В ласковых объятьях тьмы

Они шли молча — Люциус, вызвавшийся стать его проводником, и Гарри, задыхающийся, растерянный, не до конца доверяющий самому себе. В голове его ещё крутилась сцена прощания с Лавгудами, прощания нелепого, скомканного, полного недоговорок. Он сказал им, что в нём нуждаются в другом месте; сказал, что должен покинуть их дом хотя бы на время — маленькая ложь; сказал, что постарается вернуться — ложь много большая. И ждал-то Гарри на самом деле в ответ на эти свои спутанные объяснения гнева или недоумения! А магистр Лавгуд только улыбнулся и кивнул. И Луна сказала этим своим звенящим, как колокольчики, голосом: «Пусть твой путь к судьбе будет лёгок и ничем не омрачён». И глаза их — голубые-голубые, как весеннее небо — были в этот момент полны загадочного понимания. Как будто они знали. Как будто с самого начала знали, что Гарри уйдёт, не сумев не возвратиться к графу Снейпу. Но как?.. Мир не переставал водить его за нос. Он-то думал, что, вырвавшись из вампирской среды, решительно распрощается с полутонами и тайнами! Что там, среди людей, царит строгий закон рационализма и логики! Совершенно безумный Ксенофилиус Лавгуд и его юная дочь в этот закон вписываться не желали. И всё же Гарри не без тоски подумал о том, что будет скучать по ним. — Вас никто не станет держать взаперти, — негромко произнёс Люциус, в очередной раз самым возмутительным образом подслушавший его мысли. — Вы всегда можете отправиться к людям. Увидеться с друзьями и знакомыми. На этот счёт нет никаких правил, кроме одного — соблюдать осторожность и не вызывать подозрений. Гарри передёрнул плечами, невесело хмыкнул и буркнул: — А вы, я смотрю, тщательно подготовились к этому разговору. — Может быть, — с безмятежной улыбкой согласился сиятельный лорд и жестом указал Гарри на узкую тропку; но тот и без того ступил бы на этот путь: кольцо на его пальце влекло его к хозяину. — Почему вы всё-таки решили помочь нам? — не выдержал Гарри спустя несколько минут тишины. — В чём ваш интерес? Не рассказывайте мне о благодарности, лорд Малфой, вы кажетесь мне чело… вампиром, умеющим извлечь личную выгоду из всего. Люциус остановился и повернулся к нему лицом. А потом — вопреки первому страху Гарри, решившего, что он разгневал его — расхохотался: — Вы нравитесь мне всё больше, мистер Поттер! Сохраните в себе эту колючесть — шипы вам понадобятся. Гарри посуровел, а Малфой, возобновивший путь, добавил совершенно другим тоном: — Впрочем, вы проницательны как никогда. Я действительно рассчитываю на некоторые… последствия вашего обращения. — Это какие же? — хмуро осведомился Гарри, почувствовавший себя беспомощной куклой в руках кукловода. Люциус помолчал. Несколько сотен шагов они преодолели, не заговаривая меж собой, и Гарри всё сверлил взглядом спину сиятельного лорда. Пока тот наконец не вздохнул и не пробормотал: — Ваш будущий дар, мистер Поттер. — Простите? — опешил Гарри. Люциус, лица которого он не видел, несомненно, тонко улыбнулся. — Дар, — ровно повторил он. — После обряда инициации каждому вампиру достаётся какая-то способность. Мою и Северуса вы уже знаете. Возможности, которыми нас награждает Тьма, обыкновенно держатся в строгой тайне, дабы ни у кого не возникло соблазна воспользоваться ими… или же отобрать их. — Отобрать! — шокированно воскликнул Гарри и едва не споткнулся об корягу. — Верно, — подтвердил обернувшийся лорд Малфой. — Это дар нашего Создателя, лорда Волдеморта. Отбирать дары поверженных им вампиров. — Но как же… — растерялся Гарри. — Как же он это делает? И при чём тут я? Люциус покачал головой. Снова остановился. Повернулся к нему лицом и с досадой произнёс: — Возможно, мне не следовало рассказывать вам этого сейчас. Лучше позже, когда вы будете готовы… — Нет уж! — взбесился Гарри, немедленно сжавший руки в кулаки. — Мне хватило лжи и умалчивания. Я хочу правду. Иначе я никуда не вернусь. Но сердце его, тоскливо сжавшееся на этих словах, воспротивилось последней фразе, словно оно, глупое, собиралось подтолкнуть его в объятья графа даже если… Даже если — что? — Не глупите, мистер Поттер, — с досадой произнёс Люциус. — Я ведь всегда могу заставить вас следовать за мной. Глаза у него в этот миг были жуткие — и откуда только у Гарри взялось достаточно дерзости для того, чтобы ухмыльнуться: — Не можете. А могли бы — давно уже сделали бы это. Итак? Повисло молчание: колкое, с острыми сколами и углами, о которые с лёгкостью можно порезаться. — Как