Pretium desiderii (Цена желания)

      Дождь прошел также быстро, как и начался, но темные тучи по-прежнему закрывали собой золотые лучи солнца, грозясь снова разрозиться и загреметь, сверкая молниями. Мияко глубоко вздохнула, осознавая, что странная девушка в маске не собирается возвращаться, но странный, приближающийся шум из леса не утихал, отчего Куроки ясно поняла — нужно уходить и надеяться, что второй шинаши не доберется до неё. На дрожащих ногах она попыталась немного пройтись вперёд, однако уставшее, доверенное до предела, тело не слушалось, и девочка снова свалилась на землю, упираясь разодранными коленями в мокрую траву. Зашипев от боли, Мияко прикусила губу, пытаясь не закричать. Сейчас не стоило привлекать излишнее внимание, ведь уже то, что она находилась на открытом месте, во многом усложняло ей попытку скрыться из виду, а ослабленное состояние — делало невозможной даже мысль о возможности сбежать от преследования. Шум стал ещё ближе, и, всего на мгновение, девочке послышались чужие голоса. Было ли это правдой или просто галлюцинацией, созданной в уставшей голове? Мысленно посчитав до десяти, Куроки снова попыталась встать, крепко закрывая одной рукой рот. С тонких губ сорвался рваный вздох боли, но девочка упорно отказывалась сдаваться. Только не сейчас, не таким образом.       Между тем, голоса стали яснее, пока, наконец, на поляну не вышли два странных человека — сначала из леса показалась среднего роста девушка, а затем — и высокий мужчина, задумчиво сжимавший в руках свёрток черной порванной ткани, в которой Куроки узнала свой плащ. Только сейчас девочка наконец осознала, что тот не скрывал больше её хрупких плеч, и холод острыми иглами впивался в её нежную раненную кожу, вызывая дрожь.       Люди остановились неподалёку, и девушка чуть вышла вперёд, внимательно разглядывая Мияко, что потрясённо смотрела на них. У незнакомки были красивые, чуть длиннее плеч, волосы фиолетового цвета, часть из которых была собрана в небольшой пучок на её голове. Одна прядь ярко выделялась своим розовым цветом, но это придавало девушке особенное обаяние, свойственное только ей. Одета она была в сложный наряд со множеством узоров и ленточек, которые обвивали ткань на её шее, украшая топ темно-серого цвета, а также покрывали пояс, держащий короткую юбку, поверх которой была приделана длинная ткань, создающая подобие накидки. На тонких руках были длинные рукава, скрывающие за собой аккуратные ладони в черных перчатках. Но самым удивительным были её глаза — расплывшаяся там лазурь, смешалась с фиолетовым, образуя чудесный оттенок, от которого глаза, казалось, сияли чем-то загадочным и необычным. За её спиной виднелся резной край деревянного лука — оружие, с которым мог совладать далеко не каждый.       Девушка прижала одну руку к груди, с сочувствием глядя на девочку, прежде чем опуститься на колени перед ней, мягко беря её руки в свои ладони. Прикосновение было нежным и теплым, это было то самое ощущение, которого Мияко так не хватало, а потому та вновь всхлипнула, двигаясь ближе к незнакомке.       — Очень больно? — Тихий и нежный голос словно был бальзам на израненную душу, и Куроки невольно замерла, заглядывая в светящиеся добротой и заботой глаза. Неужели к ней спустился ангел? — Как тебя зовут, малышка? — Теплые руки, с которых девушка торопливо сняла перчатки, мягко коснулись глубоких царапин на бледной коже, и пробежались по темнеющим синякам.       — Меня зовут... Меня зовут Мияко. Мияко Куроки. — Голос все ещё хриплый, и девочка поняла что стесняется этого, но, видя теплоту в чужих глазах, она тут же расслабляется, неосознанно потянувшись за лаской.       Незнакомка улыбнулась, доставая из небольшой сумки на бедре несколько стерильных повязок и странную бутылочку с прозрачной жидкостью. Она на мгновение замерла, оценивающе глядя на руки Мияко, прежде чем начать обрабатывать небольшие ранки и ушибы.       — Красивое имя, и, думаю, будет справедливо, если я тоже тебе представлюсь. — Чудесные фиолетовые с лазурью глаза столкнулись с зеленью глаз Куроки, и она улыбнулась девушке в ответ. — Ты можешь звать меня Аяме. Аяме Такаги. Приятно познакомиться с тобой, Мияко.       Девочка кивнула, стараясь запомнить произнесённое имя, а затем вопросительно посмотрела на мужчину, все ещё стоящего недалеко от них с Аяме. Такаги сначала поджала губы, пытаясь понять куда смотрит Куроки, пока, наконец, не обернулась, чтобы наткнуться взглядом на своего товарища. Виноватая и застенчивая улыбка девушки не заставила себя долго ждать, и она продолжила:       — А это мой друг, Хигаши Исикава. Не бойся, он может казаться довольно угрюмым и грозным, но на деле, старина Хиги самый настоящий лапочка!       Аяме хихикнула, пожимая плечами, а мужчина лишь тяжело вздохнул, хмуря темные брови. Он был брюнетом с выразительными черными глазами, в которых читалось глубокое понимание и какая-то мудрость. Одет он был в длинный коричневый плащ, подвязанный тяжёлым, широким кожаным ремнем, который также закреплял резной посох за его спиной. Широкие плечи и высокий рост придавали его фигуре громоздкость и устрашение, которое, в прочем, не так сильно беспокоило, стоило лишь поближе его рассмотреть.       — Рада с вами познакомиться, но... Что вы тут делаете? — Куроки поджала губы, настороженно оглядывая новых знакомых.       Странно было видеть кого-то в этой части леса, да и наличие оружия за их спиной не вызывало доверия. На самом деле, Мияко действительно задумалась как так вышло, что в обычно безлюдном месте сегодня было довольно много людей. Тогда... Что им было нужно?       Аяме отпрянула в сторону, заметив в изумрудных глазах враждебность по отношению к себе, и покачала головой, вздыхая, прежде чем посмотреть на оставшиеся бинты в своих ладонях — она обработала ещё не всё раны. Хигаши лишь ещё больше нахмурился, и запустил руку в короткие кудрявые волосы, массируя себе макушку. Какая ни была бы причина — рассказывать её они точно не хотели, или, может, просто не знали как именно её рассказать? Мияко уже хотела отодвинуться от Такаги, надеясь, что эффект неожиданности сыграет ей на руку и поможет взять хоть небольшую фору, чтобы убежать даже на её не гнущихся ногах, однако Аяме опередила её, мягко положив теплую ладонь на плечо девочки.       — Я знаю, что ты нам не хочешь доверять, и это правильно, в конце-концов мы внезапно появились а таком странном месте, однако, пожалуйста, поверь нам Мияко. Мы не желаем тебе зла, а пришли помочь. — Девушка в очередной раз попыталась мягко и успокаивающе улыбнуться.       — Аяме права, мы пришли для того, чтобы истребить орудующих здесь шинаши, — глубокий баритон Исикавы, прозвучавший столь неожиданно, заставил Куроки вздрогнуть и поднять на него глаза, — Это наша работа, так мы помогаем людям.       В зеленых глазах Мияко вспыхнул огонек интереса. Эти люди пришли для того, чтобы противостоять страшным существам, разрушающим деревни, ранящим народ, забирающим у них самое ценное — жизни их родных и близких. Они действительно знали способ противостоять шинаши, и они, действительно, знали, как можно помочь другим и спастись. От этого знания стало так радостно, что на бледном лице Куроки расплылась искренняя улыбка. Если они действительно знали как победить этих существ, то Аканэ будет очень рада послушать об этом, и они даже помирятся с ней!... Помирятся ли?...       Упоминание имени Фукуи, вызвало внутри девочки целый шквал самых разнообразных эмоций, которые Мияко сначала не могла разобрать. Тревога, смешанная со страхом и надеждой на лучшее — безумный коктейль, бегущий по её венам, и, от всплывших в голове воспоминаний, стало тошно.       — Значит, вы пришли к нам на помощь, но... Что насчёт моих друзей?... Моей семьи! — Изумрудные глаза наполнились блеском, и тонкие ручки схватились за плечи Аяме, не давая отвести взгляд. — Они в порядке?... Вы же.. Вы же им помогли?       