Жёлтые глаза.

      Рифовые На’ви замерли, внимательно наблюдая, как Римтанши отклоняет голову, продолжая рассматривать лесных. Народ боялся, что из-за демонической крови Хранитель впадёт в ярость и прогонит несчастных. Они знали, что ящер многие луны защищает Океан от Небесных людей, от несчастий, которые они приносят за собой в их дом. Колосс не раз был ранен демонами, а если вспомнить, когда пули достигали не только его, но и других…       Но Римтанши молчал. Он ничего не произнёс, уперевшись взглядом в старшего сына Джейка Салли, буквально заглядывая сквозь физическое тело прямо в душу. Это было… странное ощущение, когда тебя словно разбирают по воспоминаниям. Ты похож на книгу, где чтец страница за страницей просматривает всю твою жизнь: победы и поражения, горе и радости.       Внезапно, детский голос разорвал тишину. Малышка Тук, восторженно блеснув глазами, принялась рассказывать матери, как этот гигант подошёл к ней и позволил себя погладить. Детская невинность разрядила обстановку, заставляя пару рифовых даже улыбнуться. — Римтанши, это те тени, о которых ты говорил мне! — Умейва активно жестикулировала, от чего знаки были смазаны, но вполне понятны. Хранитель кивнул головой, и так понимая, кто это.       Взглянув на На’ви, которого ему послала Эйва, ящер оглядел и остальных. Семья была большая и довольно разношёрстная, не только видом, но и характерами. Улыбнувшись Нейтири, которая вслушивалась в объяснения дочери только в пол уха, больше уделяя внимания Хранителю, Римтанши осмотрел парня чуть младше его На’ви, который по запаху приходился ему братом. Так же была молодая девушка, почему-то скрывающая свои руки за накидкой и затравленно смотрещая на него. Непонимающе склонив голову, он сказал: — Чего ты боишься, ‘evi? — яркие зелёные глаза блеснули страхом и зажмурились, когда колосс приблизился. Кажется, девочка ещё не знала языка на должно уровне, услышав вовсе не интерес, а настороженность или злобу в его словах. — Кири, не бойся. — Элизард подошёл к девушке, поддерживающе кладя руку на плечо, приобнимая. Девушка затравленно посмотрела на Джейка, лишь взглядом передавая весь страх, неуверенность, смущение и много чего ещё. Римтанши покорно ждал, пока старший мужчина не кивнул, переводя угрожающий взгляд на него. Это было поразительно. Ещё никто не смел бросить подобный вызов Хранителю морей. Джейк был решительным и бесстрашным в плане защиты семьи.       Молодая На’ви протянула руки, показывая ему пятипалые ладони. Это сделал и Ло’ак, стоящий чуть сзади за плечом. Подобный жест повторил и сам глава семьи, хмуря брови. Все трое проделали эти движения по-разному, со смущением, с нерешительностью и готовностью.       Римтанши наклонился к девочке, связь с Эйвой у которой была на порядок сильнее, чем у Тсахик кланов и даже у Умейвы. Поразительно чистое сердце глухо стучалось в её груди, пока она протягивала… знак своей нечистокровности. Римтанши лишь вздохнул, думая, что порой На’ви придают обычным вещам слишком много смысла. — О вас говорила Великая Мать. Семь теней, за спиной одного горящие крылья Торука. Только вот… — Римтанши задумчиво огляделся, будто ища кого-то… — Я не вижу ещё одной тени. Что-то случилось, пока вас вела к нам Эйва? — Хранитель, их было шестеро. — Ронал вышла вперёд и, удивительно спокойно, без лишних эмоций, которые часто одолевали женщину, заговорила. Рифовые На’ви стали переглядываться друг с другом, кивая и перешёптываясь. И правда, с самого начала и по сегодняшний день лесных было всего шесть. — Нет, их должно быть семеро. Где ещё один ребёнок? — Римтанши повернулся, стреляя суженными зрачками. Нейтири покачала головой, всматриваясь в большие глаза Хранителя. Она не очень понимала, что именно говорит великий зверь, но ноту непонимания и обеспокоенности уловила. Тук по птичьи склонила голову, непонимающе разглядывая своих родственников. — Мам! Мистер Хранитель спрашивает, где ещё одна тень! — Джейк ошалелыми глазами, не сильно отставая от окружающих их На’ви, посмотрел на улыбающуюся младшую дочку, которая без проблем поняла Римтанши, передавая его слова. Ронал шумно вдохнула, удивлённо оборачиваясь на ребёнка то ли от того, что малышка преспокойно переводила слова с незнакомого для неё языка, то ли от пренебрежительного обращения к буквальному «хозяину морей».       Римтанши обернулся, протягивая морду к ним. Его чёрно-жёлтые глаза засверкали, а пасть приоткрылась в тихом рыке. Умейва и Ронал странно посмотрели на подобные действия Хранителя, не понимая, зачем он рычит на Нейтири и малышку на её руках. Жена Джейка отпрянула, но Туктирей хихикнула и кивнула. — Мистер Хранитель спросил, знаем ли мы ещё об одном ребёнке. Великая Мать сказала, что нас должно быть семеро! — пока она говорила, уголки её губ грустно накренились. Кажется, после того, как ребёнок осознал, что хочет узнать от них Римтанши, её обуяла печаль. — Мистер Хранитель, Паука схватили аватары — Небесные люди. Он не с нами… — Вот как… — печальный рокот пронёсся над толпой, когда гигант наконец выпрямился. Вспомнив, что тут так же был и наречённый ему Эйвой На’ви, он вновь заговорил: — ‘Evi, твой брат проходил Охоту Грёз? — Да! Братик Тейам у нас умелый охотник! — упомянутый в непонимании наклонил голову, силясь понять, почему разговор с Паука, члена их семьи, который сейчас по факту находится в плену у Небесных людей, внезапно перешёл в вопрос о его способностях. — Он сильный! — О, нет-нет, он спрашивает, прошёл ли твой брат ритуал Охоты Грёз. — Элизард, стоящий около Кири, посмотрел на Нетейама, который лишь утвердительно кивнул. Вскоре, непонимание во взгляде Нейтири и Джейка пропало, он буквально одномоментно обернулись к сыну. — Что? — кажется, до Умейвы и Элизарда тоже дошла «простая» истина. Рифовые На’ви зароптали, с подозрением бросая ошарашенные и поражённые взгляды в спину старшего сына Оло’эктана лесного клана. Тоновари около жены сжал пальцы на древке излюбленного копья, хмурясь. Ронал с сыном закачали в смятении хвостами, пока на лице Цирейи появлялась солнечная улыбка. — Да что? — Нетейам… На Охоте Грёз много… лет назад… — Салли взял слово, попутно кидая взгляд на Римтанши, который молчал, наблюдая за На’ви с каким-то непоколебимым спокойствием и терпением. — Ты увидел не просто ящера. Это был Римтанши.       Гул прошёлся по пляжу. Народ не мог осознать, принять, что какой-то лесной мальчишка, наполовину демон, имеет духовную связь с самим Хранителем. Голоса кричали о вранье, чуши. Хранителю не понравилось, как ведёт себя клан Меткайин, от чего угрожающе приподнял лапу, глухо ударяя по песку. Побережья содрогнулось от застывшего в воздухе эха. — Эйва связала нас. И нет смысла вам говорить о клевете, где лежит чистая правда! — колосс встал, тенью нависая над пристыженными На’ви. Он повернулся к Тоновари и Ронал, стоящие чуть в стороне. – Я хочу, чтобы народ принял Нетейама, как моего духовного брата. Нашу связь не стоит подвергать сомнению. — бросив взгляд на семью Джейка Салли, он добавил, обращаясь уже к Умейве и им самим: — Я так понимаю, Умейва уже предложила вам урутру у Мармору. Если вы согласны, то мы дождёмся стада Коаша здесь, а затем отправимся к Древу Душ.       Медленно, даже лениво, титаническая фигура принялась заходить в воду. На’ви на берегу даже не шелохнулись, когда большой лазурный хвост махнул над их головами, поднимая тучи песка и ветра, колышущего волосы. Хранитель явно был недоволен или опечален поведением Меткайин, от чего Ронал в бессилии закусывала губу. Ей не хотелось видеть в плохом настроении Римтанши вины своего народа, но она там была. Да и сама Ронал готова была заговорить о вранье. Совесть ни с того ни с сего подняла свою голову, постукивая когтями по рёбрам.

