Химия, оказывается, не только в пробирках.

Поездка обратно в Снежную прошла… Мягко сказать отвратительно. Вы с Дотторе оба спали почти всю дорогу, для вас это не свойственно, но сильный стресс сыграл в какую-то свою грубую игру с организмом. Это правда был совершенно не отпуск, даже не работа, это было испытание. Поскольку вы всё время были немного не в себе, нормально поговорить не вышло. А учитывая то, что вам дали два свободных дня и в это время вы с предвестником не виделись, вас начало сжирать любопытство. При чем не только вопросы по типу: «Кто это? Что им нужно? Зачем это было сделано?», вам становилось интересно узнать больше о силе Доктора, самой знать в чём секрет порчи. Ведь по факту изобретение вашего учёного это плевок в лицо Селестии и глазам бога, в них теперь нет смысла, раз есть порча. К счастью вы не глупая, понимаете, что если будете знать подробности — станете мишенью. Но если посторонние не будут знать о том, что вы знаете, разве произойдёт что-то плохое? Спать почти сутки естественно прекрасно, но ночь потом проходит бодро. А ещё неприятно, если до этого вам выстрелили в плечо. Рана всё ещё болит, как и голова. Какая же мерзость, вам медленно, но верно кажется, что это никогда не закончится, да и Доктор явно плохо на вас влияет. Но что вы сделаете? Правильно, потерпите до лучших времен. Потому что это свойственно людям — терпеть ради света в конце туннеля, ждать и подвергать себя негативу. Вот только терпение тоже имеет свойство заканчиваться, иногда слишком поздно. Выходить на работу тяжело. Даже с мыслью о том, что вы наконец-то увидитесь с Дотторе и сможете обсудить все что произошло подробнее, может быть, получите необходимую поддержку или просто, как это было раньше проведёте в среднем спокойный и забавный день вместе. Двери, стук, шаг в помещение. Что вызвало в вас непонятку — предвестник стоит и занимается чем-то с капельницей на правую руку. Там же, по правую сторону от него стойка, всё как положено, почти больничные условия. Вам бы тоже было неплохо прокапаться, но от спирта. — Ох, доброе утро, — понятное дело, на вас сразу же обратили внимание. Сегодня мужчина кажется серьёзнее чем всегда, хотя вы только встретились, по первой минуте такое не определить, особенно когда начальник так непредсказуем. — Как ты? Отдохнула хоть немного? — Отдохнула, время все же было. Но результата никакого не дало, к несчастью. — девушка по привычке пожимает плечами и морщится от неприятных ощущений в плече. Наклонив голову на бок, Василиса невольно наблюдает за мужчиной. — С чем капельница? — Антикоагулянты и витамины, — опирается обеими руками о стол, смотря на вас в ответ. — Знаешь ли, я может и способен регенерировать, но организму нужно помогать. А у меня между прочим стресс, ещё и порчу использовал безрассудно, я болен! — ладно, вам всё же показалось, Дотторе такой же, как и всегда. Это даже радует, не даст вам грустить. — Поняла я, поняла. Может есть что-то, с чем я могу помочь? — Василиса хмыкает и улыбается. А вспомнив про что-то, поджимает губы. — Можно тебя попросить чуть позже осмотреть плечо? А то как-то не уверена я, что все нормально заживает. — Хм… — наиграно думает, что же вам такого дать. — У нас есть план на день. Раз от тебя поступили жалобы, — взявшись рукой на стойку, чтобы протащить за собой между столов, берет с одной из полок блокнот. — Займёшься заказом. Не думаю, что испортишь что-то, так что бери, закладка на нужной странице, — возвращается и кладёт на стол книжечку, ладонью подзывает вас к себе. — И да, давай сюда своё плечо. Что-то проворчав не слишком понятное даже для себя самой, девушка неловко трогает собственную одежду. Её нужно снимать? По идее да, но в лаборатории делать это не слишком хочется. Хотя, кто сюда зайдет? Девятый? Хуже зяблика ну точно уже не будет. Так что Василёк скидывает халат, а следом расстегивает верхние пуговицы рубашки и приспускает её так, чтобы обнажить рану. Дотторе бесцеремонно опускает с вашего плеча лямку лифчика, сейчас он врач, а не ваш мужчина. Аккуратно отклеивает пластырь, не до конца, просто чтобы осмотреть. Давит на края ранения, чем доставляет дискомфорт, хмыкает сам себе, сразу рождает вывод. — Всё нормально, — приглаживает пластырь обратно к коже, — Немного припухло, но часть тела подвижная, это неизбежно, — возвращает