O Children

В автомобиле по дороге до Гванака царила дружелюбная атмосфера. А Рым ощущала себя в полнейшей безопасности, когда Чимин и Намджун обменивались шутками и очень активно, жестикулируя и парадируя, обсуждали забавные истории, в которых фигурировали разные, незнакомые девушке имена. А Рым хохотала от души, наслаждаясь лучами солнца, льющимися из идеально чистых окон. Намджун частенько проговаривал фразу «ты с ним познакомишься», имея в виду будущих одногруппников девушки. При этом он выкладывал едва ли не целое досье вдобавок к имени и смешной истории. А Рым испытывала непреодолимое желание смотреть на Чимина. Ей хотелось разглядывать каждую черту изящного, роскошно красивого лица, аристократичная бледность которого завораживала (среди корейцев редко встречались люди с белоснежной кожей, чаще оливкового и тёмного оттенка), гулять глазами вдоль великолепного, симметрично очерченного профиля, скользить взглядом по пухлым, алым губам, обнажающим душетерзающую улыбку, бродить через глубину и тайны сияющих изумрудных глаз. С особенным трепетом девушка подметила три родинки: одна на лбу, другая на скуле, третья у виска, — будто полумесяц, обрисованный самим Создателем на правой стороне юного мужского лица. А Рым отчаянно хотелось подметить каждую деталь и запечатать её в своем сознании, чтобы его образ негасимо жил там. Ведь в глубине души она не верила, что юноша с ней надолго. В детстве мама перед сном читала ей корейские сказки из старого, потрепанного войной* сборника, который хранился у семьи Чой. Больше всего А Рым нравилась сказка про любовь юноши Пэкуна и девушки Чжэху. У них было всё, включая шанс на любовь. «Так, видно, Небу было угодно. Не будем же гневить Небо! Делить детей на твоих и моих!» Кажется, в ней были примерно такие слова. Пэкун ослеп, но любовь между молодыми людьми была настолько сильной, что этот удар судьбы не стал преградой. А Рым всегда казалось, что в мире так заведено: если ты по-настоящему жаждешь чего-то, лелеешь мечту всем сердцем и всем своим существом, то всё возможно. И с любовью также. Ей казалось, что любить самому для счастья вполне достаточно. Девушка росла бедной, но мечтательной. Ей всегда казалось, что она понимает Ассоль* из «Алых парусов» как никого другого в целом мире. Мама часто говорила ей, что она похожа на героиню русской сказки. Но мама никогда не говорила А Рым, что та сумеет дождаться алые паруса на горизонте. Поэтому А Рым никогда не обманывала себя. Они с Чимином из разных миров, и с этим, увы, ничего нельзя было поделать. И девушка ясно это осознавала, не затуманивая себе разум иллюзиями и ложными, съедающими рассудок мечтами. Но уловить хотя бы пару прекрасных мгновений рядом с настоящим принцем было для А Рым вполне достаточно. Она запишет все, что видела и чувствовала благодаря нему в свои заметки. И, возможно, в скором времени она закончит свою книгу, начатую ещё в возрасте семи лет, превратит боль и несправедливость в чудо и радость. В сюжете не хватало только принцессы. Девушка пробовала рискнуть и вписать себя на её роль, но ничего путного не вышло. Получался не персонаж, а кукла, мёртвая и фальшивая. Вероятно, причиной тому было всё же то, что А Рым вовсе не принцесса и никогда ей не станет. — Ты чего загрустила? — улыбаясь, спросил Чимин, когда автомобиль остановился на светофоре у перекрёстка, ведущего к территории Гванака. Яркое майское солнце придавало платине в волосах юноша оттенок чистейшего золота. Он приспустил очки на нос, не отрывая взгляда от А Рым. Намджун улыбнулся, отворачиваясь к окну и утопив ладонь в густых, светлых волосах. Парень начал постукивать в такт мелодии недавно дебютировавшей айдол-группы, чья песня сейчас тихо играла в салоне, создавала приятный позитивный фон для погожего весеннего дня. А Рым покачала головой и ярко улыбнулась. Чимин ощутил приятное тепло внутри, согревающее не столько тело, сколько душу. Вэл умело пользовалась своей улыбкой, могла улыбаться, чтобы достичь цели. Но А Рым улыбалась только, когда действительно хотела этого. Её искренность буквально изливалась на собеседника, сбивая того с толку. Чимин знал, что эту черту её характера будет легко сломить, и от этого ему становилось не по себе. Быть слишком наивным в этом мире нельзя, это может быть опасно. — Просто волнуюсь немного, — пожав плечами, ответила А Рым. Намджун ободряюще похлопал её по плечу. Юноша бросил взгляд на Чимина. Тот незаметно для девушки кивнул, давая понять, что он не против прикосновений к ней. На лице Намджуна отразилось неподдельное удивление, но он промолчал. — Ты со всем справишься, — произнес Чимин и посмотрел на девушку таким теплым и нежным взглядом, что у нее по коже пробежали мурашки. Как отчаянно хотелось поверить в быль этой прелестной сказки. И А Рым поддалась, хотя бы на немного. Она обещала себе, что как только начнётся учеба, она перестанет засыпать и просыпаться с мыслью о принце. Закончит книгу и больше не вспомнит об этом. Она со слезами на глазах вспоминала их медленный танец в клубе, когда ладони юноши едва касались тела А Рым. Они были невидимым, теплым призраком на линии талии. Чимин уважал её, и А Рым чувствовала это. Кира следила за ними так, словно юноша вот-вот начнёт лапать попавшую под его чары студентку. И впервые А Рым почувствовала раздражение по отношению к своей соседке, ей действительно захотелось прикрикнуть на Киру, чтобы та не переживала зря и не надумывала грязи о юноше. Чимин за всю ночь не сделал ничего дурного, напротив, был излишне внимателен и заботлив. В том числе, и по отношению к Кире, ведь он видел, как та важна для А Рым. И А Рым запомнила каждый миг, каждый взгляд и каждый жест, прокручивая события как мелодраматичную киноленту в своих мыслях перед сном. — Приехали, — объявил Чимин, искусно припарковавшись у главных ворот корпуса. К автомобилю спешила женщина тридцати лет с планшетом в руках и в огромных очках на носу, которым бы позавидовал даже Жак Паганель*. Намджун и А Рым сразу признали в темноволосой кореянке куратора своей группы. Выйдя из машины, молодые люди вежливо поприветствовали её низким поклоном. — Чой А Рым? — звеняще высоким голосом уточнила куратор. Она явно была преисполнена энергией и оптимизма, громко смеялась и постоянно приветствовала кого-то из толпы студентов, снующих по асфальтированным, нагретым солнцем тропинкам. — Да, — кивнула девушка. Куратор сделала пометку в планшете. — Давай заселяться в общежитие, — широко улыбнулась куратор и схватила А Рым за локоть. Девушка запротестовала. — Но вещи… — Да никуда они не денутся, — расхохоталась куратор. — Там столько волокиты бумажной… Мечтай, что хоть к вечеру вещи твои занесём. Сейчас заполним бланки, и распишешься в нескольких документах. Потом свяжемся с твоими родителями… Пара организационных вопросов… О, проведу для тебя экскурсию, покажу, где подают отменный кимпаб*. Познакомлю со всеми… Планов много… Пока куратор, буквально вцепившись в растерянную от вереницы событий, обрушившейся совершенно неожиданно и прямо на голову, девушку, с энтузиазмом докладывала о ближайших планах и показывала местные красоты, А Рым оглядывалась на Чимина и Намджуна. Она помахала им рукой. Они с улыбкой сделали тоже самое. И Чимин жестом дал понять, что останется ждать её здесь и показал свой телефон, на случай, если нужно будет связаться с ним. А Рым кивнула и оказалась утянутой в толпу студентов. — Дамочка с огоньком, — засмеялся Чимин, стягивая с себя пиджак. На улице неприлично поднялась температура. На контрасте с кондиционером, который охлаждал весь путь до Гванака и превращал салон «порше» в летнюю набережную с бризом, подавно. Юноша закинул пиджак в салон, пока Намджун что-то активно печатал в своём смартфоне. — Кому строчишь? — Тэхёну. Докладываю о выполненной задаче, — ответил Намджун, совершенно