Такаги и Исикава озабоченно переглянулись, словно мысленно советуясь о том, что им делать дальше. Аяме закусила губу, вновь возвращая взгляд на девочку перед собой. Стоило ли ей говорить о том, что случилось с остальными детьми в том убежище? Они с Хигаши были там, когда шинаши закончил свою работу и маленькое тельце храброго мальчика сделало свой последний вздох. Именно Исикава убил кровожадного шинаши, обнюхивающего землю в поисках следов новой добычи. Помогать уже было поздно, их жалкие попытки ничего бы уже не решили, но это не отменяло того факта, что они действительно пытались, сделать хоть что-то, чтобы спасти черноволосого паренька. Чтобы серые глаза не выглядели пустыми стеклышками, застывшими на месте и пялящимися в никуда. Ребята очень надеялись, что это была единственная жертва ужасного чудовища, но, оглядев убежище, и наткнувшись на не самую приятную картину, их надежды разбились на миллионы осколков. Вместе с этим пришло внезапное понимание о том, что шинаши этот был вовсе не один.       Именно тогда вдалеке что-то заблестело чистейшим золотом, вспыхнуло ободком солнца над лесом, и тут же померкло. Аяме тогда поражено замерла, широко распахнув фиолетовые с лазурью глаза, в которых плескалась капля искреннего интереса. Не сама ли судьба направляла их таким странным способом?       Не теряя больше времени, они с Хигаши кинулись в том направлении, пробираясь сквозь острые ветки густых кустов и толстые корни деревьев. На одном таком корне висел разодранный в клочья кусок ткани, с трудом напоминающий чужой плащ, что только подтвердило их догадку — рядом был ещё один шинаши, и он гнался за кем-то, кто чудом смог избежать смерти от рук чудовищ немного ранее. Правда, они совсем не ожидали увидеть то, что посреди поляны будет лишь один ребенок, —девочка с глубокой зеленью в глазах и русыми длинными волосами, заплетенными в аккуратную косичку. Шинаши нигде не было, а это означало, что либо девочка сама нашла способ от него избавиться, либо кто-то ей в этом помог. Связанно ли это было с тем загадочным светом или нет, никто из ребят не мог определить наверняка. Да и сейчас была другая проблема — как всё-таки рассказать Мияко о её потере, при этом сохранив ребенку рассудок?       Такаги вновь глубоко вздохнула, аккуратно убирая чужие руки с плеч и мягко сжимая их в своих ладонях. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же замолчала, задумчиво поглаживая руки Куроки большими пальцами. Видя замешательство Мияко, не понимающей, что происходит, Аяме наконец вновь открывает рот, чувствуя, как пересохли её губы.       — Мне очень жаль тебе это говорить, но... Боюсь, что мы не успели вовремя, — Такаги говорит все как есть, на прямую, не желая обманывать девочку и давать ей ложную надежду, однако чем больше она говорила, тем больше, глядя на замершую на месте Мияко, Аяме ощущала отвратительное чувство тошноты и отвращения к происходящему. — Я действительно очень хотела бы оказаться там чуть раньше, чтобы спасти хоть кого-то, но было уже поздно.       Куроки почувствовала, что её мир разбился в дребезги от одних только слов девушки перед ней. Казалось, что все, что она так долго берегла и лелеяла в своей душе разлетелось на куски, не давая даже малейшего шанса на хоть какой-то ремонт. Стало трудно дышать и слезы бесконтрольным ручьём хлынули из изумрудных глаз, скатываясь по бледным щекам к острому подбородку, с которого они капали на саму землю. Почему? Почему этот мир так был несправедлив к ней? Именно тогда её сильно ударило чувство одиночества, которое лишь подкинуло масло во все разрастающийся огонь из самых разнообразных чувств. Не в силах больше сдерживать себя, она зарыдала. Громко и прерывисто, пытаясь выплеснуть вместе со слезами и криками всю ту боль, что разрывала её изнутри.       