лямку белья на место, подтягивает вашу рубашку, чтобы прикрыть. — Можешь не переживать. Шрам будет, единственная не очень хорошая новость. Может, мне поухаживать за тобой? — объятие на талии, но только одной рукой, левой. — Неудобно же, что оно на спине. Василиса усмехается, застегивая рубашку. — Моё первое боевое ранение оставит на мне след на память, хах, — легко выдает то, что на уме. Закончив с пуговицами, подаётся в объятия ближе, невесомо укладывая голову на плечо предвестника. — Да, буду не против, спасибо, — выдох. — Признаться честно — очень неудобно, — отходить от Дотторе не хотелось, стоять вот так, ощущая его поддержку и руки на себе — это всегда приятно и даже как-то восстанавливающе, по крайней мере, эмоционально. Девушка немного посмеялась про себя, поймав себя на мысли о том, что она энергетический вампир. — Прекрасно, — давит вам на живот, заставляя спиной плотнее прижаться к себе. — Как вижу, тебе стало лучше? Ты уже говорила, что устроить себе отдых не удалось. Почему, если не секрет? — или у «кого-то» хорошее настроение, или этот же «кое кто» соскучился по вам. Василиса охотно прижимается ближе, довольно, но негромко мычит в ответ на прикосновения. Делает все аккуратно, чтобы не потревожить собственную рану. — Да уж, отдых так себе получился, — нервно усмехается, смотря на ладони на своём животе. В голове опять мысль о том, что Вася его недостойна. Навязчивая, крутится-вертится, и сбежать от самой себя не удастся. И плыть по течению уже не получается. — Ты действительно спрашиваешь почему? — вскинув бровь, девушка оглядывается через плечо. — Да, может ты хочешь выговориться, откуда я знаю, — клюв маски прикасается к щеке в ласковом поглаживании, холодном из-за материала. — Мне не лучше, поверь на слово, я в отличии от тебя не имею права отдыхать лишние пару дней. Да и, знаешь, за тебя тоже тревожно. Уж не знаю, это ты наговорила в ситуации или правда считаешь так, как выдала. — И хочу, и не вижу в этом смысла, — Василёк отворачивается, пользуясь тем, что прижимается к предвестнику спиной. У неё просто затекла шея, подумаешь. — Я… Пальцы нервно барабанят по собственному локтю. Конечно же, она так считает. Но и говорить вслух не хочет, а врать — и подавно. Поэтому ответ остаётся немым и повисает в воздухе вместе с лёгким напряжением, так и чувствующимся от Василисы. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — негромкий вопрос — попытка перевести тему. — Дам совет, — он прекрасно всё понимает. — Не мучай себя. Всю жизнь это будут делать другие, а ты — не смей, — поцелуй у сгиба шеи, всё-таки отпускает вас. — Рассеянная ты сегодня. Я уже сказал, что делать. — Я имела в виду, не по работе, —и снова нервное движение плечом. Василиса, непривычно, не тает от поцелуев Предвестника. Только сильнее напрягается и хмурится, уже не в силах скрывать то, как сильно её мучает собственная голова. — Я имела в виду, для тебя. Но да, ты прав, я рассеянная, поэтому пойду работать спокойно. Дёрнув головой, чтобы убрать с лица пару тёмных прядей, Василёк ещё на секунду зависает, прежде чем вспоминает, что ей там за задание дали. — Мне не нравится, как ты себя ведёшь, — пока вы открываете блокнот, Дотторе наклоняется над бумагой и пишет, взяв в пальцы ручку. Как можно понять, из-за практически покушения в его обязанности входит изложить абсолютно все подробности на бумаге. Или это что-то другое, то, чем могли бы заниматься вы. — Кто наплёл тебе, что ты тупая, или как ты там сказала? Ты не видишь, что тот, с кем ты себя сравниваешь, не видит той разницы, которая мерещится твоей припухшей от событий башке? — не поворачивается на вас, просто тихо тараторит. — Могу побыть психиатром, если это нужно. Если ты хочешь, как идиотка, ходить и молчать — прошу. Кое кто сам мне говорил, что надо всё обсуждать. Я в чем-то не прав? — всё-таки поворачивается к вам, веселье пропало с лица и из тона. Василиса слушает и наблюдает за доктором спокойно, внутри себя ощущая только какое-то эмоциональное пепелище. Выгорание, возможно, и сколько оно продлится? И вообще, ей тоже много что не нравится. Первый порыв — психануть, высказать гадости и уйти. Девушка перебарывает его, зная, что таким образом только потеряет Дотторе. Вдыхает, задерживает дыхание, выдыхает. — Ты прав, ты во всём прав, — скрестив руки на