P.S. We promise to love each other

      — Ты не снимаешь их, — улыбнулась соседка.       Женщина стояла к Чуе спиной и уже по их традиции делала ему чай. Себе в стакан она наливала крепкий кофе, меняя его с сигаретой. Видимо, ей было сильно одиноко, когда Дазай уехал, потому что Чуя, пришедший ему на замену, заметил, что бутылок в доме соседки становилось всё меньше, а её настроение всё лучше в те дни, когда Чуя заходит к ней. А за последние пару месяцев он был чаще у неё, чем у кого-либо другого, спокойно оставаясь у неё на ночь. Они были близки, и Чуя не отрицал этого.       — А? — Барбара кивнула на серёжки, — да, они… милые, — улыбнулся Чуя.       Женщина только посмеялась.       — Ты уже две недели их носишь, — Чуя в ответ только закатил глаза. — Я обещала рассказать тебе про того мужчину, — сменив тему, напомнила Барбара.       — У тебя много «тех мужчин», Бари, — посмеялся Чуя в свою кружку с чаем. Интересно, и когда в этом доме у него появилась «своя» кружка. Ну, технически раньше она была Дазая, но отобрать у него чашку было не менее приятнее, чем иметь свою.       — Я отказывала ему пару лет, но недавно он предложил мне встречаться, и знаешь, Чуя, он очень неплохой мужчина. Дазай тоже так сказал.       — Оу, Дазай тоже знает о нём?       — Я не могла не сказать ему, — склонив голову вбок, сказала женщина, — вы одинаково мне важны, — Чуя непроизвольно улыбнулся, — только тебе я имею возможность рассказать вживую. Кто ж виноват, что ты спишь дольше, — его родители были дома, не уезжая никуда уже месяц, что было редкостью. Но даже находясь там, они не замечали, если Чуя проводил пару ночей не в своём доме. Замечать что-то было в принципе не их особенностью. — Сегодня последний день школы, а потом выходные. Ты останешься у меня?       — Нэо пригласила меня к себе, — сказал Чуя перед тем, как выйти к машине со ждущими его девочками.       Пятница априори не могла пройти плохо, потому что после неё следовали выходные. В конце последнего урока Чуя попрощался со всеми и спустился вниз вместе с Нэо.       Шико, которая в принципе редко с кем общалась, завела беседу про свой день рождения, на который хотела бы позвать и их с Нэо. И может, если бы этой беседы не было, тогда он бы заметил отсутствие своего телефона на час раньше. Но уже ничего не сделаешь. Нужно было возвращаться.       Школьные коридоры без учащихся казались слишком пустыми и немного жуткими. Каждый шаг отражался эхом по стенам. Даже свет в некоторых местах успели потушить. Дверь в его классный кабинет открылась со скрипом. Странно, что она вообще была закрыта, если там был кто-то. Забытый телефон ещё никогда не приносил столько проблем и хлопот. Из-за двери послышались прерывистые голоса, которые иногда сменялись скрипом школьных полов. Уроки давно закончились. Их класс, казалось, был самым последним, у кого ещё были уроки. Чуя ожидал, что, судя по голосам, там могли быть два учителя, которые делают дополнительную работу. Такое было нередко в их школе. Тогда он тихонько извинится и, забрав телефон, удалится.       Но.       Его рюкзак, который он только что открыл, чтобы достать ключ, выпал у него из рук, с оглушительным стуком упав на пол. И Чуя бы сейчас очень хотел собраться и просто выйти отсюда, потому что на него уставились две пары глаз. Одни перепуганные — Кэтрин, другие — раздражённые — Мори Огая, его учителя, фотографии в обнимку со своей ученицей. Юбка Кэтрин была задрана выше, чем по идее должна была, блузка откинута на соседнюю парту, оголяя грудь без белья, а трусы торчали из кармана учителя. Резкий вдох, который Накахара не смог сдержать, только усугубил ситуацию, а его ступор озадачил всех троих. Когда через долгие пятнадцать секунд он, наконец, пришел в себя, то додумался закрыть дверь, которую предпочёл бы и не открывать вовсе. Ноги сами повели его на первый этаж в холл. Он просто пытался переварить увиденное. Не то чтобы это было его дело, но, блин, увидеть такое не было пределом его мечтаний.       — Ёбанный телефон, — сказал он сам себе, продолжая сидеть в холле. Чего он ждал, он и сам не знал.       Прошло минут десять, прежде чем он услышал хруст чужих ботинок за его спиной. Мори молча подошёл к нему, посмотрев на него сверху-вниз, и вернул ему его телефон, кинув тот в рюкзак. Чуя тоже ничего говорить не стал.       И Накахара бы, наверное, рассказал Нэо, почему он опоздал, но по сути, это было не сильно важно. Накахара просто надеялся, что в понедельник все про всё забудут. Но по взгляду учителя, который не сходил с него минут так пятнадцать на уроке в понедельник, он понял, что Мори это очень не понравилось.       — Отойдем, — казалось, ничем не озадаченный ситуацией, спросил Мори.       Чуя только кивнул и последовал за ним. Урок с Мори был у них последним сегодня, и домой он хотел пойти пешком. Так что, если разговор поможет избежать их игр в гляделки, Чуя будет рад.       Они обошли почти всю школу, и Чуе было стыдно признавать, но он даже слова против не сказал. Всё это выглядело чертовски жутко и совсем не похоже на милую беседу между учителем и учеником. Потому что зашли они в туалет нерабочего корпуса, который был уже несколько лет в ожидании ремонта. Свет там работал через раз, мигая, как в фильмах ужасов. Пахло там отвратительно: смесь сырости, канализации и плесени. В этот туалет никто и никогда не ходил. Каждый учитель запрещал это делать и говорил ждать, когда ремонт дотянется и до него. Хотя Чуя очень сомневался, что этому месту поможет хоть что-то. Особенно когда с потолка на него упало что-то рыжее из старой потрескавшейся трубы.       Учитель долго и молча стоял, прежде чем закрыл дверь и посмотрел в глаза своему ученику. Несмотря на то, что Чуя был далеко не из боязливых, эти глаза заставили его невольно подрагивать. Он отошёл, но Мори пошёл на него, заставляя Чую немного пятиться назад.       — Славно, что ты ничего не рассказал. Славно, — начал учитель, подходя ближе к Накахаре, который уже прижался к холодной плитке старого туалета, — но я не так в тебе уверен, как хотел бы, — склонив голову немного вбок и ехидно улыбнувшись, сказал Мори.       — Мне незачем ничего рассказывать. Это дело касается вас и Кэтрин, — пожал он плечами, — если её всё устраивает, то я тут не причем, — выдавил из себя Чуя.       — Замечательно, — прошептал Мори почти ему на ухо, подойдя ещё ближе. Теперь их разделяло слишком маленькое расстояние, но учителя ни чуть не смущало такое нарушение личного пространства. — Но я бы хотел быть уверен в этом. Какие гарантии ты мне можешь дать?       — Гарантии? — непонимающе переспросил Чуя.       Мори нависал над ним. Особенно с низким ростом Чуи их разница была очень существенной. Теперь он уже в буквальном смысле был прижат к исписанной граффити и пошлыми фразами кафельной стене.       — Понимаешь, — начал он, положив руку Чуе на плечо, — я учитель и слишком дрожу своей работой, чтобы потерять её из-за какого-то недоразумения, — что конкретно имел в виду Огай, когда говорил «недоразумения», этот случай или его самого, он не знал. Но в этих словах чувствовалась особенная злость, каждое выходило, будто пропитано желчью. — Это был не первый раз, и ты умный мальчик, чтобы понять, что не последний. Все мои ученики и вправду симпатичны, — его рука с плеча мягким неотрывным движением приблизилась к Чуиной шее. Накахара просто пронзал учителя взглядом, смотря ему прямо в глаза, — и мне важно, чтобы ничей болтливый язык, — его пальцы обхватили его шею, и Чуя знатно напрягся, не в силах даже пошевелиться, — не выдал мои тайны. На то они и тайны, верно? — длинные бледные пальцы начали смыкаться на Чуиной худой шее.       