***

— Нетейам? — в доме семьи Салли было тихо, поэтому услышать немного приглушённый всплесками волн и разговорами голос было не сложно. Нейтири, сидящая у костра, обернулась на вход, где стояла Умейва. Девушка поприветствовала женщину, внимательно вглядываясь в немного уставшее лицо.       У лесных было много дел. После появления Римтанши, Джейк принял решение полностью собраться, будучи готовым к скорому отлёту к Мармору в Святые земли, припрягая к сборам Нетейама. Ло’ак отправился мириться с Аонунгом и его друзьями, дабы не расстаться на плохой ноте. Кири же вместе с Тук помогали матери.       Сейчас, придя в дом Салли, Умейва ожидала застать Нетейама здесь, так как ни с Тоновари и Джейком, ни с Цирейе его не было. Парень затерялся где-то в клане, будто пропал. А ему следовало бы поговорить с Римтанши. Не зря же Хранитель проделал столь длинный путь? Да, главной задачей было дождаться тулкунов, но и про своего На’ви великий зверь не забывал. Он долгие годы был вдали от него, без возможности поддержать, помочь, защитить. Умейва вот не представляла, как бы себя чувствовала, зная, что обязана оберегать чью-то жизнь, но этот кто-то находится вне досягаемости и, может быть, уже на грани смерти. Какого это, денно и нощно ждать, что нить между душами оборвётся? Она даже боялась думать, как было бы больно Керусу, или же наоборот, ей, если бы напарник погиб… — Здравствуй, Умейва. Нетейам ушёл, вы, кажется, разминулись с ним. — Кири подошла к девушке, передавая ей свёртки одурманивающе пахнувшие мясом и овощами. Умейва внезапно вспомнила, что завтракала ещё на рассвете, а потом даже крошки во рту не держала. — Я заметила, что ты мало ешь пока занимаешься делами. Нетейам тоже забывает. И Элизард. Если встретишь их, дай им часть. Я и мама приготовили специально для вас, чтобы вы смогли насытится, не отвлекаясь от дел. — Конечно. Большое спасибо, Кири, Нейтири. — женщина лишь улыбнулась, поднимаясь с места, пока Тук заворачивала оставшиеся игрушки, которые ей подарили дети Меткайин в память о их дружбе. Кажется, даже ребятня понимала, что Туктирей улетает надолго, и они не свидятся ещё много затмений. Это было мило со стороны юный На’ви, которым родители могли многое наговорить про лесных жителей дурного. Умейва даже гордость брала, что дети пошли против родителей, может, пока ещё не осознавая всю серьёзность подобного шага. — Это то малое, чем мы можем тебя отблагодарить. И за урутру, и за Нетейама, Ло’ака и Кири. Я знаю, что та драка с сыном Тоновари не прошла бесследно. Спасибо. — Нейтири по-матерински положила руку на покрытое шрамами плечо. Женщина смотрела мягко, с только ей присущей нежностью на глубине тёмных больших зрачков. Умейве, уже истосковавшейся по дому и семье, хоть и не кровной, но такой родной, были приятны действия Нейтири. Даже несмотря на то, что это семья Небесного человека… — Не за что. Я пойду. Не торопитесь со сборами. Тулкуны прибудут только через пару затмений. — девушка вильнула хвостом, помахивая рукой вышедшей проводить её крепкими объятиями за ноги Тук. Девочка была очень тактильной, поэтому всю свою любовь или простую симпатию проявляла физически, а не на словах.       Взлохматив короткие косички малышки, Умейва пошла по навесным тропам, думая, где могла бы перехватить Элизарда и запропастившегося куда-то Нетейама, пока обед был ещё горячим.       Старшего сына Тоновари выцепить было легко. Парень сильно удивился, но сказал, что поблагодарит женщину вечером, когда всё в клане устаканится. За него волноваться не стоило. Элизард довольно хорошо отдыхал в последнее время. Даже плечи расслабились немного, будто часть груза закопал на пляже или сжёг в часто разводимых ими кострах.       Что же до сына Джейка, что одного, что другого видно на горизонте не было. Удручённо вздохнув, Умейва направилась на поляну к Керусу, планируя поесть там, а затем выдвинуться на облёт. А то леоноптерикс уже заскучал по небу, но упрямство не давало ему покинуть хозяйку надолго, как он любил. Был бы он более своевольным, то уже давно бы вернулся на Святые острова, к своей паре. Чувствует Умейва, ещё немного и можно будет наблюдать новых птенцов тёмных леоноптериксов. Обязательно нужно познакомится с избранной Керусу. Всё же самец он завидный, сильный и красивый, так что не удивительно…       Убрав с дороги крупный лист какого-то невысокого куста, Умейва со вздохом вышла на мини-островок спокойствия, принадлежащий лишь ей и Керусу. Ну, с недавнего времени ещё и Нетейаму, в глазах которого было столько радости, что Умейва готова была забыть ему ошибки.       Только девушка хотела позвать Керусу, дабы закинуть тому в пасть один из свёртков с мясом и овощами, как так и осталась стоять с приоткрытым для окрика ртом. В тени дерева лежал Нетейам, который, кажется, уснул за каким-то текстом на странной, закованной в кожаный переплёт, бумаге. Парень немного наклонился вперёд, готовый носом врезаться в песок, если бы не подставленное крыло Керусу. Зверь смотрел на хозяйку умоляюще, будто это сам Нетейам притащил его конечность себе под голову и уснул, а не сам леоноптерикс от доброты душевной, неизвестно когда появившейся, позволил ему облокотится.       Умейва натянула на лицо такую лыбу, что по щекам должны были пойти трещины от давно позабытой мимики. Подойдя к своему напарнику и пропавшему На’ви, девушка поставила свёрток с едой подле своих ног на траву, сама приседая на корточки перед спящим. Аккуратно, чтобы не разбудить, она положила ладонь на лоб, немного приподнимая голову. Освобождённое от плена крыло было в момент убрано, от чего счастливый и свободный Керусу отбежал в сторону, с любопытством нюхая еду.       