груди, бедром опирается о стол. — Только не всем мыслям и вещам поможет проговаривание. Иногда нужно просто время, чтобы всё в душе улеглось. И я… я не считаю себя тупой. И снова нервное движение здоровым плечом. Того и гляди тик начнётся. — Я просто ощущаю эту пропасть между своим положением и твоим. Сейчас — как никогда сильно. — Хорошо, давай, молчи, — усмехается и утыкается в документы. — Делай что хочешь, мне плевать, можешь вообще идти к себе и дальше куковать, — он и сам нервный, вы прекрасно видите как почерк становится резче в линиях. — Можешь вообще увольняться нахуй, зарплату же выдали, — улыбка, в его планах гнобить вас. — Раз чувствуешь «пропасть» между нашими статусами, то и в отношениях будет эта пропасть, — кнут и пряник, всегда работает, особенно когда человек привязан к тому, кто манипулирует. Василиса хмурится, вздрагивая всем телом от той грубости, которая звучит. Больно. Это, черт возьми, больно. Она ведь не молчала. Она ведь начала обсуждать. Несколько раз быстро моргая, девушка пытается спрятать слёзы. Они против воли собираются в глазах, делая мир расплывчатым. Стараясь сделать это спокойно, Василиса отворачивается и садится на своё место. Только бы её не посчитали гребаной плаксой. Который это раз за последнее время? Кажется, ей пора садиться на успокоительные. И все равно несколько слезинок срываются на стол. Остальные Василиса озлобленно украдкой вытирает пальцами. Молчи, так он ей сказал, когда она начала говорить? Хорошо. Будет молчать. Но вот пойти нахуй… одна только мысль о том, что ее прогоняли, причиняет боль. — Серьёзно, послушалась? — смотрит вам в спину с дурной улыбкой. — Думаешь я не вижу, что ты плачешь? — со вздохом встаёт ровно, идёт в вашу сторону, колёсики капельницы иногда мерзко поскрипывают. Ладонь на вашем здоровом плече. — Я тоже злюсь. Я тоже устал, меня постоянно тошнит и кружится голова, тоже больно. Но, может, мы просто поможем друг другу это пережить, без лишних глупостей? — перемещает руку на ваш затылок, аккуратно трогает волосы. — Аж выбесила, какая ещё пропасть в статусе? — ему, похоже, больно впилась формулировка. — Ты буквально по углам меня зажимаешь, если бы была эта самая пропасть, тебе было бы позволено такое? — костяшками пальцев проходится по очереди по обеим вашим щекам, перчатка удаляет с кожи влагу. Василиса напряглась, слыша как предвестник направляется в ее сторону, одновременно хотелось как прогнать его, так и сорваться в его объятия, чтоб ей мягко шептали на ухо, что все хорошо и всё плохое ей показалось. Незаметный поворот на холодную руку на плече. Он оправдывается. Даже звучит разумно, однако от этого всё равно не менее паршиво на душе от слов, что были направлены на изменение ее взглядов- возможно, такая провокация сработала бы в другое время и в других обстоятельствах, но, увы, не сейчас- сейчас всё больно. Опускает голову, когда ощущает мягкое доброе касание на волосах, сейчас впору расплакаться сильнее, в голос, но она лишь поджимает губы, задышав чуть глубже и чаще. Руки на лице, не ее, вытирают слезы, что сдержать не выходит. Василиса тянется к ним своими, обессиленными и самую малость дрожащими, обхватывает пальцы в перчатках, прижимаясь к ним губами, но не целуя, глубоко вздыхает. Эта поездка далась слишком тяжело для обоих. — Я…— начала Василиса, прерываясь, не зная точно сама, что хочет сказать. — Прости, мне самой так думать не нравится, — голос тихий, тяжело выкладывать такие сложные мысли, особенно тому, кто являлся их почти главным действующим лицом. — Просто… Да, я…"зажимаю» тебя, но ты не против, потому так и выходит, поэтому я и думаю так, ведь в противном случае, оно бы так не было, разве нет… ах, — бессвязный поток мыслей, выдыхает, собираясь. — Я имею в виду, — проводит по волосам назад, продолжая совсем тихо, — разве это все происходит не потому, что оно тебе нравится, разве было бы все так же, если бы я не пробудила в тебе воспоминания и интерес… Чувствую себя милой беспомощной собачкой, — опять голос дрожит, сколько можно. — Знаешь, почему женщин всю историю человечества принижали? — слишком резкая смена темы. Дотторе отходит немного в бок. — Потому что они крайне эмоциональны и потому, что физиология разная, — разворачивает вас на стуле к себе лицом. — Мне кажется, из-за этого вы и прекрасны. Ты в