лайка в космосе

— Вы возвращаетесь? — спросил Маруи, тихо подъехав к нему, когда он стоял возле иллюминатора в лабораторном отсеке. Сощурив глаза, Хисока нагнулся к роботу и легонько ткнул в него указательным пальцем. — Давай-ка договоримся, малыш. Я уйду, но перед тем закончу твою разработку, чтобы ты завершил ту работу, для которой был создан. Уж прости, но я эгоист… нет, преобразователь. Переменчивый и лживый, как прежде. Как и всегда. — Если таким образом вы пытались передо мной извиниться, то извинения приняты. Я смогу делать свою работу… Я счастлив. Хисока добродушно похлопал Маруи по стальному боку, поднялся и приглашающим жестом указал на соседний отсек. — Рад, что мы смогли найти общий язык. Ну, приступим?.. Он рассчитывал управиться за три с половиной часа, но в конечном счёте доработал систему робота за два и три четверти. Хорошо. Чем раньше он покончит со всем, тем раньше отправится к Гону. Отложив в сторону клеммы и диэлектрическую отвёртку, Хисока отключил Маруи от силовой сети корабля, нажал на кнопку питания и подождал, пока не активируются датчики. Робот зафырчал, настраивая искусственный голос, загудел, дважды чихнул и заворчал что-то — очень по-человечески. Хисока хихикнул, на секунду подумав, что, возможно, даже будет скучать по своему чуднóму механическому компаньону. — Я ухожу, Маруи. Береги себя. — Хорошо. — Робот двинулся к выходу из технического отсека, остановился у дверей и стал дожидаться Хисоку. — Я занял твоё место, и ты позволил мне всё бросить... Спасибо за помощь, мой маленький искусственный друг. Несколько секунд Маруи молчал, обрабатывая поступившие данные. Раздумывал. — Будьте осторожны в дороге, RC-044. Удачного путешествия... Я верю, что вы доберётесь домой. На надевание скафандра ушло чуть меньше времени, чем обычно — благодаря приобретённой сноровке и сильному желанию покинуть опостылевший шаттл, побуждавшему всё делать быстрей. Хисока поправил гермошлем, поднял светофильтр. Закрепил перчатки, зафиксировал инструменты на поясе. За спиной могучей тяжестью, тянувшей к твёрдому полу, давал знать о себе новенький реактивный ранец. Он не брал его с собой раньше — не было надобности, — но теперь его время, по-видимому, пришло. Хисока подошёл к воздушному шлюзу, располагавшемуся между двумя дверьми в космос. Можно было подумать, что он собирается в очередную научную вылазку… Что ж, в какой-то степени это действительно было так. Насколько он помнил, ещё ни один человек до него не отлучался в космос на столько, на сколько планировал «выйти проветриться» он. Интересно, выдержит ли его тело такую нагрузку? Всё выяснится опытным путём. Сегодня. Сейчас. Первая дверь. Хисока набрал код на приборной доске. Выход за пределы шаттла. Подтвердить? Он нажал кнопку «Да». Дверные панели медленно двинулись. Обернувшись, Хисока бросил последний взгляд на Маруи, приехавшего проводить его. Откуда-то он знал, что банальные прощания были не в его стиле… Он всегда это чувствовал, но чёткое осознание поселилось в голове лишь секунду назад. Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, он поставил кисть на бедро, лукаво подмигнул роботу и сказал с задоринкой, шагая к следующей двери: — Знаешь, было забавно работать с тобой. Как жаль, что ты не андроид… Отличный бы вышел бой, а?