Умейва же, как можно мягче, откинула безвольную голову назад, ловя её другой рукой. Медленно она отпустила затылок, позволяя Нетейаму сесть, как, видимо, он сидел раньше, откинутый на изогнутый ствол.       Отойдя на шаг, Умейва посмотрела на парня, по птичий склонив голову. Фигура была расслабленной, а лицо умиротворённым, хотя брови немного хмурились, будто он до сих пор читал. Бросив взгляд на странные записи, она поняла, что это было похоже на дневник или книгу, которую вёл её отец. Отбитая желтоватая бумага была несравнимо ровнее и не столь шероховатая, поэтому краски ложились лучше. Нужно как-нибудь узнать у Нетейама, как они добились такого результата… — Керусу! — Умейва готова была хлопнуть себя по лбу, наблюдая, как Керусу, словно истинный несмышлёный новорождённый птенец, с интересом расковырял всю её часть с едой и съел половину. Зверь даже не смутился, продолжая заглатывать уже схваченный в полуклюв-полупасть кусок обеда, с аппетитом сглатывая. — Кажется, он был голодным целый день. Когда я пришёл, он сидел у воды и ловил рыбу. — внезапный голос за спиной заставил Умейву чисто на голых рефлексах за секунду схватить, достать из ножен и развернуть охотничий кинжал. — Воу…       Остриё клинка было в одной-двух фалангах от живота Нетейама, который уже умудрился встать и незаметно подкрасться к девушке. Опыт прошлых лет чуть не заставил её лишить знакомого жизни, на что она рассержено хлёстко ударила его по ногам. — Ау! За что? — потирая ушибленное бедро, парень нахмурился, следя за гневно мечущегося из стороны в сторону хвостом. Нахмурившись, он заметил, как Умейва выдохнула, убирая кинжал из необычно острого бело-серого клыка обратно в ножны. Лезвие предостерегающе сверкнуло, пока полностью не скрылось в кожаной защите. — День добрый. Хорошо поспал? — девушка без опаски за отросток оттащила Керусу, который с воем отклонил голову. Умейву явно не заботило, что хищника в какой-то момент может перещёлкнуть, и он вцепится обсидиановыми клыками в мягкую плоть, вполне себе способный покалечить её. Это больше было похоже на грозного хозяина и нашкодившего зверя. Картина была до того странной, что не укладывалась в голове. — Твоя мать передала обед, можешь взять. Он ещё не остыл полностью. Свой, кажется, я оставила в ненадёжных лапах. — Благодарю. — последний раз потерев ногу, на которой уже начала наливаться тёмная отметина, к вечеру обязательно исчезнувшая, но неприятно жгущая, Нетейам посмотрел на свёрток. И правда, раскурочена была только одна часть, вторая осталась в полной целости и сохранности. Удивлённо дёрнув ухом, парень присел рядом, разворачивая и уже сглатывая слюну. Мама всегда готовила божественно, кто бы что не говорил, что она только охотница и воительница. Интересно, а Умейва умела готовить?       Сморгнув непонятно как появившуюся мысль, Нетейам впился в мясо, продолжая наблюдать за странными взаимодействиями леоноптерикса и его наездницы. Даже без тсахейлы маленькая по сравнению с Торуком На’ви легко находила управу на зверя, который довольно опасно махал своей большой головой, украшенной лавандово-голубыми отростками. Девушка что-то говорила ему, похлопывая по могучей шее. Керусу странно смотрел на него, порыкивая, перебирая лапами и когтистыми крыльями. — Ну всё. Давай собираться. — Умейва отошла в сторону, раздвигая заросли и доставая потёртый временем ремень и седло. Кожа была немного потрёпанная, отчётливо виднелись на ней следы от зубов Торука, когтей и… пуль. Ни с чем не сравнимые скользящие следы от пуль Небесных людей, которые кое-где разрывали седло, выворачивая его по швам. Ремешки тоже явно видели лучшие времена. Плетённые части были в более-менее хорошем состоянии. Нетейам поражался, как такое старое и убитое сражениями седло всё ещё не развалилось в полёте. — Что за…?       Керусу не обратил внимание на Умейву, проходя буквально мимо неё и игнорируя. Зверь подошёл к парню, наклоняя большую голову, вглядываясь сиреневыми глазами в лицо Нетейама. Сначала тот подумал, что Торук хочет ещё свёрток, так как такому большому телу требовалось больше еды, нежели даже двум На’ви вместе взятым. Но Керусу довольно внятно сказал «нет», клацнув пастью в стороне от подкинутого угощения. Даже не глянув на упавший свёрток, он боднул Нетейама в грудь.       Охнув, юноша ухватился за большую голову леоноптерикса, чувствуя, как его поднимают с земли. Это было неожиданное и опасное поведение. Когда ты не знаешь, что от тебя хочет великий небесный хищник, страшно даже подумать, что произойдёт дальше.       Но всё оказалось до смешного необычно. Оттащив Нетейама на своей голове в сторону, он довольно аккуратно поставил его на землю, а сам вернулся к свёрткам с едой и гребнем отволок в сторону два из них, после чего, подцепив их когтями на крыльях, заковылял к Умейве, скидывая «добычу» девушке, довольно рокоча. Сама наездница ошалело глядела не на еду, а на прихорошившегося Керусу, который красовался перед не и так и сяк, расправляя крылья и закрывая Нетейама от неё. Это было… экстравагантно… — Кажется, кто-то ревнует? — Умейва хохотнула, кладя ладонь на голову Керусу. Гребни его налились кровью, отчего стали более яркими, вызывающими, бросающие вызов оппоненту. Юноше оставалось только хлопать глазами, а затем громко засмеяться. И звук был столь заразительный, что Умейва тихо захихикала в ладонь, смаргивая подступившие слёзы. — А как же твоя пара, а? Керусу? — Ро-о-о-р-к-к-к… — леоноптерикс явно не понял всей комедийности ситуации, нахохлившись и щёлкнув пастью в сторону Нетейама. Парень улыбнулся ярко, не натянуто. — Кажется, ты ему важнее. — подойдя к оставшимся свёрткам, он осторожно завернул их в самый большой лист. Отложив еду в сторону, под дерево около записной книжки, Нетейам подошёл к Умейве, поднимая чуть запылённые свёртки. Отряхнув их от невидимой грязи, он протянул их Умейве, кивая. — Ты всё же не поела, поэтому он поступил довольно логично.       