Волосы единорога

Глава 1: Открытие Гермиона прошептала согревающее заклинание и плотнее запахнула плащ с капюшоном. Слишком долгое бегство от Волдеморта полностью развеяло все страхи, которые она могла бы испытать, входя в Запретный лес, одна, ночью; Однако отсутствие страха не отменяло прохладу осени, и она ругала себя за то, что оставила свою расшитую бисером сумку в замке. Она знала, что внутри было толстое шерстяное одеяло. Скорчившись в грязи и мокрых листьях, она мечтала о сухом одеяле, на котором могла бы сидеть, вместо этого всего. Вероятно, было заклинание для расчистки участка лесной подстилки, и она ломала голову над тем, как это будет на латыни. Может быть, пурго . Но ничто не помогало ей сейчас, и она вернулась к цели своей вылазки. Вскоре после начала восьмого курса МакГонагалл объявила, что наряду со слегка сокращенными традиционными занятиями, студенты должны были продемонстрировать своего рода “смешение дисциплин” к концу семестра, включающее по крайней мере три магические дисциплины, которым их обучали в Хогвартсе. Гермиона пыталась сделать волшебную палочку. Этот процесс сочетал в себе гербологию, магизоологию и арифмантику. С самого начала она была сильно заинтригована процессом изготовления волшебных палочек и быстро определилась со своим проектом. Выбор дерева был простым, но с сердцевиной палочки было проблематично. После нескольких недель колебаний и споров она остановила свой выбор на волосах единорога. Да, были и другие варианты, которые можно было бы использовать. У нее мелькнула мысль обратиться к Чарли Уизли с просьбой разузнать о сердечной жиле дракона, но логистика доставки ее в Хогвартс заглушила эту идею. Возможно, перо феникса, но она не могла полагаться на то, что палочка примет его из-за привередливого характера, и, кроме того, она очень сомневалась, что Фоукс оценит, что она ощипывает его. Менее традиционные варианты… волосы вейлы (откуда?) и усы низла (прости, Глотик) были низкого качества для палочек. Волос единорога, несомненно, был лучшим вариантом, но получить его было на удивление сложно. Они иногда использовались в зельях, но были дорогим и редким ингредиентом - в магазинах Хогвартса в настоящее время их не было, и не было весь год. Она могла бы купить один, но они были дорогими, да и зачем ей, когда в Запретном лесу были единороги? Гермиона много раз ходила в лес, чтобы определить характер и привычки единорогов, и консультировалась с Хагридом. Единороги были одиночными, пугливыми, питались крайне ограниченным рационом и вели кочевой образ жизни. Шорох поблизости заставил ее переключить внимание на поляну, и Гермиона увидела, как появился красивый юный единорог и потер свой растущий рог о зазубренный пень на краю поляны. Его действия были именно тем, на что надеялась Гермиона, и когда единорог в конце концов ушел, он оставил после себя два идеальных блестящих волоска. Она этого и добивалась, но ожидала еще много таких ночей, прежде чем увидеть животное, не говоря уже о получении волос. Подарок судьбы. Гермиона подбежала, чтобы собрать их во флакон, закупорила его и заглянула внутрь… Она подняла голову к небу и вдохнула прохладный ночной воздух, прежде чем отправиться обратно в замок с радостным сердцем. ~ На следующий день были смешанные занятия для восьмикурсников и семикурсников, учащихся на продвинутом курсе зелий. Посещения зависели от направления будущей карьеры, и поэтому ей, к счастью, не нужно было беспокоиться о том, чтобы Гарри и Рон прошли через это. Гарри устал от сражений и отнесся равнодушно к идее стать аврором, в то время как Рон с готовностью согласился, когда им всем предложили должности после войны. Для Гермионы не было вопроса о возвращении в Хогвартс. Ей нужно было по-настоящему закончить учебу, чтобы двигаться вперед, но она и не предполагала, насколько легко будет учиться после года в бегах. Гермиона всегда была хорошей ученицей и сейчас еще была , но ее потребность быть лучшей ослабла. В жизни было много всего, кроме знаний. Таким образом, Гермиона боролась с зевотой в течение первой четверти урока и не торопилась, чтобы собрать ингредиенты так быстро, как обычно. Луна, ее партнер, рассматривала котлы, чтобы выбрать тот, у которого лучшая аура или что-то в этом роде. Она обожала девочку, но не могла понять, о чем та думает половину времени. В конце концов, встав, Гермиона поискала