Ее тело в саду

      Заставь его забыть.       Картер сам не знал, почему именно эта фраза крутилась у него в голове уже несколько дней. Рид не помнил, что он видел или говорил во время приступов, но оба раза, при которых присутствовал Картер, слова казались странными, почти бессвязными… или как будто не принадлежавшими Риду.       Я в саду. Заставь его забыть.       Поэтому, когда Картер вернулся в дом Уотерсов, он сначала направился в сад. Не без труда отыскал могилу среди розовых кустов и долго смотрел, засунув руки в карманы.       В тот день, когда отчим рассказал о смерти Элеоноры, Рид не захотел ничего обсуждать. Сослался на усталость после приступа и захлопнул дверь своей комнаты перед Картером. Тот еще некоторое время потоптался вокруг, но решил, что лучше уйти.       После этого прошла почти неделя. Сам Рид ни разу не звонил и не писал, а на все попытки Картера связаться отвечал молчанием. Правда, судя по соцсетям, он туда не выходил, так что вряд ли игнорировал конкретно Картера. Скорее уж просто не хотел с кем-то говорить.       Сегодня в кофейне у Картера всё валилось из рук, а Саманта грозно выясняла, что отвечал Рид.       — Ничего, — буркнул Картер. — Кажется, выключил телефон.       — Так почему ты не поедешь и не поговоришь с ним?       — Ну, раз не отвечает, то вряд ли хочет общаться.       — Так пусть скажет тебе в лицо!       Саманта буквально выгнала его из кофейни, заявив, что прикроет, если что. Но даже приехав в дом и отпустив таксиста, Картер не был уверен, что всё это такая уж хорошая идея. Если Рид хотел побыть один, то лезть к нему вряд ли стоило. Картер вот не любил, когда лезли к нему.       Хотя в глубине души признавал, что в большинстве случаев он бы не был против, чтобы кто-то полез. Чтобы кому-то было не всё равно.       Ну а если Рид не посчитает нужным разговаривать, то пусть катится к черту, но и правда, скажет это в лицо! Игнорирование злило Картера. В конце концов, он с этим делом только помогал и заслужил хотя бы разговора.       Очень хотелось показать могильному камню средний палец, но Картер удержался. Это было бы слишком неуважительно. Да еще эти навязчивые слова, заставь его забыть.       — Каким, интересно, образом? — проворчал Картер.       Развернувшись, он решительно направился к дому и толкнул заднюю дверь в гостиную. К его удивлению, она оказалась незапертой — может, кто-то видел его и открыл. Ну, или призраки. Картер бы ничему не удивился.       Кроме, может, дома.       С удивлением Картер прошагал мимо гостиной к лестнице, и ему становилось не по себе от промозглой тишины. До этого при каждом посещении дом Уотерсов производил разное впечатление, но никогда не представал мрачным, как сейчас.       Ощущение было таким, будто Картер попал в склеп.       Он коснулся перил лестницы и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда его окликнули. Обернувшись, Картер готовился к любому привидению, но это оказался всего лишь Эдвард Уотерс.       — Выпьешь со мной?       Звучало вроде как вопрос, но Картер догадывался, что ничего вопросительного тут не было. Он последовал за Уотерсом в гостиную и покорно уселся в крело. От виски тоже отказываться не стал, хотя не очень-то жаждал пить. Эдвард Уотерс, видимо, тоже, потому что его собственный стакан оставался нетронутым.       Он сел напротив, уверенный, мрачный. Если дом казался склепом, то Эдвард Уотерс царил в нем королем мертвецов. В строгом костюме, с тяжелым взглядом и нарочито небрежной щетиной.       — Ты пришел к Риду?       Картер кивнул.       — Хорошо, — сказал Уотерс. — Может, ты до него достучишься.       — В смысле?       — Почти в прямом. Он закрылся у себя в комнате и не хочет ни с кем разговаривать.       — Все эти дни?       Уотерс усмехнулся, и Картер сам понял, что спросил глупость.       — Он выходит. Но не хочет ничего обсуждать.       — Почему вы не рассказывали ему о болезни матери?       Эдвард Уотерс ничуть не растерялся и не разозлился из-за вопроса. Он смотрел так же твердо и спокойно:       — Элеонора не хотела.       Картер выжидал. Уж наверняка, если Уотерс захотел поговорить, он выложит, что у него там на уме. Иначе зачем звать?       — Болезнь Элеоноры не была тяжелой, — наконец, сказал Уотерс. — Приступы случались раз в пару лет, несерьезные. К сожалению, Рид унаследовал болезнь, но не легкость. Ему всегда было тяжело.       — Он рассказывал про школу.       Эдвар Уотерс улыбнулся, так тепло, что это удивило Картера. Будто холод окружавшего склепа на секунду отпрянул.       — Рид впечатлительный и слишком… открытый. Он не умел ненавидеть и не понимал, почему другие люди могли не принимать его из-за болезни. Для него это оказалось хуже всего. А потом он сломал руку и больше не мог рисовать. Из-за приступа. Элеонора решила не рассказывать ему о собственных проблемах. Я считал, что она не права, но уважал ее решение. Она же… мне кажется, она боялась, Рид будет винить ее в болезни.       — Он бы никогда не стал, — заявил Картер. — Но почему не рассказали ему о том, как умерла Элеонора?       — Сначала я сам не был уверен. Сильные приступы не случались у нее много лет. А потом усугубилась болезнь самого Рида. Я не хотел, чтобы вышло… как сейчас.       — Ему стоило знать!       Хотя вообще-то это означало, что тогда Рид никогда бы не подошел к Картеру. К тому же, таинственная смерть стала его целью, тем, чему он посвятил себя и свое время. Без этого оставались только проклятые приступы, которые уже забрали мать.       Может, и стоило забыть. Двинуться дальше. Но для этого Рид изначально должен был быть в курсе всех деталей.       — Надо было рассказать, — упрямо повторил Картер.       — Возможно.       Уотерс пожал плечами, и Картер не мог не подумать, что тот подобным образом и переговоры проводит. Вроде бы соглашается, что такому возразишь, как поспоришь? Но в то же время стоит на своем и точно не считает, что делал что-то не то. Упрямо сжав губы, Картер спокойно выдержал тяжелый взгляд Уотерса. А потом тот сказал:       — Я предложил Риду пойти в колледж.       Сбитый с толку Картер пару раз хлопнул глазами, потом все-таки спросил:       — Что?       — Раньше я настаивал на обычной школе, и Риду всегда от нее становилось только хуже. Поэтому я был против колледжа. Но Рид слишком живой, ему это нужно. У меня есть квартира в Лондоне, я предложил переехать туда, поступить в местный колледж. Он отказался. И вернулся в свою комнату.       — И вы бы переехали? — спросил Картер.       — Конечно. Может быть, ты сможешь поговорить с Ридом.       — Нет!       Решительно поднявшись, Картер хлопнул по столу стаканом с виски, который даже не пригубил. Эдвард Уотерс сидел на кресле и смотрел на Картера снизу вверх, приподняв брови в удивлении.       — Нет, — чуть спокойнее повторил Картер. — Не буду я говорить с Ридом, потому что вы этого хотите, или у вас там какие-то планы. Я хочу поговорить с ним, потому что он мой друг.       Развернувшись, Картер решительно зашагал к лестнице, постоянно ожидая, что Эдвард Уотерс его окликнет или остановит, но тот продолжал сидеть молча.       Картер мог понять, почему Уотерс приставил Харна к Риду. Конечно, после сломанной руки и смерти жены он боялся, что с Ридом еще что-то случится. Но в итоге Рид заперся у себя вовсе не в эти дни, а гораздо раньше. Отгородился от мира садом с розами, Харном и черт знает чем еще.       Остановившись перед комнатой Рида, Картер забарабанил в нее кулаком, ничуть не смущаясь.       — Открывай! — громко заявил он.       — Уходи.       Короткая глухая фраза только раззадорила Картера и он начал стучать еще и ногой. Интересно, он дверь случайно не выбьет?       — Ты знаешь, я так просто не исчезну, — заявил Картер. — Буду стучать, пока не откроешь! Я тебе не идиот, от которого можно отмахнуться, эгоистичный ты ублюдок!       Он барабанил еще какое-то время и почти что уверился, что придется продолжать еще долго, когда замок внезапно щелкнул. Переведя дух, Картер уставился на дверь, которая медленно открылась. Рид стоял бледный и встрепанный.       — Какого черта, Картер? — мрачно поинтересовался он. — Что непонятного в слове «уходи»?       — Идем.       — Куда идем?       — В кафе.       Рид смотрел на него как на полного идиота, но Картера это ничуть не смутило.       — В кафе, — повторил Картер. — Саманта одна там, ей понадобится наша помощь.       Сначала Картер хотел продолжить действовать так же бесцеремонно, схватить Рида в охапку и потащить за собой, но решил, что так дела не делаются. И протянул руку. Рид посмотрел на нее, потом в лицо Картеру и тихо спросил:       — Зачем ты пришел?       Картер ответил ему то же самое, что совсем недавно его отцу:       — Потому что ты мой друг.       Помедлив, Рид опасливо сомкнул ладонь на протянутой руке.              Если бы кто-то раньше сказал Картеру, что он по доброй воле пойдет на очередной наискучнейший прием, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Но вот он, Картер, стоит перед зеркалом в своей комнате пентхауса и пытается приладить чертов галстук.       