том числе, — …Садится на пол на колени. Ладони ложатся на ваши голени. — Видишь меня? — складывает руки, как школьник на парте, но на ваших ногах, немного опираясь о вас и смотря снизу-вверх. — Мне становится больно, когда показываю чувства. И людям вокруг становится больно. Как это относится к нашей ситуации? — улыбка и наклон головы. — Тебе ведь стыдно за свою слабость. Но почему ты думаешь, что это именно слабость? — пальцем в некоторой нервозности скручивает трубку, идущую от пакета с лекарством к вене. — Ты ведь достойно выдержала всё, что должна была. Ты очень помогаешь мне справляться с одиночеством, с лишней работой, дополняешь мою лживость своей искренностью. Ты не похожа на Валю, — колени предвестника слегка разъезжаются на полу, он пододвигается, чтобы уместить ваши ноги почти вплотную к своему туловищу. — Только внешностью и парой особенностей характера. Знаешь, мне страшно сравнивать. Чего ты так смотришь на меня? — нервный смешок, вы повторяете звук, но более слезливо и закрываете лицо руками. — Я веду к кое-чему важному. Мне хочется защищать тебя и оберегать, Василёк. Я, может быть, хреновый парень, но мне можно постараться для тебя? — вы буквально чувствуете то, сколько чувств вложено в сказанное. Голос у Дотторе, будто и сам сейчас заплачет, хоть и улыбается. А улыбка то это кривая, тяжело тянуть уголки губ, когда хочешь что-то сломать. Но нужно, чтобы показать свой позитив, чтобы уверить в том, что всё нормально. Сидеть перед своей женщиной на полу из-за её страхов, начать чувствовать к ней сожаление, переживать за её состояние не из приличия или не из-за того что «надо», а потому что у самого сердце кровью обливается, как бы самому не было плохо… Это страшно. Страшно, потому что раньше такого не появлялось. Василиса же слушала слова Дотторе, от которых сердце разрывает чувствами, смешанными и неоднородными, но неизменно приводящими к одному выводу- этот человек её солнце- жгучее, опаляющее, нежное, ласкающее теплотой- всегда разное, но всегда нужное, без него она замерзнет. Родившейся в вечном холоде, ей не сложно было жить так, но познав другую жизнь, к старой вернуться- для нее смерти подобно. — Ты не, — рваный всхлип в ладони. — Ты не «хреновый парень», Дотторе, — выдыхает шумно, стирая с лица слезы, недолго надавливая на глаза, словно пытаясь остановить следующие. — Ты, поверишь ли, лучшее, что случалось со мной, — взгляд на предвестника в ее ногах, она тянет руку к его волосам, зарываясь в них пальцами- хочется его чувствовать, в своих руках, себя в его, быть сейчас как можно ближе. — Потому я боюсь. Боюсь того, насколько мы далеки, в разных смыслах. Я хочу никогда не отпускать твоей руки, всегда быть рядом, стать для тебя… домом, но, — наклоняется, утыкаясь лбом в лоб предвестника, хмурится — опять маска. — Такие моменты, как эта поездка, так очевидно показывают нашу разницу… Мне сложно поверить в свою состоятельность рядом с тобой. Но клянусь, — второй ладонью зарывается в волосы, прижимаясь ближе не поднимая глаз- смысла все равно нет. — Я буду стараться, для тебя, для себя, для нас. Ты ведь говоришь так, а я тебе верю, — поцелуй на маске. — Кому мне еще так верить… Прости меня. — Василёк, — тихо смеётся, держа вас за плечо. — Я чувствую… Похожее, особенно когда ты такая, — Второму приходится немного отклониться назад, всё-таки в отчаянной эмоции вы физически давите на него. — Обожаю то, какая ты… — несколько секунд молчания, вздох, ладонь на вашем лице, выкручивает из-за ушей маску, чтобы нормально видеть глаза своей возлюбленной. — Постоянно честная. Тебе идёт быть такой, — волосы заправлены за ваше ухо. — Давай попробуем тебя успокоить, м? — снова пальцы за щеках, проходятся у самого века, чтобы подтереть всю влагу. — Расслабься, пожалуйста. Мы уже в безопасности, вдвоём, всё хорошо, никто не в обиде. И ты можешь плакаться мне сколько хочешь, — берет вас за руки, за запястья утянув от своего затылка. — Всё уже хорошо. Мы оба постараемся, обещаю и со своей стороны, — поцелуй на пальцах, тон конечно же спокойный и ласковый, чтобы не дать вам и шанса сомнение. — Да… да, — часто кивает, помахивая руками на своё лицо. — Всё хорошо, ты прав, я сейчас успокоюсь, дай мне пару минут.