стремянку, чтобы добраться до верхних полок, но не смогла ее найти. Она сделала небольшой круг и осмотрелась вокруг себя, прежде чем чуть не врезалась в одного из своих гораздо более высоких одноклассников. "Грейнджер, я знаю, что ты не можешь видеть меня оттуда, но постарайся быть внимательной". Гермиона подняла глаза, чтобы увидеть, как Малфой насмехается над ней, и обнаружила, что усмехается в ответ. В данный момент это было инстинктивно. Малфой теперь намного превосходил ее ростом, и она ненавидела его за это. Удерживать какую-либо власть над кем-то, кто возвышался над тобой, было довольно сложно. Малфой улыбнулся и как бы невзначай наклонился к полкам, рука легко дотянулась до банки с панцирями жуков, достать которую она не могла. Гермиона стиснула зубы. Она должна была предвидеть это. Поскольку в этом году Гарри ни во что не вмешивался, а Рон отсутствовал, Гермиона часто становилась объектом его детских приставаний. "Ты можешь отдать мне панцири, Малфой?" "Только если ты вежливо попросишь",- он жеманно улыбнулся. "Могу я, пожалуйста, взять панцири жуков?" - спросила она сквозь зубы. К счастью, Малфой больше ничего не сказал и с очередной ухмылкой протянул ей банку. Она выхватила его у него и вернулась к своему столу, чтобы увидеть, как Луна медленно устанавливает их котел. "Гермиона, вокруг тебя столько мозгошмыгов..." - мечтательно сказала Луна, потянувшись вперед, чтобы вдохнуть вокруг нее воздух. Гермиона отмахнулась. Она не верила, что у нее хватит терпения на то, чтобы очистить свою ауру в данный момент: "Давай просто приготовим зелье". ~ Позже той ночью Гермиона изо всех сил пыталась найти свои волосы единорога. Ее импровизированная лаборатория была оборудована в общей комнате, чтобы начать создавать волшебную палочку, но она не могла найти ингредиент, для получения которого потребовалось столько усилий. Она начала паниковать только после того, как применила "Accio, волосы единорога", и ничего не произошло. Это могло означать только то, что они были совсем не рядом с ней, а в каком-то таинственном месте, которое она не могла себе представить. Она их где-нибудь оставила? Она не вынимала их из кармана вечером, так что это было маловероятно. Перебирая в памяти свой день, она вспомнила, как столкнулась с Малфоем и... Гермиона резко вдохнула, когда поняла, кто был виноват. Как это мог быть кто-то другой? Этот человек жил, чтобы мучить ее. Вероятно, он залез к ней в карман, когда она отвлеклась. Она не была уверена , как ему это удалось, но это должен был быть он. Несколько мгновений спустя она была в общежитии для мальчиков, тряся Гарри, чтобы он проснулся. Он резко выпрямился, вытащив из-под подушки палочку, и ей стало немного жаль, что она его разбудила. "Мне очень жаль, Гарри… Мне нужна карта мародеров". "Черт возьми, Гермиона...- он откинулся назад и потер глаза, - в ночном столике". Без лишних вопросов. Гермиона знала, каким хорошим другом он был. К тому времени, как она достала карту, он уже снова спал. ~ Карта показывала, что Малфой прячется в библиотеке. Его имя мелькало возле некоторых дальних полок, тех, что содержали подборку волшебных фантастических романов. Она хорошо знала эту секцию, рядом стоял рабочий стол и несколько стульев с потертыми подушками. Но любая подушка востребована, если ты весь день сидишь в библиотеке. Гермиона кивнула и спрятала карту и палочку в плащ, прежде чем отправиться в путь. Добраться до библиотеки глубокой ночью было сущим пустяком для восьмикурсницы Гермионы Грейнджер. Малфой не мог бы выбрать лучшего места, чтобы с ним поговорить, но он не показал никакого удивления, увидев ее, даже если он его испытывал. “Грейнджер… Конечно, твоя кровать должна быть где-то здесь", - он издал короткий смешок и тяжело опустился в одно из кресел, развалившись там, как будто это был трон, а он был властелином королевства. Невыносимо. "Я пришла за волосами единорога, просто отдай их, и мы сможем мирно продолжать наши дела". "Волосы единорога?