стуле. — В таком случае, что собираетесь делать? — Психиатра ей нанимать, что тут ещё делать, — теперь говорит в более агрессивной манере. — У неё что-то в голове перемкнуло тогда, я вообще думал, что она хочет сказать что ненавидит меня, или около того, — ложится на стол, головой на руки. — Арлекино, почему опять девочка, совсем что-ли мальчиков нету, — сказано уже тише. Хмыкнув, разворачивается обратно. — В вашем случае, это вряд-ли что-то решит, — взяв ручку в руки, зависает перед документами — мозги сейчас не сильно настроены на работу. — Этож как получается, просто с ничего взяла и влюбилась? Какие интересные побочные эффекты у ваших экспериментов, хех…— медленно и беззвучно отложила ручку обратно, и надо бы занять пальцы чем-то другим… Она нервничает? А из-за чего? — Я смотрел реакции мозга на… Уже даже не помню что, это не важно, её коротнуло и началось, — хруст пальцами. — Мне как-то не очень хочется резать малолетку с её позволения, перевёл к Аяксу, как видишь, бесполезно. Даже смешно, людей так легко сломать, такая глупость — а проблем в итоге на год с лишним. Сначала думал, что она хотела помогать мне с опытами… Какой стыд, — слышите, что замялся, — Хотя зачем рассказываю, ты даже не спрашиваешь. — Не спрашиваю из вежливости, но, по правде говоря, мне очень интересно— снова разворачивается, держась за сидушку стула руками, расположившимися между бедер. — Если вы не возражаете, я бы всё послушала… Что было после того как она, как вы думали, пришла «помогать с опытами " — Мне ужасно стыдно за себя, — тоже разворачивается к вам, раскладываясь в кресле и смотря, что можно понять по положению головы, в потолок. — Хотела чтобы я убил её, мучительно и всё в таком духе. Ну, я, собственно, припугнул её… — улыбается в неловком смешке. — Операционная не слишком большая, знаешь ли, уйти далеко не получится. Фу, забудь, — поправляет маску. — Короче — после той ситуации стало понятно, что девочка поехала крышей, при чем очень сильно, пыталась на меня залезть — получила по лицу и попала в другое здание. Конец истории я так и не знаю, страшно даже думать, что клоны могли с ней сделать, пока я отсутствовал. Позор, — выдыхает слово и согнув ставит одну ногу на сиденье, обхватив её руками. — Ты ведь весь разговор слышала? — Ну… Наверное… А разве то, что они ваши «клоны» не подразумевает, что они это, практически, вы сами? Как они могли сделать то за что вам стыдно? — Они мудаки. Видимо, как и я сам, хах. Это тяжело объяснить — срезы это моя личность и тело в определённом периоде времени, но при этом их сознание деформируется из-за понимания того, что их создали они сами, линия судьбы и характера соответственно расходится с тем, что происходит у меня в голове и жизни. Из-за этого мы были похожи только внешне, и внутренне, но лишь на одну чёткую часть — на то, что пережили в прошлом, — у вас медленно, но верно начинает кипеть мозг. — А стыдно мне не за них, вообще мне плевать на подопытных, если они не достают меня год, показывая то, насколько я их травмировал, — усмешка. — Иногда очень накатывает осознание зла, причинённого другим. Но всё ради науки и ничего личного, — садится ровнее, говорит так, будто успокаивает сам себя. — Всё таки я совершаю добро, создавая прогресс в научной сфере, а уж каким именно образом меня не то чтобы должно волновать. — Но волнует, как видно, — пристально глядя на собеседника, обводит того оценивающим взглядом. — Никогда бы не подумала, что вас беспокоит этот аспект вашей работы, — наклонив голову прикрывает глаза, следом пожимая плечами. — Пусть даже и иногда, хм. — Пхах, какая разница, — настроение