Мальчики не плачут

— Эй, Кадзуха, осторожнее! — светловолосый на вскрик со стороны Тартальи лишь сбивчиво извиняется, наконец, затаскивая чемодан в комнату и ставя его рядом с чужими сумками, — о, Скара. Ты когда приехать успел? — Часа два назад, — темноволосый коротко пожимает ладонь Чайльда и переводит взгляд на Каэдэхару, что даже не потрудился закрыть дверь, — займёшься вещами позже. Пошли, посмотрим на корпус. В ответ светловолосый лишь кивает, скидывая с себя ветровку и возвращаясь обратно в коридор. Прощается с Чайльдом коротко, дернув уголком губ, хватает Скарамуччу под локоть и, издав смешок на его взгляд, полный возмущения, тащит парня по коридору, минуя толпившихся студентов. Выбирали колледж они вместе. И даже при подаче бумаг указали, чтобы их поселили в одной комнате в общежитии. И пусть Кадзуха выбрал кафедру литературы, а Скарамучча ушел с головой в музыку, проблем это не вызывало совершенно никаких. К тому же, их приезд сюда означал лишь одно: сегодня снова состоится тот разговор, который они оставили несколько лет назад, учась в школе. Разговор, который либо перевернет жизнь Кадзухи с ног на голову, либо оборвет последнюю надежду, скинув в пропасть. — Чего завис? — чужой вопрос доходит не сразу. Каэдэхара моргает пару раз, выныривая из мыслей, медленно поднимает взгляд на Скарамуччу и, неловко выдохнув, мотает головой, отвечая коротким: — Поднимемся на крышу? В ответ ловит лишь кивок. Никаких вопросов, никаких острых слов — просто немое соглашение, которое позволяет перевести дыхание и хоть немного сбросить неясно откуда взявшееся напряжение. Несколько лестничных пролетов. Крышка люка поддается тяжело, сдвигается с места нехотя, но усилия того стоили — прохладный воздух и площадка, залитая солнцем, в полной мере окупают будущие проблемы из-за визита студентов сюда. Ещё при подписании бумаг комендант предупреждал, что подниматься на крышу строго запрещено, только вот.. кажется, Кадзуха очень плохо слушал. Или, во всяком случае, сделал вид, что не услышал, когда выдвинул предложение залезть сюда. — И с каких пор ты перестал быть паинькой? — спокойный вопрос со стороны Скарамуччи. Короткий пинок — и какой-то камушек летит вперёд, срываясь с края и падая вниз. — С момента твоего согласия на наше общение, — Каэдэхара в ответ лишь коротко пожимает плечами и медленно идёт следом, рассматривая расслабленную спину темноволосого, — это твое влияние. — Неужели? — юноша в ответ лишь усмехается, останавливаясь у перегородки, — тогда нам стоит прекратить общаться, — замолкает. Хмурится слегка, разглядывая кучные облака, убирает руки в карманы толстовки. И, выдохнув, продолжает: — Что касается моих слов тогда.. — Если ты не хочешь, то я пойму, — Кадзуха отвечает резко. Кусает губы, отводит взгляд в сторону, — и если время не пришло для твоего ответа, то я подожду. Я.. — Дай сказать уже, — в голосе Скарамуччи скользят раздражительные нотки, от которых между лопаток светловолосого ползут мурашки, — то, сколько мы прошли с тобой, сколько были вместе и сколько.. — а теперь раздражительность заменяется мягкой неловкостью, сопровождающейся лёгким румянцем на скулах говорящего, — короче. Я готов, ясно? Это все, что я хотел сказать. Между ними одиноко пролетает рыжий кленовый лист. Воцарившаяся тишина разбавляется шелестом ветра в ветвях деревьев, а в ушах гулко бьётся сердце, заставляя поднять, наконец, на Скарамуччу взгляд. Тот ждёт хоть какого-то ответа со стороны Каэдэхары, и от молчания, которое слишком затягивается, становится откровенно не по себе. Только, наверное, Кадзухе нормально. Потому что он неловко делает шаг вперёд, обхватывая лицо парня ладонями, сглатывает тяжело и, наклонившись, застывает, так и не коснувшись губ своими. А Скарамучча смотрит выжидающе, изучает. И, скривив губы в усмешке, дёргает Каэдэхару за воротник, перехватив инициативу на себя. Сколько бы Кадзуха ни показывал себя крутым, внутри он все тот же нерешительный мальчишка, который однажды влюбился в собственного хулигана. Мягкое движение губ со стороны светловолосого. Рваный выдох со стороны Сказителя. И между ними растворяется тихим шепотом обещание: — Я никогда тебя не оставлю.. Вместо слепых и ванильных предложений встречаться, вместо смущения и детских держаний за ручку. Это обещание наполнено большим, чем весь смысл любых отношений вместе взятых. Это обещание выжигается клеймом на их сердцах и это обещание соединяет их окончательно. — Ты ведь понимаешь, что теперь так просто не уйдешь? — Скарамучча усмехается, ослабляя хватку на воротнике Кадзухи и зарываясь пальцами в светлые волосы, слегка сжимая их у затылка. — А я собирался сбегать? — мягкий смешок в ответ, с которым Каэдэхара вновь целует темноволосого, прикрыв глаза, — я ждал тебя несколько лет, Скара. И после такого длительного ожидания уходить не собираюсь. А на улице снова расцвела осень. Осыпалась кленовым ковром, скрывая под яркими красками серый асфальт, лишь не плакала в этот раз — ведь теперь лето не является слепым спасением, а следующие дни не будут наполнены хрупким и болезненным отчаянием, что так часто ложилась их на плечи.