- к его чести, Малфой выглядел на мгновение сбитым с толку. "Что-то связанное с твоей работой? Должно быть, неприятно терять что-то настолько важное",- он ухмыльнулся, и что-то в Гермионе щелкнуло. Позже Гермиона спрашивала себя, что на нее нашло, и тогда она вспоминала его позу в том кресле и приводящую в бешенство ухмылку на его лице и снова злилась на него. Гермиона выхватила палочку и выдохнула одно-единственное слово: “Инкарцеро”. Из кресла появилась веревка и обмоталась вокруг конечностей Малфоя, притянув его запястья к подлокотникам, а лодыжки - к ножкам кресла. Гермиона была в шоке от себя, но его широко раскрытые глаза и слегка приоткрытый рот наполнили ее неожиданным трепетом, и ее чувство вины рассеялось, когда закружилась голова. “Не удивляйся так, Малфой”. “Немедленно освободи меня”,- он стиснул зубы, его пальцы сжались в кулаки. “Зачем мне это делать? Ты всегда издевался надо мной ”. Она медленно подошла ближе к нему: "Так ты намного приятнее ". Она усмехнулась, радуясь, что наконец-то может должным образом взглянуть на несносного блондина. Малфою пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ее взглядом, вспыхнувшим от раздражения. “Твои волосы удушают”. Гермиона фыркнула и неторопливо приблизилась, чтобы встать перед ним. “Я полагаю, ты привык к этому ... быть прикованным,- Гермиона лениво покрутила палочку между пальцами,- мы оба знаем, что ты чудом избежал Азкабана. Тебя когда-нибудь наказывали, Малфой?" Гермиона перестала вращать палочку и наблюдала, как дернулся его кадык. Пора сделать то, ради чего она сюда пришла. Она направила свою палочку на прекрасную сумку из драконьей кожи на полу рядом с ним. Сумка подлетела к ней, и она встретилась взглядом с Малфоем, когда медленно перевернула ее вверх дном, в результате чего содержимое высыпалось в кучу на полу. Осторожно, конечно. Не стоило разбивать флакон, в котором были волосы единорога. Она ногой перебирала его вещи, бегло осматривая их, прежде чем присесть, чтобы рассмотреть поближе. Она не смогла найти флакон и, оглянувшись на Малфоя, увидела, что его лицо покраснело, он поспешно отвел глаза. “Что ты с ними сделал?” “Я не понимаю, о чем ты говоришь”, - протянул он. Гермиона встала, ее дикие кудри разметались вокруг нее, и закатила глаза от этого заявления. “Неужели? В это невозможно поверить”,- поставив ногу на свиток, вероятно, классное сочинение, она медленно надавила на него и наблюдала за его лицом, пока бумага сминалась и сворачивалась. Он почти никак не отреагировал, если не считать легкого напряжения в челюсти. То же самое, проделанное с ее собственным эссе, повергло бы ее в слезы. Гермиона расстроилась и на мгновение задумалась. Она не умела вести допрос. Малфой не собирался поддаваться на пустые угрозы или беспокоиться об уничтожении его вещей. Он прожил с Волдемортом больше года и, вероятно, приобрел ту же чувствительность к страху, что и все они. Что касается его вещей, он мог позволить себе заменить их все, богатый придурок. Она медленно осмотрела его, обратив внимание на его почти белые волосы, немного менее тщательно уложенные в это время и выглядящие так, как будто он несколько раз провел по ним пальцами, его школьный джемпер, сшитый из более тонкого материала, чем обычная униформа большинства учеников школы, его тонкие шерстяные брюки, тщательно сшитые так, чтобы они ниспадали как раз над его ботинками из драконьей кожи. Внезапно у нее появилась идея. “О чем избалованный чистокровка заботится больше всего на свете?”- Гермиона снова подошла к нему, и он настороженно посмотрел на нее. Она закинула ногу на стул, между его ног, и выполнила тот же маневр, что и над свитком, только на этот раз это было над его промежностью. Малфой подавился вздохом. Взгляни она со стороны, она тоже была бы ошеломлена собой. "Что я делаю?" - подумала она. “Ты догадался? Единственный ребенок в семье, чистокровные одержимы идеей обзавестись наследниками..." - она надавила чуть сильнее. Это была просто угроза, у нее не было реального намерения причинить ему вред, но наблюдать за тем, как исказилось его лицо, было приятно, и она обнаружила, что ухмыляется. Гермиона чувствовала его выпуклость под своей школьной туфлей, слышала скрип, когда он натягивал веревки, и видела, как румянец заиграл на его высоких скулах. Малфой пристально посмотрел на нее, и она впервые за все время их бурных отношений смогла рассмотреть более нежный цвет его глаз. Чуть менее серый, чуть более голубой. “Отвали от меня”,- он внезапно хрюкнул после напряженного момента, когда они смотрели друг на друга, и Гермиона обнаружила, что убирает ногу. Она отступила назад и почувствовала жар. “У меня нет твоих волос единорога, Грейнджер”. Гермиона не могла в это поверить. "Никто другой