Волшебная страна

Эндрю бережно обхватил медведя и побежал домой. Стёртая подошва зацепилась за камень, и мальчишка едва не упал, но удержался и помчался дальше, да так быстро, что в ушах засвистел тёплый ветер. — Привет, Эндрю! Куда бежишь? — Домой, — он затормозил и приветливо помахал свободной рукой. — Привет, Санчо. А ты куда, в музыкалку? Санчо, отзывчивый классный паренёк, жил через два дома от Эндрю и был его постоянным товарищем по играм. — Да, — он покачал чёрным гитарным кофром. — А что это у тебя? — Мишка, — Эндрю безбоязненно вытащил игрушку, зная, что Санчо смеяться не будет. — Хочу его починить. Пусть сидит у меня на кровати. Санчо осмотрел медведя, поправил висящую лапу и присвистнул: — Да уж, досталось ему. А ты умеешь шить? — Немного. Если не получится, мне мама поможет. Лишь бы она хорошо себя чувствовала… — Эндрю вздохнул. Его отец был моряком и два года назад не вернулся из плавания, а мать уже полгода болела непонятным недугом, который не мог вылечить ни один из врачей. — Ей всё хуже, да? — понимающе глянул на него своими внимательным зелеными глазами Санчо. — Когда как… Синьор Арнелли разводит руками и рекомендует ехать в столицу, но… Откуда у нас такие деньжищи? — Ну, ты держись, друг. Ладно, я побегу. Если опоздаю, мастер мне голову открутит. Эндрю проводил Санчо взглядом, тщательно стряхнул с игрушки пыльный мусор и поднялся к себе, в маленькую квартирку под самой крышей. С порога его встретил запах булочек с корицей, и он улыбнулся. — Мама, как хорошо, что сегодня тебе лучше! — он скинул сандалии и подбежал к ней обниматься. Уткнулся стриженой лопоухой головой в цветастый передник и довольно уркнул. — Я стараюсь не сдаваться, сынок. Ой, а это что у тебя? — всплеснула руками мама, молодая ещё женщина, красивая, но очень бледная и измождённая. — Медвежонок. Поможешь мне его залатать? Смотри, какие у него грустные глаза… Ему, наверное, больно. Бедный Мишка. — Хорошо, только сначала садись обедать. — Нет, я не голодный. Где у нас нитки? Мама покачала головой, но не стала ворчать на Эндрю за то, что он притащил в дом непонятный хлам, а пошла в комнату за коробочкой с швейными принадлежностями. Она знала, что сын растёт немного чудным, но добрым, весёлым и отзывчивый мальчиком, и с пониманием относилась к его играм и фантазиям. — Начни сам, хорошо? Я разберусь с выпечкой и помогу. — Угу, — отозвался Эндрю, устроился с ногами в кресле и взялся за шитьё. Утрамбовал вату, поправил коричневый плюш и стал вдевать нитку в иголку. Медвежонок лежал рядом и терпеливо ждал. — Сейчас, Мишут, я всё сделаю, только всуну эту нитку. Чтоб её… О, попал! Сейчас… Может быть немножко больно, но ты же смелый мишка, правда? Ой… — Эндрю уколол палец, слизнул выступившую капельку, чуть испачкав игрушечную шерсть, и не заметил, как в глубине тёмных пластмассовых глаз мелькнул почти живой огонёк. Мальчик, старательно пыхтя, пришил все лапы, поправил нос и взялся за шов на голове. — Эндрю, как успехи? — заглянула к нему мама и села рядом на стул. — Молодец, ты всё зашил. — Кривовато немного получилось… — чуть виновато засопел он. — И пятно на животе большое осталось. — Ничего, это мы сейчас исправим, — женщина попросила сына достать швейную машинку, разыскала в ящике кусок полосатой чёрно-белой ткани и быстро сшила для медвежонка рубашку, а из чёрного лоскута сделала штанишки с лямками. — Вот и всё, теперь не заметно. — Как здорово! — восхитился Эндрю и бросился обнимать её. — Мама, ты просто волшебница! — Ну будет тебе, будет, — она, смеясь, отодвинула его и поинтересовалась. — Как дела в лицее? Ты написал контрольную? Эндрю сразу погрустнел, отвернулся и молча стал надевать на медведя рубашку. — Энди… Папа с таким трудом устроил тебя в этот лицей, а ты совсем не учишься. Хотя бы в память о нём, ты мог бы… — Мамочка, я стараюсь, но… Там так сложно. Вокруг одни напыщенные козлы. И учителя тоже… — Эндрю, ну что за выражения! — воскликнула мама и взялась пальцами за виски. — Тебе плохо, мам? — поднял на неё виноватые глаза Энди. — Ничего… Но я, пожалуй, лягу. А ты… Попей чай и садись за уроки, пожалуйста. Договорились? — Хорошо, — кивнул Эндрю и пошёл на кухню. Там он налил себе полный стакан горячего чая, усадил рядом на табурет медвежонка и вздохнул. — Вот такая жизнь у меня, Мишка. Будешь булочку? Посмеиваясь сам над собой, он положил плюшку перед игрушкой, а сам засмотрелся в окно. На пустыре возле дома шумная детвора запускала воздушного змея. Он пролетел совсем рядом с чердаком, и Энди успел разглядеть его мочальный хвост. — Эх, кто же так делает хвосты. Совсем неправильно, вот он и летит у них… — Энди глянул на Мишку и искренне удивился. — А где булочка? Ты что, правда её съел? Глаза медвежонка озорно блестели, но сам он, естественно, молчал. Эндрю удивленно покачал головой, презрительно пролистал дневник с домашним заданием, убедился, что мама спит, и убежал вниз играть с ребятами. Оставшись один, Мишка, забытый на краю стола, дёрнулся, прокряхтел и сделал попытку потянуться. — Ох ё-моё… Как болит-то всё. Оторвали мишке лапу, блин. Клёво приодели меня. Рубашечка, брюки… Медвежонок сделал несколько неуклюжих шагов и свалился со стола на пол. — Бамс, — задумчиво изрёк он, лёжа на спине. — Эй, в этой дыре есть кто-нибудь живой? Не услышав ответа, он кое-как поднялся сам и медленно двинулся по комнате. В углу сиротливо приткнулась парочка металлических автомобильчиков, очень маленьких, размером с мишкину лапу, а на стуле возле шкафа сидел кривоухий заяц. Мишка попробовал с ним заговорить, быстро понял, что тот абсолютно немой, и вздохнул. Раньше он жил в богатом доме, где было очень много мягких игрушек, но все они точно так же молчали. Мишка покачал головой. За что ему это? Почему только он один из всей плюшевой братии умеет говорить, ходить, чувствовать и думать, совсем, как обычный мальчишка? Что это за странный дар? Или, быть может, проклятие? Мишка сел посреди комнаты и задумчиво почесал лапой в затылке. Увлекшись своими мыслями, он не заметил, как в квартиру вошёл живший здесь парнишка вместе со своим приятелем. Миша настороженно пригляделся и замер, боясь пошевелиться и выдать свою необычную сущность. — Вот, смотри, Санчо! Не шуми только, мама, наверное, спит, — Эндрю подбежал к книжной полке и вытащил из-под книг тонкую тетрадь. — Наконец-то я дорисовал. Мальчики склонились над клетчатым листком, а Мишка незаметно сменил позу и сел так, как и подобает обычному игрушечному медвежонку, широко расставив задние лапы и растопырив на манер рук передние.