— несколько секунд молчания. Слова Дотторе приятным ноющим теплом отдаются в сердце- ему нравится. Она переживала о том, насколько навязчива в своих эмоциях, всё зря, как видно, от этого тоже стало легче, — Спасибо. Спасибо что рядом, я не знаю, что бы делала без тебя, — совсем тихо. Искренность вознаграждается доверием, так и сейчас они будто стали еще ближе. — Тоже не знаю, что делал бы без тебя, — приподнимается, чтобы чмокнуть вас в лоб, далее встаёт. — Не спеши, нам некуда, — отходит от вас, около раковины задерживается. Звук струи воды, его отсутствие, несколько шагов и снова вы аж хмуритесь от лязганья металла о металл. Но больше вас, конечно же, не устраивает что Дотторе вообще в принципе приходится таскаться с этой гребаной капельницей. Вам потянут стакан с водой. — Не хочешь пойти вниз? Там спокойнее, да и после последнего посещения Девятого у меня паранойя разыгрывается, когда нежничаем, — он о саде. — Да, пойдём, — поднявшись со своего места, Василиса утирает последние слёзы, все еще стоящие в глазах, и подаётся ближе к мужчине. — Так что там насчёт зелёнки в шампунь? — немного нервная, но вполне себе искренняя улыбка, с которой девушка намекает на Девятого. — Я не собираюсь в его ванную лезть, — усмехается и берет вас под локоть, чтобы уже вместе пройти сначала в операционную, а потом спуститься в сад. — А если подарю — выкинет. Он конечно петух, но ума побольше, чем у животного, — вы уже почти на лестнице, предвестник пропускает вас вперёд. Пара минут чтобы спуститься, теперь вы снова в большом подвальном помещении, свет в котором нежно-розовый из-за ламп. Полумрак, приятная тишина, свежесть растений, в это же время духота влаги и красота, что главное. Побыть на природе всегда полезно, даже если она искусственная, не даром же говорят, что зелёный цвет успокаивает, как и блеклость освящения. Даже немного клонит в сон. Доктор, как уже делал при вас до этого, жмёт на кнопку, которая включает воду. — Ох, кстати, ты умеешь танцевать вальс? — все ещё стоит у стены, оперевшись о неё спиной. Василиса не торопится, подстраиваясь под шаг Дотторе, то и дело косясь на капельницу. Она не знает почему, но испытывает лёгкий стыд, словно бы это — её вина. Расслабляется только уже в самом саду, позволяя себе блаженно прикрыть глаза и выдохнуть. Атмосфера и запах растений и влаги чаруют её, пленяют даже. — М? — сонно приоткрывает один глаз, улыбаясь мужчине. — Нет, не умею. А что? Пальцы ласково проходятся по руке Доктора, от запястья до локтя, поглаживая как-то аккуратно, осторожно. Мужчина с лёгкой улыбкой берет вас за руку, отводит от стены, ведя за собой стойку. Вы тоже улыбаетесь, немного глупо из-за стеснения, понимаете, что сейчас начнётся. — Раз ты не умеешь, — подойдя накидывает на вашу шею трубку, теперь она лежит на ваших плечах со стороны затылка, стойка же переезжает в противоположную принимающей лекарство руку. Это нужно чтобы катетер не выскочил. — Я покажу, — Доктор кладёт ладонь на металл, перед этим взяв вашу руку в свою. Теперь вы держитесь за металлическую палку, на вашей руке пальцы предвестника, пакет с лечебным раствором чуть покачивается. — Встань мне на ноги, — голос становится тише, вы хихикаете. Конечность с иглой в себе огибает ваше плечо, опускается и остаётся на талии, вы укладываете ладонь на плечо Дотторе, опустив голову носком обуви наступаете на ту же часть ступни партнёра. Розово-белые лампы отсвечивают со всех сторон, мягко, приятно засвечивая центральную пару. Помещение достаточно широкое, чтобы разыграться. Танец начинается аккуратно, Второй в пол тона озвучивает шаги тактом, начиная с «раз» двигается левая нога, насчет «два» правая и «три» — левая догоняет ее. Двигаетесь вы вперёд. Длинным является самый первый шаг, остальные, следующие за ним — короткие, в вальсе они едва уловимы, но вас заставляют слегка шататься из-за незнания движений. Предвестник как и всегда грациозен, даже учитывая то, что ведёт вас. Ах да, особый шарм вам придаёт уверенность возлюбленного, то, как он придерживает вас на пояснице, страхует на постоянной основе, смотрит почти всегда на вас с нежнейшей улыбкой, как же жаль, что полностью его лица вы не наблюдаете. Теперь вы меняете направление, появляется немного другая схема шагов, круговая — Дотторе делает первый шаг с левой ноги, двигается она вперед, вторая сразу же подтягивается за ней. Эти движения быстрые, но не резкие, чтобы вы