Теплые руки обвили сотрясавшееся от рыданий тело, крепко прижимая девочку к груди Аяме, и Куроки тут же отчаянно вцепилась в девушку в ответ. Здесь не нужны были слова, достаточно было сделать одно простое действие только для того, чтобы показать девочке, что она не одна, что рядом есть те, кто готов помочь и искренне поддержать её. Добрый, по-матерински нежный жест сработал, и Мияко начала успокаиваться. Постепенно она отпустила Аяме, все ещё шмыгая, и переодически вытирая катящиеся крупными каплями слёзы. Такаги же, в свою очередь, не спешила расцеплять объятия и долго ещё сидела, чуть покачиваясь в стороны и прижимая к груди голову девочки.       — Давай, милая, нам нужно найти место, где можно остановиться на ночлег, а ещё согреть тебя как следует. — Наконец сказала Аяме, чуть отодвигаясь от Мияко и посматривая на стремительно темнеющее небо. — Иначе ты ненароком ещё подхватишь простуду, а этого мы не хотели бы, правда?       Куроки криво улыбнулась, но кивнула, прежде чем нехотя подняться на ноги и попробовать сделать неуверенный шаг. Ноги подкосились, и девочка зажмурилась, готовясь вновь проехаться ушибленными коленками по земле, прежде чем она ощутила чьи-то крепкие руки, надёжно удерживающие её на месте. Мияко открыла глаза, поражено глядя в черные глаза Хигаши, услужливо поддерживающий её в положении стоя.       — Мелкая, ты слишком устала для того, чтобы идти самой, поэтому позволь мне помочь тебе. — Исикава тихо выдохнул, на мгновение замирая на месте, чтобы затем подхватить хрупкую девочку на руки, перехватывая её так, чтобы она не решалась ему и в то же время чувствовала себя комфортно.       Оказавшись на чужих руках, Куроки вскрикнула, отчаянно пытаясь уцепиться за что-то. В ответ на это Хигаши рассмеялся, тихо и по-доброму, с небольшой хрипотцой.       — Эге, кажется я поспешил, ты уж прости за это, Мияко.       — Думать надо, прежде чем подобное вытворять и пугать ребенка! — Аяме фыркнула, складывая руки на груди.       Куроки не стала ничего на это отвечать, а лишь слабо улыбнулась, пытаясь привыкнуть к нынешнему положению. Её никогда ещё не носили на руках, даже родители, что были слишком заняты на работе в поле, никогда не держали её таким образом, а что уж говорить о других, совершенно чужих ей людях?       Между тем, Хигаши и Аяме, лишний раз проверив то, что девочка в безопасности и удобно устроена, отправились обратно в глубь леса. Исикава укрыл девочку краем собственного плаща, отчего ей тут же стало тепло и спокойно. Странное дело, но согревшееся тело быстро потяжелело, и Мияко вскоре почувствовала, как её уставший разум начало клонить в сон. Веки слипались, не в силах больше поддерживать глаза открытыми. Сквозь накрывшую её дрёму, Куроки слышала приглушённые голоса новых знакомых — они о чем-то тихо спорили, пробираясь через особенно густые заросли из деревьев и кустов, однако слов уже было не разобрать, хоть Мияко и пыталась всеми силами заставить себя сконцентрироваться на разговоре. Постепенно девочка сдалась, позволив темноте поглотить себя.

* * *

      — Не шуми так, дай девочке поспать ещё немного. — Сквозь сладкую дрёму Куроки прорвался чей-то мягкий голос.       Второй, тверже и грубее, похоже что-то ответил, правда это звучало так тихо, что Мияко не стала задаваться вопросом о том, что он пытался сказать. Вместо этого, она сильнее укуталась в теплую ткань, переворачиваясь на другой бок. В конце-концов это мог быть Икиру и Аканэ, пытающиеся отогнать непоседливых Юту и Нану от неё... Где-то рядом мягкий женский голос засмеялся, и девочка открыла глаза, хмурясь — этот голос не был похож на голоса её близких.       Она встретилась взглядом с Аяме, что сидела на небольшом пеньке справа от того места, где спала Куроки, и приветливо ей улыбалась. Мияко резко подскочила, не понимая что происходит, где ее друзья, откуда здесь эти люди, но тут же замерла на месте, когда воспоминания о вчерашнем дне наполнили её разум. По щекам побежали слёзы, и девочка шмыгнула носом, зарываясь лицом в плащ Хигаши, которым тот накрыл её на ночь, видимо для того, чтобы та не замёрзла — похоже вчера она так и заснула на чужих руках, и её новые знакомые устроили небольшой лагерь на небольшой полянке, посреди которой лежала пара сваленных деревьев.       — Хей, дорогая, ну что ты! Не нужно плакать! — Такаги нагнулась вперёд, складывая руки на плечи Мияко, чтобы хоть как-то её успокоить.       Утрата, смерть близких — всегда травмирующий опыт, к которому нельзя привыкнуть. Это то самое ощущение, которое нельзя проигнорировать и просто зарыть глубоко в себе... И уж точно, такого ребенок не должен был испытывать.       — Э-это всё разве н-не ужасный сон? — Спросила Куроки, икая и рассеянно растирая крупные капли слез по щекам. — Я не сп-сплю? Почему?... П-почему-у я не могу проснуться? И-и-и чтобы все было как раньш-ше...       Аяме тихо вздохнула, массируя руками напряжённые плечи девочки, и бросила взгляд на сидящего рядом в глубокой задумчивости Исикаву. Парень постоянно то хмурил брови, сжимая губы в тонкую полоску, то расслаблял лицо, глядя куда-то мимо, в пустоту.       — Иногда так бывает... Нам всем приходится кого-то терять, и это время приходит всегда неожиданно. Я понимаю, что тебе больно, и ты не можешь понять то, почему это произошло с тобой и как это вообще случилось, однако... Ты ничего больше не сделаешь с этим, Мияко, тебе остаётся просто смириться. — Такаги отняла одну руку от хрупкого плеча Куроки, чтобы аккуратно приподнять её лицо за подбородок, чуть отводя в сторону край плаща Хигаши. — Сначала тебе будет очень больно, и, я не отрицаю, день за днём тебя будет становиться больнее. Ты будешь злиться, плакать, кричать, умолять богов сжалиться над тобой и вернуть все обратно, но со временем, эта боль утихнет, и ты смиришься с этим.       Мияко кивнула, всхлипывая — Аяме была права, ей действительно нужно было попытаться принять это, смириться с невозможностью что-либо изменить в случившемся и жить дальше. Но сделать этот шаг было очень тяжело. Куроки подняла взгляд, встречаясь с лазурью, разлившейся ещё сильнее в фиолетовых глазах Такаги. В тот момент она внезапно осознала, что даже если она не справится, рядом будет плечо, на которое она сможет опереться.       — Я не знаю, облегчит ли это твою ношу, но мы их похоронили, чтобы они, наконец, смогли обрести долгожданный покой. — Хигаши встал со своего места, доставая из кармана скрученную папиросу и спички. — И, если ты этого захочешь, ты можешь посетить это место, и проститься с ними.       Мияко широко раскрыла зелёные глаза, смотря прямо на Исикаву, уже отвернувшегося от них закурившего. Серый дым клубился вокруг его головы, образуя неаккуратные кольца и палочки, быстро растворяющиеся в воздухе. Куроки неуверенно повернулась к Аяме, пытаясь сформулировать вопрос, но язык, как на зло, словно онемел. Мияко подняла одну руку, пытаясь показать что-то жестами, однако Такаги остановила её, мягко улыбаясь и кивая. Этого жеста было достаточно для того, чтобы девочка тут же подскочила, откидывая плащ Хигаши в сторону, тем самым она показывала, что готова идти прямо сейчас. Исикава переглянулся со своей спутницей, чтобы затем лишь вздохнуть, качая головой, и махнуть рукой в знак того, что он останется здесь и подождёт их.       Такаги решительно кивнула, беря младшую за руку, и твердым шагом отправилась сквозь неуклюже протоптанной в зарослях леса тропинке. Мияко волочилась за ней, неуверенно перебирая ногами. Решимость, что горела в ней раньше, стала по-тихоньку затухать, и на её место аккуратными шагами начал заползать страх. Куроки сжала ладонь Аяме чуть сильнее, и та, почувствовав неуверенность своей спутницы, тут же сбавила шаг, обеспокоенно поглядывая на нее краем глаза. Такаги понимала, что сейчас Мияко начинает думать о том, чтобы отступить, но ей ни за что нельзя позволить это сделать, если она не примет это сейчас, то не сможет отпустить это после. Вскоре среди деревьев показались темные очертания убежища, в котором девочка столько времени провела со своими друзьями. Нет. Семьёй.       