преобразившись. Из весёлого, местами даже нелепого паренька, травящего молодёжные шутки и дразнящего студентов и преподавателей, он превратился в сосредоточенного, сконцентрированного и серьёзного мужчину. Чимина это позабавило, но не так сильно, как он этого хотел. — Он тебе часов через шесть ответит. В лучшем случае. Они там разгребаются с поставками в Тайланд. Отец упомянул за завтраком, — произнёс Чимин, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой. Он не хотел проводить эту операцию через себя и А Рым. Его злило то, что Тэхён в сущности воспользовался случаем, выудив из Юнги дополнительные подробности пятничной ночи. Ещё больше Чимина злило то, что семейный завтрак, который они с отцом планировали целый месяц, был изгажен рабочими вопросами и вопросами характера сугубо личного. — Когда ты уже жениться планируешь? — Пак Су Джин одолевал сына этим вопросом с тех самых пор, как на горизонте возникла Саша. Чимин не был идиотом: он осознавал, что его союз с Сашей был бы выгоден обеим сторонам (тем более межэтнический брак). И по тому, как Михаил и Су Джин поощряли общение двух молодых людей, было очевидно, что эти двое за рюмкой другой определённо мечтали поженить их. Чимину нравилась Саша, когда она только приехала в Корею. Так же, как ему нравились красотки в его клубе. Но потом эта девушка стала его близким другом, и теперь он не может воспринимать её не иначе как младшую сестру. Чимина начинало тошнить от вечного контроля со стороны отца и его несерьёзности по отношению к сыну. Единственный ребёнок в семье со строгими родителям — это гарантированно завышенная степень ответственности перед всем, мать его, миром. А после смерти жены Су Джин абсолютно утратил способность радоваться хоть чему-то в своей жизни и теперь был целиком и полностью увлечён работой и устройством благополучия для своего единственного наследника. — Объясни мне, зачем Тэхёну потребовалось ставить эту камеру? — спросил Чимин шёпотом. Он неожиданно вспомнил, как на лестнице гошивона едва успел набрать другу сообщение с номером комнаты, так, чтобы ни Кира, ни А Рым не заметили этого. Намджун бросил на юношу быстрый взгляд. — Ты прекрасно знаешь, что мне запрещено тебе об этом докладывать, — отрезал Намджун тем самым тоном, которым он обычно мог пресечь угрозы мафии. Чимин уставился на него понимающим, но не лишённым насмешки взглядом. — Ну, разумеется. Тебе запрещено кому-либо об этом докладывать, — кивнул Чимин, проводя ладонью по волосам. Жест, выражающий поднимающуюся волну злобы в душе юноши. Намджун и Чимин обменивались немыми репликами, не сводя друг с друга острых взглядов. Чимин хорошо знал Намджуна с самого детства. Тот был одноклассником Джина, и их семьи близко дружили. После совместного Чусока*, когда Чимину было двенадцать, его отец и отец Намджуна стали близкими друзьями. Настолько близкими, что Чимина взялись сватать за младшую сестру Намджуна Исыль и ставить парня в пример как объект подражания и равнения. Чимин несколько лет выслушивал от отца замечания о том, что Намджун преуспевал во всём, что делал, был знатоком пяти языков, включая русский (в семьи Пак этот язык считался самым сложным, и его знание было признаком исключительного ума, поэтому Чимин брал частные уроки у Саши и Тима), лучшим спортсменом школы, а затем Сеульского Национального Университета, стажировался в Европе и Америке. Поэтому-то сейчас Намджун в возрасте всего двадцати восьми лет достиг должности начальника службы безопасности одной из самых крупных компаний Азии. В его «дополнительные обязанности», о которых лишний раз нигде не упоминалось, входила исключительно внимательная забота о семье Ким и выполнение частных поручений Михаила и Тэхёна. К этим частным поручениям относилась слежка за Сашей и установка скрытой камеры для Тэхёна. Намджун был отменным работником. Он был профессионалом и абсолютно беспристрастным человеком. Михаил доверял ему. Чимин понимал это. Раз Михаил доверил Намджуну свою дочь, значит, Михаил доверил парню всё. Чимину было неприятно признавать это, но он тоже был солидарен с семьёй Ким: надёжнее Намджуна на вряд ли можно было бы найти. Он был обучен лучшими мастерами своего дела, закалён в горячих точках, прошёл сотни вступительных испытаний и экзаменов. Он был своего рода Хокинг, только в сфере безопасности. — Ладно, — выдохнул Чимин, отворачиваясь от Намджуна и прерывая «битву взглядами». — Покажи мне университет, студент. Я обещал Саше достать для неё копии проекта и ещё какую-то ерунду. После почти трёхчасовой экскурсии и долгого разговора с куратором Хи Джин, завкафедрой эстетики и одним из преподавателей Ли Чжон Хваном, забавным низеньким мужичком очень плотного телосложения, который был специалистом по восточной эстетике, А Рым, наконец, получила возможность перенести вещи в свою комнату. Намджун к этому времени куда-то пропал, а Чимин любезно отказался от помощи молодых студентов и вызвался сам отнести вещи девушки. Корпус Кванакса*, в который поселили А Рым, располагался в нескольких километрах от главного корпуса университета, поэтому Чимину разрешили заехать на территорию. Многочисленные толпы студентов и их родителей с интересом оглядывали дорогой автомобиль и красавца за его рулём. Солнце медленно клонилось к западу, но всё равно припекало настолько сильно, что каждый прохожий обмахивался тетрадями, веерами и попивал прохладительный чай и американо со льдом. А Рым зачарованно рассматривала широкие, оснащённые современными технологиями, улочки. Она приметила несколько кофеен, в которые обязательно будет необходимо заглянуть. Гванак сиял в лучах солнца хромом и стеклом, как кусок драгоценного камня. Рельеф далёких гор завораживал сердце и напоминал о родном Кёнбуке. А Рым была счастлива. В тот момент, когда горы и мечта об учёбе соединились в одной точке земного шара, ей всё казалось по плечу. Она чувствовала, как сердце сжималось от радости и желания петь. По словам Хи Джин, соседка А Рым Мин Хару сейчас была на занятиях, поэтому «ты сможешь спокойно разместиться, а вечером познакомитесь». Комната оказалась очень большой и просторной. На белоснежных стенах красовались изящные концептуальные узоры флористических мотивов, явно выполненные кем-то вручную. Комната была оборудована новой, в стиле минимализм мебелью белого, чёрного и серого цветов. Как и мечтала А Рым, она была залита светом и свежим воздухом. В гошивоне, где окон либо не было вовсе, либо было маленькое у пола как в комнате Киры, девушка задыхалась от нехватки света. Комната явно была поделена на две условные половины, — одна ярко контрастировала с другой. Судя по плакатам Queen* и Scorpions*, Хару любила рок и рисовать: все стены у её кровати с ярким красно-чёрным пледом были увешаны рисунками с героями из аниме и классических голливудских фильмов. Чёрная полка, украшенная розовым мехом, была забита множеством книг об искусстве и психологии, классическими романами европейской литературы и десятками манхв*. — Не дурно, — присвистнул Чимин, осторожно ставя вещи А Рым у пустой кровати, располагающейся прямо у окна. Юноша вспотел и утёр ладонью мокрый лоб. А Рым, достав из сумочки салфетку, протянула её Чимину с благодарной улыбкой. В момент, когда их пальцы соприкоснулись, салфетка полетела на пол. А Рым, охнув, быстро опустилась за ней на пол и едва не навалилась на Чимина, который поступил точно также как она. — Прости, — пискнула А Рым, задержав дыхание от столь близкого контакта. У девушки спёрло дыхание, и она замерла. Губы Чимина медленно расплылись в ласковой, мягкой улыбке. А Рым почувствовала, как внутри неё затрепетала маленькая птичка, заводя чудесную, сказочную песню о далёких странах и прекрасных цветочных лугах. Девушка замерла, сжимая в руке салфетку, чувствуя, как ладонь Чимина накрыла её тонкие пальцы. Она не могла пошевелиться, бегая