Дай мне причину остаться

      Машина остановилась у входных ворот дома, что словно вылезли из старых книжек, которые Дазай читал в детстве, особенно ему запомнились красочные картинки на всю страницу. Всё это навеивает воспоминания, они были одновременно тёплые и тревожные. Так, например, будучи ребенком, он читал сам себе сказки перед сном, обязательно вслух под свет от ночника, отдающим жёлтым, лёжа на кровати под тёплым одеялом, он воображал, как находится не один, ведь в то время Мори частенько не бывало дома, что весьма лучше, нежели будь всё наоборот.       Сам дом был большой, как в высоту — не меньше трех этажей, так и в длину. Он не похож на замок, скорее выполнен в довольно-таки современном стиле, с большими окнами и необычной постройкой присуще современности. Отсюда было заметно как хозяева ухаживают за двором, хорошо подстриженный загон, кусты и высаженные цветы, должно быть, у них есть свой садовник.       Так вот как Чуя жил до поступления, можно сказать, с «золотой ложкой во рту». Именно это хотелось произнести вслух, но парень себя остановил, ведь настроения у второго вовсе не было для своего рода подколов.       Проводив Кёю, что даже не зашла в дом, объяснив это тем, что ей нужно заехать к себе, парни молча направились внутрь, скрип от открывающихся ворот больно бил по ушам, заставив скорчиться. «Надо бы их заменить», — пронеслось в голове хозяина.       Оказавшись внутри, у Чуи возникли картинки из воспоминаний: маленькие фигуры детей бегали по совершенно пустому холлу. Рыжеволосый мальчик всеми силами пытался догнать свою старшую сестру, та звонко смеялась, попутно поднимаясь по лестнице, а доносящийся голос матери с кухни, звучавший так тепло, звал ужинать. Через несколько секунд вверху лестницы возник отец, перегородивший путь руками. Дети пытались прорваться через своего рода преграду, однако все усилия были безуспешны, мужчина подхватил обоих руками и со смехом спустился вниз, попутно причитая. На лице возникла едва заметная улыбка, от которой становилось уж совсем грустно. Таких моментов было не так уж и много, но он и предположить не мог, что может когда-нибудь соскучиться по своему дому. Ранее парень мечтал о том чтобы уехать, а теперь отлучившись на небольшой промежуток времени, понимает, как это было по детски, ведь столкнувшись со страшным, Чуя осознал, что дорожит семьей и не сможет вот так легко отказаться от них.       Голова опустилась вниз, парень вернулся в реальность, что ударила так беспощадно. Сейчас его родители в больнице, всё не так радужно как было раньше и стоило бы осознать это, а не уходить и вдаваться в воспоминания. Кулаки машинально сжались от злости на себя. Удивительно как одно мгновение может перевернуть все вверх дном. Никто не знает, сможет ли наступить завтрашний день и сколько ему уготовано судьбой, а мы лишь тратим время на обиды друг на друга, когда стоило бы поговорить. К счастью, всё обошлось и такая возможность ему представится, но а что если бы их не стало? Этим вопросом он задавался весь день.       Из потока мыслей его выбила чужая рука, что легла таким лёгким движением на плечо, словно согревая его. Дазай нежно посмотрел на него, а затем перехватив сумку закинул её к себе на плечо, где уже висела такая же. — Куда мне отнести вещи? — он спрашивал осторожно и довольно-таки неуверенно, боясь как-либо потревожить. — Вверх по лестнице, затем налево, первая дверь, — парень старался избегать зрительного контакта, просто напросто из-за того, что злился.       Чуя не понимал, что ему испытывать, с одной стороны ему страшно, тревожно и не по себе от случившегося с родителями, это занимает 90% его мыслей, а с другой Дазай, который много чего не договаривает, что выводит из себя, но в тоже время он рядом в такой тяжёлый для него момент. В одном человеке слишком много противоречивых эмоций, это заставляет рваться на части.       