From dusk to dawn.

Честно, он с трудом принял это решение.  Внутри него кипела ужасная ненависть, и к Тодороки Энджи, и к шедевру Шото, да вообще ко всем.  Но внутри всегда что-то холодело при мысли убийства, он не мог принять это решение окончательно. Да, у него была ненависть, всепоглощающая ярость. Но где-то внутри ещё можно было услышать голос Тойи, который просто не давал принять окончательное решение, оттягивал этот момент, оттягивал неизбежное.  И вот, сидя на барном стуле и делая крупный глоток янтарной жидкости, оставляющей горьковатый привкус на языке и горячкой проходясь по горлу, он был уверен. Тойи больше нету. Есть Даби. И Даби нужна цель жить, продолжать своё бренное существование.  Кто-то говорит что надо жить для себя, но истерзанный мозг и гнилая душа Даби, больше не могут просто так жить. Ему нужно что-то. Что-то, что будет гнать его вперёд, придавая смысл дням. Иногда этим смыслом становится дело жизни, которому ты посвящаешь всего себя. Но это не для Даби. Не для Даби - усеянного пирсингом и изуродованного шрамами. Он пытался, пытался устроиться хоть куда-нибудь. Тщетно. Никто не хочет брать такого урода как он.  Иногда этим смыслом становился близкий человек. Семья или вторая половинка. Но у Даби нету семьи, она была у Тойи. А люди Даби боятся, да и он их не жалует. Одному лучше.  Он идёт по грязным тёмным улицам, ловя редкие взгляды прохожих на себе. Все кто его видят, расширяют глаза, приоткрывая рот и иногда даже останавливаясь, с отвращением и страхом смотря на него.  Он урод. Чёрные жёсткие волосы, некрасивое худощавое тело, изуродованное огромными фиолетовыми шрамами, шершавыми и пахнущими горелой кожей. Скобы, скрепляющие его здоровую кожу с теми ошмётками что удалось спасти, блестят, но внешнему виду совсем не помогают. Он похож на трупа или зомби. Хотя, это одно и тоже. Постепенно к нему приходит осознание.  Ему вообще незачем жить Единственная его цель - убить Старателя и отмстить ему, сделать побольнее.  Больше у него ничего нет.  Он не хочет жить дальше, у него нет следующей цели. Он морально готов умереть в бою со Старателем. Нет, он уверен что умрёт в бою со Старателем.  Ну, или может в бою с Шото. С гнетущим ощущением пустоты внутри он готовится. Готовится сделать своему отцу до безумия плохо.  У него в голове идея-фикс, а в груди не осталось ничего живого и светлого. Внутри только дым от сигарет и ели-ели бьющиеся сердце. И плевать на что он пойдёт ради достижения цели. Время тянется мучительно медленно. Он собирает свой план по маленьким кусочкам, постепенно готовясь. Он расскажет, расскажет какой Старатель мудак. Покажет это всей Японии, и убьёт ублюдка. Перед этим убив его шедевр. Он стремится сделать побольнее, и почему-то мысль что он, Старатель, спал с опасным злодеем Даби, оказавшимся его старшим сыном, больно ударит по его папочке. Как говорится, чем чёрт не тешится? Он ложится на стол животом, с гаденькой ухмылкой смотря на хмурого мужчину. Он не знает как у него получилось затащить своего папашу в эту затхлую квартиру, которую он снял на время пребывания в Фукуоке. Он даже не знает почему герой номер один - Старатель, согласился заняться с ним сексом. Он это выпалив больше в шутку, надеясь воспользоваться растерянностью героя, а не его мирным кивком на это предложение. У его папаши что, стоит на накачанных наркотой злодеев? В любом случае это лишь новая игра для него. Получи удовольствие, помучай совесть Старателя(если она вообще у него осталась), и используй это как новый туз на своих руках. Даби цокает, устав ждать. Он слезает со стола, подходя к сидящему Энджи. Тот пристально смотрит на него, своим любимым взглядом, горящим холодным огнём. Даби знает, что имеет те же глаза, горящие холодным огнём, и от этого их хочется выколоть. Он обязательно это сделает, только позже. Наверно когда будет умирать. Мужчина в своё геройском костюме, но уже без приевшихся огненных бороды и усов на лице. Злодей устраивается на коленях