Дьявол учится любить

            — Что? — Эмма не верила своим ушам. Ей очень хотелось думать и надеяться, что это была его дурацкая, очень неудачная шутка, и они сейчас поковыляют в какой-нибудь тихий, уютный парк романтично сидеть на лавочке. Но невозмутимое выражение лица Влада явно сигнализировало о том, что лучше принять горькую правду. Эмма сжалась от напряжения и неожиданности, слова скомкались на языке, вынуждая молчать и тупо глазеть на своего ничуть не смущенного собственным заявлением собеседника.       — Да ладно, ты покойников что-ли боишься? — Влад был настроен серьезно и это ощущалось сразу по твердости в его голосе. Он не собирался отступать от намеченных целей, и Эмма в этих целях должна была принимать непосредственное участие. Однако, сама девушка, очевидно, узнавала об этом в самый последний момент.       Эмма не пыталась возразить, но и соглашаться при этом не торопилась. Факт, перед которым её поставил молодой человек, сбил её с толку, но вместе с этим почему-то не хотелось трусливо сбежать от него. Наконец, собрав остатки смелости, она осторожно осведомилась:       — Ты всерьез хочешь провести свидание на… кладбище? — Девушка до сих пор до конца не верила в серьезность того, что он ей только что сказал, и даже произнесенное ей самой звучало абсурдно и нелепо. Его черные глаза, устремившиеся на нее в упор, плавно погружали в приятный, окутывающий гипноз. Эмма была готова теплиться в этом состоянии по меньшей мере вечность, а осознав, кто главный герой её тайных желаний, тут же загнала их в самый дальний уголок своей души.       Эмма стушевалась, когда Череватый расхохотался, и узкую улочку разразил его раскатистый смех:       — Свидание? — Девушка, слишком глубоко погрузившись в свои думы, не поняла, что он открыто насмехается над ней. — Давай кое-что уясним. Во-первых — я не хожу на свидания. Во-вторых, я здесь не для этого. Усекла, Элла?       — Я Эмма! — Возмутилась девушка, резко вырывая запястье из пальцев Влада. Он едва терпеливо вздохнул, словно бы делая усилие над собой не наговорить гадостей, чтобы не спугнуть.       — Да хоть Элизабет. Идем, — Ежова вновь почувствовала, как её тонкое запястье незаметно оказывается в твердом капкане холодных пальцев. — Ты мне нужна. Эмма готова была поклясться, что обязательно вырвется снова или и вовсе закричит, если бы не услышала последние слова. Она? Нужна?… Ему? Все происходящее было таким необъяснимым, таким не поддающимся здравомыслию и логике, что и размышлять над этим не хотелось, чтобы не ввергать себя в пучину неотвеченных вопросов еще больше.       — Влад, — просипела девушка, замедляя шаг. — Я не уверена, что… Что это хорошая идея. Может, я лучше пойду домой?       Влад четко почувствовал её. Он понял, что она боится и его, и всего, что он ей наговорил до этого. Череватому, привыкшему думать только о себе, было вовсе несвойственно размышлять об ощущениях кого-то другого. Он был крайне недоволен, что ему приходилось ломать себя и прогибаться под кого-то, ведь чаще, если не всегда, действовал по закону импульса. Импульс — действие. Он не взвешивал все «за» и «против», никогда ни о чем не жалел и не сомневался. Разумеется, что отрицательные черты его характера можно было бы списать на дьявола, приложившего к этому свою изобретательную ручонку, но со временем личность Влада пережила кардинальные перемены, и он стал тем, кем стал. Исходя из этого, нынешняя блядская ситуация поставила его в весьма щепетильное положение — ему теперь приходилось против собственной воли думать о чувствах другого человека.       Эмма напряглась, когда он внезапно остановился, повернувшись к ней. Она внутренне приготовилась не к самому благоприятному исходу событий — сейчас он, должно быть, и вовсе пошлет её, отправит домой и они больше никогда не окажутся наедине вот так, как сейчас. Ежова до конца не осознавала, что это действительно беспокоило её, она лишь прогоняла, словно назойливых мух, жужжащих над головой, зарождающиеся мысли.       