Пока его хватка была несильной, Чуя даже не понимал, что от него хочет его учитель. Но когда его пальцы становилась сильнее и сильнее, ему не стало страшно, он почувствовал только злость. Всё внутри будто закипало. Он никому из незнакомцев раньше не позволял быть настолько близко к себе. Он чувствовал, как с каждой секундой ему всё больше не хватает кислорода, а алые глаза, как будто цвета крови, пронзали его взглядом. Когда у Чуи начала кружиться голова от нехватки воздуха, пальцы-змеи медленно отпустили его, и он с грохотом упал на колени, жадно хватая ртом воздух. Да, Мори можно было назвать жутким, но он походу был совсем отбитым шизиком, раз был способен на такое. Учитель вслед за ним опустился и присел на корточки. Мори схватился холодными пальцами за его подбородок и поднял голубые глаза на свои, кровавые, приказывая смотреть и не отводить взгляд.       — Знаешь, Кэтрин может быть не единственной моей особой ученицей. Симпатичный, — покрутив его за подбородок, выдал он, словно Чуи тут вообще не было, и он говорил о товаре, который хочет купить, — ты мне тоже нравишься, — Мори облизнул нижнюю губу, — подумай, парень.       Учитель поднялся на ноги и отряхнул свои штаны от пыли, будто резко начал брезговать каждым сантиметром этого места.       — Я надеюсь, мы договорились? — растянулся в довольной улыбке Мори. — Я не слышу ответа, — сказал он громче, практически крича через минутную паузу, пока Чуя поднимался на ноги.       — Вы больной извращенец, — хорошенько откашлявшись, выдавил из себя он. — Мне похуй, узнает кто-то или нет. Сам говорить я ничего не буду, — он встал на ноги и вышел, толкнув улыбающегося учителя плечом. Казалось, что его вообще никак не смутило оскорбление ученика, а напротив, даже раззадорило.       Весь обратный путь он не слышал за собой шагов и хруста чужих ботинок. По дороге на выход он только зашёл в холл, в котором висело зеркало, и убедился в своих предположениях, увидев на своей шее красные следы от чужих рук. Чуя не мог сказать, что Мори пытался убить его. Это было бы слишком, но он хотел напугать его и сильно. И, наверное, это получилось бы с любым другим учеником, но не с Чуей. Мори выбрал не лучший метод. Красные следы закроет мамин тональник, а синяки вряд ли будут. Он не хотел бы вопросов в свою сторону, а они будут, вернись он домой сейчас. К Барбаре он тоже не мог пойти по той же причине. Если она начнёт волноваться, то быстрее его собственной матери поднимет панику. И единственный вариант — это подождать ночи где-то в городе, когда последствия его милого разговора никто не сможет заметить. Сейчас было только пять, и ему нужно было провести всего пару часов. Чуя не думал про абсурд и странность всей этой ситуации, для него это были лишь последствия, которые нужно было сейчас решать. Но он не ездил никуда дальше школы и кофейни с девочками. Того опыта прогулки в первые несколько недель ему не хватило бы для того, чтобы изучить город. Но он, пожалуй, знал хотя бы одного человека, который поможет ему в этом.       — Привет, ты не спишь? — странно было вот так просто звонить и просить хоть какой-то помощи, потому что Чуя не привык к такому.       — Оу, Чу-чу, — усмехнулись в трубке.       — Дазай,— протянул Накахара, — ну я же просил не называть меня так, — закатил глаза он.       — А я просил не называть меня Дазай, — будь Чуя сейчас рядом, он бы увидел, как сильно Осаму пожал плечами, — но ты же не слушаешь.       — Хорошо, О-с-а-м-у, — перекривлял его Чуя. — Ты обещал мне рассказать про этот чёртов город ещё три месяца назад.       — Эй, — после небольшой паузы окликнул его Дазай, — у тебя всё хорошо? — неожиданно для Чуи спросил Осаму, его проницательность уже далеко не первый раз тыкала в нужное место. Конечно, он и не мог не услышать того, насколько Чуя сопел носом.       — Да, а почему должно быть плохо? — попытался удивиться Чуя.       — Не знаю, просто показалось. Ты включишь камеру?       — Я не дома. Хочу прогуляться и не знаю, куда идти.       — Ладно, — с подозрением сказал Дазай.       Они говорили долго. Они всегда говорили долго, все те звонки каждый вечер и сообщения днём были не просто пустым трёпом, а попытками узнать друг друга лучше. Узнать друг о друге больше. И когда Чуя вечером попросил показать Дазая город, пусть и по телефону, тот не стал задавать вопросов. Это Чуя так ценил в Осаму. Он немного сонно, но детально рассказывает про каждую улицу, по которой идёт Чуя, добавляя туда свои истории. Осаму рассказывает, как сломал ногу в парке в центре города, или как украл мороженое в магазине за кинотеатром, или в какой автомат с напитками любил зайти после школы. И, признаться честно, будь это любой другой человек, будь это не Дазай, Чуя бы не слушал этот бред, льющийся из телефона водопадом. Будь это не Дазай, ему не было бы интересно. Но это был Дазай, так что Чуя вслушивался в каждую историю, засыпая того вопросами.       Когда его телефон начинает садиться, издавая раздражающее пиликание, он обнаруживает себя возле маленькой реки на узкой деревянной лавочке. Он смеялся с дурацкой истории Осаму про то, как он случайно попал на какой-то митинг водителей поездов две недели назад, когда заметил, что его окружает непроглядная темнота, и он забрёл сюда, и сам понятия не имея, где он. Чуя в который раз услышал долгий зевок, когда вспомнил, какая большая у них разница во времени. В Германии сейчас должно быть утро, а это значит, что Дазай проговорил с ним всю его ночь. Чуя, если честно, не знает, почему не замечал, что его сильно тянет к Осаму. Чуя не замечал, что он действительно хороший друг. Чуя не замечал, как начал привыкать к Дазаю, как он стал его лекарством, которое он не может не пить. Он отвечал, если Осаму писал ему ночью или на уроке, взять телефон на свидании с Нэо не было проблемой, как и во время прогулок или в любое другое время. Чуе знакомо это чувство — понимать, что привязался к кому-то.       — Я, — прервал он свою же историю, — написал сообщение Бари ещё час назад. Объяснил, где ты, — всё это время его вёл Дазай, сопровождая рассказами, немного бесящим голосом гида из школьной экскурсии, — она приедет и сможет забрать тебя.       — Но я не просил, — а он и правда не просил. Он и не думал о том, как вообще доберётся до дома с тем, что часы на телефоне показывали полвторого ночи. Он не думал, но думал Осаму. За него. Но забота никогда не бывает просто так. У Чуи так никогда не было. — Я не думаю, что не решил бы это сам.       — Наверное, — скорее как утверждение сказал Осаму.       Дазай замолчал. И Накахара общается с ним уже восемь месяцев, чтобы понять, к чему эта тишина.       — Ты что-то хотел спросить? — попал в точку Чуя.       — Да, хотел спросить про Фёдора.       — Про твоего, — Чуя сделал небольшую паузу, — парня? Что конкретно ты хотел спросить? — странно и немного неловко было обсуждать отношения Дазая. Обычно это касалось только его. Точно так же, как Чуя никогда не говорил про Нэо. Эта тема негласно стала замалчиваться.       — Не знаю, мне показалось, что ты странно отреагировал на него, Чуя, — с небольшой ухмылкой сказал голос из телефона.       — Тебе показалось, Осаму. Мне немного всё равно на него.       — Ох, тебе всё равно на меня? — однобоко улыбнулся Осаму, пусть Чуя и не видит эту улыбку, он может услышать её в голосе. Он может представить её.       — Я не говорил, что мне всё равно на теб—       — То есть тебе не всё равно на меня? — ещё больше растянул свою улыбку шатен.       — Дазай, ты—       — Чуя, — послышалось откуда-то из-за спины. Вдалеке стояла маленькая красная машинка, и Чуя точно знал, чья она. Женщина, включив фары, шла к нему, стараясь справиться со своими длинными каблуками. Бари определённо стала выглядеть счастливее, — ты б ещё в большую задницу заперся.       