Обещание

Капитан прогуливался по периметру крепости Мондштадта, пока на фоне всеобщего шума звучала задорная музыка. В этот день горожане развлекаются на одном из весенних фестивалей, на миг забывая о угрозе, не так давно нависшей над городом. Кэйя никогда не относился негативно к любым праздникам и вечеринкам, это порой было действительно необходимо для жителей Мондштадта. Чего уж греха таить, он и сам был бы вовсе не против выпить вместе с Джинн в какой-нибудь палатке и поговорить об обычных житейских делах. Несмотря на то, что мужчине вполне нравилась работа рыцарем, иногда внутри него просыпался ребёнок, желающий побыть на месте гражданского лица хотя бы на один вечер. Это же не запрещено законом, так? Мечты. Он лишь мечтал. Кто-то из девушек подошёл отдать подарок. Которая за день? Кэйя не считал, но всё же мило улыбнулся, принимая небольшую коробочку. Весь город гудел об этом холодном мужчине, не подпускающим к себе никого. Даже если он и принял подарок – это лишь условность. Было бы неприлично отказываться от того, что было сделано своими силами. Девушка наверняка вложила в подарок всю свою любовь, а потому капитану кавалерии ничего не оставалось, кроме как принять небольшой презент. Знал бы кто-нибудь, что в его доме находится отдельный уголок для таких подарков. Альберих не слишком распространялся о своей жизни. Да и зачем? Он выполняет свой долг, этого должно быть достаточно. — С каких пор ты куришь? – Кэйя поднял голову и встретился взглядом со своим некогда близким товарищем. Достаточно близким, чтобы скучать. Скучать?.. — Какое тебе дело? – мужчина слегка наклонился и, завидев в руках капитана небольшую коробочку, усмехнулся. — Всё также разбиваешь сердца дамам, донжуан. Алые глаза Дилюка опасно блеснули в тусклом отсвете фонарей. Всё такие же безжизненные и погасшие. Кэйе было достаточно больно видеть то, как этот человек опускается в бездну своей боли и отчаяния, не пытаясь ухватиться за те тоненькие веточки, которые изредка попадались на пути безвольного падения ко дну и гибели своей личности. Он угасал, подобно умирающей звезде. Этот человек не заслуживал такой участи. — Вредно для здоровья, – лишь бросил капитан, несильно сжимая рукоять меча в ножнах. — Мне не нужны твои советы, – мужчина выдохнул горький дым от сигареты Кэйе прямо в лицо. Тот закашлялся, а на лице Дилюка расплылась довольная улыбка. — Слабый, бедный капитан рыцарей. На месте Фатуи, я бы отнял у тебя не глаз, а жизнь. Альберих вздрогнул. Слабый холодок прошёлся по телу, пока говоривший с ним мужчина слабо посмеивался. Грёбанный безумец. Никакая боль не может быть оправданием для таких резких и жестоких слов. Слишком свежо воспоминание о том дне. Сколько уже прошло? Четыре года? Кэйя всё ещё помнил ту опаляющую боль и беспомощность, когда предвестники Фатуи ранили его в самое уязвимое место – правый глаз. Он навсегда лишился возможности вновь хорошо видеть. По какой причине его оставили капитаном – Кэйя не знал. Он был одним из лучших, но с таким ранением считался ущербным. Ненужным. Бесполезным. Во всём идеальный рыцарь частично потерял зрение. Как же он ненавидел себя за это. — Ублюдок, – капитан отпихнул Дилюка плечом, но тот едва пошатнулся. Улыбка всё ещё издевательски напоминала Альбериху его место. Второе. Второе после мастера Дилюка – владельца винокурни. Его все любили и обожали, а дети равнялись на своего героя. Один раз. Лишь один. Он не успел. И поплатился за это не только своей честью и глазом, но и доверием своего названного брата. Нет, не брата. Самого близкого человека. Того, кого однажды впустил в свою никчёмную и прожжённую жизнь. Ему было бесконечно жаль, что всё случилось именно так, но время вспять не повернуть. Кэйя сделал бы абсолютно всё, даже невозможное, чтобы вернуться и исправить эту чёртову ошибку. Спасти отца Дилюка. Ценой своей жизни, но спасти его. Спасти самого Дилюка. Насколько же глубока была ненависть капитана к самому себе. — Это всё, что ты можешь мне сказать? – Рагнвиндр даже не повернулся, но его голос слегка дрогнул. Сдерживает слёзы или злость – Кэйе всё равно. Альберих остановился, но смотрел вперёд – бесконечная река лавочек и горожан. Жизнь била ключом. — А чего ты ждёшь? Мужчина не успел среагировать, как уже оказался у каменной стены. Дилюк сильно сжимал плечо Кэйи, но взгляд голубых глаз был также холоден и сосредоточен на двух ясных огнях, ярко горевших спустя такое огромное количество времени. Даже если это были негативные эмоции, они всё же были. Король Мондштадта наконец показал хоть что-то, кроме своего вечного безразличия к происходящему. — Чего я жду? – повторил мужчина, зажимая сигарету зубами. Кэйя не любил табак, но стерпел этот отвратительный запах. — Ты ни разу не раскаялся. Прошло почти пять грёбанных лет, а ты живёшь, как ни в чём не бывало. Он был твоим приёмным отцом, чёрт бы тебя побрал! — Думаешь, я бесчувственная тварь? Не оплакивал мастера Крепуса? – капитан понимал, что вся злость, накопленная годами, постепенно начинает подниматься вверх. — Живу так, словно никогда и не было того инцидента? Кто я в твоих глазах?! Срываться на Дилюка – последнее, чего