глазами от изумрудного взгляда напротив к алым, пухлым губам. Чимин долго, почти вечность глядел в глубину девичьих глаз и медленно, до напряжения томно перевёл взгляд к её губам. Юноша сдавленно сглотнул, ощущая внутри сладость и натяжение. А Рым не знала, но она незаметно тянулась к лицу Чимина ещё ближе, хотя их и без того разделяло всего десять сантиметров. Юноша прикрыл веки и потянулся ладонью к нежному девичьему лицу, но тут комнату огласил громкий стук распахнутой двери. А Рым от неожиданности вздрогнула, а Чимин медленно и, видит Бог, до ужаса разочарованно и зло посмотрел на прервавшего одиночество двух молодых людей гостя. Им оказалась высокая девушка. А Рым не смогла удержаться от восхищения: незнакомка была воплощенным фейерверком. Кроваво-красная блуза из атласа с винтажными рукавами-фонариками и изящным бантом из бифлекса подчёркивала большую женскую грудь. На тонкой талии был затянут черный, кожаный корсет со шнуровкой. Строгие, чёрные брюки из кожи подчёркивали стройные ноги. Девушка казалась просто великаном из-за пятнадцатисантиметровых ботфортов чёрного цвета с красными носами. По спине до копчика струились искусно завитые локоны насыщенного чернильного оттенка. На белоснежной, словно фарфоровой коже не было ни следа несовершенств. Яркий взгляд чёрных глаз был выделен густой тушью и подводкой. Пухлые губы блестели от малинового тинта. — Добрый день, целующиеся в моей комнате, красавчики, — присвистнула девушка и прикрыла дверь, попутно кидая на свою кровать винтажную сумку из бордового денима. Голос у неё был низкий с хрипотцой и очень тихий. А Рым настолько залюбовалась девушкой, что её реплику пропустила мимо ушей, тогда как Чимин к собственному сумасшедшему удивлению смутился. Он не смущался с пяти лет, с тех пор, как в последний раз справил нужду в кровать. Юноша встал и вежливо поклонился незнакомке, которая выглядела как кинозвезда и на этих огромных каблуках была немного выше его самого. — Ты так на айдола похож, — серьёзно произнесла девушка, сбрасывая с ног каблуки. Она резким образом стала не порядок ниже, и Чимин моментально вернул свою самооценку на прежний уровень. — Слыхал, SM* прослушивание проводит? Сходил бы. Чимин ухмыльнулся. В Корее было принято восторгаться внешней красотой как манной небесной, и комплименты иногда переходили в истерию. Эталон неожиданно стал стандартом. Без выдающейся внешности было сложно добиться серьёзных успехов. Ну, разумеется, если у тебя вдобавок не было ещё и связей или денег. Послабление давали иностранцам, но им всё равно нужно было проявить себя и трудиться на благо Южной Кореи. О сходстве Чимина с айдолами ему кричали со всех сторон, но он никогда не думал связать свою жизнь с музыкой. Юноша всю жизнь занимался боевыми искусствами, футболом и тяжёлой атлетикой. — Благодарю, я не занимаюсь творчеством, — лучезарно улыбнулся Чимин, желая обезоружить строптивую красавицу. Но она и ухом не повела. Видимо, к внешности она относилась так же как Тэхён и Джин. Этим двум был абсолютно параллелен внешний вид человека. Чимин солгал. В его понимании творчеством был и бизнес, и спорт. — Но у меня есть друг, который занимается музыкой. Могу познакомить… — Я не занимаюсь музыкой, — отмахнулась девушка и, обойдя Чимина, приблизилась к А Рым. — Я художник. Хочу свою студию. А ещё хочу сотрудничать с Миядзаки*. А Рым почувствовала исходящий от девушки запах цитрусовых духов и сигаретного дыма. Удивительно. На территории Гванака курение было строго запрещено. — Меня зовут Хару, — представилась девушка и протянула изящную, белоснежную ладонь к А Рым. На одном из длинных пальцев красовалось кольцо с массивным красным камнем. А Рым ожидала увидеть и изящный яркий маникюр, но ногти Хару были коротко подстрижены и покрыты всего лишь прозрачным лаком. Видимо, работать ей так было удобнее. — А ты А Рым, верно? — Да. Очень приятно познакомиться, — замешкавшись, ответила А Рым и осторожно пожала ладонь соседки. Рядом с Хару А Рым ощущала себя неуверенно. Будто ребёнок рядом со взрослой, серьёзной тётей. Слишком выдающийся контраст был между скромной А Рым в ситцевом платье и сияющей дороговизной, продуманной до мелочей, Хару. Хару подмигнула А Рым и обернулась к Чимину, протягивая юноше руку. Он, усмехнувшись, пожал нежную ладонь. Злоба отступила. Теперь юноша заинтересованно рассматривал новую знакомую, прикидывая, как бы познакомить её с Чонгуком. Уж больно, в понимании Пака, эти двое подходили друг другу. — Чимин, — представился юноша. Его телефон разразился громкой трелью. Он, с поклоном извинившись, двинулся к двери и приложил смартфон к уху. — Намджун, мы тебя потеряли… — начал говорить Чимин. Конец фразы утонул в коридоре за захлопнувшейся дверью. Хару и А Рым остались наедине. В звеневшей тишине художница пристально рассматривала писательницу, и обе не представляли, насколько важную роль им предстояло сыграть в жизнях друг друга. Хару предложила А Рым помощь с разбором вещей. Пока Чимин разговаривал с Намджуном по телефону и искал место, где можно было бы перекусить, девушки успели полностью разложить пожитки А Рым, коих было совсем немного. Хару даже предложила идею с дизайном второй половины комнаты, прикидывая концепцию, которая бы подошла по темпераменту и фирменному стилю А Рым. Хотя, кроме цветочков и клетки на ум ничего путного не приходило. — Съездим в Итэвон* как-нибудь. А то это никуда не годится, — обведя критическим взглядом гардероб А Рым, заявила Хару. А Рым нежно улыбнулась. Хару сильно напоминала Киру, хотя в глубине души девушки были разительно не похожи друг на друга. Чимин, постучавшись, вошёл в комнату. — Мы нашли хороший ресторан, — объявил юноша. — Пора пообедать. Время к вечеру. А Рым согласно кивнула. — Ты пойдёшь с нами? — спросила девушка у Хару. Та отрицательно покачала головой. — Куча домашки и недоеденный рамён* в холодильнике не оставляют мне шансов, милашка, — пожала плечами Хару и жестом велела новой соседке и её спутнику уходить. — Давайте, птенчики, хорошо покушайте. А тебя, красавчик, надеюсь, что ещё как-нибудь увижу. Хару подмигнула Чимину и оглядела его с ног до головы томным взглядом, ни чуть не смущаясь А Рым. Парень, ухмыльнувшись, протянул Хару визитку своего клуба, которую всегда носил с собой в кармане брюк. Ведь никогда не знаешь, в какой момент представится шанс прорекламировать своё заведение. — Самые отменные ночи в пятницу и субботу, детка, — подмигнул Чимин, не оставшись в долгу у Хару. — При входе говори охране, что ты лично от меня. Хару жёстко усмехнулась, но визитку всё же приняла. Без лишних слов девушка принялась расшнуровывать корсет. Попрощавшись, Чимин и А Рым покинули комнату. — Какого чёрта он так поступает? — прорычал Тим, в гневе сжимая кулаки и желая разбить ими дизайнерские белые вазы, которыми были уставлены коридоры компании. Юноша нёсся по двадцатому этажу, словно неуправляемый грузовик, врезающийся в каждого пешехода на своём пути. Джин едва поспевал за длинноногим младшим братом, но всё же успел схватить того за локоть, чтобы тот перестал задевать плечами сотрудников, которые спешили домой, закончив работу. Каждый из них не скупился на любопытные взгляды и перешёптывания. Сыновьям Ким редко случалось не привлекать к себе слишком много внимания. — Прекрати, — прошептал Джин на ухо Тима. Младший активно вырывался, но Джин вместе с братьями с детства занимался боевыми искусствами, поэтому в силе с ним мог потягаться только разве что Чонгук. — Обсудим всё дома. — Чёрта с два! — прокричал Тим на русском языке, обращая на себя ещё больше внимания, и, наконец, вырвался из хватки старшего брата, но тут же врезался носом в чью-то длинную шею. Паренёк смачно выругался и поднял злющий взгляд вверх. — Вы чего раскричались? — с ухмылкой поинтересовался Тэхён, смотря на младшего брата сверху