поспевали. Далее он двигается в сторону. После этого мужчина отводит правую ногу назад, а левую возвращает в исходную точку, после вы совершаете элемент поворота. Ученый выставляет правую ногу вперед, практически сразу же он медленно поворачивается направо. В следующий момент он заканчивает элемент, подтягивает вторую ногу к ведущей. Далее делает два шага назад и таким же образом поворачивается. Вы тихо и увлечённо смеётесь, смотрите себе под ноги, стараясь успевать и двигаться плавно, уже не просто оставляете руку на плече Дотторе, а держитесь за него для равновесия. Цветы в постоянном движении смазываются на периферии, полутьма помещения и блёклый цветной свет поднимают в вашей душе новую атмосферу, новое чувство, ощущение яркой влюблённости и доверия, которое оправдали. Спокойствие сменяется эйфорией, щемящей в груди, тепло чужих рук и тела, лицо совсем рядом, губы почти бесшумно считают такт шагов, дыхание слегка неровное, как и ваше. Вы останавливаетесь в центре подземного, искусственного сада. Предвестник давит на вас, заставляя прогнуться в спине и наклониться назад, вы с звонким смешком и второй рукой хватаетесь за его плечи, обнимаете, чтобы удержаться, повиснуть. Невероятно довольно улыбаетесь, видя в ответ такую же реакцию, как всегда игривую до бабочек в животе. Они порхают и когда Второй наклоняется ниже, немного поворачивает голову из-за маски и целует вас, ласково, совсем мягко. Доктор одной рукой всё ещё опирается о стойку, та падает с грохотом на бетон, вы высоко посмеиваетесь в горячо любимые губы, кажется, мужчине плевать, хоть и смеётся с вами. В процессе поцелуев вы оба встаёте ровно, вам, чтобы доставать до чужого лица, приходится встать на цыпочки. Этот момент врежется в вашу память ледяным клинком, что искупан в яде окситоцина, эндорфина и вазопрессина, что в купе рождают любовь. Утопая в нежности, хочется никогда не прекращать этот поцелуй, навечно слиться в одно единое, цельное и такое правильное, навсегда объединить сердца, никогда не выпускать из объятий и умереть, видимо, тоже так же. Всё-таки отстранившись мягко, невесомо ведёт пальцами по губам, едва касаясь, обхватывает лицо ладонями, частично касаясь пальцами шеи. Взгляд на Дотторе из полуопущенных ресниц, вновь приблизившись оставила поцелуй где-то на челюсти. — Я люблю тебя, Зандик, — совсем тихо, порыв, что не удалось сдержать в себе, — люблю, до бесконечности люблю, — почти слезливый шепот, руки обвивают шею, прижимая тело настолько близко, на сколько только можно. Слышите глубокий вздох, далее объятие, снова поцелуй. Вы вроде и не против, поддаетесь губам, снова почти виснете на любимом, чувства перемешалась ещё давно, от чего сопротивляться совсем не хочется. А предвестник как бы пошатываясь заставляет вашу пару переместиться. Как удачно, стена буквально в трех шагах. Вы прислоняетесь к поверхности спиной, очень удачно, не задеваете ранение. Дотторе целует со страстью, с пошлостью, постоянно трогает то лицо, то плечи, то опускает ладони на бёдра. Ужас, катетер выскочил из руки ещё когда упал. Сейчас вы оба не помните этого, потому что происходит кое что более интересное. — Я говорил не называть меня так, — отстраняется, чтобы снять с лица маску и подцепить её краем на пояс брюк. Голос у партнёра стал ниже, может, так кажется из-за атмосферы. Но через секунду вам кажется уже совершенное другое — ладонь Второго между ваших ног. — Ты нарочно это делаешь? — полуулыбка, наглая и пошлая, тёплое давление на тело сквозь одежду чувствуется волнительно и конечно же приятно, до лёгкого жжения, которое следствует из возбуждения. Дыхание сперло от действий доктора, слабо машет головой в отрицании. — Я не, — хватается за предплечье, на мгновение зажмурившись, — не специально, — опирается головой на плечо, тяжело дыша — вроде ничего особенного, они были и в куда более смущающих обстоятельствах, но то ли интимная атмосфера, то ли предшествующая откровенность разогнала кровь, кружа голову. — Да, правда? — Дотторе наклоняется к вам, лбом прислоняется к стене, оставляя совсем мало места на подвижность. Всё ещё гладит, медленно, давит пальцами чисто по ощущениям и опоре на вашу реакцию. — У меня нет двух имён, Василёк, — шёпот на ухо, медленно, но верно становится понятно, чего в итоге желает добиться предвестник. — Только то, что