Дневник Жени Медведевой

— Что же ты делаешь со мной, Женя Медведева? — с этими мыслями я открываю кафедру рано утром, включаю свет и прохожу к столу. спектакль: Анна Каренина. В главной роли - Евгения Медведева. 23.02.2022. 18:00. Женя, серьёзно? Каренина?! В голове тут же всплывают воспоминания с одного из занятий с её группой: — Дорогие мои девушки, если вам выпадет честь сыграть Анну Каренину, позориться не стоит. Не похабьте, пожалуйста, классику. Анну Каренину никто и никогда не сыграет так, как следует. Чтобы это сделать - это нужно пережить. Мало пропустить через себя, мало выучить и оттачить текст, мало понять суть. Это надо пе-ре-жить. Кто-нибудь из вас сможет броситься под поезд во имя любви? — Я обвожу взглядом аудиторию. — Вот именно. Поэтому мой вам совет - не залезайте туда, куда залезать не надо. Я же просила не лезть туда… Ну что ж, посмотрю на Каренину в твоём исполнении, Женя Медведева. Вечно ты всё делаешь не так, как надо. А как, собственно, надо? *** Я сажусь в зал и жду начала представления. Вот и Женька, в красном платье. Боже, как она выплескивает все эмоции, это очень профессионально. Она умничка. Моя умничка. Моя? Ну да, моя. Выпускница же моей кафедры. На протяжении всего спектакля мне кажется, что Женя имела у себя какую-то тайну от всех. И, судя по всему, это тайна - я. Она любила меня так нежно, так запретно. И сейчас бросается под поезд не Анна Каренина, а Женя Медведева. Боже мой, медвежонок… Я стираю слезы, также, как и все сидящие в зале. Эту боль не передать словами, так отыграть… или не отыграть, а вложить туда часть себя, часть своей души, мыслей и запретной любви. Я пустая, выплакала все эмоции, мне стало спокойно. Но пришла я сюда не за тем, чтобы поинтересоваться способностями моей бывшей студентки. Я пришла за своим. *** — Этери Георгиевна, рад видеть! — мы выходим из зала и ко мне подходит Александр Георгиевич Горшков собственной персоны. — Александр Георгиевич, здравствуйте! — отойдя чуть в сторону, обняла художественного руководителя театра. — На Каренину решили посмотреть? — Горшков усмехнулся, зная моё отношение к данному произведению. — И как вам в исполнении нашей Женечки? — Нашей Женечки, Александр Георгиевич. Медведева - моя выпускница. — я позволяю себе гордо улыбнуться. — Она просто перевернула моё понимание. Будто не играла, а прожила и оставила всю себя на сцене. — Да, это действительно так. Кровью и по́том! Раз она ваша студентка, может скажете ей своё экспертное мнение? Я вас проведу. — предложил Горшков, и я, конечно же, расцвела от этого предложения. — Ох, с радостью! — моей улыбкой можно было озарять весь театр. Александр Георгиевич провел меня к гримерке Жени и ушел. Ну что ж, через пару минут всё решится. Или же нет. Стучу в гримерку и надавливаю на ручку вниз, толкая дверь от себя. Вхожу вовнутрь и вижу сначала спину Жени, которая сидит у зеркала и вытирает макияж. Она медленно опускает руки вниз и смотрит на меня через зеркало. А я смотрю на нее. Женя также медленно поворачивает голову на меня. Какая же она взрослая. И красивая. — Этери Георгиевна?! — Женя подскакивает с мягкой скамьи и бежит ко мне обниматься. Я ее обнимаю в ответ. — Ты убила меня своей Карениной, Медведева! — глажу Женьку по спине и вдыхаю аромат её духов. — На столько плохо? Я старалась. — Женя взгрустнула и отпустила меня. — Наоборот, Женя! Я сидела и рыдала, как девочка, у которой игрушка утонула! — Я беру Женю за плечи и заглядываю в глаза. — Ты сломала моё понимание о Карениной, Женя. Ты сломала моё понимание во многом. И ты даже себе не представляешь на сколько ты сломала всю меня. Вот так вот взяла, перевернула всё вверх дном. — не отпуская рук, смотрю Жене в глаза. — Почему? Почему ты не смогла мне сказать всего раньше? Почему глушила в себе всё то, что чувствуешь, у меня столько «почему» в голове, Женя! — Ну сказала бы, и что дальше? Я привыкла ценить то, что имею, Этери Георгиевна. Понимаете? А своим шагом я могла потерять абсолютно всё. И уж лучше пусть мы пили чай и беззаботно болтали, чем… чем бы не было этого всего совсем. Понимаете? — Женя, неотрывая глаз, смотрит прямо мне в душу. — Ваш лёд… Его нет… — Женька слегка улыбается, тем самым вызвав и во мне улыбку. Я молча притягиваю её к себе и обнимаю, поглаживая по голове. — Нету, Женька… — с облегчением вздыхаю. — Когда ты рядом, весь мой лед тает. Женя разрывает объятия и приближается к моему лицу. — Если вы сейчас навсегда уйдёте после того, что я сделаю - я пойму. — протароторила и накрывает мои губы своими. Так нежно, боясь спугнуть, но так заботливо и ранимо, что я попросту не могу позволить себе не ответить на этот поцелуй. Я обнимаю Женю за талию, максимально приблизив к себе, и поворачиваю замок гримерки. Женя отрывается от моих губ, и мягко улыбается. — Если я сплю, это самый лучший сон, Этери Георгиевна. — Женька берет салфетку и вытирает свою помаду с моих губ. — Если я сплю, это тоже мой самый лучший сон, Жень. Извини, что я была такая слепая курица. — я улыбаюсь, глядя Жене в глаза. — Не смейте себя так называть, вы не слепая курица. Просто не понимали, либо не хотели понимать. — Женя пожала плечами. — Мне б это… Ну… Переодеться… — Медведева краснеет и вызывает у меня смех. — Так переодевайся, я отвернусь. И не смей мне выкать, ладно? Не в институте же. — Я отворачиваюсь к двери, ожидая, пока Женя переоденется. Но она встаёт передо мной спиной. — Молния. Расстегнёшь? Я медленно расстегиваю молнию и пробегаюсь взглядом по прямой спине, слегка улыбнувшись. — Насмотришься еще, Этери. Обещаю. — Женька усмехается и идёт переодеваться. — Ммм, звучит заманчиво, Медведева. Не боишься? — А чего бояться-то? Не съешь же ты меня. — в голосе Жени усмешка. — Я всё. Избушка-избушка. Я улыбаюсь и поворачиваюсь к Жене. — А если съем? — я закусила губу и посмотрела на Женю. — Я не расстроюсь, Этери. Быть съеденной такой красивой и сексуальной женщиной - честь. — Женя берет рюкзак и подходит ко мне. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, Жень. Очень. Пойдем? — Погоди. — Женя встает на носочки и целует меня в щеку. — Теперь можем идти!