Дазай последовал наверх, мысленно накидывал варианты, как начать разговор. Переживал ли он? Определённо. Руки предательски подрагивали, а по телу проходил табун холодных мурашек, сердце болезненно покалывало в груди, отчего он бы предпочел уйти, но отступать уже некуда. Зайдя в тёмную комнату, парень поспешил найти включатель света и когда это наконец удалось, можно было разглядеть всё вокруг. Стены увешаны плакатами каких-то рок групп, кровать большая, аккуратно заправлена, на полках стоят различные кубки и медали с наградами по различным видам спорта, преимущественно боевым. Осаму припоминал, что Чуя как-то ему рассказывал о своих увлечениях спортом. Он внимательно их рассматривал, вглядываясь в каждую, что вызывали чувство умиления. Отдельное внимание его привлекла игровая приставка и шкаф с играми, но затем глаз упал на несколько фотографий, что стояли на столе в рамках. Они были семейными, на них Чуя совсем маленький, на вид лет шести, не больше, мальчик приобнимает отца сзади, слегка нависнув на нём, он выглядит счастливым, улыбаясь чуть ли не до ушей, на следующей он уже с матерью, целует её в щечку, а на третьей заключен в объятия с сестрой.       В этот момент стало не по себе, с одной стороны это довольно-таки мило, но с другой — его поглотило чувство вины. Отчасти парень винил себя в произошедшем, хотя головой понимал, что его вины в этом нет, по крайней мере прямой, ведь если бы Дазай вовремя остановил Чую, то этого бы не произошло. Например, когда предположил причастность Мори к делу, ему не стоило показывать тот чердак, где хранилась вся информация и тогда бы Накахару не занесло так далеко. Однако что сделано, то сделано, поэтому необходимо искать другие способы уберечь всех вокруг. Парень резко отвел свой взгляд и направился вниз. Шаги медленные и осторожные, возможно так он пытался оттянуть разговор как можно дольше, однако это отнюдь ли поможет в такой ситуации. В голове совсем не было и намека на то как стоит начать его, что вообще сказать и рассказать, как успокоить и не закопать себя ещё больше. Необходимо учесть все факторы, суметь найти подход к нему. На миг эта затея показалась не такой хорошей, как это было ранее. Так ли нужно это делать сейчас? У Чуи есть куда большая проблема, нежели какие-то взаимоотношения между ними. Но не правильным ли будет избавить его от одной из множество проблемы, которая нависла уже давно и с каждым разом становится всё больше? Определённо да.       Встряхнув головой, дабы исключить ненужные сомнения, парень направился вперёд, стараясь быть уверенным, хотя бы внешне.       Даже со спины Чуя выглядел довольно-таки напряжённым, сидя за столом, пялясь на стакан с водой, парень подносил его ко рту, нога то и дело подрагивала, что выдавало того с потрохами. Однако услышав шаги сзади Накахара замер на месте, будто бы его ожидания наконец закончились. — Ты злишься? — уверенность в голосе тут же пропала, стоило Дазаю произнести первые слова. Он обошёл второго и сел напротив, не в силах поднять головы. — Неужели заметил, — Чуя посмотрел на собеседника, сдерживать раздражение становилось всё сложнее. — Это из-за того разговора в машине? — Осаму старался не обращать внимания на язвительность и продолжил осторожно «прощупывать почву». — А ты как думаешь? — последовал нервный смешок, он едва смог вовремя остановиться, чтобы не сболтнуть лишнего, отчасти потому что всё же не хотел ссориться и спугнуть своим настроением. — Что ты хочешь знать? — Дазай поднял голову, посмотрев на собеседника, он сглотнул ком в горле и приготовился к атаке, ожидая своей участи.       Чуя не был готов к прямому вопросу — если честно, парень ожидал увиливаний или же уходу от сути проблемы, но уж точно не готовности открыться. Поэтому он опешил, долго вглядывался в выражение лица, прокручивал все варианты. — Расскажи мне всё о детстве, без утайки, — начинать стоило с малого, а именно с начала. — Я тебе уже говорил, что жил с опекуном… — возникло ощущение будто бы его проверяют и это не простой разговор, а некий допрос. Может, Чуе всё-таки стало известно, кто он на самом деле? — Но ты не говорил, что он исследователь, что вы часто переезжали, я знаю лишь общую информацию или ту, которая тебе выгодна. Я ждал, Дазай, правда ждал, что ты мне откроешься полностью, — с каждой новой фразой голос звучал всё громче, эмоции выливались наружу, контролировать, сдерживать некий порыв он уже не мог. — Но вместо этого я собираю о тебе информацию по крупицам, из твоих бесед с другими людьми, когда мне ты ничего толком не говорил. Так почему ты так не доверяешь именно мне?!       