дали мне Фатуи. Будь добра, обращайся, как положено, — пальцы теперь на пуговице ваших джинс, ловко проталкивают металл в петельку, ползунок ширинки опускается. — Забыл сказать, я тоже люблю тебя, — влажный поцелуй на шее заставляет уже в который раз дёрнуть плечом, у вас точно нервный тик, может быть, даже на фоне травмы. Такое же душно приятное дыхание на коже, волосы на плечах, что забавно, давно облизали вместе с чувствительной у большинства частью тела. — Ты же не против? — а Доктор лезет куда не прошено, но желанно — проталкивает ладонь под вашу одежду, чтобы прикоснуться к горячей и чувствительной коже, пока что через бельё, всё же ему нужно позволение, чтобы прикоснуться к прекрасному и не вызвать у вас чересчур сильное смущение. Как же восхитительно вот так, ощущать тяжесть и тепло сильного тела, прижимающего к стене. Василёк совсем тихо всхлипывает, чувствуя, как восторг и обожание щекочут ей внутренности. — Хорошо, родной, — бормочет тихонько, оглаживая ладонью плечо и переходя на лопатки. А потом ладонь под одеждой… Василиса гнётся навстречу, гладит кончиками пальцев по спине сквозь ткань, тихонько стонет сквозь зубы. Нет, она совершенно не против, но дыхание оставляет её, поэтому выходит только рваный кивок. Разрешение получено, можно продолжить баловаться. Пальцы предвестника снова давят, через тонкую ткань белья ощущается почти как напрямую. Поясница, да и другие части тела работают отдельно от мозга, вы крепко обнимаете Дотторе за плечи, таз двигается в сторону руки. Его настроение так переменчиво, что ожидать чего-то подобного никогда нельзя, как и исключать вариант, что сейчас он поиздеваться и просто отойдёт от вас. Но этого не случается. Доктор, прекрасно знающий анатомию с легкостью прощупывает клитор, основные движения приходятся на орган. Из-за атмосферы, внезапности и того, как к вам ласков партнёр, вы легко заводитесь и несмотря на условия, например то, что вы стоите в подвале. Чудесно чувствуете всё, что положено когда вас трогает любимый человек. А тот ещё и целует, второй рукой обнимает, тоже гладит, но по спине. Мокро кусает ушную раковину, сдержать вздоха невозможно. — Всё хорошо? — пальцы круговыми движениями спокойно массируют, пока их хозяин всё ещё жмётся к вам. — Да, — лицо у груди Дотторе, перебираете его волосы на затылке, внизу живота тянет от возбуждения, хочется нашкодить, сделать что нибудь или сказать. — А у тебя? — немного сбито смеётесь, выдавив интонацию наиграно бытового вопроса, внезапный укус теперь на мочке сбивает, заставляет вздохнуть. — Чудесно, — носом трётся о ваш висок, намерено, именно во время разговора разгоняет амплитуду движений под вашей одеждой. — Как ещё может быть, когда передо мной такая женщина? — понятное дело, Доктору не слишком удобно, но смысла что-то делать с этим нет. — Ты ведь закончишь для меня, правда же? — он давным давно и сам завёлся, не самое ли это время для пошлого и влюблённого бреда? — Не знаю, — вам приятно, конечно, но это не отменяет особенностей женского организма и его чувствительности к окружающей среде. — Обычно… Ну, — стыдно. — Не всегда это так легко выходит. — Я понимаю, — рука с поясницы перетекает на вашу челюсть, нежное соприкосновение губ и намеренно медленное, плотное движение по напряжённому женскому органу. — Думай о том, что тебе нравится. — О тебе? — улыбаетесь, прикусываете губу. Возможно, к вам уже подступает что-то, что предшествует оргазму. — Ох, ты знаешь, что я могу говорить без остановки. Если хочешь, — приподнимает ваше лицо. — Я к вашим услугам. Разумеется за дополнительную плату, — снова поцелуй, снова стимуляция, специально более активная. Издевается, гад. — А сейчас акция бесплатна? — пошлости с деятелям и медицины — отдельное удовольствие, особенно когда любишь этого человека. Вам уже хочется намного больше, чем чувствовать на себе его пальцы. — Милый… Можно я тоже? — с плеча по груди, животу Дотторе ведёте ладонью вниз, естественно останавливаетесь у бёдер, всё-таки отношение человека к вам нужно зеркалить, получать разрешение на действия. — Не нужно, — дышит глубоко, может и хочет ответных действий, но не позволит. Всё таки забирается под ваши трусы, буквально пара секунд, положение пальцев снова на клиторе. — Почему? — опускаете голову, этому не препятствует рука на лице, только