Керусу покачал головой из стороны в сторону, вновь пощёлкав. Видимо, он изображал, как кто-то ест. Умейва догадывалась, что так леоноптерикс пародирует маленьких На’ви, которые качают головой и жуют, показывая, как вкусно то или иное блюдо. Девушка повторила, будто и правда еда была вкусной, откусывая кусочек, но вскоре прикрыла глаза и замычала. Это и правда было поразительно прекрасно. Нужно отдать должное Нейтири и позже привезти какой-нибудь деликатес.       Напарник громко заклокотал, довольный, что хозяйке и правда понравилось, после трапезы всё же даваясь одеть на себя седло. Нетейаму доверили подержать ремни, пока девушка, запрыгнув на сильную шею Керусу, располагала сиденье ровно, стараясь не придавить отростки. Парень с удивлением отметил, как накренился в сторону: подпруга, путлище и сама упряжь весели прилично. Это… Вау… Как Умейва могла изо дня в день таскать подобный вес?       Теперь вспоминать его потуги оседлать своего банши, Вурея, было стыдно. Он до сих пор помнил, как икран скидывал его, рычал, брыкался. А ещё как Нетейам пыхтел, из раза в раз поднимая тяжёлое для него тогда седло, таская ремни… По сравнению с подобной атрибутикой все его жалобы меркли. Вурей был той ещё лапочкой, если думать о том, откуда на седле Керусу взялись следы его зубов. — …йам! Нетейам! — отвлёкшись, парень проморгался, наконец отмирая и подавая всё остальное Умейве. Девушка довольно ловко управлялась со всем, быстро перекидывая, шнуруя и фиксируя. Движения были последовательные и уверенные, затягивалось всё быстро, но настолько, чтобы не доставлять лишнего дискомфорта зверю. В считанные мгновения леоноптерикс был осёдлан и готов к полёту.       Умейва, оглядев всё на правильность, отошла к тем же кустам, доставая боевой пояс. Лук уже был закреплён на седле Керусу, ожидавшего наездницу на поляне.       Одевая сегмент боевой брони, Умейва подняла густую гриву волос, оголяя спину. Нетейам заметил ранее скрытый от глаз длинный, очень неприятный и грубый шрам, проходящий наискосок через лопатки и рёбра. Кажется, тот рубец сбоку, который он раньше замечал и думал, что он довольно серьёзный, был вовсе только концом этой огромной старой раны. У парня в зобу дыханье спёрло, будто он на мгновение ощутил боль у себя на спине, представляя, сколь серьёзна была травма. Но девушка явно не была скована в движениях, оставаясь очень гибкой и подвижной. Ему было интересно узнать, как она получила этот шрам, но природное уважение к чужой жизни заставило его прикусить язык. Вряд ли Умейва захочет даже вспоминать момент травмы.       Керусу передёрнул крыльями, хвостом ударяя в нетерпении о землю. Умейва, усмехнувшись подобному поведению напарника, лишь хлопнула его по груди и ловко запрыгнула по плечу на спину, усаживаясь в седле. Только она создала тсахейлу с хищником, как её янтарные глаза в удивлении распахнулись шире, и она обернулась на стоявшего около них Нетейама. Помолчав пару мгновений, девушка кивнула чему-то своему, произнося: — Керусу предлагает тебе полетать. — парень нахмурился, смотря на рокочущего Керусу с сомнением в безопасности его жизни. Кто знает, что удумал леоноптерикс. Нетейам уже убедился, что Торук был очень-очень умным и хитрым. — Как раз не будем откладывать дела. Отвезу тебя к Римтанши. Вам надо многое обговорить…       Подойдя к тёмному крылу, он попытался быстро залезть на спину Торука, но не тут то было. Шкура его была довольно гладкой, даже чешуйки будто играли против него. Хотелось от досады прикусить себе язык. Лесной На’ви и не может куда-то залезть… Как так-то?!       Но Умейва даже не хихикнула. Ни намёка на веселье, никакого сарказма или издёвок. Девушка подождала ещё пару мгновений, пока резко не перевернулась, выскальзывая из седла. Керусу был в два, а то и в три раза крупнее всякого икрана, даже штормового у тех же Мармору, поэтому провернуть подобный трюк на мощной шее Торука было не проблемой для Умейвы. Расстояния до земли было ещё с полный рост взрослого На’ви. — Хватайся. Закину тебя. — всё же она была Торук Макто, поэтому сомневаться в её силе было бы верхом идиотизма. Схватившись за протянутые руки, Нетейам приготовился подпрыгивать, дабы его раскачали, но чуть не вскрикнул, когда небывалая сила оторвала его от земли и буквально зашвырнула наверх. Внутри органы сделали такой кульбит, что стало дурно. Пару мгновений всё крутилось, как и его ранее, но вскоре он пришёл в себя, произнеся лишь короткое… — Воу. Это было… быстро. — усмехнувшись, девушка сама поднялась и схватилась за упряжь. — Держись, он явно хочет показать тебе прелести своих больших крыльев.       Только она произнесла эти слова, огромные тёмные крылья распахнулись, покрывая тенью метры вокруг. Нетейам почувствовал небывалую мощь, которая была под ним, поэтому быстро схватился за ближайшее к нему, что может спасти в случае падения. Руки сами впились в защищённую боевым поясом талию, когда Керусу оторвался одним взмахом от земли, поднимаясь в небо.       