Влад, накрыв хрупкие плечи девушки холодными ладонями, внимательно заглянул ей в глаза:       — Думаешь, что я причиню тебе вред? — девушка застыла от ощущения тяжести его рук на своем теле. Она просто молча ждала, что он скажет в следующую секунду, поправ все нормы поведения и правила благопристойности. — Я бы никогда тебя не обидел, — Владу хотелось заткнуться, чтобы его рот больше никогда не произносил подобных сопливых дифирамб. То, как эта девчонка, готовая поглощать и впитывать любой пиздеж, Влада хоть и раздражало, но в какой-то степени забавляло, он хотел продолжения, хотел испытать самого себя — как далеко он может зайти.       — Нет, я так не думаю, но… — Эмма запнулась, подбирая слова. — Это все очень странно, и…       — Послушай, — выдав раздражение в голосе, прикрикнул чернокнижник, слегка встряхнув девушку, — ничего я с тобой не сделаю! — и замолчал, шумно выдохнув, пытаясь обуздать неприкрытую нарастающую злость. Взяв под контроль свои эмоции, чтобы не наговорить лишнего уже на старте, Влад спокойно продолжил: — Я хочу, чтобы ты все увидела сама.       — Что увидела? — Эмма смотрела на него, не в силах оторвать взгляд то ли от неопределенности, сковавшей её тело невидимыми, ледяными оковами, то ли от того потока энергетики, коей он, безусловно, обладал.       — То, как я работаю. Эмма не сумела воспротивиться и даже ответить ему что-нибудь. Она не знала, как именно ей воспринимать сказанные ей Владом слова, и пока она судорожно размышляла, что будет дальше, Череватый вновь перехватил инициативу и, взяв Эмму за руку, поволок по темной улице.

***

      Всю дорогу до местного погоста они шли молча, ни один из них не проронил ни слова. Влад был сосредоточен на своих видениях и наводках дьявольского голоса, а Эмма, все время плетясь где-то позади, мучилась от собственных дум. Огромный ком недосказанности и накопившихся вопросов застрял где-то глубоко внутри, и девушка каждую минуту спотыкалась на желании завалить ими чернокнижника. Он шел, сконцентрировавшись на чтении искаженной молитвы, изредка поглядывая назад, словно чтобы убедиться, что Эмма не сбежала. А Эмме очень того хотелось. Она сгорала от желания пожурить саму себя за то, что так опрометчиво согласилась на такое безумное предложение. Для нее было удивительно, что Влад, наверняка будучи впервые в районе, где жила Эмма, знал его так, словно прожил здесь всю жизнь. Он шел уверенно, не оглядываясь по сторонам и не останавливаясь ни на минуту.       Уже смеркалось, когда они наткнулись на старые, покрытые ржавчиной кованые ворота, с висящим на них выгоревшим грязным венком. Эмма застопорилась, опасливо обернувшись: людные многоэтажки мелькали где-то совсем далеко за линией горизонта, словно в другом мире. Сердце девушки бешено стучало, ударяясь о ребра в волнительной, панической пульсации. Перед ней — лишь многочисленные молчаливые могильные плиты и памятники, с которых на нее глядели множества незнакомых, давно мертвых глаз.       Оранжевое светило — солнце — уже спешило скрыться из виду, и вместо теплого, спокойного света, город погрузился в серые, блеклые сумерки. Влад, облаченный в чёрное, сливался с полумраком, который так стремительно поглощал ясный день. Эмма не знала, что ей делать и куда податься. Ей было жутко, ей было волнительно, её мучила неизвестность и сожаление о своем выборе. Она предпочла подруге Влада Череватого, и вместо того, чтобы сейчас сидеть в теплом, уютном кафе, девушка находится в самом настоящем заточении — в «городе мертвых» рядом с практически ей незнакомым парнем. Хотелось огреть себя чем-то тяжелым, чтобы привести в чувство. Одна лишь мысль била неугомонным колоколом: зачем ты пошла, дура? Эмма то и дело вглядывалась в окружающий мрак, словно боясь разглядеть чье-то лицо или скромно стоящую фигуру, вышедшую из собственной могилы. Девушке казалось, что рядом с Владом она просто сходит с ума.       — Чего стоишь? Иди сюда, — Эмма вздрогнула, чудом подавив испуганный визг, когда Влад подошел к ней и его голос раздался совсем близко. — Не бойся. Пока я рядом, ни один покойник и демон на тебя не позарится, — когда она ощутила тяжесть его ладони, лежащей теплым прикосновением на спине, действительно стало спокойнее. Она ему поверила. Для Череватого это было самое главное — заставить её ему верить. А ведь доверие — есть любовь, и наоборот. А Эмма должна в него влюбиться так, что потеряет голову и готова будет на все ради него.       Влад сделал решительный шаг назад, и Эмма, у которой земля уходила из-под ног от каждого его движения, даже самого незначительного, вынуждено приподняла голову навстречу его взгляду.       — Ты ведь поможешь мне, блондиночка? — С легкими нотками сарказма Влад внимательно заглянул ей в глаза, и Эмма, оказавшаяся в плену черных, гипнотизирующих зрачков, неуверенно кивнула. Улыбка от так легко доставшейся победы, озарила красивое, бледное в темноте лицо чернокнижника и Эмма, словно завороженная, посеменила за ним вглубь кладбища.       Свое окончание этот путь нашел, наконец, у скромной, но достаточно ухоженной могилы, с которой на пришедших смотрело морщинистое серьёзное лицо бабушки в черной косынке. Влад сразу же склонился над уже не таким основательным, как годы назад, холмиком земли, из которого нелепо торчали потрепанные временем искусственные цветы. Эмма, следя за каждым его шагом, терпеливо ожидала, пока он зажжет тонкую свечу, пока, склонившись над ней, снова примется читать молитву, вызывающую, по его словам, его адского помощника. Невольно по спине девушки пробежал холодок, и любое даже лёгкое, с трудом ощутимое дуновение свежего осеннего сквозняка, казалось ей похожим на проявление этого незримого демона.       Влад медленно поднялся во весь рост. Эмма стояла за его спиной, стараясь не издавать ни звука. Откуда-то совсем рядом послышался еле слышный шорох, кажущийся оглушительным из-за абсолютной, гробовой тишины. От ощущения страха, поглотившего Эмму целиком и полностью и завладевшего ею, девушка вздрогнула и, не отдавая отчет в своих действиях, машинально прижалась щекой к спине Влада.       — Мамочки… — Еле слышно пробормотала Эмма, усиленно вглядываясь в темноту. — Там кто-то есть! Чернокнижник застыл, чувствуя, как девушка еще сильнее вжимается в него. Она, уткнувшись в него носом, крепко зажмурилась, словно Влад был порталом, с помощью которого она перенесется в родную гавань на третьем этаже задрипанной трущобы.       Череватый, закатив глаза, вынужденно обратил внимание на возникшую ситуацию:       — Ты чего испугалась? Он внутренне держал дистанцию, но отринуть от себя девушку не решался. Эмма была слишком напугана и ошарашена происходящим, чтобы осознать, что она делает и в ком жаждет ощутить защиту.       В безмолвной тишине посторонний звук послышался вновь с двойной силой, Влад прислушался: звук доносился из кустов сорняка заросшей соседней могилы. Миг — и оттуда показались два крошечных ярких фонарика, испуганно заостривших свое внимание на пришедшей парочке.       — Спокойно, — размеренно прошептал чернокнижник. — Это кошка, — Влад вознамерился было отойти, чтобы показать Эмме пушистую и успокоить ее, но девушка мертвой хваткой вцепилась в ткань его рубашки.       — Не уходи, пожалуйста, — взмолилась Эмма, до конца не вникая в смысл только что произнесенного ей вслух. На сухих губах парня сразу показалась многозначительная усмешка, и Влад, глядя сверху вниз на беспомощную девушку, не мог не ликовать от ощущения того, что Эмма его просила. Ему адски нравилось то, что он контролирует ситуацию, что все будет ровно так, как посчитает нужным он и его демон Толик. А нужно ему было одно, и не думать об этом Влад не мог. Он не спеша прошествовал вдоль могильной оградки, и, опираясь на нее руками, кивком головы подозвал Эмму подойти. Девушка неуверенно сделала шаг, затем второй, по-прежнему прислушиваясь к внешним звукам.       — Ближе, — нетерпеливо прошипел парень. Эмма вздрогнула от так резко брошенной фразы, но не отступила. Она не знала, что будет дальше, и это, казалось, должно напугать, но действовало с обратным эффектом. Сердце девушки, под действием адреналина, в диком ритме отбивало такт, а в ушах странно шумела вскипевшая кровь. Ощущение тяжести внизу живота, переходящее в приятные, острые импульсы, увеличивалось по мере того, как расстояние между Эммой и чернокнижником становилось ничтожнее.       Девушка остановилась, когда подошла слишком близко. С замиранием сердца она ожидала, что будет дальше. Что он сделает? Может, он хочет сказать ей что-то важное? Поток мыслей путался, они сбивали одна другую, и каждая намеревалась зацепиться в её голове. Близость Влада пьянила Эмму. Она старалась не думать об этом, не принимать это обстоятельство, полностью отдавшись ощущениям. Что же в нем было такого, чего нет в других? Почему рядом с ним она ощущает себя так, словно разучилась говорить, так, словно её тело больше ей не подчиняется?       — Дай руку, — потребовал Влад, стирая в пух и прах возникшее молчание. Протянув Эмме раскрытую ладонь, чернокнижник, не отнимая тяжелого взгляда от девушки, давал понять, что ждёт выполнения своей просьбы.       Эмма словно под гипнозом вложила тонкую руку в его прохладную ладонь, с дрожью в коленях ожидая продолжения.       — Смотри на меня, — его голос, не сумевший утаить ту самую толику жесткости, резанул слух девушки. Эмма продолжала молчать, полностью доверившись Владу, и хотя смутный червячок уже начинал зарождаться где-то в глубине души, Эмма по-прежнему надеялась на что-то волнительно-приятное. Сознание девушки на автомате принялось дразнить её самыми разными картинками, которые запечатлела её память из просмотров всех романтических фильмов. Но происходящее далее было мало похоже на романтику и розовые замки с единорогами. Эмма затаила дыхание. Влад, держа глаза девушки в заточении своих собственных темно-карих зрачков, чуть сильнее сжал её руку. Что-то в его руке неприятно блеснуло.       — Будет немного больно, — предупредил Влад, сильнее подстегивая внутреннего червя опасения Эммы буквально задолбить в её отключившиеся сознание сигналом тревоги.       Какой-то резкий внутренний щелчок — и Эмма, словно ошпаренная, порывисто выдернула ладонь из мужской хватки. Влад оторопел, когда побледневшая девушка, совершенно неожиданно для него, попятилась назад. Невидимая сила, скрывающаяся где-то глубоко внутри Эммы, будто серьезно ударила её по голове, гоня спящий рассудок наконец проснуться.       — Ты серьезно? — Надрывно осведомилась она, совсем не ожидая ответа. Влад молчал, ощущая, как раздражение и злоба от провала мечтают выйти наружу потоком колкостей и матов, однако он держался. — Господи Боже… — Эмма словно до конца не верила, что оказалась настолько слаба, что почти поддалась, почти утонула в этом магнетизме, в этом обаянии, в этом окутывающем черном тумане его глаз. Девушка сникла, осознавая, что все оказалось совсем не так, как она ожидала.       Влад, очевидно, не собирался искать себе оправдание и пытаться отрезвить девушку ложными речами о том, что «как она могла вообще так о нем подумать?!». На языке терпким, ядовитым чувством собрались совсем немилостивые эпитеты, коими он наделил возникшую между ним и Эммой ситуацию. Но исправлять её Череватый и не хотел, и не находил в этом смысла. При любом раскладе он был полностью в себе уверен, не вышло сегодня — выйдет завтра. Неудача сегодня — удача завтра. Реакция Эммы лишь только веселила его и вызывала неподдельный интерес все больше.       — Нет, это я глупая… — чувствуя, как предательский ком слез вот-вот пересечет барьер век, Эмма недоумевала, почему так остро реагирует на такую мелочную ситуацию. — Это я сама накрутила, что ты… — девушка прикусила язык, осознавая, что уже сказала слишком много. — Я не знаю, зачем тебе моя кровь. Но ты никогда ее не получишь, — движимая неведомым, но очень сильным порывом, твердо заявила Эмма, бросившись к калитке, чтобы как можно скорее сбежать и от этого чертового бесноватого, и от отвратительного чувства собственной глупости.       