сдвигается на щёку. Выглядит происходящее крайне эротично, учитывая ещё и то, как близко друг к другу вы стоите. — Что-то не так? — стимуляция заставляет голос дрогнуть. — Не думай об этом, — шепчет рядом с ухом, вы больно из-за раны выгибаетесь к рукам, прямое прикосновение ощущается приятнее. — Ты мне не доверяешь, — сказано скорее в шутку, совсем тихо. Вы уже держитесь за одежду возлюбленного, в теле чувствуется скорая разрядка. — Всё, что сейчас происходит, началось с доверия, — предвестник видит, что вы напряглись. Обнимает вас свободной рукой на уровне плеч, кладёт ладонь на затылок, вы обнимаете его под руками, жмётесь. Волосы приятно тянут, запутавшись в них пальцами, вы лбом опираетесь о плечо Второго. Ещё пол минуты петтинга и вас пробивает дрожь, несколько секунд оргазма, во время которого вы, может быть, немного поцарапали партнёру заднюю часть шеи. По окончании крайне ярких ощущений удовлетворённо выдыхаете, подбираясь, стоите ведь на полусогнутых ногах. — Все нормально? — вас умиляет очередной вопрос о самочувствии, к слову прекрасном, правда надо немного отдышаться и вытащить чужую руку из штанов, а то без должного возбуждения всё это становится неловко. — Мм… Да, нормально, — кладёте ладонь за запястье Дотторе. — Дай заправлюсь. Тот только тихо смеётся, но отстраняется. Надевает маску на лицо, поправляет волосы, вы поправляете одежду. Становится даже немного неловко, но всего на пару минут, от этого чувства отвлекает диалог. — Что ж, поздравляю, отдавила мне все ноги, — подходит, берет вас за руку, тянет на себя. — Вы разве не танцевали на выпускном? — поднимает конечности над вашими головами, вы прокручиваетесь на носке вокруг своей оси и усмехаетесь, звонко и довольно, остановившись уже сама подбираете и вторую руку предвестника в свою. — Нет, танцевали пять пар, я была ведущей, — состояние максимально расслабленное, осадок от того, что происходило ранее почувствуется только по наступлению одиночества. — А ты где обучился такой грации? — Нравилось одно время, — так как вы снова виснете на Втором, ему ничего не остаётся, кроме поддержания за талию. — Если захотеть — найдёшь много хобби, знаешь ли. — Конечно, знаю. Особенно, если ты пожилой, — издевательски смотрите на маску предвестника с широкой улыбкой. Так хочется просто остаться в этом моменте, настроении и атмосфере как можно дольше… — Это ты о ком? — якобы не понимает о чём вы и что сказана колкость, усмехается вам и шагает назад. — Даже не знаю, — отпускаете возлюбленного из цепких, желающих продолжения веселья женских рук, убираете их за спину и наблюдаете. — Кроме тебя здесь есть кто-то, кому пятьсот… Шестьдесят? — не вспоминаете точную цифру, пока тот о ком вы говорите отходит к лестнице и выключает полив. — Этим стенам, — снова смешок, поворот в вашу сторону и кивок к выходу. — Пойдём, работа всё ещё ждёт. И всё-таки, мужчины бесчувственные существа. Совсем не понимают ни намёков, ни настроения, ничего. Вы с Дотторе поднимаетесь, уже в лаборатории вас волнует вопрос вашего мокрого белья. С этим не сделать ничего, кроме смены, поэтому потерявшись на пол часа из виду вы снова появляетесь на рабочем месте во всей красе. Оставшийся день проходит интереснее, чем раньше — вам ведь наконец поручили что-то, как ассистенту, а не фамильяру, который присутствует для настроения. Несколько вопросов и старание — вот оно, вещество, которое и должно было получиться. У вас это вышло за большее количество времени, чем мог бы сделать начальник, но на то вы и помощник, ещё многого не знаете и не понимаете, опыт решит каждую проблему. Второму всё же не плевать на ваши чувства, раз из вашего пьяного бреда в почти экстренной ситуации выцепил то, что вас тревожит и дал успокоить нервы на практике — не только доверием внутри отношений, но и в работе. Приятно, что вы с ним вступаете в один из новых этапов понимания друг друга. День сменился вечером, пришло время прощаться. Объятие, поцелуй в щёку, вы расстаётесь всего на один вечер, но на душе как-то тоскливо. Вам нравится находиться даже в молчаливой компании предвестника, что уж говорить о том, что тот может наговорить и насколько всё это интересно слушать. Если учитывать даже негатив, вы всё же невероятно рады, что смогли выловить возможность изменить свою жизнь. Несомненно в лучшую сторону.