Дьявол учится любить

            Эмма ощутила, как все её внутренности провалились куда-то вниз, в бездонную брешь где-то внутри. В висках, бурля и шипя от волнения, бешено стучала бегущая кровь, и уже заранее ожидая услышать его голос, Эмма с ужасом поняла, что ей внезапно оказалось нечего и сказать. Дрожащей замёрзшей рукой она поднесла телефон к уху, задерживая дыхание:       — Алло! Саша, которого благополучно продинамили и упорно не пожелали посвящать в свои личные дела, тут же напрягся, чтобы услышать хоть что-то, о чем говорила с таинственным инкогнито Эмма. А если повезет, то и его голос — неужто этот хуев сатанист снова обрывает ее провод? Некрасов обратился в слух, незаметно подбираясь поближе к подруге, стоя практически за ее спиной. Не может быть, чтобы это был он! Либо Эмма несусветная идиотка, либо он такой настойчивый, тупой баран, бьющийся рогами в одни ворота, либо его дурацкие шарлатанские приворотишки и ритуальчики все-таки вскружили ей голову! И чтобы это понять и поставить точку в длиннющей веренице своих рассуждений, Саша принялся подслушивать, делая вид, что вылупился в свой смартфон, вместо этого тупо уставившись на строку со временем и датой на экране блокировки. Девушка не обратила на сие проворное действо ровным счетом никакого внимания, ведь услышала голос, услышать который ожидала в самую последнюю очередь:       — Эмма? Эмма Ежова? — с той стороны послышались отголоски низкого мужского баритона, твердый тон которого, очевидно, не сулил ничего хорошего. Собраться с мыслями и прогнать назойливый образ чернокнижника, который засел в голове так прочно, словно его приковали к ней, и который окутал все сознание липкой паутиной, было почти непосильным трудом. Нетерпеливое «кхе-кхе» с той стороны трубки вынудили девушку встрепенуться и начать усиленно собирать разбежавшиеся мысли в одну кучу.       — Да, добрый вечер, Максим Николаевич, это я. Что-то случилось?       — Да, случилось! — и сразу послышалось нервное: — послезавтра в квартиру заедут другие люди. Сегодня-завтра ты должна съехать. Это не обговаривается, не хочу даже ничего слышать. Задаток за октябрь я оставлю на кухонном столе. У Эммы все похолодело внутри. Отвратительное ощущение заползло противными шершавыми лапками в самое нутро, медленно переползая куда-то вниз в ступни.       — Как съехать? — Надрывно ахнула девушка, у которой сердце уже ходило ходуном. — Но ведь… Договор ведь был на полгода. Почему же Вы не предупредили меня заранее? Мне сейчас некуда идти, — едва не срываясь на крик, девушка ощущала, как в горле начинает предательски тянуть, а глаза щипать от уже набежавших слез. «Какая же подстава, Боже правый!» — вихрем пронеслось в голове. Внезапно осознав, что мужчина давно отключился и Эмма говорит с молчащим дисплеем смартфона, девушка тупо уставилась на телефон, пока Саша, воспользовавшись моментом, не подскочил к отстраненной Эмме.       Её пальцы сами собой на автомате смахивали катящиеся по щекам соленые капли, а из уст едва не сорвался жалобный вопль. Эмма сдерживалась изо всех сил, чтобы не подать вида в каком она истинном состоянии.       В свои проблемы едва знакомого парня Эмма посвящать не хотела. Впрочем, она так и привыкла идти по жизни: все свои невзгоды и ненастья переносить с гордо поднятой головой в полном одиночестве, даже если рядом и были люди, которым её проблемы были небезразличны.       