Всё было необычно, ни как на банши, отчего Нетейам поперхнулся воздухом и зажмурился, пережидая тряску. Впервые он ведёт себя подобным образом. Как может сын Оло’эктана и бывшего Торук Макто так бояться…? — …справляешься лучше, чем Элизард. Тот, когда второй раз летал со мной, так кричал, что уши закладывало. — сквозь ветер прорвался голос Умейвы, говорящей абсолютно спокойно, пока под ними уже простирался Океан. На’ви на берегу казались совсем маленькими, очень похожими на игрушечных. От вида близких облаков и прохлады захватывало дух…       Вдруг Нетейам обратил внимание на боевой пояс. Он редко видел девушек в клане, которые носили этот атрибут, пришедший прямо от Кекунов. Чаще он был у мужчин, старший воинов и лучших охотников Оматикайя. Он, как и большинство юношей, тоже имел боевой пояс. Не раз участвовал в нём в сражениях с Небесными людьми, или во время патрулей. Он защищал от ветров, ветвей, возможных ранений, а так же обеспечивал спине поддержку при долгих полётах.       Здесь же под пальцами была чуть ли не книга записанных легенд. На толстой коже, в которую были вплетены чешуя Римтанши, кости и древесина, уплотняющая броню, виднелись углубления и борозды, появляясь и исчезая кратерами тут и там, оплетённые сеткой сколов и трещин. Нетейаму не пришлось гадать, от чего были подобные повреждения. В одном из них, в переплетении ремешков, были застрявшие, словно вросшие, металлические осколки, до сих пор поблёскивающие на солнце.       Нетейам уже не раз про себя спрашивал, что же довелось пережить этой девушке, Торук Макто? — Каждый раз взлетая, у меня сердце замирает на мгновение, будто в первый раз… — прошептала Умейва, продолжая держаться за ручку седла, но уже менее сильно, нежели при влёте. Нетейам так же расслабился, наблюдая за прикрытыми глазами. На лавандовой коже мерцали редкие белые крапинки, которые отец часто сравнивал у мамы со звёздами, далёкими и холодными, но такими родными. Девушка молчала, но вскоре хмыкнула, будто выплывая из воспоминаний. — Полёт невозможно сравнивать с плаваньем. Это чувство свободы, возможности сделать что-то особенное, чувство… — …безмятежности? — девушка кивнула, удивление своё показывая лишь в немного дёрнувшейся брови, но затем она, кажется, вспомнила, что за плечами у неё сидит не рифовый На’ви, а лесной житель, который с детства был в седле банши, а не илу. — Да, порой возникает ощущение, что ты и икран одни. — В детстве, когда я ещё не встретила ни Керусу, ни Рокото, я сбегала на охоту на илу под присмотром Римтанши. Я чувствовала, что Океан принимает меня такую, какая я есть, не стремясь сломать и переделать. Вода точит камни, а не ломает и крушит. Но, по мере взросления, я поняла, что вот оно — небо. Оно мне ближе с его непостоянством, резвостью, агрессивностью. — Нетейам кивал. Он тоже не чувствовал той связи, которая установился у Тук или Кири с Океаном, хотя он уважал его и теперь жил по его правилам, законам, которые привнесла в него Эйва. Но небо… Только сейчас юноша понял, как соскучился по походке на краю между смертью и жизнью. Нет в морях того, что заставляло даже обыденную вещь сжимать сердце, перебирать струны души. — Пройдя Икнимайю и оседлав Вурея, я жил полётами. В клане до войны мы часто устраивали гонки в горах Аллилуйя. Но потом родились мои младшие, отец стал Оло’эйктаном и у меня просто не хватало времени. — Нетейам посмотрел вниз через крыло Керусу на бухту, где резвились подростки Меткайин на своих илу. Их вскрики достигали даже его ушей, радостные и наполненные свободой, которую ни Нетейам, ни Умейва, ни Элизард наверно уже никогда не ощутят. От старых воспоминаний появлялась тошнотворная горечь… — Вода — новая стихия, неизведанная, странная. Не то чтобы мне не нравилось, но я дольше остальных прожил в лесах Оматикайя, поэтому сейчас я ощущаю себя вырванным растением, брошенным под палящее солнце. Осознание, что я больше никогда не увижу родных краёв мучает не только меня, но и маму, и отца. — …Знаешь, когда у меня была первая глубокая тсахейла с Керусу, я видела горы. В вышине парили огромные скалы, усеянные зеленью. Сквозь их почвы и камни прорывались длинные стебли лиан, окольцовывающие их, вплетающие в одну большую паутину. — леоноптерик снизился, прорывая собой и пассажирами пушистое облако, от чего холодная вода оросила лица На’ви. В тёмных волосах Умейвы блеснули яркими жемчужинами капли влаги. — А потом горе. Огромная стена пламени обуяла леса и горы. Родители Керусу погибли, защищая его своими телами, укрывая в гнезде, пока в пещеру пробиралось смертельный огонь. Маленького и беспомощного, его ухватил какой-то старый леоноптерикс, вместе с выжившими улетая в море. Римтанши рассказывал, как застал их, исхудавших и усталых, еле приземлившихся на острова. Керусу выжил лишь чудом и необычайно добротой сородичей. С тех затмений тёмные леоноптериксы со Святых земель живут стаей, большой и сплочённой. Как говорится — горе сближает. Но именно без родителей Керусу вырос тем, кем он сейчас является. — Как ты оседлала его? Мой отец рассказывал, что ему пришлось туго. На банши он взлетел над головой Торук, после спрыгивая и сражаясь с ним. — Умейва повела плечами, грустно улыбнувшись. — Когда я должна была пройти по Тропе в Небеса, Керусу отыскал меня. Он влетел в стаю банши, распугивая и сражаясь со всеми подряд. Так было несколько раз, где порой он скидывал меня со скал вниз. Я сдирала руки в кровь несколько рассветов, дабы взобраться на парящие острова и укротить своего икрана. В какой-то момент из невезения это переросло в нечто смертельное. — длинные пальцы потянулись к плечу, на котором была россыпь мелких следов давно заживших ссадин и ран. — Однажды, в последний раз, когда я карабкалась вверх, он вновь нашёл меня. Был туман, поэтому я не сразу заметила его. Он напал.       