Mud / Грязь

Дождь продолжал лить, и весь день моя квартира была окутана тусклым серым цветом. К вечеру стало ещё темнее, наша комната наполнилась тенями. Наша комната? Мы находимся здесь 24 часа подряд, а мир снаружи рухнул. Я представляю себе обломки вокруг храма; людей, которые их убирают; трупы — все промокли под дождём. Заставляю себя вспомнить, что должен испытывать сожаление о случившемся и вину за то, что я счастлив, уклоняясь от своих обязанностей. Но ощущаю лишь неприятную тяжесть в животе от осознания того, что уже вечер, а значит, нам пора расстаться. Я напуган своим эгоизмом, но не могу переживать об этом. Чем больше Энакина я получаю, тем больше хочется. Я насыщаюсь лишь в моменты, когда наши тела и подписи объединяются в одно целое, и мы оба перестаём существовать по отдельности. Наверно это и есть зависимость. То, что я увидел вчера вечером под действием кислородного голодания и нарушения кровообращения в мозгу, до сих пор витает вокруг, подобно туману. Это было в момент единения, и Энакин тоже всё видел. Раз мы весь день тщательно избегаем этой темы, значит не считаем видение сном. Мне хотелось бы поговорить с другом, который не будет давать мне советов. Из иллюзии нас вырывает звонок Асоки в дверь. Энакин хватает меня за запястье с умоляющим видом. — Одевайся, — шепчу я, — наша наплевательская политика не распространяется на неё. Мы лихорадочно ищем свою одежду на полу и не можем сдержать смешок при мысли, что два абсолютно голых Мастера пытаются избежать лекции от своего падавана. Мне в руки попадают его вещи, в результате чего некоторые элементы моей одежды оказываются слишком тёмными. — Иду, — кричу я, отдавая ремень Энакину и ловя на лету носок, который он мне кинул. Поправляю тунику и развожу руки в стороны, чтобы оценить свой респектабельный вид. — На диван, — приказывает нахмурившийся Энакин. — Ты же болеешь. Асока не слишком удивилась, обнаружив своего Мастера в дверях моей комнаты. Возможно, эта невозмутимость должна была насторожить меня. Он обрушивает на неё трагическую историю о том, что Оби-Ван при смерти, а оба комлинка сломались и всё такое. Он так складно врёт, что я начинаю сомневаться во всём, что когда-либо слышал от него. Однако, его ученицу это не слишком заинтересовало или убедило. — Мне гораздо лучше, — прерываю его. — Ты же знаешь склонность Энакина драматизировать. Он картинно закатывает глаза, подтверждая мои слова. Она бросает на него косой взгляд, кладёт пластиковый пакет на мой кухонный стол и начинает его распаковывать. — Рада, что вам лучше, Мастер. Я взяла на себя смелость принести вам обед. Этого должно хватить на двоих... — Уверен, что хватит всем троим, — отвечаю я. — Воистину, Сила не благословила меня таким замечательным учеником. — Мы все получаем тех учеников, которых заслуживаем, — фыркает Энакин, и Асока хихикает. — Значит, у тебя есть неисчислимые скрытые достоинства. Коммандер Тано на поле боя впечатлила даже Мастера Воса. Асока покраснела, но Энакин не выглядит польщённым. — Ему незачем знать, что Шпилька может надрать зад. Вос что-то слишком много внимания уделяет моему учителю и моей ученице. Шёл бы он подальше. Девочку явно забавляет эта враждебность, и она говорит, игнорируя мои сигналы не развивать тему: — Звёзды! Никто не украдёт нас у тебя, Скайгай. Я боюсь того дня, когда Оби-Ван возьмёт нового падавана. Энакин злобно смотрит на неё, сверкая глазами, и предлагает ей отвалить. Не могу отрицать — мне приятно видеть, как ему сложно с непослушным подростком. Пока мы едим, Асока коротко рассказывает, что произошло, пока