Энджи, кладя руку тому на грудь. Несколько шальных искр мерчант на плече героя. Точно такие же появляются на Даби в особенно тяжёлое время. Его причуда начинает сходить с ума и из стыков сгоревшей кожи с ещё живой валит тёмный густой дым. Он начинает медленно гореть каждый раз. Старатель кладёт свою ладонь на его бедро. Сам Даби остался лишь в майке и штанах, обувь и плащ скинув ещё у двери. Вторая рука героя ложится на его талию, задирая потёртую майку и открывая вид на худой бок с линией сгоревшей кожи. Пирокинет приподнимается, цепляясь за шею мужчины и прикусывая мочку уха, прежде чем прошептать ему. — Ты же не против если я буду звать тебя папочкой? — Его голос пропитан ядом и усмешкой, он еле сдерживает чтобы не разразится истеричным смехом. От этих слов лицо Старателя перекосило, а руки на его теле сжались, оставляя синяки. Парень облизывается и хищно улыбается. Скобы тянут кожу, принося тупую боль. Он чувствует как из уголка его рта течёт маленькая капелька крови. Видится со Старателем он ещё несколько раз. Каждый раз в новой квартире, он называет его «Любимым папочкой» и скачет на члене героя. В последний раз герой говорит, что ему стоит завязывать. После этого ему невероятно смешно и тошно от самого себя. Все свои деньги он спускает на вещества, выглядя ещё хуже чем раньше. Его кожа приобретает нездоровый желтоватый оттенок, на руках можно заметить несколько плохо выглядящих мест, куда вонзалась игла. Скулы стали сильнее выпирать, впалые щёки и слишком острые локти. Постоянная головная боль и ужасная ломка, когда он не принимает дозу больше пяти дней. Он почти все деньги тратит на вещества, пытаясь забыться. Внутри холодно и пусто, и даже мысль о месте уже так не греет. Голова ужасно болит, он начинает забывать что творил во время наркотического угара, и всё чаще просыпается с новыми ободранными скобами, ужасной болью по всему телу и чем-то липким внутри себя. Его раны начали сильнее гноится, скобам становится сложнее удержать ошмётки кожи, пока между стыками ожогов и здоровой кожи образуется гной, который позже будет вместе с кровью стекать по его рукам и животу. Каждое движение отдаётся болью. Он падает в бездну, и уже никто не способен его оттуда достать. Тойя Тодороки погиб, сейчас погибает Даби.

***

Он чувствует себя так хорошо. Он широко улыбается, из уголка его губ сочится гной и немного крови, ему чертовски больно, но он игнорирует это. Стоя на Махии и наблюдая за всем с высоты птичьего полёта, он чувствует приятную лёгкость и ненавязчивое чувство счастья. Он знает что сегодня будет его финальный удар, что сегодня Даби умрёт, уже не переродившись как Феникс. Впервые его не преследуют воспоминания из детства и жизни, не преследует ужасный страх и чувство отчуждения. К мысли что он умрёт мучительной смертью, сгорев заживо, он относится спокойно, даже с лёгким благоговением. Когда они добираются до места боя, Спиннер истерично кричит Шигараки чтобы тот пришёл в себя, ведь Махия без него не особо то и собирается что делать. Он смотрит на него, и его губы растягиваются в ещё большей ухмылке. Он чувствует как кожа расходится, а скобы скоро перестанут удерживать ошмётки плоти, между которыми активно течёт кровь вперемешку с гноем. Он машет рукой Компрессу, на своём собственном языке говоря «пока». Тот медленно кивает, отходя в сторону и терпеливо ожидая. Даби подходит к самому краю, счастливо улыбаясь от скребущего чувства предвкушения. Злодей трясёт бутылку в руке, здороваясь с Энджи и Шото, прежде чем вылить себя на голову жидкость. Он специально покрасил волосы такой краской, чтобы в нужный момент она быстро смылась без особого остатка. Старатель смотрит на него расширенными глазами, в которых он может увидеть лёгкий страх, в перемешку с гневом. — Старатель, и Шото тоже здесь! — Он чувствует как под кожей всё начинает гореть, но игнорирует то, что из его руки на запястье идёт густой дым. — Даби! — Старатель рычит, его голос пропитан ненавистью и