резко меняется, что вас настораживает. — Как вижу тебе плевать на мою исповедь, ха-ха, иди спи, — размашисто складывает ногу на ногу и нагло улыбается, выуживая для себя удовлетворяющую реакцию. — Хааа? В каком это смысле плевать, доктор?! — неприкрытое возмущение отразилось на лице у резко выпрямившейся на стуле девушки. О чем говорить, она не встала со стула только потому что заставила себя сидеть практически силой. — Я оскорблена до глубины души, господин Дотторе, я пропускаю вашу историю через себя не для того, чтобы вы заявляли мне о моей незаинтересованности и халатности по отношению к вашим чувствам, — скрестив руки, с хмурым видом практически упав на спинку своего кресла, заявила девушка. Да как у него вообще язык повернулся. Смотрев на того прищуренными глазами с секунды 2, Василиса отвернулась в обиженном жесте. — Тц, смехотворно.— пробубнила себе под нос, как только понимание ситуации приходит к ней в голову — повелась как малолетка. Мужчина все также лыбится, встаёт и медленно подходит к вам, держа руки за спиной. Его эмоциональное состояние оставляет желать лучшего, чувства сменяются друг между другом с такой же скоростью, что и мысли. Ожидать от него также можно что угодно, поэтому вы хоть и обижены, но на стреме. Второй, подойдя, кладёт ладонь на ваше плечо. Далее садится поперёк ляжек, все ещё держа выражение лица, давит на вас собственным весом и заключает шею в оковы из рук, наклоняя голову к плечу. — Такая ты милая, — голос тише, предвестник будто заигрывает, хотя похоже так оно и есть. — Особенно, когда так легко ведёшься. — Да-да, я уже поняла, не надо издеваться, — без энтузиазма произносит, оборачиваясь к предвестнику, встречает копну голубых волос. Щурится и беззвучно усмехается, наклонившись ближе, — скажите, вы довольны, господин Дотторе? — опаляет ухо партнера горячим дыханием, после нежным движением заправив вьющиеся волосы за маску. — Нечестно— еще тише. — А как иначе, — всхлипнув смехом складывает ногу на ногу, всё ещё на вас. — Как, думаешь, я стал предвестником? — прислоняется корпусом маски к вашему лбу. — Немного лести, провокаций и вот, ты уже видишь то, что тебе нужно, — указательным пальцем проводит по вашей скуле, очередной раз хихикнув. — Ммм, спасибо за инструкцию, — ехидная улыбочка. — Поговорим, когда я займу место второго предвестника, — с напускной самоуверенностью смотрит туда, где должны быть глаза. — Я уверена, что вы уже плачете, — сдержав смешок, Василиса резко посерьёзнела, принявшись театрально утешать Дотторе. — Ну-ну, по‌лно, — рука гладит по спине. — Я сделаю вас своим ассистентом, по старой памяти. — Не переходи черту, — он явно наслаждается вашими движениями, но никогда в жизни не признает, после сказанного. — Может, правой рукой, если уж так? — почти слезливо произносит, подыгрывая. — Сними с меня маску. — Да хоть сердцем, — мягко улыбаясь проговаривает, протягивая руки к маске. Провозившись несколько секунд с креплениями, девушка всё-таки снимает маску со Второго. Держа ее в свисающей руке, свободной Василиса мягким касанием проводит ладонью по лицу предвестника большим пальцем очерчивая шрам на скуле. Веселье сошло на нет, уступая место чему-то другому — Какие же красивые у вас глаза. Мне даже льстит то, что я одна из немногих, кто может их видеть. Особенно…так близко, — проводит пальцем от шрама до темных кругов под красными от усталости глазами, невесомо очерчивая их размытый контур. — Дай сюда, — забирает маску и подносит к вашему лицу, щурится и будто примеряется. — Тебе бы пошло, — улыбка во все тридцать два всё не сходит с чужого