вниз. — Тими, ты чего разбушевался? До меня уже слухи долетели. — Ты знал? — с ходу выпалил Тим, на секунду замешкавшись под колючим взглядом Тэхёна. — Если об этом и Саша знала, я её прибью. Ухмылка сползла с лица Тэхёна. Он вопросительно посмотрел за спину младшего на Джина, который стоял с уставшим лицом, уперев ладони в бока. — Отец отправляет нас в Москву, — сообщил Джин, пожимая плечами. Он не рассчитывал услышать объяснения Тэхёна. Тот редко объяснялся и оправдывался, предпочитая игнорировать вопросы, на которые не хотел давать ответ. Но Джина искренне удивил тот факт, что Тэхён, кажется, ничего и не знал о срочном отъезде братьев в Россию. Тэхён никак не выдал свою реакцию, хотя внутри ощутил неожиданный, цепкий и пронзительный холод. Юноша быстро прикинул в уме, что это может означать, и каким образом можно выудить подробности такого неожиданного поворота событий. — Когда? — спросил он, обнимая сопящего как недовольный паровоз Тима за плечо. Парень в объятиях старшего почувствовал себя спокойнее. Джин вновь пожал плечами. — Отец не назвал точную дату, но сказал, что необходимо успеть до конца мая, — ответил парень и бросил взгляд на загорающиеся за окном вечерние огни. — Надо домой ехать. Там Чонгук с Сашей, если ещё не подрались, то, как минимум, от голода скоро помрут. Тим согласно и очень заинтересованно закивал головой. — Да, я барана сейчас съесть готов. Даже живьём, — прошипел парень, чем вызвал смех старших братьев. Тэхен потрепал младшего за волосы. — Ну, раз дело настолько серьёзное, поедем, — сказал Тэхён с ласковой улыбкой. Джин перевёл на младшего брата округлённый взгляд. Тим настороженно, будто ожидая подвоха, взглянул на Тэхёна с немым вопросом. — Ты уже освободился? — сомневаясь, поинтересовался Джин. Такое поведение настолько не было похоже на его брата, что юноша даже предположил, что тот пьян. Но Тэхён никогда не пьянел, сколь много он бы не выпил. — Нет, — металлическим голосом небрежно ответил Тэхён. — Но сегодняшний ужин я хочу провести с семьёй. Тим на это иронически присвистнул, за что получил оплеуху. Чимин, Намджун и А Рым плотно пообедали в уютном ресторане, где подавалась традиционная корейская еда. Почти все столики были заняты восторженными студентами, которые громко и эмоционально обменивались впечатлениями об очередном учебном дне, наполненном чередой интересных событий и новых знаний. Намджун с удовлетворением ностальгировал по студенческим годам, а Чимин с удовольствием ловил на себе восхищённые взгляды посетителей. А Рым наслаждалась запахом вкусной еды и ароматного кофе, пристально и вкрадчиво рассматривала рисунки студентов дизайнерского факультета, которыми были увешаны стены заведения, и нежилась в лучах заходящего за высокими окнами с винтажными шторками солнца. Девушка была бы полностью расслаблена, если бы не навязчивые мысли о Кире, которые роем рылись в её голове. А Рым отчаянно пыталась придумать способ оградить подругу от нелегальных боёв, но повлиять на француженку было невозможно. А Рым не была знакома с местом, где выступала Кира, и в течение этого длинного, насыщенного дня пришла к мысли, что Чимин мог бы отвезти её туда. Но почему-то это казалось сложно выполнимой задачей. Но она помнила о звонке, который сделал Чимин по дороге в Гванак. Он говорил с Вэл, которую А Рым знала по рассказам юноши. Из того, что она сумела услышать, было ясно, что сегодня на бою будет присутствовать эта загадочная русская девушка. Но Чимин туда ехать не собирался, и А Рым обдумывала, как бы ненавязчиво уговорить его отвезти её туда. Быть может, ей всё же удастся уговорить Киру сменить род деятельности. А Рым хваталась за эту маленькую горсточку надежды. После того, как счёт был оплачен, и компания вышла на залитую розовым воздухом улицу, Чимин вызвался проводить А Рым до общежития. Намджун в это время, попрощавшись с девушкой, поспешил к автомобилю. — Тебя что-то тревожит? — спросил Чимин, останавливаясь у входа в парк. — Еда не понравилась? — Нет. Еда отличная, — встревожено проговорила А Рым, оправляя волосы. Чимин уже подметил, что этот жест означал тревогу и волнение. Юноша выжидающе смотрел на девушку, спрятав ладони в карманы брюк. Жара, наконец, отступила, и лицо обдувал приятный, прохладный ветерок, который вот-вот принесёт с собой вечер. — Тогда что? — Я… волнуюсь за Киру, — медленно начала А Рым, стараясь подобрать правильные слова, чтобы не смутить Чимина. Но юноша, казалось, был вовсе не удивлён, словно ожидал подобных слов. — Мне хочется поехать на бой. Чимин вздрогнул, едва не выпалив гневное «ни за что». В его сознании грязное здание нелегального бойцовского клуба абсолютно не вязалось с А Рым, которую, казалось, можно было разбить как фарфоровую куколку. И от этого осознания так отчаянно хотелось её защищать. Чимин понимал, что отговорить А Рым будет куда проще чем Сашу. Да что уж там, Сашу абсолютно нельзя было от чего-либо отговорить. Юноша чувствовал и видел по глазам, насколько для А Рым была важна судьба её бывшей соседки, и в его мыслях завязался отчаянный бой между доводами разума и тихим голосом сердца. И А Рым распознала сомнение на его лице. — Без тебя мне будет сложно выехать из Гванака в ближайшее время. И мне почему-то кажется, что это мой последний шанс поговорить с Кирой, попытаться переубедить её, понимаешь? — отчаянно заговорила А Рым, не отрывая сияющий взгляд от глаз Чимина. Он стоял, не шёлохнувшись, лишь немного потупил взгляд в сторону. — Я понимаю, что слишком многого прошу, но… — Перестань, — сморщился Чимин, будто слова девушки были ему глубоко неприятны. — Я буду рад помочь тебе. Поедем. А Рым просияла. — Но впредь, — строго начал Чимин, и девушка с испугом замерла. Но губы юноши расплылись в заботливой улыбке. — Запомни, что я буду рад тебе помогать и в дальнейшем. Поняла? А Рым, улыбаясь, кивнула и всю дорогу до автомобиля не уставала благодарить Чимина за его помощь. Ему её слова изрядно поднадоели, но слушать голос А Рым юноше нравилось. Разговаривая с Сашей по телефону, Чимин едва не попал в аварию, когда его нагло подрезала тёмно-серебристая «тойота» с японскими номерами на выезде с парковки. Юноша был великолепным водителем с отличной реакцией, поэтому столкновения избежать удалось. Намджун встревожено и пристально наблюдал за удаляющейся в воротах Гванака машиной. «Тойота» рванула с места так быстро, что её невозможно было бы догнать. — Что за идиот? — прошипел Намджун. Чимина от громких криков и мата удерживало лишь присутствие А Рым внутри машины и её и без того испуганные глаза. Девушка вжалась в пассажирское кресло, ногтями сжимая кожаную обивку. Телефон снова завибрировал. На этот раз это был Юнги. — Да, хён, — ответил Чимин, выезжая из ворот университета. Охрана вежливо поклонилась автомобилю на прощание. И юноша с улыбкой кивнул им в ответ. — Ты свободен? Можешь подкинуть меня до дома? Чонгук занят каким-то важным делом, — раздался низкий голос Юнги на той стороне телефонного звонка. Чимин не удержался от смешка. — Машина всё ещё в ремонте? — ехидно поинтересовался Чимин, искусно выезжая на трассу и держась за руль одной рукой. Юнги цокнул. — Чимин-щи, если ты вздумал стебать меня, то забудь. В этом мне нет равных. Чимин захохотал, чем вызвал непроизвольную улыбку А Рым. — Мы едем на бой. Думаю, успеем тебя подбросить, — задумчиво произнёс Чимин. — И, кстати, я знаю, чем так занят Чонгук. — Ему-то на бой зачем? Тестостерон никак не выгуляет? — Он сегодня весь день нянчился с нашей Сашей. Её же одну без присмотра не оставить. Это всё её происки. Хочет встретиться там с одним человеком. — Там будет Саша? Она поправилась? — спросил Юнги, и Чимину показалось, что он услышал в тоне голоса друга тревогу. Пожалуй, показалось. — Когда я говорил с ней по телефону, она была полна сил. В трубке послышалось недолгое