***

В открытом космосе не было звука; он снова встретился лицом к лицу с тишиной. Он знал, что в их мире существуют безэховые камеры, поглощающие 99% шумов, но даже в них человек мог услышать себя — свои лёгкие, своё сердце, беспрестанную работу кровеносной системы. Здесь же, в вакууме, тишина была абсолютной, и даже если бы он был живым… если бы обладал кровеносной системой, всё равно не услышал бы, как по венам бежит, пульсируя, кровь. В некотором смысле это утешало его. В безликом космосе все были равны. В абсолютной глухоте и немоте, окружавшей его, он мог слышать теперь только собственные громкие мысли, и это служило единственным развлечением, которое не позволит ему сойти в ближайшие годы с ума… В той жизни многие считали его сумасшедшим. Он не стремился доказать это, но и не опровергал. Откуда он вообще помнил это? Откуда взялось это знание и ещё сотни мелких, разноцветных других? За то время, что он провёл с Гоном после создания, в те дни, что отбывал здесь, в мрачной космической ссылке, в пустой черноте, он вновь увидел многое из того, что давно позабыл. В его памяти всплывали моменты, которые он, проснувшийся в этом теле, не помнил. То была его прошлая, насыщенно-яркая жизнь. Он знал, что прежний он не любил вспоминать и хранить, надёжно оберегая, былое. Прежний он любил риски, азарт, поиск сильных противников, заставлявших гореть всё его существо, ему чужд был страх и, наверное, чувство меры. В достижении своих целей он не гнушался ничем. Вложил ли в него Гон частичку прежней души? Он задавался этим вопросом не раз, потому что находил, ощущал, не раз видел серьёзное сходство. Интересно, у него действительно сердце из стали? Он обязательно спросит об этом Гон-куна. Он мыслит, он чувствует, он су-ще-ству-ет… Должна ведь, наверно, и у него быть душа? Всё указывало в её пользу. Ещё на борту корабля он понял, что чувствовал — что должен был чувствовать — к Гону. Он мог испытывать эмоции — это ли не признак того, что он человек? Пускай он больше не мог освоить и до совершенства отточить навыки нен. Пускай не чувствовал сладости битв. Пускай не помнил всего. У него всё ещё была личность, которая жаждала освобождения. Четыре года она рвалась к человеку, который не смирился с утратой, не спал ночами, вспоминая её, который создавал схемы, планировал, сотни раз сомневался и заламывал руки, бросал, но в конце концов всё же выкрал её из обители мёртвых, нахально плюнув самой смерти в лицо. Он точно знал, почему стремился вернуться. Почему должен был защищать, и почему упоминания Киллуа, как и многих других людей, будили в нём гнев и жгучую ревность. У него был мозг, воспринимавший всё за миллисекунды, но для понимания этого потребовалось несколько лет. Он задавался вопросом, сколько ушло на принятие у прошлого, живого Хисоки. Заметил и принял ли он вообще?.. Что-то в сердцевине подсказывало, упорно твердило: он всё-таки это сделал. Хисока прежний тогда ещё понял всё. И он, он теперь тоже знал, что значили все эти взгляды, улыбки и действия Гона и что он сам испытывал к Гону в ответ. Возможно, именно это пробудило в нём что-то от прежней, человеческой части Хисоки… Теперь он не просто чей-то дешёвый эрзац. Он — самый что ни на есть настоящий. И он обязательно снова увидится с Гоном. Скоро… Скоро они встретятся вновь.

***

6972 дня спустя

Точка. Шар. Какие знакомые линии… Там, внизу… вода и земля? Да… Я наконец-то прибуду сегодня. Я выслал тебе резервную копию, мой двойник. Хотя я не думаю, что сгорю… Наверное. Думаю, что приземлюсь как метеор. Возможно, где-то на северо-западе?.. Б-б-б-б-ум-м-м-м-м-м-м!! Хисока закашлялся и отбросил треснувший гермошлем в сторону. От соприкосновения с поверхностью всё тело ныло, но могло быть и гораздо, гораздо хуже. Он не сгорел при резком входе в атмосферу — что ж, уже довольно неплохо. Он с осторожностью снял защитный скафандр и принялся осматривать себя на предмет повреждений. «Удар был мощным, но, кажется, обошлось без проблем благодаря скафандру Гона. Нужно узнать, где я приземлился». Он поднялся и оглядел края массивного кратера, который образовался здесь из-за него. Он упал в каком-то лесу, срубив в полёте с полсотни молоденьких елей и вековых дубов и, вероятно, вдобавок лишил жизни парочку медлительных кроликов. Он осмотрелся и запустил поиск геолокации. Загрузка… Загрузка… «Не могу понять, где я, — нахмурился он. — Никак не могу связаться с Хисокой». Загрузка… Идёт подключение к сети… Загрузка… Нет соединения. — Чёрт... Я офлайн. Он начал карабкаться вверх по камням и глинистой почве, размышляя, как стоит вести себя дальше. «Всё же что-то повредилось в голове при падении… Кто знает, как ещё оно могло повлиять на меня. Нужно провести анализ системы». Перед отправкой в космос он был оснащён функцией, которая проверяла его систему раз в день, чтобы убедиться, что в его теле и разуме нет никаких нарушений. Он представлял результаты обследования в исследовательскую лабораторию, и если не мог отправить их по какой-то причине, все неотправленные отчёты мгновенно попадали в архив. «Я забыл выслать отчёт сегодня, — вспомнил Хисока, — но результаты сохранены, так что всё будет в порядке... Начнём». 2 декабря. Сканирование… Сеть передачи данных отключена. На грани кратера его поджидали двое детей — розовощёкие мальчик и девочка, одетые в пухлые зимние куртки; чуть поодаль от них — полуслепленные снеговики. — Ты пришелец? — спросила в изумлении девочка. Хисока подмигнул ей. — Возможно. Внешних повреждений не выявлено. Обнаружено нарушение памяти. Из-за повреждений свободное место для сохранения данных отсутствует. — Что?.. Погоди-ка… Чтобы сохранить отчёт, пожалуйста, освободите место. — Стой… Пожалуйста, выберите информацию для удаления.