Сама постройка была частично разрушена и засыпана землёй, а трава вокруг все ещё хранила на себе алые отпечатки, не желающие расплываться дальше и впитываться в землю — последствия долгой и серьёзной борьбы Икиру с шинаши. А чуть дальше, в стороне, чернело свежей вскопанной землёй пять пятен — могилы когда-то самых близких людей для девочки. Мияко замерла на месте, вглядываясь в представленную картину, словно ждала, что сейчас откуда-то из стороны выскочит Шин с Нэо, на чьих плечах, весело хихикая и размахивая в воздухе руками и ногами, будут сидеть Нана с Ютой, следом мягко улыбаясь, но по привычке хмуря брови, выйдет Икиру, чьи внимательные серые глаза сверкнут умом и понимаем, в котором спрячешься эта детская, живая искринка счастья и веселья. А затем покажется и Аканэ, все ещё обиженная на неё, но отчего-то приветливо улыбающаяся. Где-то в груди все ещё теплилась надежда на то, что ничего не происходило, что это все сон или глупая шутка...       Также стремительна, как и зажглись, надежды камнем рухнули вниз, разбиваясь на миллионы осколков и больно впиваясь в душу Мияко. Она знала, она все понимала — они уже не вернутся ни сейчас и ни завтра —никогда. Куроки упала на колени перед могилами, низко кланяясь им так, что лоб коснулся мокрой травы, чуть приминая её. Не в силах даже пошевелиться девочка так и застыла на месте, прикрывая глаза и что-то настойчиво шепча себе под нос. Она прощалась.       Она шептала их имена с огромной нежностью и грустью, словно так могла хоть как-то оказать им поддержку, провести их в последний путь. Она молилась и просила у них прощения. Извинялась за то, что её не было рядом, что вздумала уйти от них, забрав с собой и старшего, что позволила своему стразу глубоко поселиться у себя в душе и не бросилась в бой, как это сделал Икиру. Она просила прощения за то, что выжила, хотя могла умереть следом. Но разве стоило за это извиняться?       Мияко хотела, очень хотела сейчас быть вместе с остальными, встретить их конец вместе, до последнего защищая тех, кто за это время стал её семьёй, но четкое ощущение неправильности этого желания усиливалось, и Куроки поняла, что её друзья не хотели бы, чтобы она постигла их судьбу, они делали бы, чтобы девочка продолжила жить. Мияко глубоко вздохнула, выпрямляясь, чтобы поднять лицо к небу. Солнце всё ещё было скрыто темными тучами, что только больше клубились, увеличивались в размерах, грозясь пролиться новым дождём.       Все это время Аяме стояла в сторонке, наблюдая за маленькой сценой, разыгранной перед ней. Она была одиноким зрителем, посторонним, что никак не вписывался в общее правило, мешался, но, между тем, и был жизненно необходим. Такаги прикусила губу, скрывая печальное лицо за тонкими ладонями, — в свое время она хотела бы иметь такую же возможность попрощаться, но, к сожалению, время уже нельзя было повернуть назад и всё что уже произошло, должно таковым и остаться. Мияко повернула голову в сторону девушки, и та мягко улыбнулась, убирая руки от лица. Неуверенный и сломленный взгляд зелёных глаз опечалил Аяме, и та с трудом сдержала резкий порыв подбежать и обнять Куроки.       Мияко встала с колен, и молча направилась к Такаги, по дороге запинаясь о лежащую на земле сумку. Девочка на мгновение остановилась, прежде чем поднять вещь и осмотреть. Внутренние чувства уже подсказали ей, что она могла найти там внутри — однако для Куроки было нужно убедиться в этом наглядно. Шершавая обложка дневника Аканэ мягко легла в ладонь Куроки, и та еле сдержала рвущийся наружу всхлип с криком боли от потери. Мияко положила книгу обратно в сумку и крепко прижала её к груди, словно держала сокровище. Затем девочка поднялась к Аяме, хватая её за руку слишком резко чем хотелось бы. Рука автоматически