лица, становится понятно, что он играется. Аккуратно снимает и с вашего лица аксессуар, чуть не промазав пальцами вам в глаз, откидывает оба предмета на стол за вашей спиной. — Не хочешь поспать со мной? — Пардон? Вы серьёзно? — похлопав очами, ошарашенно уточняет. По-птичьи наклоняет голову на бок, не меняя выражения лица. — Боюсь если меня запалят у вас в крыле, то новой репутации просто не будет. Но предложение, каюсь, весьма и весьма заманчиво. — Да-к ты же не знаешь где я сплю, — глупо смеётся, как мальчик влюблённо смотря на ваши губы. — Хотя ты права, не стоит, — отводит взгляд в сторону и шатнувшись встаёт. — Уже пол двенадцатого, в любом случае пора расходиться. — Эх, жаль, — хлопнула вытянутыми руками, насаживая получившийся замок на колено. — И вы так просто меня оставите? — выгнув бровь, смотрит на предвестника. — Ага, запру тут, чтобы к себе не затащить, — так смотрит на вас, как будто сейчас сделает что-то плохое. Вы всё не можете понять, на что именно он намекает. — Пойдём, провожу до комнаты. Внимательно смотрите несколько секунд снизу вверх. А потом нагло дергаете за руку, то ли призывая, то ли вынуждая к себе наклониться. И ухмыляется так лукаво, с провокацией и каким-то затаенным обещанием во взгляде. — Что такое? — по привычке опять щурит глаза, из-за этого выглядит забавно. Наклоняется к вам, как и хотите. — Не домогайся, сама же что-то там про слухи начала, — лукавая улыбка и усмешка, такие игривые, что скорее домогается он, при чем лишь взглядом. Если наглеть, то до конца. Хлопаете себя по коленям, по-птичьи склоняя голову набок и смотря теперь уже с легкой мольбой, надеетесь, что приятности продолжатся. — Не-а, — берет вас за руку и тянет, чтобы поднялись. — Пошли. Недовольно фыркая, рывком поднимается на ноги и, оправив одежду, идёт к выходу. — Ой, нашлась обижена, — усмешка, мужчина берет со стола маски и свою надевает. Быстро догнав у двери Второй берет вас за руку, теперь вы как парочка прогуливаетесь по тёмному и холодному коридору. Это мило, даже молчание никого из вас не смущает. Вообще очень даже смешно видеть Дотторе, Предвестника, прожившего огромное количество времени, до сих пор таким… Беспечным? Вечно игривым, любящим дурачиться и по доброму издеваться над кем либо, перескакивающим с мыслей и эмоций на противоположные за долю секунды. Простым и чувственным человеком, если он вообще человек по природе. Он может быть жутким, но неведомым, волшебным образом сбрасывает эмоцию страха, вы даже почти не замечаете в нем ничего особо плохого. Личность, что мастерски играется с окружающими, выворачивает абсолютно все в свою пользу настолько легко, что эти самые окружающие ещё и мечтают о его признании, получив грубость до этого. Удивителен и прекрасен в своей уверенности, страсти к делу и постоянным настроением, которое, похоже, регулирует самостоятельно. Так притягивает, что аж пальцы морозит от захватывающей бури эмоций, вызванной… А кто он вам, на данный момент?.. Вот она, из тёмного дерева дверь комнаты, выделенной вам организацией. Не хочется расходиться. И пусть время стремится заполночь, чувство забавы и комфорта терять совершенно нет желания. Вы было хотели что-то сказать, но… — Может, все-таки, передумаешь и ляжем вместе? — не отпускает вашу руку. Чертова дверь оказывается перед носом слишком быстро. Девушка вздыхает, пытаясь скрыть недовольство — прогулка ощутилась совсем короткой. Поэтому слова Дотторе звучат спасением. Стиснув его пальцы в своих, мнётся несколько секунд, разглядывая стену. Ужасная нерешительность длится мгновение, но ощущается вечностью. Ответом становится кивок. В