скажете, — наконец с неудовольствием процедил лорд Малфой. И покачал головой. — Ваш дар, мой юный друг, здесь при том, что в перспективе он может оказаться нам крайне полезен. Я бы даже сказал, необходим. Гарри вскинул брови. Люциус помолчал, глядя в сторону, затем передёрнул плечами и кисло добавил: — Уже много веков лорд Волдеморт негласно правит нами. И видит Тьма — с каждым десятилетием власть пьянит его всё больше. Ныне он мечтает о возвращении времён бесчинств и всесильности вампиров, а те, кто не одобряет этого, слишком слабы, чтобы противостоять ему. Не смотрите на меня столь удивлённо, мой юный друг, не все из нас — безжалостные монстры. У многих есть семьи, которыми они не станут рисковать даже во имя былого могущества; люди злопамятны и мстительны, а кроме того, научились воевать. В открытом противостоянии с ними мы едва ли одержим победу. Гарри закусил губу. Затем неуверенно спросил: — Но откуда же вы знаете, какой дар будет у меня? — Ах, это… — Люциус улыбнулся — странной отсутствующей улыбкой. — Нарцисса. Моя жена. Тьма наделила её даром пророчицы. Видения, что посылает ей Ночь, всегда туманны и загадочны, над ними приходится биться, как над сложнейшими ребусами… но в последнем из них были вы. — И… что я там делал? — опасливо уточнил Гарри. Люциус усмехнулся: — Кто знает? Нарцисса, как вы могли заметить, не слишком-то болтлива — тем, с кем разговаривает Тьма, не стоит лишний раз открывать рот. Кроме того, мы держим её дар в тайне… словом, я не знаю точных деталей. Одно мне известно наверняка, ибо Нарцисса поведала мне эту истину: однажды — однажды, но не сейчас, не волнуйтесь — вы можете стать нашим избавителем, мистер Поттер, нашей новой надеждой. Разумеется, если вам хватит на это сил. Последнее предложение Гарри не понравилось — зацепило, ранило, как будто Люциус насмехался над ним. — Замечательно, — сухо констатировал он. — Теперь вы сообщаете мне о том, что, если я стану вампиром, я не только разделю вечность с графом Снейпом, но и буду вынужден бросить вызов этому вашему клыкастому тирану. Как ловко вы оперируете правдой, лорд Малфой. Делитесь ею со мной порционно, поджидая нужный момент. Люциус снисходительно усмехнулся и кивнул. Как будто Гарри комплимент ему отвесил! — Вы ведь не согласились бы вернуться, выложи я вам всю истину там, в магазинчике, — спокойно заметил он. — Разумеется, нет! — вспылил Гарри, хоть сердце и подсказывало ему, что это лишь отсрочило бы принятие решения. — Разумеется, нет… — насмешливо повторил лорд Малфой. — В этом и дело, мистер Поттер. Обрушь я на вас всё сразу — и это напугало бы вас. Не сомневаюсь, тоска по Северусу и та тяга к нему, что говорит в вас с такой исступленной силой, так или иначе привели бы вас к нам… рано или поздно. Но я, видите ли, предпочитаю рано. Гарри уставился на него в смятении — этот холёный аристократ признавался в собственном лицемерии так просто, с такой лёгкостью, едва ли не с гордостью! О, какими же они были чудовищами, эти многовековые вампиры! …и Гарри в самом деле вознамерился стать одним из них? Он подумал об этом с ужасом, переплавившимся в горечь, стоило в голове его всплыть образу графа Снейпа. Неужели и тот держал его при себе лишь потому, что знал, что Гарри предстоит сыграть столь важную роль в грядущем смертельном спектакле? И всё, что он говорил, было лишь… — Прекратите, мистер Поттер, — холодно произнёс Люциус, опасно сузивший глаза. — Северус ни о чём не знает. Равно как не знали и вы. И я буду признателен вам, если вы не станете обрушиваться на него с обвинениями за уготованную вам судьбу — он не несёт ответственности за волю Тьмы. Его единственным желанием в вашем отношении было любить вас, любить вас даже после забвения. Гарри смешался. Чувств в нём было много, слишком, слишком много! Чудовищных, рвущих его на куски чувств. И Люциус Малфой будто намеренно подливал масла в огонь, дразнил его, вынуждал почувствовать себя запутавшимся в клубке ниток котёнком. А может, и впрямь специально… Кольцо на его пальце вдруг нагрелось, почти обожгло кожу, и Гарри охнул. — Вот мы и пришли, — без тени улыбки сообщил ему Люциус, и в следующее мгновение перед Гарри вновь очутилась уже знакомая ему поляна — с огромным величественным замком. И Гарри, как зачарованный, шагнул туда, к замку, и в нём вспыхнуло уже полузабытое чувство — точно его звали, точно бархатный голос шептал во тьме: «Иди ко мне»… Люциус сжал его плечо, вынуждая остановиться. — Послушайте