молчание. — Ты знаешь, это интересно, — неожиданно заговорил Юнги. — Я, пожалуй, с вами поеду. В конце концов, в пятницу мне всё обломал этот совет акционеров. Жду тебя на студии. И захвати американо по дороге. Чимин закатил глаза и, бросив другу «окей», отбил вызов. Midgar — Karmic Retribution Если Саша и ожидала хоть какого-то инструктажа перед боем, то была глубоко разочарована. Кроме тяжёлой физической разминки под жёстким контролем Чонгука в компании Бо Гёна, с которым брат успел подружиться, и выданных Санг Хуном бинтов для фиксации запястий она ничего не получила. Если не считать ещё и вездесущей Киры, которая отчаянно пыталась найти себе нового спарринг-парнёра. Казалось, что она даже к официанткам подбежит и доплатит им, лишь бы не выходить на ринг с Сашей. Но и Кира в этот вечер осталась глубоко разочарованной. И Саша, не скрывая ухмылки, злорадствовала. Толпа собралась, и Саша вздрогнула. Пожалуй, впервые за весь вечер она осознала, наконец, во что вляпалась. В пятницу она была зрителем, и буйство толпы, жаждущей хлеба и зрелищ, не пугало её так сильно, как в момент, когда она приблизилась к рингу. Только сейчас до неё стал доходить смысл слов Киры. «Это безумие». И это действительно было безумием. Люди, контингент которых ничуть не изменился, зверели при объявлении о готовящемся бое. Казалось, что какая-то первородная боль, животный страх извергался из них при виде людей, готовых причинять друг другу увечья. Кира в последний раз взглянула на соперницу у двери зала. Чонгук рядом с ней (у этих двоих явно в этот момент были схожие мысли) не отрывал встревоженного взгляда от сестры. — Последняя возможность отказаться, — перекрикивая вой толпы, произнесла Кира. Саша помотала головой, чувствуя, как неистово забилось сердце в груди. Адреналин ударил по сознанию девушки настолько сильно, что она ощутила сильное головокружение и нестерпимый зуд в ладонях. К её плечам прикоснулись тяжёлые ладони Бо Гёна. — Пошли, — прошептал он ей на ухо, уводя в противоположную сторону ринга. Ринг был окружён десятью высокими и накаченными десятилетиями тренировок охранниками всех возрастов и всех национальностей. Они сурово рассматривали толпу, готовые в любой момент откинуть кого-то чересчур строптивого от «сцены». Да, именно на сцену, в понимании Саши, сейчас был похож ринг. Кто-то додумался добавить антуража в сегодняшний воскресный бой и подсветил пространство, на котором вот-вот должна была пролиться кровь, алыми сполохами софитов. Зрительские зоны были погружены в лёгкий полумрак. — Кровь! — Бой! — Вперёд! Толпа скандировала множество лозунгов, размахивая ладонями, плакатами, топча ногами каменный пол. Помещение звенело от гула и нарастающего истошного людского крика. Воздух, нагретый почти до тридцати градусов, был наэлектризован от напряжения и безумной остроты атмосферы. Саша не чувствовала земли под ногами. Она шла в тумане, продираясь мимо кучи вспотевших тел. Тьма зала сгустилась, или это была игра разбушевавшегося воображение, — Саша не понимала. Она понимала лишь то, что пути назад у неё больше нет. Бо Гён усадил её на стул, пока Саша пыталась сконцентрировать взгляд на Кире, сидящей напротив неё. Блондинка всё ещё мотала головой, не желая верить в то, с кем ей сейчас придётся драться. Объявление ведущего обе девушки не слушали. Огромное лицо Бо Гёна заслонило Саше весь зрительный обзор, и она была благодарна ему за это. Ей было жизненно необходимо хоть на чём-то сфокусировать испуганный взгляд. — Значит, так, — сурово начал тренер скрипучим голосом. Он положил стокилограммовые по ощущениям ладони на хрупкие плечи Саши, трепля их отнюдь не ласковыми прикосновениями. — На рожон не вздумай лезть. Уклоняйся, пока она не выбьется из сил. Кира умеет экономить их, но, думаю, она будет настроена уложить тебя в первом раунде. Если сможешь, побеси её, пусть вытряхивается. Но следи за собой внимательно. Надо, чтобы ты сумела провернуть свой пятьсот сороковой и пришить её, поняла? — Ты думаешь, у меня есть шансы на победу? — усмехнувшись, спросила Саша. Девушка стянула с ног кроссовки, откинув их в сторону. Она не мечтала победить Киру, её нужно было лишь успеть поговорить с ней. Бо Гён затянул бинты на запястье Саши, и ей показалось, что руки у неё в тот момент отвалились к чертовой матери. — Если ты проиграешь, я потеряю деньги, красотка, — жёстко произнёс Бо Гён и похлопал Сашу по щеке. Девушка рыкнула, на что мужчина ответил довольной ухмылкой. — Пусти туда весь свой гнев. На кого ты там злилась последние годы? Всё туда отправляй. — Поняла я, — скривилась Саша и, получив сигнал от судьи, поднялась. Пространство сузилось. Вселенная замерла. Казалось, что от напряжения нож смог бы застыть в воздухе. И Саша ощутила невероятный прилив сил и ясности. Ей почудилось, что толпа затихла, но это звон в ушах приглушил все звуки окружающего мира. Когда девушка начала двигаться к центру ринга, оголённые ступни, чувствующие каждый сантиметр пространства, начали ступать неожиданно уверенно и твёрдо. Саше удалось сфокусировать взгляд на Кире, щёки которой неожиданно побледнели. Изящные губы были сурово сжаты в тонкую линию. Блондинка сжала кулаки, чувствуя, как внутри разгорался пожар гнева и разочарования. Кира поставила себе цель уложить надоедливую гимназистку в первом раунде удушающим приёмом, который в условиях боя был самым безопасным и быстрым, если ты не собирался по каким-то причинам изувечивать соперника. Для Киры в сложившейся нелёгкой ситуации он был ещё и универсальным: удушающим она закончит этот сюрреалистичный перформанс и проучит своенравную богачку. Кире даже в голову не приходило, что, когда она сделает выпад, планируя совершить захват, Саша так ловко увернётся, что даже вызовет восхищённый вскрик безумных зрителей. — Айщ, — шикнула Кира, скривившись. Саша отлетела к краю ринга, убирая со лба прилипшую чёлку. В зале было невыносимо жарко, и обе девушки вспотели ещё до начала схватки. Саша увидела, как перед глазами пронеслась её первая встреча с Кирой. Тогда та была на этом же самом месте, в восточной стороне ринга. Вот только Саша в ту злополучную пятницу находилась в зале. Сейчас казалось, будто во время их первой встречи девушки находились на разных полушариях. Сейчас или никогда, — подумалось Саше. — У меня к тебе предложение, — проговорила она, чем вызвала гневный вскрик Киры. — Ты совсем ёбнулась, идиотка? — прорычала Кира, нападая. Она понимала, что теряет контроль, и это бесило её ещё больше. Саша сунулась на территорию Киры, не осознавая правил здешних мест, и позволяла себе вести себя так, словно она здесь хозяйка. Какого дьявола задумала эта девчонка, — эта мысль набатом звенела в голове Киры. Саша снова ушла от атаки, но на этот раз Кира сумела ощутимо задеть её рёбра. Девушка почувствовала тупую боль, но старалась не обращать на неё внимания. — Моя семья не даст мне жить свободно, — продолжила Саша, не отрывая взгляда от Киры и прохаживаясь вдоль ринга уверенным шагом. — А мы с тобой можем сотрудничать. У меня есть план. Кира с криком устремилась к Саше, но та, совершив подсечку, бросилась сопернице в ноги и, проехавшись спиной по матам, сумела оказаться в противоположной стороне ринга. Саше показалось, что она услышала своё имя в толпе, но девушка была слишком сконцентрирована на Кире, чтобы отвлечься на подобную мелочь. Саша вскочила на ноги и тут же получила грязный удар в плечо. Ей повезло, что она не успела подняться до конца, иначе Кира ударила бы её по лицу. Саша упала, наблюдая, словно в замедленной съёмке, как над ней занесла удар Кира. Саша ожидала, что лицо соперницы будет перекошено от злобы, но Кира была абсолютно безмятежна. Внешне. Внутри же полыхал костёр гнева и отчаяния. Саша, вскрикнув, успела откатиться в сторону, но Кира ловко схватила её за волосы. — Дай я тебя уложу, и