Ведь форма одежды исключительно строгая!       — Хватит ругаться, — заявил Рид.       — Да я вообще молчу!       — Ты ругаешься себе под нос.       Развалившись на кровати, Рид старательно рисовал на бумаге левой рукой. Линии пока выходили неуверенными, но Рид не оставлял попытки, и с каждым разом получалось лучше и лучше. Рука уставала, но по крайней мере не болела.       Почти с завистью Картер глянул на аккуратный костюм друга с идеально завязанным галстуком:       — Мог бы и помочь.       — Вот еще!       — Предполагалось…       — Предполагалось, — перебил Рид, — что я заезжаю за тобой, потому что у меня есть машина и Харн. А в итоге ты всё продолбал, и приходится ждать, пока ты соберешься.       — Ничего я не продолбал! Немного задержался.       Рид закатил глаза, выражая, что он думает по поводу отмазок Картера. Но явно не особо возражал против задержки, решив поупражняться в рисовании. Рид утверждал, что в этой комнате потрясающий свет.       — Почему ты вообще не у себя? — спросил Рид. — Я мог и туда заехать.       — Отсюда ближе до зала. Ну и… у меня не было костюма. Мать купила. Но ждать меня они не могли.       — Конечно, — хмыкнул Рид. — Это же День рождения твоего отчима.       Только из-за этого Картер согласился пойти. Он прекрасно знал, что Эрик и мать сами не в восторге от подобного вечера, но отпраздновать требовали приличия и коллеги. Мать очень обрадовалась, когда Картер тоже согласился присутствовать.       — Не намекай Эрику, что думаешь о его предложении работы, — посоветовал Рид. — Иначе он тебя весь вечер будет знакомить со всякими важными людьми.       Чуть не зарычав от раздражения, Картер в очередной раз сорвал галстук и начал всё заново.       — Мы с отцом уезжаем в воскресенье.       Замерев, Картер с недоумением обернулся и посмотрел на Рида. Тот оставался невозмутимым, но бросил быстрый взгляд на Картера и рассмеялся:       — В отпуск.       — Надолго?       — Пара недель. Отец считает, мне будет полезно. Я бы ни за что не согласился, но иначе он будет работать, пока не умрет. Хотя не знаю, кто там еще за кем будет присматривать! Ему дай волю и телефон, так он будет украдкой из шезлонга работать.       — Куда поедите?       — В Европу. Я пока не спрашивал подробностей… ну, боялся, вдруг доктор Брэдли в последний момент мне запретит.       — Он этого не сделал?       — Неа. Кажется, приступов и правда становится меньше. Хотя всё равно боюсь, как бы не испортить отцу отпуск.       Развернувшись, Картер грозно ткнул пальцев в Рида:       — Хорош нести чушь!       — Ты не отвлекайся от своего галстука, а то всё шампанское без нас выпьют.       Вернувшись к зеркалу, Картер подумал, что лучше бы согласился на бабочку. Выглядел бы как идиот, зато ничего не надо завязывать.       — Интересно, — сказал Рид, — что при последнем приступе я ничего не говорил. Отец утверждает, что молчал. Хотя после смерти матери говорил постоянно.       — Это же хорошо?       — Наверное. Доктор Брэдли считает, это из-за таблеток. Он снизил дозировку, но хуже не стало. Если, конечно, я не начну кататься по полу в приступе, когда мы все-таки доберемся до Дня рождения твоего отчима.       — Если начнешь, я позову Харна. И у отчима есть там небольшая уютная комнатка, где можно отдохнуть.       — Спасибо. Я… спасибо.       В сердцах скомкав галстук, Картер закинул его в угол. С раздражением расстегнул пиджак:       — Всё, я готов.       Рид ничего не сказал, только хмыкнул. Отложил рисунок и потряс ладонью, чтобы снять напряжением. Перед зеркалом поправил аккуратный костюм, на котором не осталось ни единой складки.       — Когда вернусь, я хочу попробовать поступить в колледж, — сказал Рид. — Если не струшу в последний момент.       — Ну, если что-то пойдет не так, всегда можешь позвонить мне, и мы напьемся. Хотя если я правда пойду работать к Эрику, это я буду названивать и умолять выпить.       Рид рассмеялся, так заразительно, что и Картер невольно улыбнулся.       — Тебе тоже стоит уговорить отчима на отпуск, — заметил Рид. — Ты, твоя мать и он. Куда-нибудь на недельку.       — «Семейный отдых» явно не для нас.       — Ох, Картер, ты иногда такой придурок. Ладно уж, пойдем хотя бы на День рождения.       На кровати остался лежать рисунок с карандашным наброском: могильный камень среди кустов роз. Картер хмыкнул. Забыть у Рида точно никогда не выйдет, как ни у кого не выходит. Но можно двигаться в будущее.       Оставив рисунок, Картер тоже заторопился вперед.