Чуя инстинктивно спрятал шею руками, заметив, что прикасаться к ней больно. Зарядка на телефоне кончилась, и звонок сбросился, оставив Дазая без прощания. Барбара провела его до машины и засыпала вопросами, но когда ни на один ответа так и не услышала, замолчала, заставляя ехать всю дорогу в немного напряжённой тишине. Через час они припарковались у дома соседки, и, несмотря на её предложения остаться у неё в собственной комнате, Чуе будет спокойнее дома. Он попрощался с женщиной, отблагодарив её за помощь. А она зашла домой, помахав ему рукой. Он бы, наверное, хотел просто пойти домой и лечь спать, но к его дому подъехала большая, не очень дорогая чёрная машина, и Чуя не знал ни одного человека, который мог бы приехать к нему домой в три часа ночи. Так что это выглядело максимально странно. Автомобиль остановился и простоял у дома Чуи минут пятнадцать, перед тем, как передняя дверь открылась и из неё вышла его сестра? Он ещё помнил их разговор перед новым годом, он и не забывал его. Но после этого всё действительно стало лучше. Кимико меньше гуляла, а особенно ночью, и она, о наконец-то, была дома, не заставляя всех переживать. Чуя видит, как Кими провожает взглядом машину, из которой никто не вышел, с лёгкой улыбкой на лице и хочет зайти в дом, но Чуя не может оставить это всё вот так. Он окрикивает её, стараясь делать это настолько тихо, насколько может, и он видит, как девушка подпрыгивает от неожиданности. По идее, Кимико уже студентка Йокогамского университета, и ей уже есть восемнадцать, чтобы за ней не бегали родители вместе с младшим братцем. Но она была родным человеком для Чуи, чтобы её ночные прогулки не интересовали его. Но они не настолько много общались, чтобы сейчас Чуя не заметил, что она выглядит по-другому. Скулы впали ещё сильнее, чем раньше, и лицо стало уставшее. И вся семья, а особенно Чуя, списывали это на сложный график и тяжёлую студенческую жизнь. Но тут явно было ещё что-то другое. Девушка отказалась от общежития и уже немного больше месяца катается из Йокогамы домой. Но Кими стала намного раздражительнее, чем раньше, и многих других факторов хватало, чтобы Чуя узнал все эти симптомы.       — У тебя глаза красные.       Кимико долго смотрела на него, бегая глазами по его лицу, будто пытаясь найти нужный ответ там.       — Я устаю и—       — Ты обещала вроде бы? — Чуя развернулся, чтобы открыть дверь и зайти домой, потому что просто не знал, что уже говорить человеку, который и слушать то его не станет.       Как только ключ щёлкнул в двери и та открылась, Кими проскочила первая, побежав в свою комнату, дабы остаться без таких ненавистных ей вопросов. Чуя уже так устал говорить ей что-то, что решил последовать её примеру и просто пойти к себе. И через тридцать минут он уже лежал в кровати. Когда телефон, поставленный на зарядку, включился, его ждало пару сообщений. Чуя написал Осаму, что добрался и извинился, что не дал ему поспать. К моменту, когда глаза Накахары закрылись, время было уже около четырёх, а это значило, что поспать до школы ему осталось не больше двух часов.       Когда разрывающая голову трель будильника прозвенела, Накахара готов был на всё, что угодно, лишь бы не просыпаться. И Чуя почти забыл про весь вчерашний день, не посмотрев бы он в зеркало. На шее остались красные пятна, которые бросались в глаза в сравнении с его очень бледной кожей. Не сказать, что это первые его синяки, чтобы он не знал, как их спрятать. Так что для Чуи это не было ни удивлением, ни большой проблемой. Украв тональный крем из маминой комнаты, он замазал все следы, оставив за собой только небольшие следы на белой рубашке. И первые три урока никто ничего не заметил. Да Чуя и сам забыл, если бы на перемене перед четвёртым уроком он не услышал знакомый хруст учительских ботинок. Он сразу обернулся на Кэтрин, которая не планировала сводить взгляд с только что зашедшего учителя. Но Мори в ответ смотрел далеко не на свою «симпатичную ученицу», а на Чую. Долго, медленно, прожигая его глазами сверху-вниз и не отводя взгляда с начала урока. Он рассказывал материал, засматриваясь на своего ученика. И Огай, судя по взгляду и разложившейся ехидной улыбке на его лице, не боялся быть раскрытым в откровенном физическом насилии. Он просто упивался реакцией Чуи на его взгляды. Накахара понял это спустя какое-то время урока и перестал обращать внимание, но он всё ещё чувствовал, что стоит ему поднять глаза, он увидит другие. В конце урока Мори прошёлся, задевая Чую и дотрагиваясь до его плеча, оставив после себя шлейф своего парфюма.       — Я смогу приехать к тебе на выходные? — заглянув к нему в глаза, сказала Нэо.       — А?! Да, да, конечно, — он перевёл взгляд на неё, понимая, что перемена уже почти прошла.       — Всё хорошо?       — А должно быть плохо? — усмехнулся Чуя.       Рабочие дни были одинаковыми, сопровождаясь каждый одними и теми же взглядами. И если в среду Чуя ещё мог терпеть, то в пятницу это начало жутко бесить. После школы, когда завтра должны начаться долгожданные выходные, Мива в абсолютной тишине завезла их с Нэо к нему домой. Танако вообще в последнее время мало общалась, всё чаще переставая составлять им компанию.       — Родители поехали в Киото, — открыв дверь в дом, оповестил гостью Чуя.       — А твои сестры?       — Кимико осталась у каких-то знакомых в Йокогаме на эти выходные, а Чихэру на удивление с родителями.       — То есть, — улыбнулась Миура, — мы дома одни?       Чуя просто кивнул головой, воздерживаясь от слов, хоть намёк ему и был понятен. Нэо немного запрокинула голову наверх, утягивая своего парня в долгий поцелуй. Чуя нехотя ответил ей. И когда они поднялись в комнату, Миура толкнула его на кровать, завладев инициативой. Но Накахара только сопроводил её медленным взглядом сверху-вниз. Что-то казалось очень неправильным в этом всём. И почему-то именно сейчас Чуя подумал, что обманывает Нэо. Он никогда не чувствовал того же, что чувствовали к нему. Он просто никогда не отказывался, не видя в этом смысла на самом деле.       — Эй, — поцеловав его в щёку, а затем спускаясь к шее, позвала его Нэо. Чуя сжал зубы, пытаясь не показать, что каждое прикосновение к шее для него выливалось в боль, — у меня с собой в рюкзаке есть вино. Я могу принести, — оставляя следы на его коже, которые почему-то были очень неприятны, прошептала она ему на ухо.       — Мг, — тихо согласился Чуя. Он не знал, как назвать то, что сейчас ему не нравятся все эти поцелуи, к которым он был нейтрален ещё неделю назад, но это явно не было большой проблемой.       Дверь с громким грохотом захлопывается, оставляя Чую в предательской тишине и наедине со своими мыслями. Следы от поцелуев раздражающе жгли шею, как будто с целью испепелить её изнутри. И Чуе стало мерзко оттого, что он будто обманывает не только Нэо, которая была очень хорошим человеком, но и себя. Он почувствовал себя так впервые. Он подумал об этом впервые. Проще всего списать это на чушь, в который раз перешедшую в голову.       Гробовую тишину нарушила трель телефонного звонка. Не Нэо. Это его телефон. И там был неизвестный номер. В его телефонной книжке было слишком мало контактов. Он ненавидел давать кому-то свой номер. Чуя раздумывает минуту, прежде чем принять вызов. И, вероятно, он бы не хотел делать это. Когда он слышит настолько знакомый голос, его немного передёргивает. Столько воспоминаний, связанных с одним лишь человеком. Не все они были хорошими, чтобы он радовался знакомому «как ты?» в трубке. Он за многое мог отблагодарить прошлое, он во многом его любил. Но оно не всегда было светлым и добрым. Глаза округлились ещё сильнее. Он уже предательски долго молчит, слыша раздраженное сопение по ту сторону.       — Мичизу, я не ожидал тебя услышать. Я поменял номер, — попытаясь скорчить улыбку, сказал Чуя.       — В курсе. Давно не слышал тебя, коротышка.       — Эм. Хэ, — усмехнулся Чуя, — я тоже, Мичи. Давно.       — Знаешь, мелкий, я по делу, — посмеялись по ту сторону телефона. — Ты сейчас где?       — Недалеко от Йокогамы.       — Чудно, встретимся завтра там в восемь утра.       — Но—       Трубку сбросили.       