напряглась, и костяшки побелели от слишком большого усилия удержаться, уцепиться на месте. Почему-то ей подумалось, что, если бы она только не отпустила руку Икиру, если бы она удержала её ещё хотя бы на мгновение, то, может, она смогла бы что-то предотвратить. Было бы вполне справедливо для Такаги возмутиться за неудобства, которые девочка ей причинила, однако, посмотрев на неё, Мияко заметила в её взгляде лишь тепло и понимание. Именно тогда сознание Куроки пронзило понимание — Аяме не злилась на действия Мияко — она лишь пыталась её поддержать. Это простое понимание привело за собой целую бурю эмоций из вины, радости и чего-то ещё, непонятного, но такого теплого.       — Ну что ж, ты готова возвращаться?       Куроки оглянулась назад, снова вглядываясь в безмолвные могилы. Надежда вновь увидеть своих близких живыми наконец угасла, и на её место пришла пустота и лёгкая грусть. Мияко в последний раз мысленно простилась с этим местом, прежде чем вновь взглянуть на Аяме и кивнуть. Да, теперь она была готова.       Всю дорогу назад Такаги о чем-то говорила — то о прекрасных цветах, что растут далеко-далеко в горах небывалой высоты, то о сладких фруктах, которые выращивали в отдаленных деревеньках, где шинаши появлялись совсем редко, то вовсе пыталась спросить мнение Мияко о деревьях и кустах, что встречались им на пути. Куроки тихо отвечала что-то не в попад или просто отмалчивалась, глядя куда-то перед собой. Слишком много ей ещё надо было обдумать, ещё много ей нужно было сделать. Она не знала, что будет делать дальше, не знала, куда идти и чем будет заниматься, но одно девочка знала точно — она не хотела, чтобы только что обретенные знакомые в лице Хигаши и Аяме ушли от неё и оставили её одну.       — Уже вернулись? Как раз вовремя, пора перекусить. — Мияко подняла глаза, замечая то, что они с Такаги уже вернулись к Исикаве.       Парень приветливо улыбнулся и похлопал по свадебному бревну рядом с собой, приглашая девушек сесть. Посреди поляны горел костер, а над ним висел небольшой черный котелок, закреплённый на толстых, крепких ветках. Время от времени Хигаши помешивал бурлящее содержимое деревянной ложкой, что-то шепча себе под нос. Аяме подтолкнула девочку ближе к костру, и усадила её между собой и Исикавой, протягивающим Мияко деревянную тарелку, наполненную только что приготовленным супом.       — Это мне? — Куроки повернулась к Такаги, вопросительно приподнимая брови, когда с двух сторон послышался тихий смешок.       — А кому же ещё, глупышка? Ты наверняка проголодалась, поэтому кушай пока горячее. Обещаю, тебе понравится, Хигаши готовит очень вкусно! — Аяме подмигнула, принимая другую порцию с супом из рук своего товарища.       — Правда? — Мияко потрясённо замерла, а затем улыбнулась, приступая к еде. — Спасибо...       Такаги и Исикава ели довольно быстро, и все время посматривали по сторонам — видимо за столько времени привычка быть всегда начеку уже работала на уровне рефлекса. Куроки же, наоборот, ела неспеша, иногда в глубокой задумчивости ковыряя ложкой содержимое тарелки.       — Можешь не торопиться, мелкая, а если почувствуешь, что не наелась, то не стесняйся попросить ещё. — Хигаши убрал пустые приборы в сторону, вставая со своего места и потягиваясь. — Тебе нужно набраться сил перед тем, как мы отведем тебя в деревню.       — *кх* Д-деревню?... — От неожиданности девочка подавилась и закашлялась, пытаясь выровнять сбившиеся дыхание. Что он имел ввиду?       — Твой прошлый дом был разрушен, и одна ты оставаться здесь не можешь, а потому отвести тебя в ближайшую деревню, чтобы о тебе там позаботились, будет самым правильным решением для нас сейчас. — Вмешалась Такаги, поднимая вверх ложку и внимательно глядя на девочку.       