Всё, что он копил, наконец вышло наружу, крик резко сошёл на нет и теперь оставалось лишь отдышаться и почувствовать маленькое облегчение. Жалел ли он? Определённо нет. — Я не могу говорить о прошлом, — болезненные воспоминания заполонили его, картинки того от чего он бежит снова настигли его и больно бьют. — Это не потому что ты какой-то не такой. Тебе я сказал больше чем кому-либо! — в этот момент то, что он строил годами, а именно маленький кокон, который защищал его, треснул как и маска. — Но не всё! — в порыве ярости парень ударил по столу, его стул отшатнулся как только Накахара резко встал с места и наклонился вперёд к собеседнику. Дыхание было глубоким, дышал он исключительно через нос, скулы напряжены, а брови скользнули к переносице, что придавало устрашающий вид. Однако взглянув на полное боли выражение лица напротив, что выглядело испуганным и таким беззащитным, чьи глаза широко распахнулись и предательски намокли, не позволяя выйти слезам наружу, парень вдруг осознал, что только что натворил. Чувство вины настигло полностью и в этот же момент вся ярость исчезла, оставив после себя неприятное ощущение. — Прости… — Чуя медленно сел обратно, он был готов провалиться под землю, сделать всё что угодно, лишь бы Дазай его простил за столь ужасные слова. — Я не должен был давить.       Голова опустилась вниз в ожидании приговора, но повисло молчание, что значительно хуже каких-либо слов.       Осаму легко мог понять столь неожиданную реакцию, ведь отчасти он сам в ней виноват. Даже в таком состоянии, когда тело совсем не слушалось, то и дело пытаясь задрожать, а голос всё никак не выходил из его уст, возможно из-за того, что знал, что он сорвётся, Дазай не злился, совсем нет, сейчас он лишь боролся с чувством тревоги и паники, что охватило. Выбросив все сомнения, сожаления и поразмыслив о том, что разберётся со своим состоянием позже, он прикрыл глаза, мысленно сосчитав до десяти, собрал всю волю в кулак и постарался отключить все эмоции. В следующее мгновение, когда веки снова приоткрылись, его глаза опустели, парень начал: — Своих биологический родителей я не знаю, в памяти лишь остались маленькие обрывки воспоминаний из приюта, — голос был ровным или хотел таковым казаться, лицо Дазай закрыл руками, так было легче говорить, он старался представить, что находится один, беседуя сам с собой. — Не стоит… — Накахара принялся останавливать его, потому что знал, как тяжело даются такие откровения собеседнику, а заставлять он не мог. — Нет, я хочу, — отрезал парень и собравшись с силами продолжил. — Помню лишь грязные стены и как был голоден, как от детей узнал, что у каждого ребёнка есть мама и папа, после чего вдолбил себе в голову, что они придут и заберут меня, — губы расплылись в улыбке, спрятанной от глаз, от неё выворачивало на изнанку, ведь в таком состоянии он всё больше похож на него. — Так проходили дни ожиданий, других детей забирали в новые семьи, но не меня, и когда я совсем отчаялся, за мной пришёл мужчина, со словами «я твой новый папа». Услышав это, будучи наивным ребёнком, я был на седьмом небе от счастья. Но как это обычно бывает, жизнь преподнесла сюрприз. Моей мечте не суждено было сбыться. В первый же день по своей глупости или неосторожности я разбил что-то важное, точно не могу вспомнить, но вот последствия хорошо врезались в память… Те удары, от которых в ушах долго звенело, были довольно-таки ощутимыми. Это послужило уроком, впредь я не бегал по дому. Это был метод воспитания и весьма эффективный. Меня учили всё время улыбаться, поддерживать иллюзию счастья, когда он поднимал руку, я не смел плакать или быть грустным. Не знаю, как это назвать, но при каждой порке нужно было смотреть в глаза и улыбаться. Он всё время спрашивал