Чуя застыл на месте и, признаться честно, он не знал, как реагировать. Он почти год ничего не слышал об этом человеке, и этот звонок слишком резко раздался в его как бы новой жизни. Он не думал, что пересечётся ещё с ним хотя бы раз. Накахара до сих пор не может понять, что чувствует к Тачихаре. Но когда-то он был его самым лучшим другом с огромной претензией на то, чтобы остаться им навсегда, но не срослось. После того, как его выгнали из школы, в которой он учился с ним, он не думал, что ещё услышится со своей старой компанией, которая так много привнесла в его жизнь и так сильно изменила её. Он всегда мог признать, что скучает по этому всему, но он не случайно разорвал связь с ними. Чуя больше ничего не боится. Ему уже давно ничего не страшно, он не тревожится, когда нет повода. Но сейчас его руки немного трясутся, ведь только Чуя знает этого человека по-настоящему. Только Чуя знает о нём всё. Все его секреты, которые когда-то на крови пообещал унести с собой в могилу.       — Чуя, — когда Нэо вошла? — ты бледный. Ты в порядке?       — Да, всё нормально, — скорчил он что-то отдаленно похожее на улыбку. — Только мне нужно будет уехать завтра рано утром, ты можешь оставить ключи у Бари.       — Зачем? Что-то случилось?       — Я вроде бы сказал, что всё нормально?! — Чуя пытался не сильно повышать голос.       — Ладно, — немного обижено прошептала себе под нос Нэо.       Утром вставать ему не нужно было, потому что ночью у него заснуть не получилось. Сколько бы он не пытался, отголоски тревоги внутри не давали даже сомкнуть глаз. Когда часы на стене стрелками показали на полпятого, Чуя решил сходить в душ. К половине шестого он был полностью готов и вышел из дома на поезд до Йокогамы, оставив Нэо одну. Дорога заняла у него около часа, и всё это время он нервничал, чего уже долгое время не делал. Он знал Мичизу, чтобы понимать, какого рода ему нужна будет помощь.       Место встречи обговаривать им было не нужно, он знал его. И он был там за тридцать минут. Он несколько раз проверил телефон, когда прошло уже двадцать минут. Прошло сорок, и он попробовал позвонить, но Чуя удивился бы скорее, если бы Тичихара взял трубку.       — Эй, мелкий, ты так и не вырос с нашей последней встречи, — послушался знакомый голос из-за спины.       Тачихара не изменился. Его бывший одноклассник и друг по совместительству был среднего роста, с рыжими волосами, которые асимметрично торчали в разные стороны. В привычных для него красных кедах и кожаной куртке, которую он никогда не снимал. Тачи однобоко улыбался, держа сигарету в зубах, и с пластырем на носу. Он с прищуром смотрел на друга, которого давно не видел.       — Здравствуй, давно не виделись, Мичи, — склонив голову вбок, улыбнулся Чуя. Он помнил, как было, когда он только встретил его впервые. Тогда Чуя отнюдь не был таким дерзким и очень быстро стал грушей для битья и этого человека включительно. Когда он стал старше, ему больше даже перечить не могли. Он подружился с парнем напротив себя. Он брал пример с него. Каждый раз при виде его он терялся, чувствуя себя будто с учителем рядом. По крайней мере, он думал, что именно поэтому у него где-то внутри был маленький переворот, когда он слышал хотя бы запах его дешёвого одеколона где-то рядом. Накахара помнил, как был готов на многое ради друга и своей компании. Он и делал это «многое». Но сейчас он не знает, как реагировать. У него внутри больше ничего не прыгает только от вида старого друга, он сорвался, привыкший помогать ему. — Ты не изменился. Кроме нового шрама, — он указал пальцем на подбородок.       — Ага, — Тачихара потушил сигарету об стоящие рядом дерево. — Что это? — Мичизу со сплывшей с лица улыбкой уставился на Чуины уши. И Чуя раньше, наверное, начал бы оправдываться, но не сейчас. Сейчас это был подарок Дазая, имеющий для него цену, так что он только отвернулся, показывая, что отвечать не будет. — Ты говорил, нужна помощь?       — С памятью у тебя нет проблем, — парень поправил большой рюкзак за спиной, достал наличку из кармана очень приличного наминала и, всучив Чуе десять тысяч одной бумажкой, кинул свой огромный рюкзак на землю. — Смотри, мелкий, это нужно отнести на станцию Синсугиту. И всё, вечером мы встретимся в баре в центре. Давно мы не пили вместе, — положив руку на плечо Чуи, сказал Тачи.       — Что там? — Чуя перевёл взгляд с чёрного рюкзака на старого друга.       — … — Тичихара только сменил свой взгляд с весёлого на строгий, так, будто Чуя должен был прочесть ответ в карих глазах. Чуя технически мог предполагать ответ. Он помогал в таком только пару раз: в четырнадцать или пятнадцать. Но сейчас ему семнадцать, и для него это больше не выглядит как приключение. Чуя больше не такой беспечный. — Ты знаешь, — спустя минуту тишины и игры в гляделки выдохнул парень. — Это будет последний раз, Чуя. Я не могу сделать сам. Ты понимаешь, как мне это нужно, — ему было это нужно. Чуя знал. Мама Тачихары — больная как психически, так и морально, сидящая на фентаниле и морфине . И спонсировать больную женщину наркотой, которую иногда ворует и её сын, Чуя не планировал, но он знал его мать лично, прекрасно понимая, что ей действительно это нужно. Он делал это раньше, и ему не сильно сложно сделать это ещё раз, тем более, что ему заплатили за работу.       — Это будет последний раз, Тачихара.       — Не называй меня по фамилии, мелкий, — снова натянул свою лукавую улыбку Мичи. — Встретимся вечером в баре.       Чуя только кивнул на прощание, схватившись за чёрный рюкзак с большими карманами. Тот был не сильно тяжелым, хоть и выглядел таковым. Внутри как будто было напихано много одежды. Чуя не хотел даже знать, что внутри, он просто выполнял свою «работу». Молча. Чуя был уже возле станции. Ехать с одной пересадкой ему нужно было около сорока минут, а это значило, что чем быстрее он закончит, тем больше у него будет времени погулять по городу. Он очень давно не был в месте, где родился и жил до пяти лет. Йокогама была городом, в котором он прожил дольше всего. Он очень любил это место и плюс он знал, что Дазай тоже здесь жил какое-то время. У него в рюкзаке уже давно лежал нетронутый фотоаппарат. Это было его хобби долгие годы, но последние пару месяцев он даже не притрагивался к нему.       Немного дольше, чем он ожидал, он стоял на нужном ему месте. Прошло ещё десять, прежде чем Мичизу прочитал его сообщение: «Я приехал» и послал его на вторую платформу. Там подъехал поезд, из которого повалила толпа людей, и когда все разошлись, к нему медленно подошёл высокий мужчина, на вид лет сорока. В большой серой кофте с капюшоном и недельной щетиной. Чуя делал это раньше, когда жил в Кобе, и его приятели часто, бывало не только Тачихара, просили помогать им. Он знает, что за такими рюкзаками не приходят маленькие девочки. И каждый раз, когда его хлопают по плечу, желая забрать себе то, что Чуя принёс сюда, он задумывался какого чёрта он вообще делает это.       — Здравствуйте, — приятным голосом заговорил мужчина, — мне не говорили, что ко мне придёт настолько симпатичный парень, — улыбнулся он. Когда капюшон спал с его головы, он стал выглядеть не таким неприятным. Чуя даже заметил дорогие часы на его руке, когда длинные серые рукава немного закатилась.       — Мне неинтересно это слушать, — только усмехнулся он. На его телефон пришло сообщение с суммой, которую он должен был потребовать от этого мужчины. И Чуя знал, что обычно почти все деньги платятся заранее. А такие люди дают только за работу парням типа Чуи, которые принесли то, что им было нужно. Но в СМС было очень много денег. Мужчина больше ничего говорить не стал, а только сам достал из кармана пачку денег по мелкому номиналу и, отдав Чуе стопку, ушёл в противоположную сторону.       Чуе совершенно не было страшно, что он ввяжется во что-то опасное, ведь за этим стоял всего лишь его восемнадцатилетний друг, которому нужна была помощь. Не сказать, что он сильно думал наперёд про полицию или любые другие проблемы, которые могли бы последовать. Они с Тачихарой просто условились, что это будет последний раз, и этого ему хватило, чтобы согласиться. Чуя не мог сказать, что он хоть к чему-то относился серьёзно, он был закален своей прошлой жизнью. Мори не был ему страшен, потому что он не придавал этому особого значения. Да, выполнить просьбу друга, которая бы испугала любого другого, тоже не было для него проблемой. Ему не было страшно.