Куроро Фрикс Ассоциация Каллуто Курапика Бискет Гиттаракур Какин Йоркшин Горуто Кастро

Курута Морико Канзай Сильва Химеры Фейтан Джин Сагельта Гото Мачи

Леорио Аллука Мито Арена Киллуа НЗЖ Чидль Метеора Кайто Пакунода

Иллуми Падокия Нетеро Гон Рейзор Паристон Сатоц Золдик Нобунага Китовый

— Хм-м… Нетеро. «Нетеро» удалено. — Чёрт!.. Это было нехорошо, очень нехорошо. Внутренний анализ системы проводился каждый день, несмотря ни на что; для отчётов должно оставаться свободное место, но теперь из-за неисправности в работе блока памяти придётся периодически удалять прошлые данные. В его случае это значило только одно: если он не доберётся до Гона вовремя… Он забудет всё. Взгляд Хисоки упал на руки мальчика, державшие телефон. — Могу я одолжить? — Э?.. С изяществом опустившись на поросший мхом камень, Хисока открыл приложение с картами местности и принялся объяснять, куда ему нужно добраться. — Падокия? Вы собираетесь туда?! Это же самоубийство, в такой-то сезон! — испуганно воскликнула девочка. — Я знаю, что это далеко. Но всё будет хорошо. Как-никак, я ведь прибыл из космоса. — На губах Хисоки заискрилась улыбка. Поднявшись, он театрально отряхнул свой костюм и вернул мальчику телефон. Слегка поклонился, не выходя из роли: — Спасибо, малыш. «Он точно справится, если он правда из космоса», — подумали мальчик и девочка, глядя вслед яркой фигуре, чьи бёдра уверенно покачивались в такт ходьбе.

***

Ещё в вечер первого дня его возвращения к дому в этой части планеты разыгралась метель. Хисока упрямо продвигался вперёд, оставляя за собой бесконечные змейки следов вдоль замёрзшей реки, по дну глубоких оврагов, на равнинах и взгорьях, в стуже зимних полей. «Снег идёт почти постоянно, — напряжённо отмечал про себя он. — Мне приходится двигаться по пустынным маршрутам, так что снег, вероятно, серьёзно замедлит меня…» 4 декабря. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Хисока взобрался на корни монолитного дерева, свёл пальцы в кольцо вокруг глаза и стал всматриваться вдаль. Бесконечная ровная пустыня из снега… Он не прошёл ещё и десятой части пути. 12 декабря, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Преодолев неприступную горную цепь, Хисока вышел в лесную долину; с тех пор шёл без передышек, широко и уверенно. Его всё ещё отделяло от дома много, чудовищно много дней. 14 декабря, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. 16 декабря, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. 19 декабря, нет места…