нас не было. Сенат собрал экстренное заседание, так как район очень сильно разрушен — северную часть не узнать. У меня внутри всё сжалось, как будто я сам его разрушил. Я позволил единственному пирату подстрелить себя, пропустил битву и позволил Танн сбежать: у меня был не лучший день, даже если не учитывать дальнейшее фиаско. — Вас обоих искал Мастер Винду, — Асока с укором смотрит на Энакина, — и я сказала, что Скайуокер слишком устал, а Кеноби тяжело ранен. Он ответил, что это не объясняет, почему вы не отвечаете на его вызовы. Не могу поверить — ей пришлось нас покрывать. Энакин притягивает её к себе и целует между монтралами, а я сокрушённо смотрю на неё. Девочка демонстративно не обращает на нас внимания. — Мейс, как и все остальные, хотел узнать о приключениях Оби-Вана на крыше храма. Каждый раз, когда я слышу эту историю, она обрастает новыми деталями. В следующий раз у генерала Танн будет две головы, изрыгающие огонь. Очень хотелось бы услышать всё из первых уст. Я поглаживаю бороду, подбирая слова. — Сев'ранс наглая, как злодей из голодрамы. Она дерзкая и высокомерная, как...ну, как твой Мастер, юная леди. Он наступает мне на ногу под столом и шипит, что я не переношу уверенных в себе людей только потому, что сам обделён этим качеством. — Между уверенностью и самоуверенностью есть черта, которую ты давно переступил и больше даже не замечаешь, — спокойно парирую я. — Так или иначе, мы с Танн состязались исключительно в остроумии. Я почти уверен, что герои головидения никогда не отпускают своих врагов целыми и невредимыми. Энакин перебивает меня: — Мой Мастер всегда говорит, что юнлинги учатся, как пользоваться мечом, а джедаи — как не использовать его лишний раз. Осторожность Танн выглядит странно. — Наверно у неё тоже были причины полагать, что шансы победить меня невелики. Её нападение было рациональным, а появление в храме — нет. Возможно, сражение со мной могло поставить под угрозу тщательно спланированную операцию. Как мы можем видеть на примере Энакина, дерзость — это слабость. — Это слабость, к которой ты сам питаешь слабость, — он почуял мой гнев и понял, что сморозил. — В смысле...всем нравятся мерзавцы, и Оби-Ван — не исключение. — Разумеется, мы согласны, Скайгай, — комментирует Асока, убирая со стола. Похоже, она не заметила неуместность его фразы — или ей всё равно. — Кстати о мерзавцах: Квин собирается завтра выяснить местоположение Танн вместе с вами. Энакин рассеянно отвечает, что считает это приглашением на вечеринку. Асока заглядывает в мою спальню, не решаясь войти и убрать посуду с пола. За её спиной Энакин указывает пальцем на мою шею, беззвучно произнося слово "засос". — Вот зачем? — бормочу я в ответ, пытаясь скрыть пятно за туникой и жалея, что не могу физически ударить его взглядом. Она возвращается и медленно оглядывает нас обоих. Я тщетно пытаюсь изобразить безучастный вид, а Энакин хрюкает. — Вы нервничаете, — говорит она с кривой усмешкой. — Это хорошо. Нападение на Корускант — главная тема в новостях. Как и говорила Асока, снимки и видео впечатляют, а рассказы выживших рвут душу. После двух лет на войне такие вещи не должны меня цеплять, но это мой город, мой народ. До этого я и не подозревал, что рассматриваю их в таком контексте. Асока лежит на моём диване, привалившись к Энакину. Они дерутся за пакет с печеньем и насмехаются над сенаторами, появляющимися на экране. У них есть некое прекрасное и одновременно эфемерное качество. Девочка смотрит на своего Мастера, а затем на меня, и нам не нужны ни слова, ни Сила, чтобы выразить свои чувства.