не взял бы их. Только ты", – она замолчала, заметив кое-что в его внешности. Эрекция? Мало что в жизни удивляло ее, но это заставило ее по-настоящему надолго потерять дар речи. Она горела от стыда, уверенная, что ее лицо было ярко-красным, и запоздало повернулась лицом к книжным полкам. За спиной она услышала смешок Малфоя: “Никогда не видела ни одного, Грейнджер?” Как он мог так делать? Как Драко Малфой мог сохранять это чувство превосходства даже в такой ситуации? Она ненавидела его, он приводил ее в бешенство, врывался в ее голову и занимал гораздо больше ее мыслей, чем кто-либо имел право делать. Он дразнил и тыкал в нее пальцем, доводя до истерики, в то время как сам оставался невозмутимым и раскованным. Как будто она не стоила того, чтобы о ней даже думать. И затем она почувствовала, как ее смущение быстро исчезло, когда трепет власти вернулся. Он был привязан к стулу и не мог пошевелиться. У него вообще не было сил что-либо делать. Гермиона медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, руки сжаты в кулаки по бокам, подбородок вздернут. Малфой, несмотря на все его бахвальство, выглядел таким же красным, какой она, должно быть, была несколько мгновений назад. Очаровательно. Она заставила себя снова посмотреть на его эрекцию. Мягкая шерсть его брюк почти не скрывала ее, и он никак не мог сдвинуться, чтобы сделать это менее заметным, хотя при ближайшем рассмотрении стало ясно, что он пытался пошевелиться в кресле. Она могла разглядеть его головку под складками брюк, и пока она смотрела, орган пульсировал. Множество мыслей столкнулись, сформировав непреодолимо заманчивую идею. Он был не мягче, чем несколько мгновений назад, во всяком случае, ее откровенное разглядывание и изучение, казалось, увеличили его возбуждение. Это не было настоящим исследованием, но она могла с уверенностью предположить, что что-то в этой ситуации его возбуждало. Малфой не думал о ней, пока она не оказалась прямо перед ним - но что будет после сегодняшнего вечера? Медленно ее палочка поползла вверх по небольшому изгибу его члена, и он дернулся в кресле. “Что ты делаешь?” - прошипел Малфой, гнев в его голосе не совсем скрывал тревогу. “Как ты сказал, я никогда не видела ни одного, и какие еще возможности у меня будут, если я мерзкая грязнокровка?” - слово сорвалось с ее языка, как кислота, но звук, который исходил из глубины малфоевского горла, был опьяняющим. Гермиона пробормотала заклинание, от которого расстегнулась пуговица на его брюках, и волшебной палочкой направила молнию вниз. Взгляд на Малфоя показал, что его глаза прикованы к ней, его грудь поднималась быстрее. На нем было черное нижнее белье, что никого бы не удивило, в том числе ее саму. Материал выглядел мягким и тонким, не мешая его твердому члену растягиваться больше, чем позволяли брюки. Он выглядел немного крупнее, чем у Рона - информация, в которую Малфой никогда не будет посвящен, поскольку он, несомненно, стал бы еще невыносимее. Там было влажное пятно, почти незаметное, но ткань была более темного цвета, чем в остальных местах. Гермиона с предельной деликатностью использовала кончик своей палочки, чтобы сдвинуть открытый кармашек трусов на всю длину. У нее перехватило дыхание, и она услышала, как голова Малфоя ударилась о спинку стула. Его пенис был прекрасен , абсолютный дрочер.( прим 1). Она уже догадалась о его размере, а также о небольшом изгибе к животу, но не о его ровном цвете, о крайней плоти, которая немного обнажала кончик, блестевший от влаги – тонкая нитка предэякулята свисала с головки до планки его нижнего белья. Это напомнило поэтические идеи фарфора, окрашенного в розовый цвет, покрытого оболочкой из мягчайшего бархата. Гермиона была шокирована этим, сейчас она испытывала больше доверия описаниям из любовных романов, чем когда-либо прежде. Отвлекшись, она встала на колени между его ног, всего в нескольких дюймах от пениса Малфоя, который, очевидно, обладал собственным гравитационным притяжением. “О боже,- у нее перехватило дыхание, прежде чем она опомнилась,- так вот что такое эрекция”. Над ней Малфой внезапно подавился звуком, подозрительно похожим на взрыв испуганного смеха. Что бы это ни было, он быстро остановился, но Гермиона знала, что не обманула его утверждением, что никогда раньше не видела эрекции. Это не имело значения. Это была игра, в которую они играли