Бездну репутацию, все равно вряд ли кто-то узнает. А вот выпускать его тепло кажется смерти подобным. — Ожидаемо, — Второй как джентльмен чуть поклоняется вам в шутке, покрепче прихватив за руку. Вы разворачиваетесь. Дотторе выше вас, от этого и шаги размашистее, а он спешит. Быстренько приглашает вас в свой кабинет, в котором вы были единожды, но запомнили и сейчас почувствовали тяжёлый воздух, духотой отдающий чем-то лимонно-деревянным. Видите улыбку на чужом лице, значит, наверное, так и надо? Вашу ладонь все же отпускают. Ученый спокойно подходит к стеллажам, что заполнены книгами. Секунду думает и пальцем отодвигает нужную книгу-рычаг, на шаг отходит — слышен скрип механизма, небольшой проход медленно появляется перед синеволосым. «В духе безумного учёного» — думаете вы и улыбнувшись в лёгком удивлении подходите ближе. Приобняв вас за плечи, Доктор приглашает пройти внутрь помещения… Высокий потолок с крупной хрустальный люстрой, на паркете груда бумаг с чертежами, записями и рисунками, стол у окна широкий, дубовый, также заваленный чем-то «крайне» нужным. У стены посреди помещения двуспальная кровать, украшенная резным изголовьем и колоннами спереди, от которых по бокам постели свисают бедно-фиолетового цвета шторки, вы будто в книгу попали. Пахнет здесь чем-то странным, но травным и приятным, понимание приходит как только всматриваешься — на тумбе у все той же кровати стоят свечи и благовония, пара небрежно укатились и мертвенно покоятся на полу. У вас аж дыхание перехватывает, когда на талию ложится рука — вы не заметили, как «дверь» за спиной закрылась. — Что же, располагайся, — скидывает с плеч халат и вешает на крючки, прикрученные к стене прямо по правую руку от прохода. — Негоже приводить даму в беспорядок, но мне одиноко, изволь простить, — улыбается вам очередной раз с искринкой, пока маска сходит с лица, на него сразу попадает пара очков, на коих элегантно от душек на шею идёт цепочка. — Хм… Если нужна уборная, — кивает в сторону единственной двери кроме той, что за вами. — Всё сама видишь. Будут особые пожелания ко сну? — освобождает шею от воротника, расстегнув пару пуговиц и смотрит на вас. От осознания происходящего болезненно сводит сердце — оно ухает где-то в груди совершенно неровно, но очень сильно. Так, что впору вызывать доктора и жаловаться на сердечный приступ. Замяв пальцы, коротко осмотрев комнату, переводит взгляд на Иль Дотторе. До чего же он очаровательно-уютный в этой атмосфере, в этой обстановке. Без своей маски. А ещё приходит осознание, что он зовёт буквально в одну постель… Шумно выдохнув, приподнимается на носочки и оставляет почти целомудренный поцелуй в уголке мужских губ. И с почти болезненным стоном прячет лицо у него на плече, ворча едва-едва слышно: — Меня сейчас удар хватит… — Я врач, слушаю ваши жалобы, миледи, — усмешливо гладит вас по затылку и поцелуем попадает чуть выше виска. — Рад, что тебе не мерзко от того, что завел черти-куда. Ох, тебе, наверно, нужно помочь с ночнушкой? — за плечи заставляет оторваться от объятия и мило оглядывает вас. — С чего бы мне должно быть мерзко? Тут довольно уютно, — руки против воли вскидываются вверх, чтобы уцепиться за ткань его рубашки. Чуть мнут и дергают, выдавая нервозность, — И кровать. Это балдахин? — неловко убирает руки за спину, позволяя себя рассмотреть. Кивает. — Да. Я думаю, подойдёт любая рубашка, которую можно назвать старой. Вряд ли у меня есть возможность вернуться за пижамой в комнату. Да и не хочется. — Понял тебя, — отходит к крупному деревянному шкафу. — Да, он самый, ещё и горел раз двести, — ответ на