Между рифами укрытое

      Джейк наблюдал за своими детьми с едва заметной улыбкой на лице, которая крылась в чуть приподнятых уголках губ и лучилась счастьем в золотых глазах. Трепетная, но вдумчивая влюбленность старшего — походила на размеренную реку, которая некогда змеилась между корней великого древа Оматикайя. Истоки ее убегали далеко за горизонт, сокрытые тысячами папоротниковых листьев, и, лишь когда разлив чувств стал ярче и шире, Джейк смог принять их. То, с какой робкой, но непередаваемой нежностью Нетейам смотрел на вспыльчивого, немного неуклюжего Аонунга, отдаленно напоминало ему собственную историю. О, с какой забавой он наблюдал за яростными возмущениями рифового мальчика, когда его грозный, но мудрый отец велел обучить их — слепых котят, блуждающих во тьме. Взгляд его тогда невольно скользнул к притихшей возлюбленной.       — Помнится, когда-то ты также отреагировала на неожиданного ученика, — приглушенно рассмеялся Джейк, легонько задевая нахмурившуюся Нейтири плечом. Перед глазами сами по себе воскресли воспоминания — первые неуверенные песни, что робко ложились на губы; плетенные ветви Великой матери, что таили в себе причудливые сны и сокровенные желания; раскидистый взмах крыльев Торука и алые тени, акварельными красками легшие на уставшие лица лесных на’ви…       — Вот только из нас двоих именно ты умудрился в первые же несколько восходов предложить свои ухаживания Цу’тэю, да хранит его дух Эйва, — в шепоте Нейтири вполне ожидаемой ноткой скользнула светлая грусть, разбавленная слабыми искрами былого веселья. Она прижалась к плечу Джейка, поглядывая на гневливого мальчишку и, наверняка, отслеживая те самые знакомые черты, о которых только что упоминал ее муж. Следом в голове возникла вялая шутка перед лицом Эйвы о том, что Цу’тэй был обязан выжить хотя бы ради того, чтобы хвастаться перед потомками, что некогда отверг ухаживания самого Торук Макто.       — Мне страшно представить, что бы я делал, если бы Цу’тэй когда-то давно ответил также, как наш безрассудный сын… — пробормотал Джейк, и ласково погладил Нейтири по макушке. С годами, проведенными вместе с их шебутными детьми, она стала уступчивее и мягче. Исчезла безрассудная резкость в ее словах, жесткое сердце наполнилось звенящими переливами любви, открытое и чуткое к новому.       — Только не ругай его слишком сильно. Мы невольно обязаны своим убежищем Нетейаму, — примирительно заметила Нейтири, тщетно давя в себе беззлобные усмешки. Бедняга Ло’ак, что застыл неподалеку от совершенно невозмутимого старшего брата, казалось, успел сменить несколько оттенков болезненной синевы, однако пока дар речи упорно отказывался возвращаться к нему. Он даже пару раз хватался за свой собственный, нервно дрожащий хвост и прижимал его крепко к груди, чтобы никакой резвый на’ви Меткайина не пошел по стопам сына вождя.       — Кажется, наш сын в священном ужасе… В такие мгновения он становится безумно похожим на тебя, когда ты появился в Оматикайя, словно только что вылупившийся икран. Хвала Великой матери, что тот мальчик схватил за хвост не его…       — Не думаю, что Тоновари оценил бы такого спутника для своего сына, — хмыкнул Джейк, впрочем, не имея при этом ничего обидного. Младшего сына он любил столь же сильно и крепко, как и старшего, несмотря на некую строгость в их воспитании. Однако рассудительный Нетейам не относился к конфузу рифового мальчика столь серьезно, как впечатлительный Ло’ак. Вполне могло статься, что оскорбленно-ошеломленный сын накинулся бы на неожиданного ухажера, пытаясь спасти свою честь.       Громкий, неприсущий местным на’ви плеск вывел Джейка из воспоминаний, заставляя отвлечься от монотонной помощи рыбакам с их сетями и обернуться. Чуть поодаль от взрослых, с задорным воплем резвились дети, в шутку пытаясь друг друга утопить. Джейк слабо улыбнулся, не без интереса глядя, как многие охотники на время отложили сбор улова и теперь с таким же ласковым снисхождением наблюдали за играми небольшой компании. Не так давно к ним присоединилось несколько незнакомых Джейку девушек и юношей, которые, разделившись на две команды, осторожно, однако настойчиво тянули Нетейама каждый в свою сторону. Аонунг ревниво ворчал сквозь плотно стиснутые зубы, крепко держал своего избранника за руку и практически лег на воду, чтобы его команде было легче перетянуть «добычу» на себя. С другой стороны с большим рвением нечто похожее пытался проделать и Ло’ак, однако помогавшая ему Цирея явно не придавала сил, а лишь вводила его младшего сына в смятение.       