оба, и она играла, чтобы выиграть. Палочка из виноградной лозы в ее руке коснулась его обнаженной кожи, проводя по ней вверх-вниз, снова и снова. Движение повторилось достаточно раз, чтобы Малфой стал ерзать на стуле и нахмурился, его бедра напряглись, он желал чего-то большего, чего угодно. Гермиона не могла притвориться равнодушной, но, по крайней мере, ее собственное возбуждение не было столь очевидным. Ее сердцевина, казалось, пульсировала в такт каждому движению его члена, каждой свежей струйке предэякулята, которая соблазнительно мерцала в свете лампы. Гермиона была загипнотизирована. Она понятия не имела, как долго она сидела там, исследуя его член кончиком своей палочки. Достаточно долго, чтобы Малфой в конце концов издал сдавленный звук, который прервал ее пристальный взгляд. Ей понравилось выражение его лица. Это выглядело почти болезненно и очень напряженно. Малфой покраснел и слегка вспотел. Пряди волос грозили упасть ему на глаза, а губы покраснели от того, что он их кусал. Гермиона внезапно отстранилась, вращая палочкой и вытаскивая нить прекома. Она никогда не знала, что мужчина может быть таким. "Мне остановиться?" - мягко спросила Гермиона, глядя на него из-под ресниц. "Это слишком? Я читала, что это может быть довольно чувствительно",- она подчеркнула последнее слово, проведя палочкой по его щели. Это заставило Малфоя застонать и рваться изо всех сил из веревок, которыми он был привязан к стулу. "Мне... нужно больше",- он тяжело дышал. "Больше?" - Гермиона развеселилась. "Я никогда не посмела бы прикоснуться к тебе своей мерзкой грязнокровной рукой, - она посмотрела на него и наклонилась достаточно близко, чтобы он мог почувствовать ее дыхание на своем члене, - или моим мерзким грязнокровным ртом". Желание на его лице заставило ее задрожать от восторга. Малфой на этот раз выглядел подавленным, совсем не похожим на лорда на его троне. Его прекрасный член теперь выглядел сердитым и пятнистым, головка была темно-красной, и все это было настолько твердым, что, без сомнения, граничило с болью. Гермиона была в восторге от контроля, который она имела над ним - а он полностью потерял, было неважно, кем он был, кем она была - его желание сузилось до точки: он хотел кончить. "Может быть, если ты меня вежливо попросишь", - застенчиво сказала она, подражая его словам, сказанным ранее в кабинете зелий. Его глаза метнулись к ней, и он прикусил губу, высунув язык, чтобы увлажнить их. Его голос прозвучал хрипло: "Пожалуйста, позволь мне кончить". Гермиона больше не теряла времени, и ее рука обхватила его по всей длине. Малфой мгновенно вскрикнул, пытаясь прижаться бедрами к ее кулаку. Она больше не играла и не дразнила, ее движения были твердыми и регулярными, и она быстро заставила Малфоя издавать одни из самых восхитительных звуков, которые она когда-либо слышала. Ощущение его тела под ее рукой было таким же гладким, как она и представляла, она переместила свой вес на пол, поглаживая его, желая себе немного облегчения. "О черт, о черт", - в голосе Малфоя зазвучало отчаяние. "Посмотри на меня", - приказала Гермиона, и он немедленно подчинился, встретившись с ней взглядом. Его зрачки почти полностью утратили цвет радужки, и ей показалось, что она погружается в них. Рот Малфоя приоткрылся, а голова откинулась назад, когда его внезапно накрыл оргазм. Гермиона смотрела на напряженные жилы его шеи, когда эякулят выстреливал из него очередями, попадая ей на нижнюю часть подбородка, на джемпер, а затем намочил ее руку. Она замедлилась, но продолжала играть с ним, пока он не дернулся от чувствительности. Он тяжело дышал и выглядел развратно. Гермиона наложила на свою руку Скоржифай, оставив его в потрясающе реальном беспорядке. Она была удивлена, обнаружив, что Малфой может быть привлекательным, когда вокруг него рушилась реальная жизнь. Гермиона встала на дрожащие ноги. Расправив плащ, она чопорно взмахнула палочкой, и вещи Малфоя полетели обратно в его сумку. Она прочистила горло и освободила его от веревки. Он дышал спокойнее, но выглядел ошеломленным и безвольно сидел в кресле, все еще с членом наружу. Слишком смущенная, чтобы задержаться или что-то сказать, она поспешно ушла, почти бегом вернувшись в свое общежитие. Только когда она была в безопасности в своей кровати с балдахином, задернутыми шторами и наложенным Силенсио, она закричала в подушку.