Саша производил приятное впечатление участливого, заботливого и чувствительного парня, и все эти качества формировали собой человека, являющегося полной противоположностью Влада Череватого. И, добавив еще в этот перечень заискивающую лучезарную улыбку, вся эта характеристика действительно располагала к себе. Но даже несмотря на это Эмма оставалась верна своей привычке закрываться от людей, и она же не редко загоняла её саму в угол и по обыкновению это происходило тогда, когда нерадивая жизнь поворачивалась к ней задницей. Саша, увидев, как худые осунувшиеся плечи сгорбились еще более и мелко подрагивали от явных рыданий, подбежал к девушке так быстро, что, казалось, даже скорость ветра была медленнее. Обняв девушку одной рукой, он взял её в охапку и внимательно взглянул на красное лицо, которое явно заволокла начинающаяся истерика:       — Эмс! Что случилось? Ты в порядке? Тебя обидели? — шквал вопросов, сродни скорее метательным ножам, летящим девушке в спину и оставляющим там множество кровоточащих ран, свалились на белокурую голову. Юноша с трудом скрывал злорадную, даже ему самому противную радость от того, что этот подонок, наконец, раскроется в полной своей красе и малышка Эмма поймет, какая истинная личина скрывается за смазливой мордашкой и белозубой улыбочкой! Внезапно Саша вернулся из приятно-томительных фантазий в суровую реальность и завопил прямо Эмме в ухо:       — Это этот сатанист, да?! Чтоб его, сукиного сына! Я клянусь, я сделаю все, чтобы его убрали из проекта, Эмма! Чего он вообще к тебе прицепился?! — Гневная тирада нисколечко не заглушила тревожные мысли, роящиеся в голове девушки кровососущими насекомыми: «Что делать? Куда идти?…» — Этот мерзостный хер мне сразу не понравился! Чернушник хуев!       — Прекрати, пожалуйста, — наконец, слабо подала голос Эмма, выворачиваясь из уже чуждых объятий. Нервы были на пределе, голова трещала от бесконечного словоизвержения, хотелось просто прекратить этот поток и остаться в такой желанной тишине. — Вл… — Эмма осеклась, едва не произнося имя, которое так хотелось бы произнести, но незримый барьер внутри тут же пресек все намерения. — Он здесь не причем… Звонил хозяин квартиры, в которой я сейчас живу. — Тихо пояснила Эмма и спустя несколько мгновений добавила: — меня выселяют.       Саша побелел. Его светлые глаза изучали милое девичье личико напротив, личико, которое еще несколько часов назад искрилось и светилось от счастья. Теперь же Эмма словно бы превратилась из стройной, хрупкой молодой девушки в столетнюю вдову, живущую в крохотной однушке с сорока кошками. Былую активность и приподнятое настроение Саши как ветром сдуло, когда он узнал, что Влада Череватого корить и ненавидеть Эмме не за что, как бы ему того не хотелось. Это означало, что избавиться от назойливого демона, который прилип к этой девушке, как дерьмо к подошве ботинка, будет в разы сложнее, чем планировалось.       — Эмс… Хочешь, поживи у меня. Места хватит на всех, — увещевал парень, не отпуская своими серыми глазами взволнованных глаз Эммы. — Правда, живи сколько захочешь, — его слегка шершавая крупная ладонь легла на холодную щеку девушки, которая от шока и неизвестности не обратила на это должного внимания. Поглаживая нежную кожу, едва покрывшуюся румянцем, Саша таял, как мороженое в знойный летний день, попутно напрягая свое воображение производить картины более интимной близости с Эммой.       Отказываясь переваривать сказанное добродушным парнем, Эмма машинально покачала головой и сипло произнесла:       — Отвези меня домой, пожалуйста.