вопрос о балдахине, пока роется в одежде. — Моя любовь к свечам когда нибудь доведёт до плохого. Может что-то на ноги? Могу предложить шорты или широкие штаны, из домашнего только подобные вещи, — снимает с перегородки рубашку на вешалке и накидывает на пястье, ожидая ответа. Окинув взглядом весь силуэт Дотторе, облокачивается о стену и устало скрещивает руки под грудью. Так и хочется приложить ладонь ко лбу — наверняка температура тела зашкаливает. — А? Не думаю, что в этом есть смысл. Да и с Вашим ростом вашей рубашки может быть достаточно… но если найдутся, то не откажусь. Главное что бы не панталоны в мелкий узор из сердец. — не удерживается от улыбки девушка. Наблюдает за действиями мужчины и хмыкает. — Я брюки ваши если одену, то буду терять при ходьбе. Василиса с довольным видом достаёт из пучка шпильки и распускает волосы. Те, тяжёлыми и густыми локонами падают на спину избавляя хозяйку от части мучений. Сделав пару шагов, брюнетка перехватывает одежку у начальника с лёгкой улыбкой. — Я займу ванну или вы хотите первым? — Иди, естественно. Чёрное полотенце твоё, — отходит от вас, передав одежду, а вы чуть смущенно заходите в ванную комнату. Холодный кафель бежевого цвета с узором разводов, глубокая ванна, всё выполнено в чёткой цветовой гамме, приятно глазу. На водные процедуры уходит не более пятнадцати минут, а возвращаетесь в покои вы уже в рубашке на голое тело, лишь нижнее белье остаётся прикрыть срам. Вас даже удивляет, Второй разве не понимает, что сейчас будет происходить?.. Он читает книгу, лежа в небрежно заправленной постели. Обращает на вас внимание, сразу встаёт, проходя мимо за двери. — Сейчас приду, — мажет прикосновением по вашему плечу. Вы находите себе занятие — поднимаете со спального места литературу, что читал Доктор — механика. Кто бы мог подумать. Проходит не больше десяти минут, как мужчина возвращается, а ваше сердце пропускает удар — полупрозрачная рубашка расстегнутая до рёбер, нежного, коричневого цвета свободные брюки, на голове лёгкий влажный бардак. Он присаживается к вам. — Ну что, ложимся спать? Хочешь, почитаю тебе вслух? Аккуратно отложив в сторону книгу, подсаживаетесь поближе. Ладонь неуверенно и осторожно, точно спрашивая разрешения, касается мужского плеча. Можно ли? Или здесь и сейчас это будет уже лишнее? Терять шанс на тактильный контакт и возможность «помиловаться» не хотелось. Голод по прикосновениям и теплу ощущался как никогда сильным. — Не отказываюсь, конечно, — лёгкая улыбка трогает уголки губ. — Но есть кое-что, чего мне хочется сильнее. — И чего же? — ласковая улыбка, такая спокойная, как и вся присутствующая атмосфера. Он, вероятно, прекрасно понимает, чего вы хотите, но ломается, ожидая вашей активности. Тусклый свет керосиновой лампы над вашими головами, удивительно мягкая кровать под бёдрами, аккуратная шаль, будто укрывающая постель от лишнего внимания и лишь вы вдвоём на перине посреди ночи, что укутала пурга, незванно рушащая тишину гулким снегом. Невольно тихо рассмеявшись тому, какой он умилительный в своих провокациях, подсаживается ближе. Слова с языка слетать отказываются — только разрушат эту чарующую атмосферу, в которой тончайшим хрустальным стеклом звенят нежность и доверие. Поцелуй приходится в уголок губ, совпадает с тем, как обе ладони ложатся на грудные мышцы. Не слишком настойчивые прикосновения, позволяющие в случае чего отпрянуть, но при этом осторожные, обещающие больше. Больше ласки, больше дрожащего на кончиках пальцах обожания. Увидев ваши желания губы прислоняются друг к другу в поцелуе, размеренном и тихом, таком, что невольно