***

      Мичизу Тачихара обещал встретиться Чуе вечером, и он не обманул, когда в восемь прислал ему сообщение с адресом. До этого времени Чуя, честно говоря, даже забыл про то, что ему нужно ещё возвращаться домой. Он заглянул в магазин, который помнил из детства, прогулялся до моста, с которого видно Токийский залив. И он даже сделал пару фотографий, соскучившись по ощущению фотоаппарата в своих руках. Чуя успел даже позвонить Осаму с новостью о том, где он, упуская, конечно же, контекст, как он вообще попал туда. Чуя так давно просто не гулял вот так, получая удовольствие, что он был даже рад звонку Мичизу, который вытащил его из дома. Пару раз за день ему звонила Нэо, но он почему-то игнорировал её звонки, желая упустить все разговоры и вопросы о том, где он. Это было ненужной информацией о его прошлом.       К половине девятого Чуя стоял перед ночным клубом, и на его удивление Тачи не опоздал и уже ждал его у входа. Клуб находился в невысоком кирпичном здании с серебряной вывеской на нём. Мичизу широко улыбнулся и, похлопав Чую по плечу, пригласил войти. Вход был по скользкой лестнице в подвал с мигающими вывесками и плакатами с названием клуба.       — Разве тут вход не с восемнадцати? — поинтересовался Чуя. Тичихаре было восемнадцать ещё пару месяцев назад, но Чуе было только семнадцать, и это могло быть проблемой.       — Разве ты считаешь, что тебя могут не пустить? — однобоко улыбнулся парень. Нет, его вправду не могли не впустить, потому что перед входом Мичи покрутил липовыми правами перед глазами вышибалы. Чуя вовсе не удивился, откуда у его друга поддельные права на его имя, у Чуи тоже где-то валялось таких парочку. Перед тем, как войти, Тачи настрочил, казалось, пытаясь сделать это как можно быстрее, пару сообщений, и они наконец открыли большую металлическую дверь.       Как только они зашли, в нос ударил едкий запах кальяна, сигарет и алкоголя. По сравнению со свежим воздухом на улице, это был огромный контраст. Внутри было очень много танцующих и пьяных людей. Много ярких неоновых вывесок, диско-шар и разноцветные лучи лампы, ходящие туда-сюда. Экраны с караоке, дорожные знаки, плакаты, фотографии предыдущих гостей и фигурки наклеены на стены, в углу даже стоял пилон с танцовщицей на нём. В конце зала была барная стойка, за которую они сели. Напротив них было изобилие из алкоголя на стеклянных полках. Над головой бармена висели флаги разных стран, сбоку был аквариум, только он был без рыб. Всё это походило на жуткое место, которое затягивало своей душнотой. Мичизу как будто находился здесь не первый раз, сказав что-то бармену, но из-за громкой музыки Чуя не расслышал, что конкретно. Да он и не пытался расслышать, доверяя в этом Тичихаре. Через пару минут мужчина за барной стойкой поставил перед ними восемь стопок чего-то разноцветного.       — Не переживай, мелкий, я плачу, — однобоко улыбнувшись, сказал он на ухо. — Ну же, давай, как в старые времена, — увидев огромную долю сомнения, прошептал он на ухо с вызовом. — Раньше мы спорили, кто больше выпьет.       — Я не хочу настолько много пить, Мичи. Мне ещё нужно как-то домой доехать.       — Расслабься, — по-хитрому, ещё шире улыбнулся сидящий напротив и быстро написал сообщение кому-то в телефоне. — Мы же вместе будем пить, потом вместе как-то доберёмся.       В принципе, Тачихара был прав. Завтра воскресенье, выходной. У него нет планов, и он правда мог расслабиться. И первые четыре заказанных шота полились в горло быстро, один за другим. Чуя даже не успел ничего почувствовать, как Тачихара заказал ещё четыре, по два каждому, те были уже с лаймом сверху. Вот после них Чуя уже почувствовал, что достаточно пьян. Музыка вокруг перестала напрягать, а люди, танцующие в маленьком душном клубе, перестали раздражать. Но несмотря на все попытки Тачи уговорить Чую пойти хотя бы потанцевать, раз они уже пришли сюда, он отказывался. Просто сидеть за баром и наблюдать для него было вполне достаточно. Он никогда не был поклонником танцев, да и сил на это у него особо не было. Он обходил сегодня весь город вдоль и поперёк, так что ноги у него жутко гудели.       — Эй, — позвал Тачихара бармена, — давай нам ещё этого же.       — Н-нет, я больше не б-буду, — пусть сейчас ещё не всё так критично, но Чуя знает, что стоит ему сейчас встать со стула, на котором уже сидел неуверенно, иногда пошатываясь, он точно почувствует весь алкоголь, который выпил. И может, для кого-то это была бы ещё нормальная доза, но он чертовски давно не напивался. И у него невысокий рост и низкий вес. Низкий даже для его ста шестидесяти. Так что он примерно знал свою меру.       — Оу, — сужает глаза Тачихара, — то есть Чуя уже не тот и ему слабо выпить ещё? — о, он определено знает, на что можно надавить. — Может, тебе заказать коктейль, как для принцессы?       И он выигрывает.       На стол ставят ещё две стопки для Чуи. Он косится на них, переводя взгляд с двух маленьких рюмок на друга, но когда встречает вызов в его взгляде, опустошает их залпом. Сразу же чувствуя, что это явно было не лучшей идеей.       — Ну, — Тачи был довольно высоким и довольно крепким парнем, по его поведению было понятно, что он ещё не так пьян, — по последнему? — оголяя зубы, улыбнулся он.       — М-меня уже стошни-и-ит скоро. Может, мы просто посидим? — прерываясь на небольшую икоту, сказал он.       — Эй, ну последний мы то можем выпить.       Чуя просто кивнул, уже не в силах спорить, и через пять минут бармен поставил перед ними по напитку в чёрном непросвечиваемом маленьком стакане. Накахара всё это время не знал, что ему наливают, этим распоряжался его более опытный друг. Да и особенно сейчас ему не сильно было интересно, что в нём. Он, даже не разобравшись, выпил, чтобы побыстрее пойти в туалет. Жгучая жидкость полилась по горлу, особенно чувствуясь. Судя по вкусу, это была водка, совсем чуть-чуть разбавленная каким-то цитрусовым соком.       