меня больно ли мне, правда не зависимо от ответа, не останавливался. До сих пор не могу понять, почему он спрашивал, если это не несёт какого-либо смысла, поэтому я всё время говорил «нет» и улыбался дабы это поскорей закончилось. Друзей у меня не было, выходить из дома запрещалось, в школу я не ходил, так как был на домашнем обучении. Из-за его работы мы часто переезжали. Ты интересовался должностью? Но точного ответа я дать не смогу, потому что и сам толком не знаю. Кажется, что-то связанное с лекарствами. Большую часть времени я проводил в одиночестве, включал телевизор и смотрел фильмы, это был способ уйти от реальности, хоть и не на долго я забывал обо всём и жил в фантазиях. Вечером он возвращался, отыгрываясь на мне, это был его способ выплеснуть эмоции. Когда мне исполнилось 7 лет… — предыдущий монолог дался довольно легко, он вёл себя непринуждённо, будто говорил о том, что съел на завтрак, однако закончить предложение оказалось сложнее, к горлу подступила тошнота, вспоминая обрывки из детства. Конечно, всё он рассказать не мог и эту тайну унесёт с собой в могилу, так он зарёкся, но выкинуть это из головы вот так просто не получится. Пальцы на руках, прикрывающие лицо задрожали, естественно, остановить реакцию организма вот так просто не получится, он об этом прекрасно знал, поэтому спрятал ладони под стол, заключив их между ног, наивно надеясь, что Чуя этого не заметил, он смотрел вниз и сглотнув комок, подступивший к горлу, Дазай продолжил всё в той же непринуждённой манере: — Ну знаешь, я хоть и был запуганным ребёнком, но всё же ввиду любопытства вышел погулять, там на улице я познакомился с другими детьми, подружился даже. Так несколько месяцев я выходил к ним каждый день, пока его не было дома, потихоньку приходило осознание, что то, что происходит у меня в семье — ненормально. Я попытался сбежать, но меня нашли, тогда знатно конечно досталось и после этого избиения участились, плюс он нанял няньку, если его можно так назвать, — снова вспыхнула череда картинок, заставив зажмуриться. — Поняв всю безысходность, переезжая с места на места и по сути не видя в жизни ничего светлого, я начал свои попытки достичь лёгкой смерти, безболезненной и сладкой. Но как видишь, я всё ещё жив, — на этом моменте почему-то стало смешно, возможно от того, какой он всё-таки неудачник, что не сумел всё закончить или же потому, что часть про смерть была одной из самых лёгкой из этого рассказа, но сдержав себя, посчитав, что данная реакция будет ненормальной для Чуи, он лишь вернулся в своё прежнее русло, театрально развёл руки, демонстрируя свою целостность, ну или подобие её.       Данную реакцию собеседник явно не оценил, он всё время молчал, впитывая всю информацию до последней капли, забывал как дышать и снова приводил себя в чувства, прерывать не осмеливался, лишь наблюдал, беспокоясь о состоянии Дазая в этот момент, болезненно отдавая в грудь при каждом упоминании опекуна и то, что ему пришлось пережить.       Рассказанное повергло в шок, однако к чему-то подобному он и был готов, за всё это время, что парень ждал пока человек напротив откроется ему, он уже накидывал варианты, исходя из крупиц информации, что были доступны ему. Посмотрев на довольно непринуждённое состояние Дазая, Чуя забеспокоился ещё больше и было уже открыл рот, сказать что-то, однако не успел. — Если на то пошло, я расскажу тебе о том, как справлялся со всем этим, как развернулись события дальше. Чтобы ты не утруждал себя задавать вопросы. Но, Чуя, пообещай что впредь не поднимешь эту тему, что во время и после моего рассказа не подашь виду, не дашь реакцию и ничего мне не скажешь. Что мы закроем тему и сделаем вид, будто ничего не было, ты будешь относиться ко мне также. Что промолчишь, — теперь Дазай поднял голову, взглянув в глаза напротив с надеждой, что тут же изменились на ещё более шокированные. Заметив чужой взгляд, Чуя попытался сдержать порыв эмоций и не выдавать на лице не единого проблеска на них, на сомнения или волнения, прикусив язык, он быстро взял себя в руки решительно кивнул, однако руки под толстовкой, сжатые в кулаки до побеления костяшек, говорили об обратном.       