***

      Редкие капли дождя, покрывая сонмом мурашек все тело при падении на оголенные плечи, встретили Эмму едва она выскочила из мерседеса Саши Некрасова. Девушка вздохнула со всей той обреченностью, которая сейчас тягостно множилась на душе, и ухудшающаяся с каждым мгновением погода удручала с большей силой.       — Держи, Эмс, — накрыв тщедушное тельце девушки своей объемной курткой, Саша тепло глянул ей в глаза. Сейчас они как нельзя кстати блестели под легким освещением одинокого фонаря. — Позвони, как нужна будет моя помощь. Я примчусь сразу же, — Эмма тягостно выслушала мягкий голос Некрасова, слабо кивнула и посеменила к подъезду. Крайняя степень усталости, обиды и в то же время глубокой апатии укрыли от внимания девушки то, что Саша на всех парах устремился за ней. Незваный гость, накрыв тяжелой мясистой ладонью теплое плечо Эммы, остановил её, заискивающе шепча:       — Мне т-а-а-ак жаль, что ты оказалась в такой ситуации. Подумай над моим предложением, хорошо? Я готов забрать тебя прямо сейчас. Мы живем в трехэтажном доме, я могу выделить для тебя целый этаж, Эмс, и… — девушка вскинула ладонь, прерывая поток дифирамбов:       — Спасибо, Саш. Но — нет. Я привыкла решать свои проблемы сама и не быть никому обузой, — твердо отрезала Эмма, хватаясь за ручку тяжелой подъездной двери. Словно что-то вспомнив, она остановилась, пытаясь стянуть с тела чужую кожаную ткань.       — Нет-нет, не нужно, — всполошился он, возвращая свою вещь обратно на девичьи плечи. — Вернешь в другой раз.       Даже не попрощавшись, стальная стена тяжеленной двери скрыла за собой замерзшую бледную девушку, равнодушно оставив Некрасова наедине с собственными мыслями. Он растерянно потянулся к двери, но одернул руку почти сразу. Эмму сейчас было необходимо оставить одну, но разве он мог бросить такую хрупкую, беззащитную девушку наедине с жестокой, безвыходной ситуацией, в которую её макнула жизнь?… Парень стоял молча, спрятав руки в карманах джинсов, глядя на коричневую стальную плиту перед собой, за которой скрылась девушка, которая так манила его к себе. Манила своей невинностью, своей чистотой… Она не была похожа на тех, кто его окружал от слова совсем. И даже невзирая на это, оказавшись в той заднице, в которую ее засунула судьба, она остаётся стойким оловянным солдатиком, глядя своему страху в лицо.       Саша поджал тонкую губу и понял, что скрывать подступившую досаду ему крайне сложно. Только бы она согласилась… Только бы… Ведь если её припрут к стенке, и идти будет некуда, другого варианта, кроме как он, у Эммы не будет?… Верно. Значит, необходимо сделать все для того, чтобы у нее этого выбора не осталось… Вздохнув, Некрасов уныло поплелся обратно к своему автомобилю, в последний раз оглянувшись на знакомый подъезд.

***

      Эмма, с трудом волоча ватные ноги, на которых, по ощущениям, висели пудовые гири, наконец, преодолев расстояние в два этажа, очутилась перед дверью своей квартиры.       Влажные от дождя белые пряди волос, ставшие медными, неприятно холодили кожу лица и шеи, словно лапки насекомых. Эмма вздрогнула от прохлады и сырости промозглого помещения. Где-то по железной поверхности отбивали такт тяжелые капли дождя, а тусклая мигающая лампочка, которую явно не меняли уже года так три, действовала на оголенные, словно провода, нервы. Эмма сунула ключ в скважину и провернула несколько раз. Дверь податливо щелкнула и девушка, ощущая, как силы уже покидают её, ввалилась в коридор. Швырнув сумочку посреди пола, даже не избавив себя от куртки, источающей чужой аромат, Эмма грузно свалилась на кровать. Один лишь вопрос бил колоколом в голове: «Что дальше?». Эмма с печалью осознавала, что виновата сама. Слишком много надежд она возложила… На кого? На человека, не обремененного эмпатией, на человека, сумасбродство и равнодушие которого плещет через границы? Мысль была лишь одна — Влад специально позвал ее, чтобы посмеяться над ее беспомощностью и наивностью, что она, как верная собачка примчалась по первому же зову, чтобы посмотреть на то, как этот гад обжимается с другой. Мамочки… Как же было тошно. Из нее снова сделали дуру… Не стоит потом удивляться, если все будут открыто ржать над ней и тыкать в нее свои угрожающе-насмешливые пальцы, словно в провинившегося котенка, нагадившего хозяину в тапок. И правильно сделают… Может быть хоть это приведёт её в чувство и выбьет всю дурь из головы!       