Как только Чуя слез со стула, он разом почувствовал весь алкоголь в себе. Ходить было чертовски трудно, ему понадобилось пару минут, чтобы вообще найти туалет и растолкать огромную толпу на танцполе. Он провёл в туалете минут двадцать, слыша, как кто-то ругается по ту сторону двери о том, чтобы от туда, наконец, вышли. Но лучше Чуе не стало. Он умылся и пытался привести себя в порядок, понимая, что выглядит сейчас не лучше всех остальных пьяных в этом месте. Но когда он вышел, обнаружив очередь у двери, музыка уже совсем не казалась ему надоедливой, а наоборот. Веселила и вызывала желание танцевать, чего Чуя и не любит сильно. Когда он вернулся, то увидел своего уже более пьяного друга, который о чём-то общался с барменом, но отчего-то, как только Чуя подошёл, они оба замолчали. Чуя заметил, как его настроение постепенно улучшалось. Ему уже нравилось это место, и он был благодарен Тачихаре за то, что тот привёл его сюда. Через минут пятнадцать к ним подсела очень милая девушка, которая без умолку начала тараторить про своего бывшего. И Чуе бы было насрать, не будь у него сейчас ух слишком хорошее настроение. Он понятия не имеет, сколько проговорил с ней, но это явно было много времени. Может, около сорока минут, а для Чуи, не говорящего с незнакомцами, это правда было много.       — Я на пять минут отошёл, а ты уже с девушкой, — пять минут? — похвально, — голос Тачи появился откуда-то из темноты.        Мичизу всегда говорил настолько медленно?       — Мелкий, — звук в ушах у Чуи был с помехами, — пошли танцевать.       — Да! — буквально выкрикнул Чуя. — Пошли! — Накахара забрал у девушки из рук какой-то коктейль и опустошил его за пару глотков. Девушка только возмущённо цокнула. — Идём! — выпрыгнул он изо стола. Он не совсем помнит, как оказался за столом с незнакомой девушкой, но он явно был не за барной стойкой, как думал.       Быстрая музыка отдавала в уши, заставляя всё тело вибрировать, а сердце уже несколько минут бешено колотится. Но это не было проблемой, потому что Чуя уже танцевал с группой каких-то иностранцев из Европы. Он заговорил с одним из них на немецком, и тот с улыбкой отвечал ему. Чуя немного понимал, что не очень способен сейчас даже нормально разговаривать, но другого парня это, видимо, не сильно смущало. Накахара, резко передумавший танцевать, перешёл к плакатам, стараясь рассмотреть каждый из них, но у него не удалось, вся картинка плыла. Чуя слишком хаотично передвигался, меняя позиции каждые несколько минут. Он почувствовал вибрацию и понял, что ему звонят, прочитать было сложно, но он увидел, что это был Дазай.       — Как ты себя чувствуешь? — улыбнулся Тачи. Чуя не помнил, чтобы он стоял рядом с ним прошлые пару секунд.       — Аэ, — прокричал он, хотя прекрасно слышал, что ему сказали. — С-странн-но, — это было самое разумное, что он сказал за последние два часа.       Чуя чувствовал себя очень пьяно от предыдущих напитков, но последний не был плох. Он выпил его полтора часа назад и чувствует себя лучше, активнее, чем от всех остальных шотов. Обычно от крепкого алкоголя его сразу же клонило в сон, или он просто спокойно сидел, но не сейчас. Сейчас, по его ощущениям, он мог сделать всё, что угодно. Даже несмотря на небольшую головную боль.       — Конечно. Это экстази, мой друг, — сказал Тачи сквозь улыбку, но у Накахары менялась громкость и скорость его фразы, поэтому он не сильно придал ей значение. — Не знаю, на кой хер нашему главному бесплатно кормить тебя таблетками. Но он попросил дать их тебе, — он помахал у Чуи перед глазами, но тот его уже совсем не слышал. Он увидел дартс, висящий на одной из стен, и Чуя мог смотреть только туда.       Клуб был большой, с кучей разных, как оказалось, интересных людей, и Чуя успел со многими из них познакомиться и выпить ещё пару шотов чего-то. И он уже понимал, что начинал чувствовать себя очень нехорошо. И свежий воздух мог бы помочь ему. Так что выйти на улицу было правильным решением. Хоть ступеньки наверх на выход были почти непосильной задачей. Он смог выбраться, ощущая, насколько же сильно он вспотел. Видимо, счёт времени у него совсем потерялся, потому что когда он поднял телефон, который умудрился уронить, и вышел, он смог разглядеть три пропущенных от Нэо, шесть от Дазая и четыре от Бари. Пропущенные сопровождались сообщениями. Больше всего было от Осаму, которому он сказал, что пойдёт выпить со старым другом в бар. Время он разглядеть не мог, сколько не пытался, белые экранные цифры так и плыли. Но, судя по всему, он уже достаточно долго не отвечал, раз сумел насчитать столько СМС. Последний звонок был от Осаму, так что его было набрать проще всех.       — Чуя, — сразу послышался нервный голос в трубке, — мне звонила Бари и сказала, что ты так и не приехал домой, — он смог вспомнить, что обещал остаться сегодня у неё дома, но монолог Осаму не сильно мог разобрать. — Ты ещё со своим другом? С тобой всё в порядке?       — Я… Ага, — быстрее обычного начал он. — Я… я тут в этом… в б-баре. Стою с бутылкой, — почему он не заметил маленькую бутылку ликёра в своей руке раньше?       — Эй, Чу-чу, с какой бутылкой?! — уже не немного обеспокоено спросил Дазай. — Ты говоришь странно, у тебя точно всё хорошо? Чуя помолчал какое-то время, ему не нужно было вникать в сказанное Дазаем, потому что он вовсе не услышал, что он сказал.       — Ты м-милый, Осаму-у, — единственное, что сказал Чуя. — Очень милый, — повторил он.       По ту сторону послышалась тишина, и Чуя не думал, что сказал что-то не то. Он сейчас вообще мало о чём думал. По крайней мере, сейчас ему хотелось так сказать.       — Чуя, — Дазай говорил тише и медленнее, с расстановкой, — повтори, что ты сказал? — его голос не был злым или раздраженным, скорее взволнованным, но Чуя всё равно не разбирал это.       — Саму, ты милый, — без лишних вопросов повторил он.       — Боже, Чуя, ты пьян. Очень сильно, походу, — выдохнул Дазай. — Чуя, — через небольшую паузу сказал такой приятный голос по ту сторону телефона. Чуя чувствовал себя максимально неважно, но этот голос он бы хотел послушать ещё какое-то время, — ты сейчас сядешь куда-то и скажешь, где ты, хорошо? А я позвоню Бари, чтобы она забрала тебя. Идёт?       — Ид-д-дёт, — Чуя плюхнулся на лавочку возле входа и постарался быстро описать Дазаю, где он, как смог, а потом просто отдал телефон первому выходящему из клуба парню.       И больше он ничего не помнит. Последнее, что помнит, это как сквозь сон услышал голос Бари.       — Да, Дазай, я нашла его. Он вырубился на лавочке.