Конечно, Дазай не рассчитывал на полное равнодушие слушателя, он знал — Чуя не из тех людей, что забьёт и забудет. Но хотя бы — парень сделает вид как того просят и это вполне себе устраивало. Хоть Осаму и не поведает всей правды, упустит много фактов из своей жизни, притворится, будто всё в прошлом, соврёт если потребует того, дабы уберечь и не подставлять под удар ещё сильнее, но всё же от этого обоим станет легче, в лучшем случае уйдет напряжение, а в худшем — всё останется так как есть, есть конечно доля вероятности, будто всё станет хуже, но она настолько мала и так не сочетается с Накахарой, что этот вариант парень даже не рассматривал. — Бинты, стоит начать с них… — он задумчиво осмотрел руки, затем его взгляд скользнул вперёд куда-то сквозь человека напротив, собирая мысли в кучу, Дазай сделал то, что получается у него лучше всего — отодвинул эмоции на потом. — Он не только бил… Нет, не так… Правильнее сказать издевался. Само собой, используя подручные вещи оставались увечья различного рода, поэтому в аптечке всегда лежали они, — парень провёл кончиком указательного пальца по тыльной стороне кисти, — с ними я чувствовал себя защищённым, не то чтобы они смягчали удары, скорее создавалось впечатление будто бы укрывали от внешнего мира, я не хотел расставаться с этим ощущением, заматывал себя регулярно, не хотел видеть оставшиеся шрамы, нанесённые им, лишний раз напоминающие о страшном, смотреть в зеркало стало невозможным, отражение было отвратительным. Вскоре поверх заживших шрамов я стал наносить новые, но своей рукой, доказывая скорее для себя, что моё тело никогда не будет помечено этим уродом, лишь я властен над ним, больше никто не смеет прикасаться к нему или оставлять метки. Глупо, но всё же это мой способ контролировать ситуацию. Как только доходило до предела — я предпринимал попытки свести счёты с жизнью, каждый раз меня откачивали, ему удавалось разобраться без скорой и полиции, он нанял специального человека для этого, что прибежит по первому же звонку и не станет задавать лишних вопросов. Моя ошибка в том, что не прибегнул к пистолету в висок или же не спрыгнул с двадцатого этажа. Однако в своё оправдание скажу, что в доме ублюдок догадался не хранить оружие, а сбежать как ты понял я не мог, в виду постоянного присмотра.       Чуя покрепче сжал челюсть, с каждым новым фактом ногти глубже впивались в кожу на ладонях. Он не знал, что больше его бесило: то как с ним обращались или же спокойная реакция рассказчика с нотками оправданий, почему у него до сих пор не вышло сделать то, что он намеревался долгое время, а может всему виной отсутствие возможности поддержать, взять за руку и сказать слова поддержки. — Вскоре, ему предложили какую-то новую должность, меня пришлось отправить в эту школу, не знаю, почему он принял такое решение, может я ему наскучил и это был своеобразный способ избавиться. Но тем не менее, впервые оказавшись в обществе я учился взаимодействовать с ним, даже завёл друзей. Первым стал Одасаку, которого я встретил совершенно случайно, наверное, мне очень повезло наткнуться на такого человека, он научил меня тем вещам, что я не знал, например, как говорить с людьми не отпугивая их; что правильно, а что неприемлемо; заложил фундамент. Затем появились Акутагава с Ацуши, они тоже привнесли не малый вклад в моё понимание дружбы. Однако рассказать и полностью открыться я всё же не мог. До сих пор, окруженный хорошими людьми, находясь всё время с людьми, я ощущал чувство всепоглощающего одиночества, казалось, оно будет преследовать всё время. Получивший всё то, о чём можно только мечтать, я не мог почувствовать себя полноценным человеком. Поэтому продолжал истязать себя, в моменты когда становилось совсем невмоготу это терпеть. Попытки умереть я не прекращал, однако они стали посредственными, сам не знаю, чего я добивался, может, просто хотел почувствовать, будто моя жизнь только моя и если я захочу свести счеты с ней, то смогу сделать это в любой