Едва Ежова поравнялась с Владом, который по-прежнему, наблюдая за эмоциями девушки, стоял у оградки, как он выскочил ей навстречу, преграждая Эмме путь.       — Ты передумаешь, Эмма. Я обещаю, — спокойно, с трудом сдерживая импульс своего гнева, так усердно просившего дать ему волю, прошептал Влад. Его горячее дыхание слегка всполошило волосы на белой макушке девушки, и Эмма, сквозь сильную тягу оказаться еще ближе к этому самоуверенному нахалу, вдруг выставила вперед ладонь, создавая преграду между ним и собой:       — Отойди, пожалуйста. Я хочу уйти.       — Не думаю, что это хорошая идея, — насмешливо улыбнувшись, Влад кивнул в пустоту позади себя, намекая, что в гордом одиночестве Эмма запросто потеряется в огромном, вечернем городе мертвых. И как же было ничтожно осознавать, что он был прав… Черт бы побрал его, до чего же скверный характер! Действительно, неужели от прислужника Сатаны, ходящего по жизни за руку с нечистой силой, можно было ожидать чего-то хорошего? Эмма злилась сама на себя: когда же она, в конце концов, прекратит уповать на других людей и пытаться разглядеть в них свет, которого там нет и подавно? А особенно горько было от того, что Эмма загнала себя сама. Она сама позволила себе оказаться в такой ситуации, и сейчас, чувствуя себя беспомощной и вымотанной, Влад кажется ей единственным светом в конце тоннеля. — Как скажешь, — и, исчезнув в черной, леденящей кровь темноте, Влад оставил ничего не понимающую Эмму испуганно стоять на месте в полнейшем ступоре.       — Влад! — Щурясь, окликнула его она, силясь разглядеть в темноте знакомый силуэт. Как бы там ни было, но намного спокойнее просто ощущать чье-то присутствие рядом, пусть это был Влад Череватый — не лучшая компания — но даже рядом с ним не было так тревожно и страшно одной в черте города, да еще и среди костей и могильных плит. Он собирался уйти, и когда Эмма это поняла, сердце предательски забилось в испуганной истерике.       Уже дважды имя чернокнижника прозвучало громким протяжным эхом. «Мама… Как же страшно» — совершенно растерянная Эмма, закрывая горячее лицо руками, балансировала на грани срыва. Ей казалось, что еще чуть-чуть — и из сырой могильной глины на нее отовсюду полезут скрюченные, костлявые руки с элементами трупного разложения.       Сделав непосильный шаг, Эмма почувствовала, как врезалась в чужое, такое теплое тело, ощутить которое было равносильно долгожданному живительному глотку воды в огромной, знойной пустыне под палящим солнцем. Девушка с трудом себя сдерживала, чтобы не, сжавшись в комочек, прижаться к Владу всем телом. Она неподвижно стояла, не зная, что сказать, как поступить в следующую секунду. Глядя на скрючившуюся Эмму, похожую на бездомного продрогшего котенка, Влад какого-то гребаного хера почувствовал к этой наивной блондинке жалость. Жалость, вкус которой он забыл еще в далеком детстве. Жалость, которая так неожиданно пробралась внутрь его темной, холодной, расчетливой души и пусть неглубоко, но все же резанула самое ее нутро. Склонившись над плечом Эммы, он тихо сказал ей прямо в ухо:       — Все еще хочешь пойти одна? Еле слышно всхлипнув, девушка прохрипела:       — Проведи меня домой, пожалуйста…

***

      Эту ночь Эмме не удалось выспаться. Ночные кошмары с участием Влада Череватого мучили её всю ночь, и, просыпаясь в холодном поту каждый раз, девушка с горечью осознавала, что вовсе не хочет ложиться спать.        Все ночное, бессонное время, она думала о главном источнике своих непрекращающихся мыслей — Владе. Проведенный рядом с ним день словно бы стирался из её памяти, напрочь отказываясь верить в его реальность. Девушка с трудом встала с постели, буквально заставляя себя, наконец, встать на ноющие ноги, неприятно саднящие с непривычки от долгой ходьбы пешком. Все казалось слишком неправдоподобным и киношным, чтобы быть правдой, и девушка отчаянно пыталась понять, приснилось ли ей это все или же это было на самом деле. Схватив первым делом мобильник, лежащий на маленькой прикроватной тумбочке, Эмма ожидала увидеть новые сообщения, адресованные ей. Минуту она, застыв, глупо пялилась с надеждой в пустой экран смартфона, который сурово молчал. «Господи, Ежова, какая ты идиотка!» — с горечью корила себя девушка, с трудом осознавая, от кого ждёт телеграмму.       