***

      Как только Чуя открывает глаза, его встречает адская головная боль, которая не даёт даже нормально дышать. Он знал, что он перепил и сильно, но вчера он не думал об этом. Чуя не сильно понимает, как вообще попал на кровать и домой, когда последнее, что он помнит — это йокогамская барная стойка ночного клуба вместе с Тачихарой. Ему стоит поднять голову, чтобы узнать это место. Дом Барбары.       — Почему я в который раз, — женщина заглянула в комнату, видимо, услышав, что Чуя встал с кровати, — спасаю твою задницу, Чуя? — она по правде выглядела разрежённой, но и не меньше обеспокоенной. Он совершенно не помнил, чтобы он ехал к ней или она забирала его, и чтобы он звонил ей. — Что ты вчера пил? Ты выглядел очень странно.       — Я, — горло болело ужасно, а всё тело требовало воды. Говорить было сложно, — я не очень помню, — Барбара, как по заказу, достала из-за спины стакан с водой. — А как я оказался у тебя?       — О-о, это ты благодари Дазая. Он вынес мне все мозги, когда не смог дозвониться до тебя. А потом ты позвонил ему, сказал, где ты. Я забрала тебя и на вот этих руках, — Барбара попыталась показать мышцы на руках, но она была довольна худая, так что у неё не сильно это получилось, — донесла до машины, — искренне улыбнулась она. — Тебе было очень нехорошо. А вообще, позвони лучше Дазаю, он уже достал меня за это утро.       — Зачем он делает это? — через паузу неожиданно спросил он.       — Он переживает, — пожала плечами женщина. — Он мало за кого переживает, Чуя, — сказала она перед тем, как выйти.       И Чуя только потом понимает, сколько ехала Барбара до Йокогамы. А это означало, что он очень много времени провёл в отключке на лавочке перед клубом. И что его соседка преодолела огромное расстояние, чтобы забрать его домой, когда он был не в состоянии даже говорить нормально. Она сделала для него так много, когда его родители даже не звонили ему, чтобы узнать, где он. И он так благодарен ей за это. Но он знает ещё одного человека, которого может отблагодарить за помощь и переживания.       — Доброе утро? — немного с опаской сказал он.       — Боже, Чуя, ты явно не тот человек, которому нужно пить, — сразу, без приветствий, начал Дазай.       — Да, — соглашается он, — наверное, это было слишком.       — Ну, сейчас ты как? Ты, видимо, выпил лишнего и очень много.        — Я —       Стоп.       Чуя пил и до этого, и когда-то он пил больше и намного, но он никогда не чувствовал себя настолько странно и херово. С ним никогда такого не было. Он обычно проводил много времени сидя и размышляя, когда пил, но его ноги явно не могли болеть от такого. Так что он, видимо, активно провёл вчерашний вечер, доставляя проблемы как минимум двум людям. И это он ещё не знает, что с Тачихарой.       И он напрочь забывает то, что нужно было бы помнить, потому что это, чёрт возьми, жутко.       // — Конечно. Это экстази, мой друг. //       Он не помнил всего остального предложения, но это всплыло у него именно сейчас. Он не принимал осознанно наркотики до этого, и Тачи никогда не делал чего-то подобного, по крайней мере, когда они начали дружить. Чуя знает, что тот принимал и принимает, но раньше, после первого Чуиного отказа, он не предлагал ему повторно.       — Эй, — позвал Осаму, вырвав Чую из мыслей.       — А, да. Да, извини. Давай сделаем вид, что этого не было.       «Этого не было». Дазай бы мог сделать вид, будто так и есть, но он не был пьяным и отчетливо помнит весь диалог, который уже который раз прокручивает у себя в голове. И пусть Чуя был жутко пьян, Осаму было приятно слышать то, что он сказал вчера, и представлять, что он действительно так думает.       — Хочешь, могу прислать тебе фотки с Йокогамы? — сказал Чуя, выходя из комнаты.       — Да, конечно. Ты давно не показывал мне свои работы, Чу-чу.       Чуя закатил глаза, хоть Осаму бы не увидел этого.       — Я перезвоню тебе позже, хорошо? — может, он бы и поговорил с Дазаем ещё, но он не помнит, чтобы прощался с Мичизу, и у него есть огромная туча вопросов к нему. — И… спасибо, — сказал он и, не дождавшись ответа, сбросил трубку.       Он набрал на номер, с которого звонил Тачихара вчера, но трубку там никто не взял. На сообщения ему тоже не ответили и, как понял Чуя, не собирались отвечать. Накахара слышал истории от своих друзей, как они давали экстази девушкам, желая от них чего-то, но Чуя, блин, не может дать того, чего бы мог хотеть Мичизу, так что это было ещё удивительнее для Чуя.       — Класс, накачал меня какой-то хуйнёй и свалил, — сказал Чуя себе под нос. И, наверное, обычный человек пошёл бы в полицию, но не Чуя. Он помнил, что Мичизу как бы его друг, да и плюс останови его полиция, он бы рассказал и про встречу с рюкзаком. А Чуя очень сомневался, что передавал там детские конфеты. Он привык к криминальной жизни такого плана, это не было чем-то серьезным, чтобы он рассмотрел вариант нажаловаться кому-то.       На его телефон пришло сообщение от Нэо, и он только сейчас вспомнил, что оставил её у себя дома и не отвечал на звонки уже больше суток. Он извинился перед ней, и она не сразу, но простила его. Он не стал просвещать её о всей ситуации, а ограничивался легендой про старого друга, той же, которую и сказал Осаму. И отчасти это было правдой. Вот только «друг» уже стоял под вопросом.       Когда он возвращается домой, отблагодарив перед этим Барбару и забрав у неё ключи, оставленные Нэо, там тихо и никого нет. Внутри было темно и ничего не хотелось, кроме как поспать. Чуя забежал в душ, а после сразу лёг в кровать, проспав уже до завтрашнего утра. Он мог бы потратить время на вопрос: почему уже второй человек за последние две недели пытается хоть как-то навредить ему, но он не делал этого. Ему было максимально наплевать, когда что-то касалось его. Когда у Чуи были проблемы, он нагло их игнорировал, полагаясь на то, что они решатся сами. Обычно этого не происходило, но ему так было легче. Ему легче сейчас заснуть, чем разбирать, почему кто-то сделал что-то.

***

      Чуин понедельник начался с Джанко Мидзусимы, которая монотонным голосом рассказывала свой материал, не давая возможности свести с себя взгляд. Диалоги на задних партах сразу пресекались, а ученики, которые ей не нравились, выставлялись за дверь.       Учёба проходила обычно, каждый день одинаковый. Получше стало, как только настал июнь и в городе наконец-то стало тепло. Конец мая выдался с дождями, а уже в первые дни лета светило солнце, нагревая собой асфальт. Ходить куда-то, да и жить вовсе стало куда приятнее. Первые пару дней июня Мори Огай загрузил их материалами, гоняя каждый урок на практику под палящее солнце, и всё бы ничего, но находиться с ним в одном пространстве было до жути некомфортно. Он продолжал сверлить Чую взглядами, которые он просто старался игнорировать. Прикидываясь, что ничего не замечает, и потом он и вправду перестал их замечать.       И тут неожиданно, сидя на уроке английского, Чуя вспоминает то, что и не забывал в общем, но он потерял счёт времени, а это значило, что день рождения Дазая через две недели и ему нужен подарок. И благо, что у Чуи есть один вариант, про который он слишком долго думал. Но подарок ещё нужно отправить в Германию так, чтобы он успел к девятнадцатому числу. Это усложняло задачу. И если у Дазая был агент на стороне в лице Барбары, то у Чуи не завалялось парочку друзей из Германии. Он не заводил их в то время.       Хотя… У него был один знакомый человек оттуда.       — Алло. Кто это?       И да, найти его номер было чертовски сложно, но—       — У тебя интересный акцент, — однобоко улыбнулся Чуя. — Фёдор. Отчего-то он кажется мне знакомым. Я друг Осаму.       — Хм, друг, — посмаковав последнее слово, сказал собеседник. — Тебе интересна погода или мои дела?       — Я хотел просьбу на день рождения Осаму.       — Самонадеянно, — усмехнулись по ту сторону.       Фёдор не отказывался, но и особой инициативы не проявлял. Чуя просто сказал, что закажет доставку за пару дней с немецкого сайта, и попросил парня Дазая проконтролировать и принести подарок в нужный день. Он благодарен, когда тот соглашается. Хотя он и кажется немного странным, его голос отчего-то кажется знакомым.       За оставшиеся две недели Чуя выбирает подарок, заказывая его на немецкий адрес Фёдора. И выбрать что-то для Дазая сложно. Чуя мониторил сайты почти каждый день, каждый раз не находя нужную ему вещь. Накахара искренне интересна реакция друга, потому что это важно для него. А особенно помня подарок самого Дазая, который немного тронул Чую. Эти серёжки до сих пор в его ушах, и он не думает о том, чтобы снять их. Он может признать, что много за что может сказать спасибо Осаму. Он стал для него, по правде, важным человеком, особой и неотъемлемой, маленькой его частью. Осаму — тот друг, которого и не было никогда у Чуи. Поэтому весь этот процесс важен для него.