Нетейам с замершим где-то в груди дыханием слушал слова, попутно рассматривая некоторые следы, оставленные при этом событии. Плечо было усеяно бледными пятнами, конечно уже давно выцветшими и даже практически незаметными, если сидеть не близко и не всматриваться. — Он хотел схватить меня за ногу, но я успела увернуться, отчего он вцепился в лианы, лишь немного порезав. Корни вплелись в валуны, потянув их за собой. Меня и Керусу сбили камни, поэтому мы полетели вниз. — парень передёрнул плечами, представляя, какого это, падать в пустоту, не видя, когда ты разобьёшься, и собирать телом выступы. Желание жить в груди юноши всколыхнулось вслед за словами девушки. — Я отчаянно не хотела умирать. Мне было всего каких-то 14 лун. Поэтому я ухватилась за Торука, пытаясь установить тсахейлу и наконец усмирить его. Во мне бурлила злость, негодование, даже ненависть за то, что он не давал мне жить, срывая обряд. Я боялась, что умру. Надо мной смеялись в клане, говорили, что это — моё проклятье. Но Керусу стал благословением. Он не раз спасал мне и другим жизнь, практически жертвуя собой. - …Ну, у меня всё не столь интересно. Вурей очень своенравный и ретивый банши, долго противящийся седлу. Мне сложно пришлось с ним. Всё время скидывал, брыкался, желал укусить. — Всё равно нужно иметь смелость, дабы совладать с нравом своего икрана. Ты сам знаешь, что бывает, наездник умирает, не в силах приручить банши.       В разговоре повисла тишина. — Что… Что самое смелое ты… когда-либо говорила? — пытаясь разбавить повисшее молчание, разрываемое только свистом ветра, юноша сказал первое, что пришло на ум. Конечно, потом он будет долго жалеть об этом глупом вопросе, который явно оставил след в их истории… — … — Умейва молчала, долго, будто и не расслышала того, что сказал Нетейам.       Чертыхнувшись про себя, он отвернулся, пытаясь скрыться за спиной наездницы от бьющего в лицо воздуха. Глаза застилало слезами. Как не вовремя, если бы он был готов… — «Помогите»… — внезапно произнесла Умейва, от чего Нетейам на пару мгновений завис, не сразу понимая, к чему это было сказано. Но что-то щёлкнуло в голове На’ви, и он в изумлении взглянул в затылок девушки. — Просить о помощи — не значит сдаваться. Это значит, что ты не сдаёшься.

***

      Римтанши оказался у рифа, лежа под лучами клонящегося к закату светила. Его яркие радужки, перекрывающие практические весь глаз с тёмным белком, поблёскивали и переливались, как будто расплавленное золото. На глубине зрачков плескалось много эмоций, которые не могли отобразится на чешуе и морде зверя, но были сильными, подобно шторму. Даже спустя все эти сотни лун Хранитель оставался живым, эмоциональным существом.       Ему тоже требовалась поддержка. Кроме него кто-то должен говорить поддерживающие слова, иначе его собственный стержень начинает трещать и показывать нехорошие сколы. Кто-то должен слушать рыдания и мольбы, сам понимая, что бессилен перед некоторыми вещами, такими как смерть или жизнь, здоровье или хворь. Порой ему казалось, что его растаскивают по всему Океану по чешуйкам, буквально высасывая соки. Ещё чуть-чуть и от него не останется и следа, только потом молодые На’ви будут изредка находить перламутровые или лазурные частички его прошлого, радостно бежать хвастаться родителям и друзьям.       Когда нагоняла меланхолия, Римтанши размышлял: «Что будет после меня?», «Что случится с детьми Эйвы?», «Вернётся ли Океан к старым устоям?». Ни мысли о том, что ждёт его за гранью, ни от чего он испустит дух. Смысл в ужасе содрогаться перед неизбежным? Страх смерти — природа любого существа, и он не исключение. Но всё же его больше заботило, как будут жить здесь остальные, когда он уйдёт на покой?       Хотелось бы видеть спокойные моря. Резвящихся у островов На’ви на илу, охотящихся скимвингов, поющих на весь Океан тулкунов. Чистое небо над головой, ветер без запаха гари и столбов дыма, без грохота орудий и криков Небесных людей. Сердце тоскливо ныло по временам, когда демоны ещё не спустились с неба. Всё было спокойно, без нависшего Анурайсского кинжала над головой.       Отвлекаясь от серых мыслей, он огляделся, силясь понять, что привлекло его внимание. Шипение волн и далёкий клёкот илу у берега не могли развеять его думу. Подняв голову к небу, он увидел большую тёмную фигуру Керусу, который прорвал собой облака и стал пикировать вниз. Римтанши не знал, куда летала Умейва, но сейчас её напарник явно направлялся к нему.       Немного отодвинув большой хвост, он освободил место, куда мог бы приземлиться леоноптерикс. Большие когти впились в кору изогнутых корней, переплетающихся с кораллами и скалами. Керусу довольно заурчал, наклоняясь, дабы наездник спустился со спины, безопасно становясь прямо на небольшой затопленной по щиколотку выступ.       Но с крыла скатилась вовсе не Умейва. Яркая синя кожа и жёлто-зелёные глаза, которые упёрлись в Хранителя, не принадлежали Торук Макто. Ящер удивлённо узнал в На’ви Нетейама, своего духовного брата.       Умейва что-то крикнула, перебивая накатывающую на стену рифа воду, взлетая в небо. Керусу умело развернулся, махнув хвостом на прощание и скрылся, тараня шипучую белую пену, пропадая в ней. Юноша и Хранитель остались один на один. — Я вижу тебя, Хранитель. — Нетейам уважительно наклонил голову, двумя пальцами приветствуя Римтанши ото лба. Глаза его заинтересованно и настороженно бегали по морде зверя, который лишь наблюдал и молчал. Только мерное движение хвоста в покачивающееся воде. — Я вижу тебя, Нетейам. — грудной рокот немного напугал ещё не привыкшего к мысли о духовном звере парня, но тот не отступил, лишь передёрнув плечами. — Рад, что ты решился на разговор со мной. Ты можешь называть меня Римтанши, как многие другие. Я думал, тебе понадобится больше времени, дабы всё осмыслить… — Римтанши… Я… Это непривычно. — довольно прямо выразился Нетейам, силясь подобрать правильные слова. Ему ещё сложно выражаться жестами, да и пальцы от неуверенности не хотели слушаться. Это нервировало и так напряжённого На’ви. — Хм. Я вижу, тебе сложно ещё даётся наш язык. — Нетейам прижал уши к голове, вильнув хвостом. — Не волнуйся, зато ты прекрасно меня понимаешь. Можешь говорить, как привык. Не обещаю, что пойму всё, но так тебе будет удобнее.