мы закончим этот ужас, пока не поздно, — отчаянно проговорила Кира, опаляя лицо Саши горячим дыханием. Девушка зашипела от боли, когда Кира потянула её к себе. — Я доверяю тебе. И мы можем вместе решить наши проблемы. Ты будешь свободна, — кричала Саша, пиная ногами воздух и пытаясь вырваться из цепкой хватки Киры. Та засмеялась, стараясь ухватить соперницу свободной рукой за шею. — Ты из ума выжила, принцесса, — разразившись истеричным хохотом, проговорила Кира. Она уже мало что соображала в тот момент. Впервые со времён дебюта на ринге Кира ощущала, как что-то внутри против её воли затмевает ей рассудок, лишает здравомыслия и привычного контроля. Зрители были в восторге. Для них обе девушки обменивались оскорблениями и шутками, ведь их диалог был понятен лишь им обеим. Так ещё и обе были красивыми иностранками, которые в данный момент сцепились в жестокой схватке, словно две изящные, дорогие, заморские хищницы. — Что ты потеряешь, дура, если засунешь свою гордость в свой тощий зад и хотя бы выслушаешь меня? — зарычала Саша, чувствуя, что и её терпение на исходе. От боли в глазах плясали звёзды, и девушка начинала не на шутку злиться. — Ты всё портишь в моей жизни одним своим блядским присутствием! — отчаянно заорала Кира. Ей впервые за долгие годы захотелось разреветься от боли, страха и разочарования. Она заметила, как Чонгук, брат этой сумасшедшей Саши, вцепился в борта ринга, готовый вот-вот броситься на выручку. Его сдерживали трое охранников. Кира перестала осознавать, что она делает. Она теряла контроль. Она теряла бдительность. Она, мать твою, потеряла хладнокровие. А в бою это означало смерть. Саша чувствовала тоже самое. Из-за слов Киры. У оголенного в голове разума колоколами зазвенели сразу несколько голосов. «У меня больше нет сил терпеть тебя!» Чонгук. И его глаза. Его запах миражом ударил в нос. «Что ты снова натворила, сестра?!» Тэхён. Она отлично помнила, как он впервые в жизни накричал на неё за то, что она, желая проучить выскочку айдола, в университете подсыпала тому виагру в кофе. «Заткнись, идиотка! Ты мне не сестра!» Тим. Кричал на неё, когда она забирала его из участка, пьяного в хлам после тусовки. «Не порть всё снова!» Отец. Он был готов ударить её, когда она чуть не сорвала его сделку, умоляя погулять с ней после школы. Ей было восемь, и мама так и не узнала о том случае. Девушка почувствовала влагу на щеках. Виски загудели от невыносимой боли. Саша, неосознанно воспользовавшись внутренним штормом соперницы и своим собственным праведным гневом, истошно закричала и впечатала затылок прямиком в нос Киры. Та от неожиданности отпустила её и рухнула на спину, распластавшись на мате. Ведущий в восторге объявил о первой крови под ушераздирающий рёв толпы, а судья подскочил к Саше и, схватив её за руку, рывком поднял с матов. — Раунд! — закричал судья и показал жест тренерам. Саша на трясущихся коленях и с вороньим гнездом на голове, обессиленная до мягкости в каждой мышце тела, рухнула на стул. Бо Гён тряс её за плечи, что-то восторженно сообщая ей. Он даже попытался привести причёску девушки в порядок. Будь Саша в чуть более собранном состоянии, она бы расхохоталась. Но она была потрёпана как внутри, так и снаружи, словно кто-то прокрутил её в барабане стиральной машины. Саша не расслышала ни слова из того, что ей сказал Бо Гён, лишь шикала, когда тот больно дёргал её за волосы, заплетая их в косу. Она ничего не слышала кроме криков в голове и звона в ушах. Пот заливал ей глаза, и она утёрла его полотенцем. Санг Хун усадил Киру на стул, силясь успеть хоть немного подтереть кровь, фонтаном бьющую из её носа. — Чертовка не дала тебе сделать удушающий, — проговорил Санг Хун. Его лицо Кира едва видела из-за щиплющего глаза пота. — Что же она творит-то? — Что ты творишь?! — послышался дикий вопль Чонгука. Его со всех сторон окружила охрана. Кира бросила на юношу короткий взгляд. Судя по крови на его костяшках и ранах на лицах как минимум трёх охранников, Чонгук действительно успел сделать попытку вырваться на ринг. — Что я творю?! — в бешенстве вскричала Кира, отстраняясь от рук Санг Хуна и самостоятельно утирая кровь с лица. Девушка яростно уставилась на парня. Тот смотрел на неё с не меньшей злобой. — Это твоя сестра с катушек съехала! И не смей орать на меня, ублюдок, ясно тебе?! Чонгук зарычал, вырываясь, но охраны было слишком много против него одного. Кира сплюнула в ведро, поданное Санг Хуном, и поднялась, делая лёгкие прыжки. В этот раз она рассчитывала на второй план, согласованный ею с тренером заранее. Нужно было подбить лодыжку соперницы и уложить её на живот, сделать захват, усевшись ей на спину, и провести долгожданный удушающий. Второй раунд начался стремительнее, чем первый. Бо Гён просто вытолкнул Сашу на ринг, и она едва удержалась на ослабевших ногах. Кира напротив неё со следами крови под носом была, если не в ярости, то в дикой досаде. Она едва не крутила у виска, глядя на Сашу. Саша, не успев опомниться и восстановить сбившееся дыхание, рухнула на колени, и Кира, воспользовавшись этим, подлетела к ней, занося удар. Она могла вырубить Сашу в прыжке, но Кира всё ещё не собиралась калечить девушку. Саша неожиданно вспомнила глаза умирающей матери и её звонкий смех. Смех, продираемый сквозь слёзы, когда Бог уже забирал её душу, но мама отчаянно не хотела показывать боль своим детям. Это придало Саше сил, и она успела уйти от атаки. — Дай закончить, — уже без эмоций, с лёгкой усталостью произнесла Кира, целясь в живот Саши. Но та юркнула под локтем Киры и точным движением увернулась, уйдя в другой конец ринга. Саша сама не до конца понимала, как ей всё ещё удавалось оставаться не уязвлённой. Хотя, пожалуй, клоки выдранных волос, горящий от боли затылок и огромный, наливающийся сине-багровым цветом синяк на плече всё же её немного уязвили. — Ты согласна работаться вместе со мной? — спросила Саша, застав на месте. Кира закричала, едва не всплеснув руками. — Чего ты от меня хочешь, а?! — От тебя только сотрудничества. Я всё объясню, но не здесь, — произнесла Саша. — Согласись, и я поддамся. — Мы не друзья, поймёшь ты это или нет? — зарычала Кира и, сделав удачный захват, снова вцепилась в волосы Саши, прислонившись своим лбом ко лбу соперницы. Но Саша успела ухватиться за левую руку Киры, сжав запястье железной хваткой. И девушки, сцепившись лбами и взглядами, замерли на месте. — Я не прошу дружить, — прошептала Саша, чувствуя жар тела Киры, чувствуя, как пот ручьём лился по обоим женским телам и капал на маты. — Я клянусь тебе, что ты не пожалеешь. Мы будем партнёрами. И станем свободными. — Нет, — отрезала Кира, сжав волосы Саши так сильно, что та зарычала от боли и скривилась. — Подумай, — взмолилась Саша, и тут ей в голову ударила дурная мысль. Воспользоваться главной слабостью или же, как минимум, одной из главных слабостей Киры показалось девушке самой разумной затеей. Согласно здравому смыслу и анализу у Киры явно не было родителей. Или они были неблагополучными. Или же один из родителей отсутствовал в её жизни. И Саша намеревалась лишить Киру остатков разума и контроля. Саша пропустила на сцену всё своё актёрское мастерство. Её пухлые губы изогнулись в насмешливой, острой как лезвие катаны ухмылке. — А-а-а, — ласково прошелестела Саша, ногтями впившись в кожу Киры. Та боль упорно игнорировала. — Я всё поняла. Тебе наверно мамочка запрещает связываться с незнакомыми людьми, я угадала? У Киры внутри всё похолодело. От боли. От страха. От смущения. От растерянности. От ярости. Перед глазами полыхнула красная вспышка, затмившая к чертям всё разумное, вечное и светлое, оставив только ненависть и те жестокие, бесчеловечные голоса в голове. «Мать с отцом они зачистили.» Снова. В голове. Голос. — Зачем? — прошептала Кира дрожащими губами, и на секунду Саша пожалела о