момент, — парень пожал плечами, пытаясь понять себя. — Такое поведение остаться незамеченным не может, поэтому меня отправили к Мори. Странно конечно, что один врач совмещает несколько направлений в медицине, но видимо меня одного это смущало. Не сказать, что мы беседовали обо всём, скорее я говорил о своих жалобах, словно подхватил простуду, а он выписывал таблетки. Я уже упоминал, что антидепрессанты не помогали и добровольно отказался от них, правда под страхом исключения упорно делаю вид примерного пациента. Дальше появился ты, остальное тебе хорошо известно…       Повисло оглушительное молчание, ни один из сидячих за столом не двигался, не мог произнести ни слова, звук учащенного сердцебиения больно бил по ушам, отдавая эхом в головах. Жалел ли Дазай о сказанном? Он не знал. Может потому что четко не осознавал всей ситуации, всего того что он сейчас наговорил. В какой-то момент показался страх или же сомнения. С каждой секундой тишины становилось всё тревожнее. Может, стоит что-то сказать? Но ответа так и не приходило. — Будешь тосты с джемом? — Чуя решительно встал со стула, губы поджаты, а челюсть всё так же казалась напряжённой, однако парень усиленно делал вид, что всё в порядке, элементарно потому что его попросили.       Через силу заставив себя улыбнуться и перевести взгляд на собеседника, он направился к шкафчикам на кухне, нервно ища нужную банку. Он впервые в жизни зол на человека, которого в глаза не видел и серьёзно задумывается над убийством, о котором ранее не возникало и мысли. — Не откажусь, — голос едва был слышен, словно Дазай обращался к самому себе. Именно сейчас, когда стоило бы выдохнуть, стало ещё тяжелее, причин было много, а копаться в себе совсем не было сил и времени.       Однако с другой стороны Чуя сдержал слово, за что он благодарен, но видя с каким трудом это даётся, вновь одолевает вина, будто он одарил его новой проблемой, о которой ему не стоит переживать, особенно сейчас, когда и так их хватает. Но что поделать, такой уж Накахара человек, он умеет сочувствовать, переживать за других, особенно за близких и дорогих ему людей, с этим ничего не поделать. Дазай мог бы давно рассказать полуправду, дабы не мучать, но стоила ли она того? Если в итоге всё оборачивается одним и тем же, исход всё тот же и это неизбежно, в любом случае остаются неприятные воспоминания, только теперь о них знает ещё один человек, которого он одарил своим нелёгким бременем.       Чуя осторожно, насколько это возможно, с подрагивающими руками, поставил тарелку на стол и уселся на прежнее место. — Спасибо тебе… — фраза прозвучала искренне, на столько, на сколько это может быть возможно. Дазай благодарил за всё. За то что тот всегда был рядом, за время проведенное вместе, за понимание и поддержку, за то что вопреки внутреннему состоянию он выполнил обещание, за подаренные чувства. Он вложил всё в эти два, казалось бы, простых слова, все свои мысли и неважно, понял ли это Чуя.       Накахара ненадолго застыл, может от неожиданности или же от несвойственной искренности, но всё же кивнул, стараясь сильно не акцентировать внимание, потому что иначе все его размышления будут об этом маленьком жесте благодарности.       Как ни в чём не бывало, будто бы всего этого не было, как и обещали, они просто говорили обо всём, разбирали вещи, прогуливались вокруг, осматриваясь по сторонам и просто держались за руки пока находились наедине с друг другом, их ладони грели, согревали в ветреную погоду, но каждый раз, когда вдалеке виднелись посторонние, им приходилось отдаляться, оба понимали необходимость этих действий, но почему-то всё равно наступило чувство пустоты внутри, будто бы всё это неправильно, возникало желание плюнуть на всех и делать то, что им хочется, то, что душе угодно. Почему для обычных людей такое маленькое действие не вызывает чего-то неправильного и страшного, а они должны прятаться? Этот вопрос витал где-то вдалеке, но на него тут же находился нужный ответ, который совсем не утешал. Однако Чуя лишь повторял: «Это временно, скоро мы не будем бояться и станем как все