— Римтанши наклонил голову, приблизившись к своему На’ви. — Спасибо. Можно? — Нетейам вгляделся в большие, искрящиеся интересом и пониманием глаза напротив. Римтанши пододвинул лапу, будто приглашая сесть не на холодные мокрые скалы, а на его пальцы. Только сейчас юноша сравнил просто исполинский коготь с леоноптериксом. Ни в какое сравнение лапа этого колосса не идёт с тем же Торуком. Для Хранителя самый большой и смертоносный хищник неба был маленьким детёнышем.       Аккуратно взобравшись на скользкую, но тёплую чешую, нагретую лучами, парень вгляделся в даль, где виднелись многочисленные дома Меткайин. Народ жил спокойно, не задумываясь, что здесь им что-то грозит. Не было страха, что завтра не наступит, что небо заполонит свистом пуль и запахом гари. Всё здесь было столь умиротворённым, что невольно расслабляешься, начиная напоминать безмятежность воды. — Что-то волнует тебя… — тихий рокот привлёк внимание. Нетейам повернул и запрокинул голову, смотря на нависшего над ним Хранителя. Большой капюшон прикрывал его от слепящего света, оставляя лишь пылающий ореол. – Ты чего-то боишься? — Не то чтобы боюсь… Я опасаюсь. — горячее дыхание опалило макушку, но вскоре голова Римтанши улеглась рядом. Его хищные зрачки из тонкой линии расширились, оттесняя золото, превращая радужку в тонкую каёмку. Отчего-то было дурно, когда Нетейам заглядывал в эти глубокие, бездонные глаза. — Небесные люди… Паук… Уход из клана… Всё навалилось слишком быстро. Не подумай, я не жалуюсь, но опасаюсь, что вскоре бег закончится. Нам придётся столкнуться лицом к лицу с угрозой. — Паук — твой брат? Эйва показала мне видение семи теней, за спиной одной из которых пылали крылья алого Торука. — Он… Да, он мой брат. Но не по крови. Кири тоже. — Римтанши удивлённо посмотрел на Нетейама, думая, что Джейк Салли не просто воин, но и добрый сердцем, раз в свою и так большую семью впустил ещё двух. Хранитель почувствовал каплю гордости, что его напарник вырос с таким На’ви. — У твоего отца большое и доброе сердце, раз он впустил в семью кого-то ещё. — озвучил вслух свои мысли ящер, когтем указывая на горизонт, где приблизительно находились Святые земли. — Мармору будут относиться к вам с подозрением, но если вы выстоите первые дни бури, они станут вам семьёй, которая защитит. Они уважают душу, а не тело. Тебе не следует боятся будущего. И твоим близким тоже. — Умейва говорила, что её клан тоже бежал в Океан. Что Мармору покинули свой дом из-за Небесных людей. Я волнуюсь за Ло’ака, Кири и отца. — Нетейам вздохнул, складывая руки на коленях. На его плечах, как и у Джейка, висит груз ответственности за жизни семьи. Это будет сложно — вновь завоёвывать доверие, но теперь с нуля. Здесь Оло’эйктан племени был хотя бы знаком с отцом, а там… Они просто направляются в неизвестность, к сердцу морей. — Успокой своё сердце. Оно слишком устало обо всём волноваться. — юноша удивлённо посмотрел на своего духовного зверя. Тысячелетний ящер буквально читал его, как открытую книгу. Словно в первый день, но сейчас он даже не смотрел на него. Словно через тсахейлу ощутил всю ту бурю эмоций и чувств. — Они не навредят вам. Я обещаю. Ты и твоя семья теперь самые близкие мне существа. Я не покину вас в трудное мгновение. Слишком долго мы были порознь. Нужно навёрстывать упущенное…       Парень шокировано услыша, как смех вырвался с содроганием из груди Хранителя Океана, отчего вода пошла рябью. Сидя на огромной лапе, он чувствовал, как мощь в теле Римтанши колеблется, словно сосуд, который потрясли.       Только сейчас Нетейам вспомнил, что Римтанши нёс ответственность за все души в Океане. Этот колосс являлся не просто духовным зверем, но и хранителем жизней бесконечного множества существ. И он так же сражался, жертвовал и проливал кровь во имя спокойствия. Но он так же легко принял его — Нетейама — сына одного из Небесных людей. И хоть многие признали Джейка Салли таким же На’ви, особенно после принятия Эйвы, но здесь, в морях, к ним всё равно будут относится предвзято. Да и… Тоновари был прав, они ведут войну в их дом, буквально открывая дверь в мир рифовых. — Глупости. — пасть приоткрылась, выпуская глубокий вздох. Римтанши приподнял голову, вглядываясь в лицо своего наречённого На’ви. Нетейам вдруг осознал, что вновь произнёс фразу, крутящуюся в голове, вслух. — Побег — не лучший вариант, но вскоре мы узнаем итог этой истории. И либо мы столкнёмся в прямом противостоянии сейчас, либо скроемся. Нет другого исхода. Но всегда нужно пробовать. — Мы будем биться? - Если потребуется, я буду сражаться за жизнь, которая подарила мне тебя, твою семью и всех остальных. Я — твой духовный брат, я буду оберегать твою душу и тело. Мне не в первой. — Римтанши посмотрел на парня, юного На’ви, с отеческой любовью, будто родитель на своего детёныша. Он смотрел так и на Умейву. Он любил девушку, как и полюбил Нетейама. Быстро, бесповоротно, они засели в его душе в тот момент, когда только появились на свет. Просто он ещё не знал об этом.