язвой. А Даби хочется улыбаться всё шире, чтобы скобы окончательно оторвались, и его кожа потянулась, открывая вид на его рот в зловещей улыбке. — Ну зачем же меня так называть? У меня же есть прекрасное имя, — Бутылка летит в сторону, пока пироман ровно встаёт, расправив руки. Он чувствует как его обдувает холодный ветер, и это так приятно. — Тойя. Смотря со стороны, он бы сравнил своё имя с финальным гвоздём в крышке гроба Старателя, ведь то как его глаза широко раскрываются, а огонь дико пляшет на его плечах, дают ему понять как сейчас этому ублюдку плохо. И от этого он готов кричать от счастья. Ну же папа, посмотри. Теперь я достаточно сильный? Достоин твоего внимания? Узнать что твой давно погибший сын - наркоман, маньяк и просто урод, которого ты насаживал на свой член, это не самая приятная вещь, по его мнению. Старатель кричит что не верит, что Тойя давно погиб, что он врёт. А ему так смешно и больно. Он хочет скорее закончить. — Я могу пожертвовать кусок кожи или крови, чтобы ты провёл ДНК тест! — Злодей набирает побольше воздуха прокуренные лёгкие, горло болит от громких криков, но он это не замечает. — Хотя я уже провёл! Взял образцы твоей крови в Хосю, и обнародовал результаты на всю Японию! Старатель и Шото замирают. Оба смотрят неверяще. Энджи со смесью страха и раскаяния, с зачатками отвращения к себе, а Шото с страхом и гневом, переполняющим такие красивые глаза. Жаль их испортить. Он разражается своей речью, постепенно сходя с ума и танцуя, пытаясь заглушить свою боль. Хочется обнять маму, увидеть Фуюми и Нацуо, расплакаться как ребёнок и забыться, хотя бы на немного. Но он не имеет такой привилегии. Так что Даби прыгает вперёд, складывая руки и поджигая себя. Он летит вниз, окутанный синим пламенем, и чувствующий как медленно сгорает. Чувствует как скобы начинают плавится, не выдерживая его гнев и боль, как железо постепенно сливается с кожей, как железные подтёки и оставшиеся скобы скрепляют уже нездоровую кожу и ошмётки, а ошмётки с ошмётками. Он думает что у него есть минут десять максимум. Может получится выиграть ещё парочку, если будет меньше говорить и справится с пламенем. Когда его останавливает Бест-Джинс, ему хочется кричать от досады. На пару мгновений просыпается Шигараки, отдавая Махии приказ крушить. Бест-Джинс занят, так что теперь он может заняться отцом и любимым братишкой Шото. Старатель не двигается. Тяжело дышит, смотря широко открытыми глазами и медленно истекает кровью, но с места не двигается, смотря на него и на только что подлетевшего Шото. Его эго ликует. Он хочет чтобы ублюдок видит, как его ошибка сожгла его шедевр. Он подлетает к опешившему Шото, обнимая его. Кожа Даби горит, пару скоб расплавилось, парочку отвалилась, а остальные держатся на честном слове и его упорстве. В его глазах горит голубое пламя ярости, сопровождаемое сумасшедшим блеском. Он говорит ему какую-то сопливую семейную чушь, что любит его и скучает. Шото медленно обнимает его в ответ, пока они медленно горят. Ему приходит ужаснейшая идея. Шото спрашивает его зачем, а он заученным текстом отвечает что ради боли. Собственной и на лице Старателя. И тут его прорывает. — А ты знаешь что наш дорогой папочка натягивал меня? — Младший в его объятьях вздрагивает, Даби чувствует как обгорела почти вся его кожа, но кожа Шото слезает с него, так что тому осталось не долго. — Что? — Младший Тодороки говорит это так тихо, что Даби еле слышит. — Он бесстыдно трахал своего сына, получая от этого огромный кайф, — Он усмехается, во рту полно крови. — И не один раз. Дальше они молчат. Шото сгорает в объятья давно сгоревшего Даби, и он доверчиво прижимается к нему. На душе ещё больнее. Шото Тодороки сгорел заживо, в пламени злодея Даби. Про-герой Старатель не ушёл далеко. Выдвинувшись, тот почти не мог оказывать сопротивление. Старатель и Даби сгорели заживо в своей битве. А Даби до сих пор так больно и одновременно пусто внутри. Он думает, что может сделал что-то не так?