сжимаются пальцы, вбирая в себя ткань. Ни капли сожаления, неловкости не присутствует, только лёгкое смущение от первой встречи в такой обстановке. Цепочка очков тихо звенит натыкаясь на серьгу предвестника, ваши зубы повторяют звук, случайно встречаясь в полёте заинтересованности друг другом. Пальцы учёного остаются на вашей щеке, пока вы своими с особым волнением проникаете под прелестную на ощупь ткань к коже любовника. Он же дышит глубоко, не отвлекаясь от чудных губ своей леди, ладонью медленно нащупывая тело опускается к ключицам. Приятное тепло начало хозяйничать в теле, в обыденности называясь возбуждением. Плоть вашей с Дотторе груди непонятным образом соприкасается, настолько вы близки друг к другу. Обоих пугает особо крупно сложившийся в ветре снег, ударившийся в стекло, плевав на страсти тёплой постели. — Видит Царица, я не хотел этого, — мужчина давит на ваше плечо, прошептав слова, а вы спиной плюхаетесь на подушки под головой. Нависнув только на секунду партнёр подкладывает руки под ваши лопатки для ближайшего объятия, чтобы чувствовать ваше тело, эту жаркую плоть, бурлящую лавой кровь под собой, ощущать ваше дыхание любой ценой, выцепить каждое движение и насладиться им настолько, чтобы замертво выдохнуть стон удовлетворения души. Вы обнимаете его плечи, ровные, красиво сложенные, как и остальное худощавое тело, такое же красивейшее в глазах предвестника как и ваше, ведь он опирается лишь на анатомию, совсем не на стереотипно любимую женскую худобу. Воздух замирает у кадыка от чужого колена меж ног, положение интересное — конечности в шахматном порядке чередуются, ощущая все нужные области под собой. Очки чуть морозят переносицу, сползая к вашему лицу с соседнего, внимания на них не хватает, всё уходит друг другу и ласке, бесконечной нежности, даже если она направлена не вам, а другой, что заняла бесконечно вместительное пространство в голове Дотторе, сейчас это не важно, нельзя думать о дурном, когда так сладко и долго целуют. Снова отнявшись от губ Второй на локтях приподнимается над вами, все же сдвинув помощь зрению ко лбу. — Есть ещё желания? Или, может, в третьем часу ночи посетим царство сна? Сердце грохочет где-то в горле, задыхается и тонет в крови, чрезмерно горячей сейчас. Впору заплакать от этого избытка эмоций, кружащего голову, но получается только негромко всхлипнуть и дернуться, из-под полуопущенных ресниц блестящими шальными глазами смотря на Иль Дотторе. Ладонь с плеч перемещается на светлые волосы. Нежно перебирает их несколько секунд, находя спасение в этой активности. Вдохнуть, задержать дыхание и медленно выдохнуть. — Да, — кивок. Пересохшие губы обводит язык, смачивая. — Давайте спать. — Прекрасно, — поцелуй в губы и с вас окончательно слезают. Вы оба перемещаетесь по разные стороны кровати, разобрав постельные принадлежности в порядке вам — одеяло, предвестнику — плед. Вы даже боитесь, что не уснете после таких завораживающих событий, но привычный график сна убеждает в обратном, одарив заметной сонливостью. Синеволосый вздыхает и погасив последний свет укладывается ко сну. Берет вас за руку, поскольку больший контакт не позволит самоощущение. Пальцы скрепляются в замок, вы уже тихонько посапываете находясь между сознанием и реальностью. — Приятных снов, Василиса, — чётко слышите своё имя и отвечаете тем же, но не слишком разборчиво. — Угу, доброй ночи, Фабьен, — подкладываете под голову свободную руку, а вас поправляют. — Зандик. Зови так, — тихий, но всё ещё приторно бархатный, низкий голос был последним кроме неполной тишины здания звуком, который вы услышали перед сном.