хотел Альберих, однако он не мог остановиться. Обида жгла все жизненно важные органы, не позволяя даже вздохнуть спокойно. Больно. Чертовски. Он чувствовал привкус крови во рту. — Каждый раз, глядя на своё отражение в зеркале, я вспоминаю тот день, – продолжал мужчина, тяжело дыша. — Никогда не задумывался, что эта повязка – сплошное напоминание о той ошибке, которую я совершил? Разумеется, нет, ты был занят собой, эгоистичный ублюдок. Рагнвиндр молчал. Он опустил руку, его собеседник не собирался уходить. Он только что высказал всё, что было на его душе столько лет. Жить с этим грузом было слишком тяжело, но теперь, глядя в глаза Дилюка и не замечая в них и капли презрения, не замечая в них вообще ничего, ему стало немного легче. Даже если его собеседник не обратил никакого внимания на эту тираду. Даже если ему было плевать. Кто он вообще такой, чтобы как-то оценивать поступки Кэйи? Некогда они были названной семьёй, но сейчас они друг другу никто. Чужаки, живущие под знаменем одной страны. Не больше. Дилюк контролирует весь город изнутри, а Кэйя занимается защитой территории. Где-то в параллельной вселенной им и не следовало бы пересекаться. — Ты ни разу не пытался найти меня, – слишком внезапное утверждение, окончательно выбившее Альбериха из колеи. Ни разу? — Ты, верно, издеваешься? – капитан нервно усмехнулся. — Каждый раз, отправляясь на очередное задание, я отправлял лишь отряд, а сам уходил искать тебя. Ты понимаешь, чёрт возьми, что это могло стоить моей лицензии рыцаря?! Это могло стоить моего звания! Кэйя опустил взгляд на каменную кладку. Ему было противно лицо собеседника. Весь его вид вызывал лишь раздражение после этого разговора. — Ты ни черта не знаешь и смеешь осуждать меня. Благородно, я под впечатлением. Альберих наконец спокойно выдохнул. Руки дрожали, но он сделал это. Дальнейшее развитие событий зависит лишь от слов и действий Дилюка, но Кэйя бы предпочёл молчание. Он не хотел вновь слышать обвинения и нападки. — С прошедшим днём рождения, – всё же выдавил из себя капитан, отталкиваясь от холодной стены. Здесь его больше ничто не держало. — Я искренне желаю тебе счастья. Заметив движение своего собеседника, Рагнвиндр резко схватил его за руку, не позволяя сдвинуться с места. Сигарета дотлевала на каменной кладке улицы, но за это Дилюк получит отдельный выговор. — Стой, я ничего не сказал. — А ты хотел? В город наконец пришла тёплая весна, но между двумя некогда близкими людьми всё ещё пролегали толстые глыбы льда, отделяя их друг от друга на много километров. Каждая встреча не предвещала ничего хорошего, но этот разговор пролил свет на правду, затерявшуюся в огромном клубке лжи. — Я… я не знал, – он медленно отпустил руку Кэйи. На запястье мужчины появился слабый след от слишком сильной хватки. — Я ненавижу тебя. Ненавидел. Вернулся в Мондштадт я лишь потому, что узнал о твоём понижении в должности, но ты всё ещё являешься капитаном. Дилюк достал очередную сигарету из пачки и закурил, внимательно наблюдая за реакцией Кэйи. Альберих нахмурился, но ничего не сказал. — Ты распространил ложь? Прямой вопрос. Мужчина был к нему готов и слабо улыбнулся, скрестив руки на груди. — Даже если так, что с того? — Ты умнее, чем мне казалось. Дёргаешь за ниточки, умело манипулируешь людьми, но не затрагиваешь личность своих подчинённых. Достойно восхищения, господин капитан. Кэйя молчал. Раннее они с Дилюком были по одну сторону баррикад, но сейчас каждый сам за себя. Это было огромным упущением, ведь команда из этих двоих была если не самой сильной, то точно одной из. Сама Джинн ни раз признавалась в том, что желала бы видеть этих двоих вновь вместе, а не порознь. — А ты всё также пируешь во время чумы и отсылаешь своих информаторов на разведку, полуночник. Рагнвиндр довольно улыбнулся, слегка склонив голову. Для него Кэйя был не больше, чем рыцарем, умеющим только фехтовать. Но он также был опытен в более сложных махинациях. Это заслуживало внимания и похвалы. — Верно. Мне хотелось всё прояснить, – его тон в мгновение стал серьёзным, а взгляд более уставшим. — Именно сегодня, а не в другой день. Фестиваль отвлекает от негативных мыслей и нависшей угрозы, не так ли? — Если ты хочешь помочь с Фатуи, тебе следовало обратиться к Джинн, а не зажимать меня у стен, словно любовницу, и кидаться обвинениями. — Резонно, – Дилюк поравнялся с собеседником, выдохнув клубы серого дыма. — Но мне, наверное, хотелось бы встретить именно тебя. Альберих отвернулся. Отчасти, чтобы не чувствовать едкого запаха, но главной причиной было смущение. Не так просто смутить того, кто всецело верен и предан лишь работе, но этому мужчине удаётся сделать невозможное. Любимец всея Мондштадта своим обаянием мог заполучить абсолютно всё, чего бы не пожелал. И сейчас он желал внимания Кэйи. Его объяснений, его историю, его голос… Этот голос, который Дилюк не слышал вот уже четыре года. — И чего же ты от меня хочешь? – всё же произнёс капитан рыцарей, начиная неспешное движение вперёд. Он всё ещё на патруле, непозволительно было так глупо отвлечься. Как часто он задаёт этот вопрос? Кэйя не знал. Слишком много раз. — Зайдём в таверну.