***

      В свой день рождения Дазай просыпается от открывающейся двери в его комнату. Отец стоял в привычном для него костюме и, застёгивая запонки на одном из рукавов, выдал быстрое «с днём рождения».       — Во-первых, — приказным тоном сказал Моран Дазай, — тебе нужно просыпаться, ты знаешь, что я терпеть не могу, когда ты долго спишь. А во-вторых, к тебе пришёл твой друг.       — Федя? — спросонья воспринимать информацию было сложно.       Его отец в ответ только кивнул и прошёл в комнату, чтобы кинуть Осаму конверт с деньгами как подарок. Как подарок на каждый его день рождения.       — Пап, — встав с кровати, позвал его Дазай, — а Ишико не...?       — Нет, — выплюнул его отец и вышел из комнаты.       Фёдор ждал Дазая на кухне в их небольшой квартире с отцом. Та была двухкомнатная, в обычном пятиэтажном доме Франкфурта. С привычными для Германии белыми стенами и деревянным полом. Его старый дом нравился ему немного больше, но и эта квартира была несильно плоха.       Яркое солнце светило из приоткрытого окна, задувая летний ветер в перемешку с запахом выпечки из соседней булочной.       Дазай любил лето, ему нравилось, когда темнеет поздно, и он может подольше не видеть ночи.       — С праздником, Осаму, — даже не попытался улыбнуться Фёдор, сидя с чёрным, прям как его волосы, кофе в руках, который сам себе и сделал, похозяйничав на чужой кухне. — Я думал пригласить тебя на Майнтауэр, — пожал плечами гость. — Ты так и не был там с момента переезда. Оу, там были все, кто когда-либо был во Франкфурте, Дазай.       — Я не хотел праздновать, — потянувшись за чашкой своего парня, сказал Дазай.       — Твой друг, — Достоевский склонил голову вбок и забрал свою чашку назад, — прислал тебе подарок, — он кивнул головой в сторону маленького кухонного стола, на котором была широкая и низкая коробка.       Осаму быстро перевёл взгляд со своего парня на чёрную коробку с надписью бренда на ней и бумажкой сверху. Ему не нужно было долго думать, чтобы понять, что за «друг» мог прислать ему подарок в день рождения. У него был только один такой.       «С днём рождения тебя, Осаму. Я нашёл фотографии на чердаке, они лежали в твоем тайнике, покрывались пылью, но ты выглядел счастливым на них, и я подумал…)»       :было в маленькой записке сверху.       Дазай примерно предполагал, что могут быть там за фотографии, и уже от этого его руки начали немного трястись. Он не оставлял их там случайно, а просто хранив до последнего, забыл, коря себя за это. И он, наверное, рад, что сейчас они у Чуи. Это вполне надёжное место.       Коробка открылась после того, как он развязал красную ленточку на ней. Ему не нужно было открывать, чтобы узнать эту вещь, но будто чтобы добить его, там была ещё одна бумажка. Они не были написаны от руки, хотя Дазаю бы хотелось увидеть Чуин почерк, но они были напечатанные.       «Я не нашёл тот, что на тебе. Но Бари сказала, что знает второго человека на фотографии, и я помню, ты говорил о нём».       Осаму знал и что за фотка, и весь контекст, и этот человек и вправду был дорог для него. Он был похож на его старшего брата, у которого он слишком многому научился. Внутри коробки был бежевый плащ, чуть-чуть длиннее, чем на фотографии и чем у оригинала Оды Сакуноски, брата его бывшей девушки. Но он, чёрт возьми, очень хорош. Одна лишь вещь навевает столько воспоминаний, и в основном только хороших, что он начинает скучать по их дружбе.       Он надевает бежевый плащ, не обращая внимания, что в пижаме, и он точно его размера. Уголки его губ тянутся вверх оттого, насколько внимательно Чуя подошёл к выбору подарка, и это приятно. Он, видимо, выглядел слишком странно, раз Фёдор уставился на него прям так, не скрывая интереса и с читаемым вопросом во взгляде. Для него это был просто плащ, но Осаму знал историю и знал, что это подарил именно Чуя, поинтересовавшись ей тоже.       — Я буду готов через двадцать минут, — сказал он, сложив плащ в изгиб руки.       Конечно, первое, что он сделал, это напечатал сообщение с благодарностями, и ему правда понравилось, потому что это было, честно, особенным. Особенным, потому что был подарок от Чуи.       — Но Осаму, — он увидел тучу удивления в чужих глазах, — сейчас лето и буквально тридцать градусов, — сказал Фёдор, когда Дазай был готов и надел свой подарок. — Ты же не—       — Да, собираюсь. Мне холодно, — соврал и улыбнулся он. Осаму чувствовал, что в Фёдоре говорила небольшая доля ревности, но вызвать её его отчего-то только раззадоривало.       На улице явно было больше тридцати, и ходить так было и вправду невыносимо. Солнце пекло везде, особенно на высоте небоскрёба, на который его потащил Фёдор. Дазай не любил праздновать свой день рождения. Он никогда и не делал этого в детстве, для него это был такой же день, как и предыдущий.       Достоевский поводил его ещё по паре местам, которые показались ему интересными, и вечером он проводил его до дома, протянув в поцелуй. У Осаму не было сильно много дней рождений, чтобы сказать, что этот был плохой или хороший. Но вспомнив, что на его плечах подарок от Чуи, он уже был явно лучше, чем предыдущий. Сейчас он просто хотел отблагодарить его и услышать знакомый голос, к которому уже привык по вечерам.       Его папы, как и в каждый другой вечер, не было дома, это предоставляло ему квартиру. Он очень любил сидеть в ней в одиночестве, потому что он любил тишину. Дазаю нравилось выходить на балкон с сигаретой, заглядывая в окна других домов, чужая жизнь всегда была интереснее, чем его собственная. Он не любил вкус табака во рту, и у него не было зависимости от никотина, приводящей его к курению каждый день. Ему просто нравилось наблюдать за тлеющей сигаретой и дымом, который свободно уносит ветер.       Он всегда непроизвольно улыбался, когда слышал «привет» по ту сторону телефона. Чуя поздравил его и задавал вопросы, а Осаму на этот раз молчал больше, чем обычно, слушая чужие истории.       — …— Дазай засмотрелся на небо, которое только что потемнело и показало звёзды. Темнота иногда вызывала тревогу, но не сейчас. Сейчас летний вечер был приятным. — А потом он сказал, что это не подходит и нам нужно ехать в другой город, чтобы сфотографировать достопримечательности. И не важно, что многие хотят людей на обложки журналов фотографировать, а не памятник писателю, который умер несколько десятков лет назад, — Чуя в трубке резко замолчал. — Эй, Осаму? Всё нормально?       — Да, да. Я слушаю, — на самом деле он давно потерял нить разговора, засмотревшись на яркую луну, уже хорошо просматриваемую. — Знаешь, Чу-чу—       — Мг?!       — …— и сейчас Дазай абсолютно точно звучит уверенно. Так, как бы он не звучал раньше. — Я бы, наверное, поцеловал тебя, если смог бы.       — Что? — Дазай слышал столько эмоций в одном слове. — Извини, что?       Осаму так не хотелось, чтобы Чуя стал смотреть на него как-то по-другому. Чтобы их дружба закончилась на этом. Ведь потерять Чую было бы слишком больно. Осаму не хотел всё портить.       — В жизни нужно попробовать всё, верно? Мне так сказал один умный фотограф, — усмехнулся он сам себе.       С двух концов было молчание.       — Извини, Чу-чу, — только и сказал Дазай перед тем, как закончить разговор.