Киллуа Морико

Хисока Гон

— Киллуа. «Киллуа» удалено. «Скорее... Мне нужно торопиться». Цветная одежда, что он надел перед тем, как сделал шаг в космос, уже давно потускнела под натиском вьюги и мокрых ветров. Ткань порвалась на ногах, рукавах и груди, задетая ветвями в одной из лощин; ботинки были довольно изношены. Его это не смущало нисколько — не теперь, когда единственной его целью оставалось увидеться с Гоном. Он просто должен дойти и сказать ему то, что давно должен был и давно собирался… 30 декабря, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Он упустил тот момент, когда в его памяти из имён осталось лишь три. Не раздумывая, он принёс в жертву памяти ещё одно драгоценное имя. — Морико. «Морико» удалено. Медленно, слишком медленно… Впервые в жизни он стал волноваться. Зимний пейзаж — бесконечен. Погубит ли его эта белая смерть? 5 января, нет места. Пожалуйста… Он встал на склоне очередного предгорья, тяжело прикрывая глаза. Выбирать не приходилось — просто не из чего. — Хисока. «Хисока» удалено. Одно имя. Одна последняя возможность вернуться… Он должен успеть, несмотря ни на что.

***

В этот день снег впервые пожелал прекратиться, и он смог взглянуть в небо, не окутанное саваном вьюг. Наверное, то был прощальный подарок; ему — от смеявшейся последней судьбы. За то, что был мёртв, снова жив, захотел обрести место в мире и наконец понял всё — но какою, какою ценой… То, что он так упорно оттягивал, в конце концов всё же настигло его. 14 января, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Он вздрогнул от монотонного, бездушного голоса, тупой болью бившего по не желавшей мириться груди. 14 января, нет места. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Нет! Остановись! Не смей, не надо... Отложи ещё на чуть-чуть... Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Он захрипел, зацарапал ногтями размазанную грязную звезду на щеке. Пожалуйста, выберите информацию для удаления. Пожалуйста, выберите информацию… — Гон. На произнесение имени вслух ушло всего 0,937 секунды — несправедливо мало, незаслуженно мало для имени, жившего в голове его семь тысяч дней. Его разум молниеносно усваивал, обрабатывал, распределял. За 0,937 секунды он успел подумать об имени и вспомнить пять сотен связанных с ним разнообразных, приятных, чертовски хороших вещей. Он всё ещё смотрел в небо. «Солнце… Как же давно это было. Если доберусь до дома, Гон-кун починит меня… Нет, не так; увижусь с Гоном, и всё станет как прежде. Так что… мне просто… нужно добраться до дома, Гон-кун». «Гон» удалено. «Мне просто нужно… нужно…» Все данные удалены. Критическое состояние, вызванное нарушениями в работе системы. Угроза отказа системы. Вероятность отказа: 83,7%.