Нежная, как распустившийся бутон орхидеи, Цирея потрясающе умело сглаживала неурядицы, которые время от времени возникали вокруг двух главных задир. Одна ее кроткая улыбка и мягкое прикосновение к груди Ло’ака, обычно заставляло того неловко отступить, пряча смущенный взгляд. Аонунг на проявление столь забавной, но чересчур очевидной влюбленности не слишком убедительно фырчал, как парочка лесных ежиков, которых когда-то давно видел Джейк, но послушно замолкал. (Короткий, но благодарный поцелуй в щеку от Нетейама явно способствовал продвижению приятельского соперничества, сглаживая острые углы). Однако Джейка поражало даже не это.       Совсем еще юные, едва ступившие на тернистую дорогу взросления сыновья, казалось, были на несколько ступеней мудрее своего отца.       Когда Джейк только-только прилетел на Пандору, душа его была подобна старому наперстку, — покрыта глубокой коррозией, изъедена болью и пронизана множеством мелких, но ощутимых дыр. Сердце его — кладезь иронии, хмельной жестокости и хорошо запрятанной скорби, умело лишь причинять страдания, пока Великая мать не распахнула перед ним свои дружеские объятия, принимая как своего. С каждым новым днем на планете чарующих грез, естество Джейка ширилось, омываемое слезами и раскаянием, пока не превратилось в бескрайний чистый океан. Иногда у него даже проскальзывала шалая мысль — а не пустило ли то самое первое семечко Эйвы в нем свои святые корни, подарив шанс на искупление и большое счастье? В конце концов, некоторые божества безмолвно бродили среди своего народа, как безликие тени, подсказывая и направляя в трудный час. Вполне возможно, сама матушка Земля, открыв глаза в последний раз в своей жизни, дала ему знак и вдохнула волю к жизни? Может быть, осознав, что в одном из тысяч ее сыновей еще не все потеряно, она направила его к своей далекой, но милостивой подруге Эйве? Джейк бы не сильно удивился, познакомившись с удивительным миром на’ви.       А теперь и в глазах его сыновей сиял этот незамутненный, яркий огонь; любовь к своему дому, родным и будущим парам. То, что Нетейам принадлежал Аонунгу, а Ло’ак — Цирее, было ясно, как день. Это читалось в каждом их трепетном и пылком взгляде друг на друга, в каждом прикосновении, в каждой улыбке. Возможно, через несколько лет, когда младшему из его сыновей минет двадцать, а то и еще раньше, он уплывет за риф, чтобы достать своей возлюбленной камень сердца. В это время, скорее всего, тело Аонунга увьет сеть татуировок, которые с большим восторгом будет гладить Нетейам тихими ночами в их собственном маруи.       Любопытно… Воспринял ли он прежний так благосклонно отношения своего сына с другим юношей? Уважал бы его выбор и поддерживал бы, несмотря на некоторое недоумение? Впрочем, Джейк не желал знать ответ. Когда Великая мать одобрит их союз, Джейк будет безмерно рад за Нетейама. Рыбаки рядом тихонько посмеивались, негромко переговариваясь о «поплывшем» сыне вождя, чей бушующий нрав наконец-то переведут в нужное русло. Быстро промелькнула смешливая история о том, как некогда отважная Ронал, наплевав на все запреты своего отца, взяла копье, оседлала илу, а затем с гордой улыбкой надевала на плечо Тоновари браслет сразу с тремя редкими драгоценностями. Рассказывали они ее украдкой, постоянно оглядываясь на берег или ближние кораллы, явно не желая быть услышанными. (Должно быть, у Тса’хик тяжелым был не только взгляд).       — У вас свято чтят традиции, верно? — негромко спросил Джейк, невольно вспоминая, с какой строгостью и даже приглушенной яростью отчитывал сына мирный Тоновари, едва ли за косу его оттаскав при свидетелях. — Не то, чтобы это не делают у Оматикайя, просто они снисходительно относятся к незнающим.       — То, что Аонунг не знал ваших обычаев, не уменьшает его ответственности. Великая мать видит все, и раз твой сын пожелал принять ухаживания этого нерадивого мальчишки, значит, он разглядел в этом знак. Душа всегда подсказывает, как будет правильно, — улыбнулся один из на’ви и кивком указал на детей. — Нетейам не ошибся, доверившись зову сердца.       Джейк осторожно посмотрел себе за плечо, чтобы, в случае чего, не спугнуть юношей, и оказался прав. Остальные ребята, весело крича, парами расплылись в разные стороны, — наверное, придумали очередную игру с добычей морских сокровищ, — и Аонунг утянул за собой Нетейама в сторону. Они укрылись от друзей за невысоким, выступающим из-под воды камнем, тесно прижались друг к другу, а затем улыбнулись до того открыто, что Джейк поспешил отвернуться. Надо будет рассказать Нейтири, как только он вернется домой.       Зов сердца — это вообще их семейная черта, осознал вдруг Джейк и мысленно поблагодарил Великую мать уже в который раз.