Снова выругавшись в пустоту на собственную наивность и глупость, Эмма бессильно потащилась в душ, чтобы смыть с себя остатки отвратительной бессонной ночи и послевкусие предыдущего, душившего её воспоминаниями, дня.       На работе девушка появилась в не самом выигрышном состоянии: темные круги под глазами выдавали всю правду о беспокойной ночи своей хозяйки, а растрепанные волосы, собранные в неряшливый пучок, давали понять, что зубчики расчески к ним даже не прикасались.       — Привет, — устало просипела Эмма, отвлекая от чтения Таню, потягивающую остывший кофе из трубочки. — Какой план работы на сегодня?       Эмме оставалось лишь беспомощно взирать, как меняется мина её коллеги со скучающей на жалостливую:       — Э-э-й, подруга, ты в порядке? Ты спишь вообще?       — Я забыла, когда в последний раз спала, на самом деле, — тягостно призналась Эмма, присаживаясь напротив за маленький круглый журнальный столик. — Вчерашний день был каким-то диким.       — Да уж, — как-то презрительно отозвалась Таня, опуская взгляд. — Со мной, наверно, тебе было бы не так весело. Какой он в постели хоть?       Эмма покраснела, казалось, от пят до макушки:       — Кто — он?       — Тот, на кого ты меня променяла вчера, — обижено поджала губы собеседница.       — Я ни с кем… Не делала ничего такого, — Эмма ощутила, как сильнее стало пульсировать её сердце при малейшей случайной мысли о близости с Череватым. — Нужно было помочь… Бабуле с соседней квартиры, в общем. Она лежачая. — Кое-как отмазалась девушка, ловя на себе противоречивые взгляды коллеги. Та хихикнула, наблюдая, как нервно Эмма перебирает серебряное колечко на безымянном пальце, с трудом подбирая слова, чтобы не распространяться о том, с кем на самом деле она провела вчерашний день.       — О! Девчонки, привет, — увлеченные беседой, ни Эмма, ни Таня не обратили внимание, как к ним присоединился некто третий. Ежова подняла глаза: перед ней, за спиной коллеги, которая от неожиданности подскочила, выросла фигура среднего роста мускулистого парня. Пшеничные волосы с рыжеватым отливом лежали объемной челкой на высоком лбу, а яркие, почти синие глаза улыбчиво сверлили Эмму.       — Не подкрадывайся так, Саш! Я чуть Богу душу не отдала, — Таня жалобно сморщила нос.       — Не хотел тебя напугать, сори, — лучезарно улыбнувшись ей, молодой человек обратил свой синий взор на притихшую блондинку напротив. — Я Саша. Рад с тобой познакомиться, новенькая, — парень протянул Эмме крупную мясистую ладонь, — наблюдал за тобой на прошлых съемках, ты очень старательная. Дружелюбно ответив на рукопожатие, Ежова стеснительно улыбнулась:       — Эмма, — съежившись от дискомфорта от ощущения близости почти нависшего над ней молодого человека, девушка промямлила невнятное «спасибо».       — Если тебе нужна будет моя помощь, то обязательно обращайся, — обольстительный молодой человек, крутясь вокруг столика, уже буквально слепил своей улыбкой, никак упорно не желающей сходить с его приветливого лица.       — Да, Саша — помреж, — кокетливо сверкнула белозубой улыбкой Таня, кивнув в сторону молодого человека.       — Прекрасные дамы, вы не против, если я присоединюсь к вашей дискуссии? — в нарочито интеллигентном тоне, вежливо поинтересовался молодой человек, расплывшись в улыбке, когда девушки согласно кивнули.       Никто из слишком вовлеченной в беседу троицы так и не обратил внимание, что неподалёку, вместе с готовящимися к испытанию участниками, Влад Череватый внимательно наблюдал за разговорчивыми улыбающимися молодыми людьми. Переводя взгляд с нарисовавшегося ухажера на Эмму, чернокнижник ловил каждую вспыхнувшую эмоцию на её покрасневшем от смущения лице, готовый тотчас сорваться с места и сорвать к херам собачьим эту блядскую идиллию.