сказанном. Кира задрожала всем телом, а из её глаз брызнули горячие слёзы боли. Она истошно завопила. Саша, увернувшись, отстранилась от обезумевшей Киры и отлетела к борту ринга. Кира помчалась за ней, занося удары, и лицо её исказила гримаса ярости. Саша осознала, что попала в самую больную точку новой знакомой, и от этого ей стало по-настоящему страшно. Девушка едва успевала уходить от жестоких, тяжёлых и отточенных ударов, но по иронии судьбы она делала именно то, что велел делать Бо Гён за секунды до начала боя. Она выбивала Киру из сил. И та, спотыкаясь, уже была на пределе. Саша ушла от очередной атаки и каким-то чудом ухитрилась ударить Киру в живот. Та уже шаталась и дрожала, будто осиновый лист на бесчеловечном ветру. Саша видела её слёзы, и они казались ей самыми чистыми из всего, что существует в этом мире. Кира на секунду замешкалась, продумывая следующий удар, и Саша, наконец, сумела подорваться в воздухе и произвести пятьсот сороковой. Не рассчитывая на успех, Саша мысленно готовилась к неудаче, но ей удалось. Удар пришёлся в грудину Киры. Не слишком сильный, чтобы покалечить, но достаточно сильный, чтобы обездвижить. Кира рухнула на мат. Саша замерла, дыша как загнанная лошадь, пока судья давал отчёт. Девушка видела, как Кира рвано втягивала ртом воздух, глядя в потолок стеклянными, влажными глазами и даже не пытаясь подняться. — 10! — взревел судья, и тут на Сашу обрушился громоподобный крик восторженной толпы. Она вздрогнула, оборачиваясь. Свет софит больно стрельнул в глаза, и девушка едва не свалилась на маты. Судья схватил Сашу за руку и поднял вверх. А девушка, глотая раскалённый воздух залпами, едва сдерживалась, чтобы не зарыдать. Санг Хун утащил Киру в раздевалку, когда Саша с трудом сошла с ринга. Ноги её дрожали настолько сильно, что она не могла стоять без опоры. Из-за наплыва восторженной толпы, которые явно признали в Саше нового кумира, девушку пришлось едва ли не на руках нести к выходу. Бо Гён, сжав её в охапку, тянул едва двигающуюся Сашу не к выходу, а к другому краю ринга, где готовилась следующая пара бойцов. — Ты что это удумал, Минхо? Пошёл прочь! — взревел Бо Гён, отталкивая от себя Сашу. Та угодила прямиком в объятия Чонгука, который, наконец, сумел вырваться из лап охраны. Пока брат осматривал лицо сестры, убирая пряди её волос за уши, Саша с дрожащими губами наблюдала за Бо Гёном и пыталась переварить всё то невозможное, что произошло с ней. Рослый здоровяк с уродливым шрамом на лице, голый по пояс, завопил на животное. — Я не собираюсь из-за этой сучки терять деньги, ясно тебе?! Бо Гён, ругнувшись так, что даже охрана опешила, отправил страшный по силе удар в скулу Минхо. Тот рухнул на пол без сознания. Саша вздрогнула, вцепившись в Чонгука. Он прислонил её голову к своей груди. — С кем я блядь драться буду, Бо Гён? — всплеснул руками приземистый толстячок в футболке с надписью «я горячий, а ты иди нахуй». Его круглое лицо, полное прыщей и шрамов, исказилось гневом. Бо Гён бегал глазами по окружившим его людям. Саша поймала его взгляд. — Ты иди, — неожиданно заявил он, указав пальцем на Чонгука. Юноша застыл, скептически посмотрев на тренера. — С этим сопляком? Кто он вообще такой?! — взревел толстяк, чем вызвал ухмылку и интерес Чонгука. Но Саша замерла, словно её током ударило, да с такой силой, что глазницы вот-вот выпадут из черепа и весело запрыгают по полу, развлекая толпу. В глазах брата заблестело страшное, заблестел его азарт. — Нет, — перекрикивая толпу, заговорила Саша, вцепившись в рукав кожаной куртки брата мощной хваткой. Тот уже медленно и плавно отстранялся от сестры, не отрывая цепкого, насмешливого и ядовитого взгляда от толстяка, который ростом был на полторы головы ниже Чонгука. — Я за тебя, Бо Гён? — поинтересовался Чонгук таким будничным тоном, что опешили все присутствующие кроме Саши. Та закричала, заслоняя собой брата, становясь между ним и толстяком. Девушка оказалась в лапах Бо Гёна, а из этой хватки вырваться было невозможно. От отчаяния Саша даже собиралась заплакать, но Чонгук её присутствие напрочь игнорировал. Он на неё вообще не смотрел, стягивая с плеч куртку и передавая её одному из охранников. Этот наглец даже мышцами на груди и бицепсами пошевелил, чтобы произвести впечатление. Саше захотелось дать ему смачный подзатыльник. Её оцепенение как рукой сняло. — Да, — с отвращением взглянув на Минхо, которого подняли другие бойцы, сообщил Бо Гён и толкнул Сашу к охране. Те взяли девушку в кольцо, не прикасаясь к ней, но и не давая ей возможности выйти из радиуса одного метра. Саша вопила как дикий зверёк, посаженный в клетку, и колотила тучных охранников по железным спинам, пыталась даже пролезть между их ног, но всё без толку. Только в чужой зад успела воткнуться. Чонгук, сняв обувь, выскочил на ринг как король, красивый, гордый и сильный. В майке и джинсах босой он выглядел как кинозвезда, ярко контрастируя с жирным соперником. Девушки в толпе начали свистеть и с безудержным восторгом визжать, будто сам Майкл Джексон на ринг вышел. — Да отвалите вы, ублюдки! — кричала Саша, намереваясь вырваться на ринг. Девушка голосила, пока не сорвала голос. И сдалась, сосредоточив взгляд на брате. Остатки эмоций покинули её сознание, и она, наконец, додумалась, что этот засранец там не только потому, что его эго оскорбили. Он там ещё и потому, что хочет отомстить ей. Вот она — цена всем её идиотским поступкам. В тот момент, когда Чонгук и толстяк начали драку, Саша думала лишь о том, что в мире не осталось ничего более важного, чем жизнь её сводного брата. Пусть, что угодно случится с ней, с миром, с её свободой, лишь бы он остался жив и здоров. Переживания Саши оказались беспочвенными. Толстяк хоть и выглядел угрожающе, но сражались они с Чонгуком на равных. Драка Киры и Саши, которая ей показалась ужасно жестокой, ни в какой разрез не шла с мужским боем. Парням друг от друга доставалось крепко. Они не уходили от ударов, скорее наоборот лезли на рожон друг к другу. Первая кровь пролилась в первую же секунду. У обоих на лицах и руках виднелись ссадины и синяки. Чонгуку сильно досталось, но толстяк получил куда больше: под глазами наливались синевой синяки, была жестоко рассечена бровь и жутко разбиты губы. Он истошно ревел, тогда, как Чонгук внешне сохранял спокойствие, лишь его глаза сияли гневом, а губы были изогнуты в едкой ухмылке. Толстяк воспользовался крючком на своём браслете и с ужасной силой отправил удар в глаз Чонгука. Саше показалось, что воздух выбили у неё из лёгких. Она рванула вперёд, но лбом столкнулась с огромной мужской спиной. — Сука! — завопила она севшим голосом и с такой силой ударила спину охранника, что слёзы брызнули у неё из глаз от боли. Она прижала ушибленное запястье к груди, прикусив до крови губу. К счастью, от которого у Саши по щекам теперь заструились слёзы радости, Чонгук успел увернуться. Но удар всё равно достиг его лица. На челюсти виднелся глубокий порез. Саше показалось, что время остановило ход, а сама она вот-вот рухнет в обморок. Толстяк, совершив обманный приём, со страшной силой ударил Чонгука по рёбрам, и юноша упал на колени. — Умоляю, нет, — прошептала Саша, не видя ничего перед глазами кроме Чонгука. — Чонгук, пожалуйста! — закричала она, не надеясь, что тот её услышит. Но по тому, как дёрнулась его упавшая на лицо чёлка, Саша поняла, что он услышал её. Чонгук, закричав, подскочил на ноги, крутанулся в воздухе и изящным приёмом, выверенным и чётким до совершенства, отправил удар прямиком в пах соперника. Губы толстяка изогнулись в удивлённом «о», и он осел на маты. Чонгук, утирая капающую кровь с лица, отошёл в сторону, сияя превосходством, гневом и красотой мужчины, не мальчика. Судья начал отсчёт. Но исход боя был очевиден. Толстяк проиграл. И проиграл позорно. Саша от облегчения и переизбытка