***

      Элизард вздохнул, прислоняясь к корню и смывая сажу с рук. Вода оглаживала мозолистую кожу пальцев, принося долгожданную прохладу. Юноша позволил себе расслабить плечи, плюхаясь прямо на хвост в белый влажный песок, отчего волны моментально намочили набедренную повязку и всякие украшения.       Вечерело. Лучи стали менее жалящими, теперь будто в прощание лаская жителей под собой. Океанический бриз откидывал непослушные короткие пряди назад, оставляя лишь мокрые волосы на взмокшем лбу. Элизард поморщился, но не хотел прикасаться к лицу руками. Те немного подрагивали от перенапряжения. Всё же таскать тяжесть, сравнимую с взрослым илу, не очень полезно, но он молод, а некоторым уже не под силу даже пустую сеть поднять. Ещё и дети распоясались, бегая по острову, словно их сомтксумы ужалили.       Вдруг послышались мягкие шаги по подвесной дорожке, от чего мерно покачивались совсем ещё тонкие стволы молодых деревьев. Элизард собирался обернулся, дабы посмотреть на На’ви, которому, скорее всего, требовалась какая-либо помощь. Он уж было поднялся и хотел повернуть голову, как был остановлен, удивлённо замирая с чужими ладонями, прикрывшими глаза. Это было необычно и неожиданно, поэтому он даже оборвал вдох на половине. — Ох… — ладоням ощупав чужие пальцы, он с интересом исследовал неизвест…ную. Вряд ли ребёнок дотянется до его лица, когда он уже встал в полный рост, а мальчишки уж точно не будут столь тактильными. Девушки из клана обычно же относятся с большим почтением, поэтому… да и пять пальцев кричали громче всяких слов. — Кири? Что-то случилось? — Угадал! — ладони с глаз исчезли, после чего Элизард проморгался и стал рассматривать девушку.       Кири сильно изменилась с их первой встречи, вечером того же дня, когда они только прилетели. Та девушка была очень закрытой и стеснительной, явно напуганной довольно агрессивным поведением его матери. Всё же это оставило некий отпечаток на ней, отчего она избегала Тсахик, боясь повторения или чего-то подобного. Ронал же наоборот, после стольких дней наблюдений, присмирела и теперь кидала заинтересованные взгляды в сторону «грязнокровки», так тонко прочувствовавшую Путь Воды. Элизард хмурился, когда такое неприятное слово проскальзывало в речи матери по отношению к детям Джейка. Он не понимал, что в этом столь ужасного. Как он однажды услышал от старейшин: «Любви покорны все дети Эйвы». Так почему же принятый Эйвой Салли не мог найти в Нейтири свою пару? Или же почему Великая Мать не благословила бы их детьми? Порой он не понимал Тсахик…       Сейчас же Кири воспряла духом. Будто Океан влился в её тело, отчего она стала более спокойной. Девушка приобрела много черт его народа, всё больше и больше вливаясь в их клан. Одежда сменилась, стала более морской, приобрела больше лёгкости, удобных для плаванья материалов. Руки и ноги стали сильнее, отчего Кири теперь плавала не хуже его и Цирейи. Не было сомнений, что она слышит и понимает Океан.       Римтанши так же наблюдал за девушкой. Элизард замечал задумчивые взгляды ящера на ней, когда та была под водой или же не видела его напрямую. Парень не знал, что такого увидел в ней Хранитель, но не было ни ярости, ни злобы, даже капли отвращения к Кири. Её «грязнокровность» не повлияла на отношение к ней, лишь больше углубив тот взгляд чёрно-жёлтых глаз прямо в душу девушки. Римтанши наблюдал, делал выводы и явно… был удивлён. Элизард ещё не узнавал, что же так зацепило Хранителя, но был уверен в одном — титан принял Кири. И от этого сердце юноши успокаивалось.       Значит — убережёт, защитит. Как и всех Салли.       Нейтири, мать Кири, пару раз вела разговор с Римтанши. Женщина не часто покидала дом, ещё реже заходя в воду, но с прибытием Хранителя на остров клана, она стала приплывать к нему, дабы о чём-то спросить. Элизард не подслушивал разговоры, как и большинство океанических На’ви поддерживая мнение, что слова, обращённые к Римтанши, не обязаны слышать никто другой. Но после разговоров лицо Нейтири обычно было очень умиротворённое, порой даже счастливое. Элизард был рад, что Хранитель смог успокоить всё время, кажется, напряжённую или опечаленную женщину.       Джей Салли же наоборот, отчего-то даже не хотел подходить к Хранителю. На него поглядывали с интересом и вопросами, но в лицо задать их не желали, лишь пожимая плечами. Все думали, что вскоре мужчина пойдёт на контакт. Римтанши никогда не навязывал разговор, ожидая первого шага от На’ви.       Возвращаясь к Кири, то она сегодня не поплыла к Римтанши. Скорее всего она хотела дать Нетейаму и Хранителю поговорить наедине. Элизард был с ней в этом согласен: духовным братьям нужно наверстать упущенное, укрепить связь. Всё же колоссу было много сотен лун, а юный лесной мог не понять некоторых аспектов жизни Римтанши. Требовалось время, дабы образовать те крепкие мосты, как например у многих его соплеменников и тулкунов. — Нет-нет, что ты. Я просто заметила, что ты один, поэтому подумала, что тебе может быть одиноко. — Кири присела на край, пружиня на подвесной дорожке. Она осторожно окунула ноги в уже прохладную воду, наблюдая за гаснувшим в Океане светилом. Элизард тоже перевёл свой взгляд на горизонт. — Мне не то, чтобы одиноко. Просто устал за день. Он выдался очень загруженным. — руками подтянувшись наверх, Элизард тоже умостился рядом, откидываясь на руках назад. Шея немного побаливала, но, когда он ляжет, напряжение должно отпустить. Хороший сон обычно возвращал всё на круги своя. — Сюда пришёл ополоснуть руки от сажи. Старейшина Ёкша попросила помочь девушкам вынести главного зала всё от ритуального костра. — Мм… — как-то отстранённо промычала Кири, не отрывая взгляда от полыхающего всеми цветами неба. Девушка была очень задумчивой, будто душой где-то далеко. — Говорят, скоро приплывут тулкуны. — Да. Осталось два затмения и стадо Коаша должно войти в бухту. Будет небольшой праздник. — Элизард вздохнул, так как осознание скорого расставание тянуло что-то глубоко в сердце, заставляя его ныть. В груди щемило от непонятной печали, особенно смотря на Кири и всех остальных Салли. — Я думал, что мы сплаваем все вместе на Святые земли, но потом Умейва и… всё, вы улетаете к Мармору. Думаю, после этого мы встретимся только на Сияющую ночь. Ах, ещё и поблагодарить забыл! Спасибо, впервые за много лун у меня был такой сытный обед… — Я… — не успела Кири начать, как её оборвал громкий голос младшего брата Элизарда. — Брат! — Аонунг? Что происходит? — юноша встал, рассматривая хмурое и напряжённое лицо напротив. Друзья брата стояли за его спиной, нервно помахивая хвостами и бегая глазами, лишь бы только не столкнуться с взглядом наследника. Что-то было не чисто. — Мы… Я… — Ну! Говори! — Элизард приблизился к замершему брату. В груди поселилось неприятное чувство страха, что произошло что-то непоправимое, ужасное. Его собственный хвост заметался за ним, громко шлёпая по коже дорожек. — Ло’ак не вернулся из-за рифа… — тихо сказал Аонунг, подростки за его спиной замерли в ожидании. — Что…? — севшим от шока голосом прохрипел ошарашенный Элизард, оборачиваясь на не менее напуганную Кири.       Случилось и правда что-то ужасное…