В то время, когда нужно все свое свободное время уделять работе, чтобы не вылететь оттуда, как пробка из бутылки шампанского, в ее голове только этот заносчивый чернокнижник! Черт бы его побрал! Если бы только он был ее единственной проблемой... Вот она, первая, запоминающаяся, но такая щемящая, режущая боль…        Девушка устало перевалилась на другой бок, морщась от неприятной ломоты, разливающейся по всему истощенному телу при каждом лишнем движении. Все… Его для нее не существует! Забросив мысли об обаятельном чернокнижнике в самый дальний уголок своего сознания, девушка взяла себя в руки и принялась тщательно перебирать список своих новых знакомых. Влад, Саша, Крис, Таня… М-да, негусто, учитывая, что с Некрасовыми любых дел лучше не иметь. Эмму осенило: Таня! Может, с помощью ее связей удастся найти кого-нибудь, кто завтра же сможет помочь ей с поиском нового жилья? Вот они — суровые реалии столичной жизни. Привыкнуть к этому, как бы не старалась, Эмма должно быть, не сможет. Она всегда жила в размеренном, неторопливом темпе, не любила суету, суматоху и все, что так или иначе могло повлиять на ее эмоциональный фон, а все те события, что взвалились на ее плечи за последнее время, здорово его подкосили.       Потянувшись за смартфоном, скромно покоившимся на тумбочке, Эмма набрала знакомый номер и, сев на кровати, прислонила дисплей к уху. В слух врезались медленные, напряженные гудки, а затем уставший тонкий голос Тани:       — Да! Это кто?       — Я, — тихо констатировала девушка. — Извини, что поздно… В трубке ясно послышалось какое-то оживление:       — Секунду, повиси на линии, — Эмма услышала шуршание в трубке, мужской тембр, хихиканье коллеги и, в конце концов, её ставший серьезным голос: — что у тебя, подруга? По работе?       Ежова закусила губу, маринуясь в сомнениях «говорить — не говорить», и от безысходности все же решилась:       — Если бы. Не хочу грузить тебя, но мне нужна помощь.       — Диктуй адрес! — серьезно воскликнул голос по другую сторону трубки.       — Как раз в этом и дело… У тебя нет, может быть, знакомых, которые сдают квартиру? Таня опешила:       — А что стряслось, Эмс?       — Хозяин квартиры, в которой я живу, выселяет меня. Завтра, — заметно поникла Ежова.       — Что?! Вот ублюдок!!! — Из телефона донесся вопль вселенского презрения. — Так, подруга, у меня есть пару знакомых, думаю, они смогли бы тебе помочь. Я всех обзвоню и завтра на работе скажу тебе, как обстоят дела. В крайнем случае возьму тебя к себе.       — Хорошо. Спасибо, Тань. Я перед тобой в долгу. Спустя несколько недолгих реплик девушки попрощались и Эмма, спрятав мобильный под подушкой, обессиленно уронила голову в ладони. Ничего не хотелось. Она ощущала себя первой неудачницей всего земного шара... В голове — ком спутавшихся, подобно змеиному клубку мыслей, роящихся, шипящих и извивающихся, и все они, как заевшее на одном фрагменте видео — возвращались к Владу. Ведь все было по-дурацки просто, как два плюс два: над ней просто решили зло пошутить, а она, как первоклассная дура, в это поверила. Поверила в то, что все по-настоящему. Только как теперь выключить чувства, которые, пробиваясь сквозь толщу неуверенности и страха, протянули руку навстречу той тьме, которая не способна ни на какую любовь, кроме как к собственному эго?       Эмма, устало опустив голову на подушку, моментально заснула. Силы покинули ее сразу же, как только голова коснулась мягкой поверхности, поэтому тонкий сарафан так и остался на хрупком теле.