***

— Пожалуйста, Хисока, скорее! Я чувствую, он должен быть где-то здесь! — Я уже включил поиск, Гон-кун. Снег наконец прекратился, так что я смогу найти его через спутник. — А если ты не успеешь вовремя? Тебе даже нельзя выходить наружу, помнишь? Твоё существование — огромный секрет… Взволнованный Гон миновал за улицей улицу, то переходя на шаг, то вновь срываясь на бег. Он выбежал в зиму, утянув с собой Морико и второго Хисоку, потому что чутьё говорило: он уже здесь. Чутьё его не подводило ни разу. Они оставили в своём доме (последние двадцать лет они жили в Падокии) Аллуку и Мито-сан, в те дни гостивших у них. Мито как раз сейчас занималась готовкой, а скоро вернётся и Киллуа, снимет куртку, пройдёт в зал, поможет младшей сестрёнке усыпать блюдами стол... Теперь они с ней почти одинаковы в росте. Увидеть бы их Хисоке… вот будет сюрприз… — Есть! Я нашёл его. — Правда? — заволновался Гон. Второй Хисока огляделся, прищурившись. «Он очень близко. Совсем рядом. Он…» — Хисока, братик Гон, — стоявшая чуть позади юная Морико вдруг подала голос, тронув их за рукав. — Там кто-то… напротив вашего дома… — Хисока!!! — Гон уже мчался вниз, обратно по улице, завидев знакомую фигуру вдали. — Хисока!! Хисока! — отчаянно повторял вновь и вновь, приближаясь, приближаясь… остановившись напротив него. Второй Хисока и Морико догнали Гона спустя полминуты и молча встали поодаль, не осмелившись разрушить этот хрупкий, волнительный, долгожданный для двух людей миг. — Как же ты изменился… — поражённо, неверяще выдохнул Гон. Затем, опомнившись будто, тряхнул головой и поднял виноватые глаза на Хисоку. — Прости. Тебе, должно быть, нелегко было добираться сюда. На правой щеке он не увидел звезды; левую давно уже не украшала капля. Одежда обтрепалась и выцвела под могучим напором природных стихий. Выносливое тело всё сплошь изранено… Хисока склонил к плечу голову, внимательно изучая того, кто стоял перед ним. В правой руке он сжимал оторванную левую руку, на коже которой Гон сумел разглядеть свой номер дома и название улицы. Безымянного пальца не было; должно быть, Хисока использовал его, чтобы повредить левую руку и написать адрес… Хисока... Хисока забыл его? Знакомый янтарь по-прежнему переполнял радужки глаз. В тишину влились ноты терпкого, любимого голоса. — Я понял, кто я. Кто ты для меня. Критическое состояние, вызванное нарушениями в работе системы. Инициирую протокол завершения работы системы. Полный отказ блока жизнеобеспечения через 4,78 минут. Хисока не обратил на голос внутри никакого внимания. Важным был другой голос — тот, что снаружи. Он заговорил снова, и вместе с голосом в воздух вырвался смех. — Да, я понял всё это, но, к сожалению, позабыл твоё имя… Хотя это не так уж и важно сейчас. Едкий ком засел в горле у Гона; пальцы сжались в кулак. Он подошёл ближе к Хисоке, собрав в ладони всю свою стойкость, не позволяя себе потопить эту улицу в тоскливо-солёном зимнем море из слёз. — Да, ты прав. Не это важно… Важно лишь то, что ты сдержал своё слово. Жизнеобеспечение: 10%. Они смотрели друг на друга так, словно каждый из них видел другого впервые... Как минимум для одного теперь это, в общем-то, было правдой. Хисока рассматривал серьёзного молодого мужчину — неспешно и пристально, — а перед мысленным взором стояли черты жизнерадостного светлого мальчика, имя которого он не уберёг. Это было давно, так безумно давно… Он сразу признал его в молодом мужчине напротив. Жизнеобеспечение: 5%. Но пусть он не помнил его, не мог вспомнить, не имел теперь имени, храня только образ, он всё ещё знал, что должен был сделать. Он потянулся к образу того светлого мальчика и как мог сильнее прижал его к себе единственной уцелевшей в битве с собственным изломанным «я» рукой. Жизнеобеспечение: 3%. Гон порывисто ткнулся носом в щёку Хисоке, вырывая из глотки болезненный хрип. Хисока тронул губами его краешек губ, утешая. — Ты так повзрослел… Береги себя, хорошо? Жизнеобеспечение: 2%. Гон тихо всхлипывал, уронив голову ему на плечо. Хисока молчал. Так они простояли какое-то время. Жизнеобеспечение: 1%. С предельной ясностью он ощутил, как сильно на самом деле оказался измотан. Как невероятно, абсолютно устал добираться до одного важного далёкого места… Он забыл, что это за место, но чувствовал, что оно было ему очень дорого. Оно как-то было связано… с ним… Никто не сказал ему, что дорога окажется непозволительно долгой и трудной, но, кажется, оно всё-таки… всё-таки того стоило. Он опустил на белки глаз налившиеся тяжестью веки. Сил совсем не осталось, но он всё ещё может сказать — прильнув к Гону, с ухмылкой в тёплую шею: — Я обещал тебе, что вернусь. Что буду жить. Смотри… я вернулся. Жизнеобеспечение: 0%. Функционирование прекращено Знакомое тело в руках Гона снова стало непомерно тяжёлым. Такое странное чувство... Всё повторяется вновь. Гон остался стоять на окутанной снегом серебряной улице, гладя ласково пряди неидеальной алой причёски, приняв свою ношу, желая запомнить тяжесть её в последний значительный миг. Прикрыв на вдохе глаза, он уткнул лицо в грудь, в которой не качало кровь сердце. Взгляд вверх — и мелькнула улыбка, замирая безропотно в складочках губ. Он обнял Хисоку, как давным-давно в детстве, и стал тихо шептать, отдавая воздуху звуки, а вместе с ними — и частичку ушедшей в обещанную мирную вечность души. — Семь тысяч дней без тебя… Я рад, что сегодня была хорошая погода, Хисока.