чувств не удержалась на ногах и рухнула на колени, пряча счастливое лицо в ладонях. Unsteady — X Ambassadors Чонгук, щурясь от боли, осел на скамью в темноте мужской раздевалки, пропахшей потом и кровью. Юноша с трудом дышал. Он лишь надеялся на то, что его ребра остались целы. Раны на лице юношу всерьёз не беспокоили. Беспокоило то, что это предстояло объяснить семье. Гул толпы всё нарастал, ведь сегодняшнее шоу явно превосходило всё, что происходило до. Это дал понять Бо Гён, когда в порыве чувств чмокнул Чонгука в щёку с такой силой, что юноша испугался засоса. Саша залетела в раздевалку, отталкивая от себя стопившихся в дверном проеме юношей. Они перегородили девушке путь. И Чонгук услышал знакомый на слух язык. — Съебались отсюда быстро! — закричала Саша на русском языке таким хриплым и низким голосом, словно выкуривала не меньше пачки сигарет в день на протяжении всей своей жизни. Бойцы удивлённо и растерянно уставились на девчонку, которая походила на агрессивного лилипута рядом с ними. — Да, это русский, придурки! Ушли отсюда, если не хотите проблем. Парни, перешёптываясь и оглядываясь на сумасшедшую девчонку, которая умудрилась уложить на лопатки Киру, вышли из раздевалки. Железная дверь с грохотом захлопнулась. Саша разыскивала глазами Чонгука. Сердце девушки загнанно билось в груди. А от запаха пота, ужасно пропитавшего помещение, кружилась голова. — Чонгук! — крикнула она. — Здесь я, — послышался хриплый голос из дальнего, темного угла раздевалки. Саша облегчённо выдохнула и поспешила в нужную сторону. Девушка упала перед братом на колени, рассматривая его раны. Юноша не удержался от улыбки. Сестра уже успела разыскать аптечку размером с маленький чемодан. Саша поднялась на ноги и выудила из аптечки антисептик и вату. Девушка, не говоря ни слова, принялась обрабатывать раны брата подрагивающими руками. Он щурился, но ни звука не издавал. Также как она, когда ей бывало больно. Каждому хотелось сказать так много, что слова не срывались с языка. Звенящую тишину нарушало потрескивание старых, мигающих ламп, которые едва подсвечивали полумрак помещения. Гул толпы из-за железной двери едва доносился из зала. Саша слышала лишь собственное учащённое дыхание и сопение Чонгука. — Доволен, придурок? — рыкнула Саша, заклеивая пластырем ужасную рану на линии мужской челюсти. К счастью, зашивать её не придётся. Хотя, Саша была бы не против. Это бы изрядно проучило азартного братца. Чонгук неожиданно схватил сестру за здоровое запястье. Оно не было перебинтовано в отличие от второго. Девушка вздрогнула, устремив в брата немой вопрос. Тот упер в нее пристальный, вкрадчивый и пытливый взгляд. Девушка не могла хладнокровно смотреть на наливающийся ужасающей краснотой синяк под его левым глазом. Ей отчаянно хотелось отвернуться, но глаза Чонгука не дали ей такой возможности. Они буквально приковали её к месту. — Ты поняла, каково мне было? — шепотом спросил Чонгук, глядя на сестру снизу вверх. Девушка рвано задышала, желая, чтобы привычная ирония помогла ей выпутаться из этой ситуации, но чёрта с два. Внутри была тишина. И усталость. И снова захотелось плакать. — Да, — лишь ответила она дрожащими губами. Чонгук медленно сглотнул и облизнул сухие губы. Саша ощутила внутри странное жжение. Юноша медленно отпустил её запястье. — Чем ты думал? Хотел отомстить мне? — Мы в расчёте, — сурово произнёс Чонгук, приподнимаясь. Он продолжал держаться так, словно в его теле не горела боль. Юноша отвернулся от сестры, уперев взгляд в шкафчик. — Иди, переодевайся. Я отдышусь, и поедем домой. — Так это была твоя цена?! — в бешенстве закричала Саша, едва сдерживаясь, чтобы не ударить брата по спине. Но пережитое им на её глазах останавливало девушку. — Ты совсем рассудок потерял? — Ни я один, ты знаешь, — спокойно ответил Чонгук и прислонился ладонью к шкафчику. Он наклонил голову, пытаясь восстановить дыхание и сердцебиение. Он не понимал, от чего ему так тяжело дышать: от того, что ему десять минут назад едва не сломали рёбра, или же от того, что Саша находилась настолько близко. Снова. И её голос, зовущий его по имени во время боя, когда он от боли едва не сдался, всё ещё звучал в голове юноши. — Ты не имел право так со мной поступать! — Сама подумай о том, что ты сказала. У меня нет сил на это, — устало выдохнул Чонгук и снова тяжело опустился на скамейку. Саша в ужасе и смятении смотрела на брата, сжимая до боли кулаки. Ей хотелось выть от того, что он был прав. Конечно. Она тоже не имела права так поступать с ним. Она это начала. И она не знала, как это закончить. — Прости, — выпалила она и бросилась к выходу, но перед дверью замерла. Солёные, горькие слёзы струились по её бледным с болезненным румянцем щекам, и она ни малейшего понятия не имела о том, когда успела заплакать. Сердце так жалобно сжалось в девичьей груди, что она едва могла вдохнуть. Её буквально разрывало на части изнутри от избытка чувств, не высказанных, не понятых, не узнаваемых, поскольку они были едва ли рождены на свет. Воздух больше не поступал в лёгкие, но Саше так отчаянно хотелось задышать. Она медленно обернулась. Чонгук сидел на скамье, в своей невыносимо красивой майке, сжимая куртку и понурив голову. Мокрая от пота чёлка прилипла к его лбу, и она видела, как его широкие плечи медленно вздымались при болезненных вдохах. Ему было так же тяжело дышать, как и ей самой. И Саша не понимала, как просить за это прощение. И простит ли он её когда-нибудь. Пойти ва-банк показалось не такой уж и дурной идеей в тот момент. Какая в сущности разница, если она сделает то, что яркой кометой, молнией пролетело в её душе? Вдруг, он никогда не простит её за это? Ей не нужно прощение. Саша подбежала к Чонгуку, присела перед ним на колени и, задержав дыхание, словно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду, вихрем прикоснулась к его губам своими. Прим.: Здесь имеется в виду Корейская война* — война, которая велась между Северной Кореей и Южной Кореей с 1950 по 1953 год. Ассоль* — главная героиня повести-феерии русского писателя Александра Грина «Алые паруса», дочь простого рыбака, ставшая олицетворением мечтательности, романтичности и душевной щедрости. Жак Паганель* — один из главных героев романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта». Известный учёный-географ, имеющий множество ученых титулов и состоящий во множестве научных обществ. Кимпаб* — популярное блюдо корейской кухни, представляет собой роллы, завернутые в сушеные прессованные листы «морской капусты», наполненные приготовленным на пару рисом с добавлением начинки, нарезанной или выложенной полосками, обычно квашеных овощей, рыбы, морепродуктов, ветчины и омлета. Чусок* — корейский традиционный праздник. Празднуется 15 числа 8 лунного месяца. В Южной Корее Чусок, а также день до и после него, являются нерабочими. Во время Чусока корейцы обычно едут к себе на родину для встречи с родственниками. Кванакс* — название общежития Сеульского Национального Университета. Здесь расположены общежития для студентов бакалавриата и магистратуры, а также для семей. Queen* и Scorpions* — британская и немецкая рок-группы. Манхва* — корейские комиксы. Термин означает также анимационные мультфильмы, карикатуру, а за пределами Кореи обычно употребляется для обозначения исключительно корейских комиксов. SM Entertainment* — крупнейшая развлекательная компания Южной Кореи, основана в 1995 году Ли Суманом. Хаяо Миядзаки* — японский режиссёр-аниматор, продюсер, сценарист, писатель и мангака. Итэвон* — многокультурный коммерческий район Сеула. Это один из самых популярных районов города, известный своей ночной жизнью, магазинами и модными ресторанами. Рамён* — японское блюдо с пшеничной лапшой. Представляет собой недорогое блюдо быстрого питания, обладающее большой энергетической ценностью.