***

       Влад Череватый сидел на черном кожаном диване, раскинув руки по обе стороны его спинки. Его пытливый, темный взгляд выцепил стройную белокожую фигурку, внезапно выползшую из открытой двери его ванной комнаты. Он внимательно наблюдал за каждым движением девушки, зная, что собственноручно волнительно будоражит свое воображение, которое уже активно приступило выписывать различные сюжеты сомнительного содержания. Он не отрывал своего потемневшего взгляда от нее: вот она медленно прикрыла за собой дверь, вот она, зацепив пальцами полотенце, одним легким движением руки спустила его со своего влажного от воды и температуры тела. Чернокнижник жадным взглядом поглощал каждый миллиметр открывшегося ему вида: тонкая бледная шея, по коже которой влажные дорожки оставляли стекающие капельки воды; мокрые белокурые волосы, белыми, как снег волнами опоясывающие худые плечи; тонкий стан, на коже которого выступила испарина влаги. И, в конце концов, ничем не прикрытые полусферы небольшой груди и причинное место, где виднелся небольшой гладко выбритый треугольник.       Эмма, словно кошка на подушечках лап, медленно отошла от двери и, дразня, направилась к сидящему напротив Владу, не спуская с него зеленых поблескивающих глаз. Чернокнижник терпеливо наблюдал за каждым ее движением, хотя терпения не оставалось, и дикое, животное желание практически одолело его. Он едва ли не подорвался с мягкой поверхности, чтобы схватить Эмму и крепко зажать, касаясь её везде, где можно и везде, где нельзя. Уступая своим сладострастным фантазиям, он добровольно передал инициативу Эмме, мучимый диким интересом того, что же она будет делать дальше.       А дальше она грациозно прошествовала к Владу ближе, и по мере того как она приближалась и все изгибы ее тела можно было разглядеть лучше, эрекция в его штанах становилась внушительнее, и растущий бугорок в районе ширинки с мольбой просился выхода наружу. Эмма опустилась перед ним на колени, приоткрыла нежную шею, перекинув волосы на одну сторону, и со всем сладострастием и похотью, на которые была способна, горячо прошептала его имя. Звук собственного имени, этот просящий голос, произнесший такое томительное «Влад…», вылетевшее из сочных алых губ буквально снес чернокнижнику крышу. Его рука резко, мимолетным порывом вцепилась в белый загривок, сжимая в пальцах пряди белокурых волос. Эмма вынужденно запрокинула голову навстречу требовательным шершавым губам, исследующих каждую клеточку такого желанного тела.       — Я хочу тебя, Эмма, — с неумолимой жесткостью в надломленном голосе, прорычал он девушке на ухо и жадно пожирал её взглядом сверху вниз глядя на то, как она дрожащими руками избавляет его от ремня и таких уже тесных штанов. Он глядел свысока, периодически ловя её затуманенный развратом зеленый взгляд, и видя как Эмма не решается приблизиться к возбужденному органу, нетерпеливо прикрикнул ей:       — Ближе! Девушка покорно спрятала глаза под ресницами, подползая к стоящему перед ней во весь рост Владу и…       «Твою мать!» — Череватый подскочил на постели, тыльной стороной мокрой ладони утирая выступившие капли холодного пота. Он огляделся по сторонам, словно привыкая к обстановке и прищурился от света. Опустив черные глаза, Влад узрел предательски натянувшуюся ткань штанов, в недрах которых наружу рвался уже давно налитый кровью член, и всему виной досадное чувство неудовлетворенной цели и до сих пор так и не сбывшегося желания видеть чертовку перед собой на коленях. Устроившись поудобнее и шумно выдохнув, Влад приготовился снять напряжение, возрождая в уме столь желанный образ, как внимательно наблюдающий за ним Толик, наконец раскрыв себя, рассмеялся так, что чернокнижник чуть было не подскочил на постели.       — Какого члена ты творишь?! — Рассвирепел Влад, глядя на своего адского помощника как на врага народа. Он был уверен на все миллиард процентов, что посещаемые его так неожиданно эротические сны — дело рук демона. — Я знаю, чего ты добиваешься, — размеренно признался Череватый. — У меня крыша и без того едет! — Его глубокое обрывистое дыхание выдавало в нем попытку успокоить разгоряченный темперамент и совладать с той палитрой красноречивых эмоций, которая в нем уже кипела. Толик стоял напротив него, на этот раз приняв облик маленького щуплого старичка с огромной папилломой на морщинистом лбу, который криво улыбался беспомощности своего подопечного. Влад привык уже давно, что демон, когда изъявлял желание его припугнуть, чтобы проверить на стойкость, примерял на себя самые различные ипостаси. Сегодня он мог явиться к нему в образе пятилетнего мальчика, завтра — соблазнительной полуобнаженной женщиной, и каждый раз он проверял его на прочность, испытывал, словно хотел понять, насколько глубоко его отчаяние и тьма, которая его поглотила. Влад понимал, что это очередная уловка, очередной грязный способ связать его с наивной блондиночкой не только кровью, но и сексуальным желанием.       — Небось — от недотраха? — раскатистый хохот вновь действовал на нервы. Влад напрягся:       — Ты дал мне время до конца недели. Я же сказал, что все выполню, хватит посылать мне эти видения! — Заверил Влад, бессильно развалившись на постели. — И да — ты должен был пояснить мне суть договора. Припоминаешь? Толик звонко рассмеялся, глядя на него:       — Я? Тебе? Здесь, дятел, должен только ты. И свою душонку ты мне продал уже давно, из нас двоих она была нужна только мне. Короче, у тебя три дня! Последствия сам знаешь! — И, оказавшись напротив него, огненно-алые глаза гипнотически заглянули в карие напротив: — принеси мне кровь этой невинной сучки. И победа будет наша...       Дьявол растворился в воздухе, а Влад, поджав губу, устало опрокинул голову в подушку. Ему предстояло тщательно продумать, как завладеть глупенькой блондинкой за чертовых три дня…

***

      Эмма появилась на работе с опозданием и в слегка помятом виде. Наспех завязанные в хвост волосы и оверсайз свитер, накинутый впопыхах, придавали ее образу небрежности и духа столетней усталости. Мешки под глазами с недавнего времени стали для девушки постоянными компаньонами, как и красный оттенок, заполнивший собой белки глаз и явно сигнализирующий об очередной бессонной ночи. Перед съемками четвертой серии Битвы было необходимо подготовить все, что потребуется, поэтому в готическом зале собралась вся съемочная группа. Эмма чувствовала себя спокойно, зная, что Влада здесь не будет и быть не должно. Не будет... Его здесь не будет. Сегодня. Эмма не понимала, почему так досадно ей это принять, но понимала, что ее собственная глупость росла сейчас неизмеримо быстро. Она словно мотылек, тянущийся к раскаленному пламени, который свято уверен, что этот свет — его спасение, и еще пока не осознающий, что стоит огню поглотить его, как он сожжет его плоть дотла. Вот и Эмма, до конца не понимающая, с какой стороной этого мира хотела бы себя связать, летит к ней, как к чему-то, что смогло бы ее спасти... Но картинки столь интимной беседы Влада и Кристины наедине напрашивались незваным гостем к ней в и без того истощенное сознание. Уединившись ото всех в маленькой каморке гримера Эмма предавалась неприятным воспоминаниям, жгучим все ее нутро таким сильным, странным чувством, что ей хотелось пробраться внутрь своего тела и перелопатить там все к чертовой матери, лишь бы этого не ощущать. «Ублюдок!» — отрезала она вслух, как вдруг в щели из приоткрытой двери показалось улыбчивая физиономия Некрасова. Только его сейчас не хватало!       — Эмс, все в норме? — В ответ девушка лишь промолчала, ясно давая понять, что открывать свои потаенные мысли парню не желает. Благо он сразу это понял и быстро затараторил: — будь другом, отнеси сценарии к следующей серии в служебное помещение Тане. Она знает, что с этим делать, — приземлившаяся со шлепком толстая связка листов оказалась на небольшом столике перед взором Эммы. Девушка кивнула, сгребла в охапку бумаги и выпорхнула из гримерной так стремительно, что Саша не успел и моргнуть.       Выскользнув вслед за ней, он уставился на быстро удаляющуюся фигурку, сжимая кулаки так сильно, что костяшки его пальцев оказались белее снега.