Мияко замерла, опуская тарелку. Они действительно собирались её оставить? Они хотели... Избавиться от неё? Какая-то рациональная часть внутри неё понимала, что этого и следовало бы ожидать, что надеяться на то, что эти люди возьмут её к себе, было глупо, однако Мияко ни за что не хотела принимать этот факт — только не сейчас, когда ей нужен был кто-нибудь, кто будет рядом с ней.       — Мияко... Милая, что-то не так? — Такаги толкнула Куроки плечом, озабоченно вглядываясь в чужие глаза — она не понимала, почему девочка была так расстроена.       С минуту Мияко сидела на месте, беспомощно открывая и закрывая рот, словно рыба, оказавшаяся на береге, не способная вернуться обратно в воду. Если её приведут в деревню и оставят там, то история может повториться. При новом нападении со стороны шинаши она снова будет беспомощна, она снова всех подведёт, и вновь останется одна.       — Что если... Что если я не хочу, чтобы вы меня отводили в деревню? — Куроки вздохнула, глядя то на Хигаши, то на Аяме. — Я не хочу оставаться одна, только не сейчас! Разве я не могу пойти вместе с вами?       Просить о чем-то подобном было эгоистично. У Такаги и Исикавы были свои дела, свои нерешённые проблемы, и вписывать в этот список ещё и заботу о сироте было уже лишним. Однако Мияко в тот момент это не волновало. В её груди панически разрастался страх быть оставленной, покинутой даже теми, кто проявил к ней заботу и понимание. На глаза вновь начали собираться слёзы лишь от одного понимания, что если это случится, то Куроки больше может не увидеть нежного и заботливого взгляда Аяме или ещё раз попробовать еду, приготовленную Хигаши. За это короткое время она поняла, что не может так просто отказаться от этого случайного подарка судьбы. Ни за что.       — Но мы не можем тебя взять с собой. Ты же это понимаешь? Это невероятно опасно, Мияко! — Такаги вздохнула откладывая тарелку с ложкой туда же куда их отложил и Исикава, чтобы сесть перед Куроки на колени, заглядывая в потемневшие от слез зелёные глаза. — Большую часть времени мы путешествуем, чтобы противостоять шинаши, нападающим на других людей, наша работа слишком рискованна для того, чтобы вовлекать в это тебя и...       Девочка всхлипнула, крепко зажмуривая глаза. Она сердилась на себя за то, что вновь оказывалась бесполезной для чего-то, сердилась на Аяме за то, что даже сейчас она вела себя так заботливо по отношению к ней, сердилась на Хигаши за то, что он молчаливо стоял в сторонке, выкуривая самодельную сигарету. Почему она просто не могла им помочь? Как вообще можно было быть настолько бесполезной? Куроки сжала руки, чувствуя, что правая рука невольно ухватилась за лямку сумки с записями Аканэ. Фукуи всегда старалась найти способ помочь остальным, победить ужасных существ и не дать им и дальше разрушать чужие жизни. В голове тут же возникла мысль о том, что, если она продолжит сражаться за Аканэ, за её идеи и несбывшиеся надежды и мечты, то она действительно заслужит прощение, пускай его уже никогда и не услышит.       — Но я буду помогать! Обучите меня тому, как сражаться с шинаши, я буду стараться изо всех сил! — Мияко открыла глаза, сердито смазливая слезы и настойчиво глядя прямо на Аяме. — Я не буду мешаться, и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь! Я обещаю! Только, пожалуйста, возьмите меня с собой!       Такаги подняла растеряный взгляд на нахмурившегося Хигаши. Тот задумчиво курил, вырисовывая из серого дыма незамысловатые узоры в виде случайных колец. Парень хмыкнул, наконец отводя сигарету от лица, и поднял голову на небо, словно сквозь темные тучи, все ещё клубившиеся там, модно было что-то увидеть. Не найдя там ничего, он вздохнул, возвращая взгляд черных глаз на Аяме.       — Это твое решение, подруга, я тут уже сдаюсь. Мелочь не желает, чтобы мы её оставляли в деревне.       — В таком случае, нам придется взять её с собой. — После долгой паузы ответила Аяме, смахивая растрепанные волосы обратно за спину. — Мастер скажет что нам делать в такой ситуации, и, возможно, нам удастся уговорить её пойти с нами в деревню, как мы и хотели.