обычные смазливые парочки». Но у Дазая проносилось то, что он не смел говорить вслух: «Скоро ли?». Этого он не смел говорить, поэтому в ответ лишь улыбался, накидывая варианты как можно ускорить данный процесс. Накахара водил его по местам, где он гулял в детстве, попутно рассказывая забавные истории, в какие неприятности раньше впутывался с Ширасэ и Юан от этого сердце Осаму отдавало болью в груди. Может, это было чувство ревности или же досады, сожаления от того, что его детство проходило совсем иначе. Правда, каждый раз, когда это происходило парень бежал от мерзкого ощущения, коря себя за такую детскую реакцию.       И вот они дошли до пляжа Бэй, тучи над небом всё больше нависают, солнечный свет едва пробивается сквозь мрачный дождливый покров, дует пронизывающий холодный ветер, растрепывая волосы. Здесь никого нет, оно и понятно, ведь в такую погоду едва кто-то осмелится находиться на пляже. Прерывистый ветер гонит волны к берегу, те с большой силой ударяются об массивные камни, расплескиваясь с характерным для этого шумом, вода почему-то кажется темнее обычного, напоминая тёмно-синий. Стоя здесь, на берегу, отчего-то обоим становится спокойнее, все мысли и переживания вдруг перестают быть чем-то значимым, даже прохладная погода уже не вызывает характерной реакции организма в виде мурашек и подрагиваний. Они долго молчали, смотря куда-то вдаль, туда, куда человеческий глаз не может достать. Чуя присел на песчаную поверхность, совсем не переживая за одежду, будто бы ничего больше не имеет значения. — Давай вернёмся сюда через год, — он не смел поворачиваться в сторону Дазая, голос его был спокойный и едва слышен.       Осаму медленно присел рядом, проделав все те же действия. — Мы будем возвращаться сюда каждый год, — его рука осторожно с лёгкостью дотронулась до тыльной стороны ладони второго, тонкие и длинные пальцы обвили чужие.       В ответ Накахара лишь слегка улыбнулся, пряча весь спектр эмоций за таким маленьким жестом. Он аккуратно положил голову на плечо Осаму, прикрыв веки, старался насладиться моментом спокойствия, ведь позже этого не будет, выйдя с этого пляжа их снова затянет в пучину проблем и переживаний.       Они сидели молча, будто бы и говорить было не к чему, тишина не казалась чем-то неправильным или волнующим, тревожным или тяжёлым, она была чем-то правильным и необходимым. -      Ты мне нравишься, Чуя, — губы едва размыкались, слова были едва слышны под шумом бьющихся волн и ветра, хотелось сказать «люблю», но почему-то не осмелился, прошло пару секунд как он продолжил. — Даже не так. Это что-то большее, это не то, что можно описать простым языком, — он не знал, слышит ли его собеседник, Дазай просто говорил, чувствуя в этом острую необходимость. — Я сделаю всё, что угодно, даже если ты меня возненавидишь, не захочешь видеть, я всё равно буду тебя защищать, буду рядом, даже если ты этого не будешь видеть. Я готов пожертвовать всем. Только прошу тебя, пожалуйста, улыбайся.       Чуя вслушивался в каждое слово, на лице отражалась куча эмоций, от изумления и недопонимания до благодарности и взаимности, он смотрел в профиль собеседника, ожидая что тот повернётся к нему, но этого не происходило, возможно, он боялся или же не был уверен, что его слушают. — Дазай, — начал Накахара. — Если цена моей улыбки — твоё благополучие, то я никогда не буду счастлив. Потому что я чувствую то же самое по отношению к тебе. Он наконец повернулся и небесно       голубые встретились с чёрными как ночь глазами, они долго разглядывали друг друга, утопая в бездне подсознаний, оголяя души.       Дазай нежно положил свою ладонь на щёку Чуи, ощущая насколько у него мягкая кожа, от неё веяло прохладой, однако почему-то и тёплом тоже. Он слегка повернулся, прижимаясь ближе к протянутой руке. Их губы слились в поцелуе, таком лёгком и таком ощутимом, чувственном и ярким, обжигая и согревая внутри.

