Под кровавым закатом

      Климат здесь довольно суровый. Ранним утром Ника уже собралась вновь в путь. Даже странно было, что бабуля семейства сама вышла на рассвете её проводить.       — Возвращайся, если понадобиться помощь, — старалась она добро улыбаться девушке, которая туго завязывала своё хаори. — Ты не замёрзнешь? — поинтересовалась она, глядя на открытую шею и прикрытые хлопковой тканью ладони.       — В храме, где я жила, зимой было традицией в праздники носить специальную юкату из лёгких тканей. Так что нет, не беспокойтесь.       На этом и попрощались. Уходя из деревни в сторону нужных гор, силуэт Иноэ постепенно исчезал. Старушка лишь молча смотрела вслед, вслушиваясь в порывы утреннего ветра.       Самоконтроль, внушаемость и контроль мыслей… Возможно ли избавится от холода, просто поверив, что тебе тепло? Тело, конечно, спасибо не скажет, но это возможно. И когда девушка шла уже на гору, она чувствовала лёгкий мороз по коже, но мыслями ей было тепло. Шаг за шагом она двигалась меж деревьев, пытаясь вспомнив путь к заветному дому. Ветер крепчал, становился жёстче, но Ника уже увидела знакомую крышу. Она помнит этот дом, пусть и смутно, но её память никогда не подводила.       Шаг перешёл на бег. Ветер колит кожу, колыхает волосы, а Иноэ уже расплылась в улыбке.       — Тётушка, Танжиро! — кричала она, пытаясь дать о себе знать, но никто ей не отвечал. — «Может, они все дома? Интересно, как же выросла Незуко спустя десять лет? Она, наверное, такая милая сейчас!»       Но очертания дома всё приближалось, а когда девушка добежала к заднему входу, то остановилась. В нос ударил запах сырости, и он был очень недобрым.       — Тётушка Киэ? Вы здесь? Танжиро, Незуко, — Ника подошла к осевшей двери и открыла её. Дома запах был ещё страннее. Словно доски пропитались чем-то железным. И никого не было. Он обошла все комнаты, но всё было пусто. Это место покинули. — Нет, нет-нет-нет, — к горлу подкатил страх. — Танжиро! Незу! Тётя Киэ! — наконец выбежала девушка из дома через главный вход и, повернув голову, с языка пропали все слова.       Рядом с кучей старых брёвен были могилы. При виде них у Иноэ даже руки опустились. Неужели тётя, Танжиро и малышка Незуко…       — Н-нет, этого… Просто не может быть… — отшатнулась Ника, не осознавая, как бегает её взгляд, стараясь держать себя в руках.       Когда мать покинула её, молодая госпожа Иноэ хотела сразу же отправится к семье Камадо, но стоявший храм не давал ей этого, как и его последователи и больной, ждавший свой конец отец. Молодая Ника держала всё на себе около года, не переставая связываться с тётушкой Киэ. А когда и от той перестала поступать весточка, девушка придумывала всякие причины, по которым о ней могли забыть. Отец также покинул её, стоило девушке отметить свой 16 день рождения. Храм в тот же день сгорел, и началось это путешествие длинной в несколько долгих недель.       Ника сидела на коленях на холодной земле. Снег отсюда сошёл совсем недавно. Она не могла поверить, что всё так, как она видит. Не могла осознать, что даже те дальние родственники, к которым она ездила, когда у Киэ было только Танжиро и Незу. Когда их отец ещё жил, пусть и был слаб здоровьем. Это был последний раз, когда они все виделись.       Посидев на коленях и возводя мёртвым молитвы до самого вечера, Ника уже собиралась возвращаться. Сейчас она была бы не против воспользоваться утренним предложением старой леди и повторно переночевать. А следующим днём она найдёт способ вернуться в храм, вернее, в его остатки.       Шла уже неспешно. Ей было уже плевать на сказки про демонов и крики, что они тут водятся. Даже мысли о тепле не спасали её замерзшее насквозь тело.       Но деревня была пуста — Иноэ сразу это заметила. Да, ночь уже наступила, но ведь даже свет нигде не горел. Каждая клеточка тела вмиг напряглась, а в нос ударил странный запах, более свежий, чем тот, который витал в доме на горе.       — «Я…Я должна поторопиться, вдруг что-то случилось, — поспешила Ника, ускорив шаг. Идя меж сельских домов, непонятное чувство слежки не покидало её. Словно глаза есть даже в земле, и они следят за ней. — Не могла ведь деревушка за пол дня так опустеть?»       До ушей донёсся хрип, исходящий из того самого дома. Дойдя до здания, Ника зажала рот руками. Она чудом заглушила свой визг. Дверь сломана, на пороге лежала мёртвая старушка, чью голову… Даже описывать подобное страшно. Её голова небрежно лежала на улице, закатилась под лестницу. А в доме был силуэт, державший за волосы уже мёртвую девушку.       Страх и тошнота не могли оставаться внутри, особенно когда этот неизвестный ещё и заметил Нику. Даже в удушающей черноте ночи она видела эти красные глаза.       — Какая жалость, а я уже думал, что ты покинула эти земли, — глубокий, пробирающий до костей мужской голос донёсся до её ушей, словно он совсем рядом. — Но так даже лучше.       — К-кто… — едва могла сказать Иноэ, не в силах сдержать дрожь в своих ладонях. Её страх даже забавлял его. Да, ему было в радость видеть ужас в глазах этих сошек. — К-кто ты такой? — Ника быстро постаралась взять себя в руки. Она не скрыла страха, но показала свою стойкость.       — Демон, — безразлично сказал он, вызвав ещё более сильную дрожь. Но взгляд её всё равно старался быть храбрым. — Почему ты так смотришь на меня?       — Что ты хочешь? — она пыталась стоять ровно, пряча за спиной дрожащие кулаки. — Тоже хочешь поиздеваться? — не сдержалась она. — Зачем вы все губите то, что мне дорого? Почему оставляете в одиночестве? — опустила она глаза, оторвавшись от угрожающих рубинов и уткнувшись взглядом в землю. — Если хочешь убить меня — давай.       Сдалась. Официально. Без попыток всё вернуть назад. А что ей делать? Хвататься за жизнь? Но ведь незачем. Страшно признавать, но ведь даже близких никаких не осталось, кто мог бы утешительно обнять её. Ника никогда не была смелой и отважной девочкой. Она была как все другие: выполняла приказы строгих родителей, да, неохотно, но так она думала, что сможет понять их. Её способность к самовнушению сделало своё дело, и даже самые проницательные жрецы не могли понять её мыслей. Никакая магия не справиться с отчаянием.       Конечно, ей не легко даётся такое решение, но обдумывать его нет времени. Живой ей из такой схватки не выбраться — драться её никогда и не учили.       Чужая рука пронзила её живот, не протыкая насквозь.       — В таком случае, твоя жизнь отныне будет принадлежать мне, — эти слова были даже не слышимы под резкой болью. Словно всё человеческое исчезает и она наконец умирает.       Черноволосый мужчина отбросил девушку внутрь окровавленного дома, словно тряпичную куклу. Он видел, как полумёртвые обсидиановые глаза пытаются что-то отыскать, и видят лишь демона.       — Найдись, если выживешь.       Так демон и покинул деревню, которую сам и перебил. Он передал ей достаточно своей крови, осталось только выжить. И если сможет, то новый эксперимент не должен посметь его разочаровать, и однажды Музан сможет найти ингредиент своего всевластия.