***

      Крепко сжимая стопку документов, Эмма растерянно брела по коридору, попутно не оставляя без внимания таблички на каждой двери, однако нужной она еще пока не обнаружила. Отвлекшись, она не заметила молодого человека перед собой и напоролась прямо на него, едва не потеряв равновесие, и вероятно отлетела бы к стене, если бы сильные руки не подхватили ее плечи. Подняв глаза, она столкнулась взглядом с черными зрачками Влада Череватого, которые безмолвно буравили ее в ответ, и обмерла. Сердце забилось в бешеном ритме, во рту стало мучительно сухо, а в теплом свитере до нетерпения жарко. Чернокнижник оказался запредельно близко, Эмме с трудом доводилось это терпеть, и она отступила назад, приготовившись сбежать, но Влад преградил ей путь собой.       — Позволь узнать: ты почему не пришла? — Вдруг заговорил он, и девушка ясно ощутила, как адски ей давит ворот кофты, буквально душит ее, и как дико хотелось избавиться от этой преграды. — Язык проглотила? — Начинал раздражаться Влад, пока Эмма вместо ответа судорожно размышляла, как ей откосить от такого неудобного ей разговора, стремительно вгоняющего ее в краску. — Эмма! — Не удержавшись, чернокнижник вцепился в ее запястье, сжимая его прочным кольцом, и с силой дернул на себя.       — Отпусти! — Невольно подала голос девушка, изначально планировавшая стойко молчать, не проронив ни слова, но возникшая ситуация и внезапный напор Влада перевернули все вверх тормашками.       — К чему этот детский сад? На что мне твой игнор? Ты действительно так уверена, что я не знаю, о чем ты думаешь? — Эмма молчала и не поднимала глаз, пока вопрос не напросился сам на себя:       — Что ты, вообще, здесь делаешь? Тебя не должно здесь быть.       Влад снисходительно улыбнулся:       — Я пришел к тебе. Это неясно?       Эмма вскинула глаза навстречу его пытливому взору и не поверила своим ушам. Более того, злость на этого паршивого сатаниста захлестнула ее с такой силой, что сдержать нахлынувший порыв оказалось выше ее сил:       — Тебе самому не смешно? Я думаю, что ты можешь найти собеседницу поинтереснее! — И снова сделала порыв улизнуть, и снова он был сразу пресечен. Влад, чертыхнувшись про себя, вырвал у Эммы из рук важные бумаги и отшвырнул их в сторону, отчего они неуклюже рассыпались по полу. — Может хватит? — Завопила ошарашенная девушка, безмолвно следящая за тем, как листы разлетаются в разные стороны.       Влад, совершенно не понимающий, о чем ему заливает эта глупая мартышка, разбираться в этом не спешил. Воспользовавшись таким удачным моментом, он отточенным движением перехватил инициативу, и прижав Эмму к стене одним рывком, уже навис над ней:       — Хватит — что?       Чувствуя, как земля буквально разверзается под ногами, разъезжается на две половины и она летит в черную нескончаемую бездну, не зная, что делать и как себя вести, Эмма лишь глядела Владу в глаза. Бездумно глядела и тонула вся без остатка. Без угрызения совести. Без стыда. В глаза, в которых невооруженным глазом можно было разглядеть зарождающуюся, судорожно блестящую похоть. В глаза, которые поедали ее, раздевали мысленно, одним лишь взглядом. В глаза, которые так старалась забыть.       — Издеваться, — с трудом ориентируясь в пространстве, просипела Эмма. Она резко выдохнула, когда он, оказавшись преступно ниже, оставил между кожей ее шеи, жаждущей его прикосновения и своими губами несколько жалких сантиметров. Хотелось, сжав волосы на его затылке, прильнуть всем своим естеством к нему, но внезапный укол обиды и ревности отрезвил ее и заставил вывернуться. — Сначала зовешь, потом обжимаешься с другими. Зачем? Я не твоя кукла. И не неодушевленный предмет! — Руки Эммы, мокрые, дрожащие, уже сжимали ткань мешковатой толстовки на чернокнижнике, создавая сопротивление. Он готов был поклясться, что птичка уже была на подлете в клетку, что рыбка клюнула на сочную, вкусную наживу, но вдруг этой глупой мартышке снова что-то херануло в голову! Он послал бы все к черту, если бы мог. Он бы взял ее прямо здесь, и у нее не осталось бы выбора, лишь покориться и быть с ним и принести ему такой желанный, легкий успех, к тому же он знал все, чего она хотела и о чем втайне думала. Но все опять пошло к чертям собачьим! Влад нервно усмехнулся, едва не выдав нарастающее напряжение и раздражение. Набравшись терпения, которого ему так не хватало, он снова прильнул к Эмме:       — С кем это — с другими, блондиночка? Ты не следишь за мной, случайно, сталкерша? — Чернокнижник приблизился сильнее, чтобы заглянуть Эмме в глаза и увидеть в них все то, о чем сейчас подумал.       — Брось, — тихо обронила девушка, стремясь вывернуться из объятий. — Это вовсе не... — поспешила переубедить Влада она, когда ее прервали неожиданным, резким, горячим, требовательным поцелуем…