меня, мистер Поттер, — отрывисто проговорил он. — Я не пойду с вами в замок. Теперь на мне лежит обязанность как можно дольше скрывать факт вашего возвращения — как минимум пока Северус не обратит и не обучит вас. Не тяните с этим, заклинаю вас; если вы не передумали, если уготованное вам будущее не страшит вас… — Нет, — резко перебил его Гарри, задетый до глубины души очередным намёком на свою предполагаемую трусость. — Замечательно, — в тоне лорда Малфоя послышалась улыбка. — Будьте готовы к тому, что Северус не окажется рад вашему возвращению. Не потому, что не хочет видеть вас снова, не смотрите на меня столь взбешённо; но оттого, что он уже принял решение и смирился с потерей. Я… признаться, я даже не знаю, поверит ли он в то, что вы в самом деле вернулись к нему. — Неужели всё так плохо? — изумлённо спросил Гарри, моментально забыв про свою злость. Люциус Малфой покачал головой и отпустил его плечо. — Идите, — еле слышно прошелестел он. — И помните: в миг, когда вы переступите порог замка, у вас не будет шанса отступить. — Я больше не стану убегать, — мрачно пообещал ему Гарри и, больше не глядя на сиятельного лорда, решительно направился к замку. …но перед дверьми его он застыл на долгие минуты, собираясь с мыслями и соскребая всю свою смелость в кулак. Дело было не в том, что он боялся встретиться с графом Снейпом, и даже не в страхе обращения! — Гарри вдруг поймал себя на мысли о том, что вовсе не возражает стать вампиром, если только это означало остаться с Северусом навсегда… Но он как никогда остро осознал в этот миг, что прощается со своей прежней жизнью, что уже не сумеет обрести её вновь — эту жизнь человека. Впрочем, был ли он счастлив, будучи человеком? Пришлось скрепя сердце признаться самому себе: не был. Не был — до той ночи, в которую он очутился в загадочном замке. И хозяин его, этот черноглазый Дьявол, всколыхнул в Гарри такую массу чувств, на которую он не считал себя способным; он, принёсший обет страстно любить лишь книги и знания! Что же. Пришло время нарушить старые клятвы. Гарри вдохнул, выдохнул и решительно толкнул огромную дверь — та поддалась моментально, будто ждала его решения. В замке было пусто, темно и холодно, но, стоило Гарри переступить его порог, и повсюду загорелись свечи, вспыхнул свет. Гарри со слабой улыбкой подумал о том, что это, должно быть, стало бы красивой метафорой на давно уже не бившееся сердце графа Снейпа. Где же его можно было отыскать? Где был Северус? Гарри обошёл весь первый этаж — даже в библиотеку голову сунул, но там царила извечная тишина. На второй этаж он взлетел по лестнице практически бегом; толкнул массивную дверь, ведущую в спальню Снейпа; выпалил, задыхаясь: — Граф!.. И осёкся. Спальня была пуста. Она производила впечатление комнаты, в которую уже много дней не ступала ничья нога. Нет, всё вроде бы было как всегда: с педантичной аккуратностью заправленная постель, задёрнутые портьеры… но во всём этом угадывался дух отсутствия. Гарри смешался. Где же был граф?.. И он вдруг ответил самому себе: ну разумеется. Дверь в спальню, что была когда-то отведена ему самому, открылась бесшумно, будто призывая его к тишине. Гарри осторожно шагнул в комнату, и тьма окружила его плотным пульсирующим кольцом, сдавила… а потом отступила. Схлынула. Осталась у ног ручным зверьком, ластящимся в ожидании ласки. Но Гарри не смотрел на эту нежную тьму. Внимание его было приковано к неподвижной фигуре на постели. Знакомое белое лицо с тонкими чертами и внушительным носом, рассыпавшиеся по подушке чёрные волосы… руки, сложенные на груди — с длинными тонкими пальцами, столь виртуозно игравшими по нотам его тела. — Граф… — еле слышно выдохнул Гарри, в два торопливых шага добравшись до постели и склонившись над ним. Протянул руку, не решаясь прикоснуться. Граф казался измученным, будто бы похудевшим ещё больше: откуда они взялись, эти запавшие щёки, и давно ли во всём облике его поселилось нечто тоскливое, немедленно отозвавшееся в сердце Гарри болезненным приступом воя и скулежа? Он всё же решился. Дотронулся до этой пергаментно-тонкой кожи. И, сражаясь со вставшим в горле комом, практически всхлипнул: — Северус… Граф Снейп открыл глаза — две бесконечно чёрных бездны, в которых больше не было чувственного огня, лишь пепелище. — Гарри, — произнёс он практически бесшумно, и вместо потрясения во взгляде его отразилась обречённая усталость. — О, Тьма, сколько ещё ты будешь меня мучить?