***

      Вот они уже в больнице, в нос тут же ударяет такой знакомый запах из детства — лекарства, спирт и хлорка. Внутри всё выглядит довольно-таки прилично и по-новому, белоснежные стены, натёртые до блеска окна и зеркала, оборудование похоже тоже только недавно поменяли. Всё так отличалось от знакомого представления госучреждения, хотя откуда Дазаю знать об этом, он был-то от силы два раза в подобных местах, обычно удавалось обойтись личным лечащим врачом, что мог подлатать прямо на дому, будь то «урок кройки и шитья» или же промывание желудка.       Они осторожно, не спеша поднимаются на второй этаж, лестница кажется невыносимо длинной, особенно для Накахары, а может это и на руку, ведь остались считанные минуты до долгожданной встречи, однако сердце предательски кололо, не давая взять себя в руки. Ему страшно, действительно страшно и тревожно. Но от чего же? Он боится увидеть их в изувеченном состоянии, беззащитными, ведь в его представлении родители всегда были сильными, стойкими, непоколебимыми, всегда шли с вверх поднятой головой, держа маску на лице, казалось любая преграда им не почём. А сейчас что?       Кёя делает глубокий вдох, собираясь с мыслями и натягивая улыбку, так будет проще и ей, и всем остальным, если все будут подавлены, тогда кто станет человеком, что скажет «Всё хорошо, мы справимся»? Она потянулась к дверной ручке в палату.       Дазай незаметно схватил Чую за ладонь, заставив обратить на него внимание. — Я постою за дверью, думаю, вам надо побыть наедине с семьей, — он с пониманием посмотрел на подавленного парня, тот кивнул.       Как только дверь отворилась, они зашли внутрь, ожидая увидеть наихудший вариант событий, но какого же было удивление, когда глаза узрели довольно-таки утешительную картину: — Моя очередь, через пять минут начнется мой сериал, и если я его не посмотрю, то будь уверен, так скоро тебя точно отсюда не выпишут! — Азуми подалась вперёд, высказывая мужу.       Чуя догадывался, о каком сериале идёт речь и пожалуй отец, смотрящий футбол, явно играет с огнем, учитывая всю её любовь к этому шоу. — Ладно, ладно, — Киоши тяжело вздохнул, понимая всю безнадежность ситуации. — Только не ворчи, а то морщины появятся, — он кинул пульт на кровать напротив и тихо дополнил. — Скорей бы он закончился. — Не дождешься, старик, — победно улыбнувшись, она принялась переключать каналы. — Тебе придётся терпеть его всю жизнь.       Присутствия детей те даже не заметили, должно быть, сильно увлеклись спором. Таковы были их родители, они любили друг друга, но никогда не упускали возможности поспорить и уколоть, правда, за всю осознанную жизнь парень не помнил, чтобы они ссорились по-настоящему или таили хоть какую-то обиду. — Кёя, Чуя! — первым обернулся отец. — Из-за твоего сопливого сериала мы не заметили собственных детей. — Что вы здесь делаете? — мама с недоумением посмотрела на гостей.       Те долгое время наблюдали с широко распахнутыми глазами, не в силах вставить и слово, дабы обратить на себя внимание, удивление было скорее в хорошем смысле, но всё же заставляло оцепенеть. — Мам, пап, мы вообще-то пришли вас проведать, — первым голос подала Кёя, попутно проходя вперед. — Что за вопрос?       Девушка принялась доставать еду из пакета, попутно раскладывая всё по тумбочке рядом с кроватью. Она старалась не подавать виду своей обеспокоенности, ведь увиденное давало повод выдохнуть, однако руки по прежнему дрожали, а движения казались слишком сумбурными и резкими. — Мы в порядке, просто решили взять мини отпуск, как раз повод появился, — женщина слегка рассмеялась, но тут же схватилась за ребро, отчего из-за секундной слабости поморщилась. — Оно и видно… — Чуя по прежнему стоял в дверях, опустив голову вниз, он злился, поэтому плотно сжатые пальцы в кулак отдавали болью на коже ладоней. — Как это произошло?       Повисло недолгое молчание, будто бы этот вопрос прозвучал слишком рано и не к месту, однако парню было всё равно, ему нужно было это знать, ведь что-то здесь было не так, но вот что — понять он не мог. Чуя мог бы поинтересоваться здоровьем, но не сделал этого, потому что заранее знал ответ. Родители никогда не жаловались, всегда недоговаривали и делали всё, чтобы их дети не переживали лишний раз. О состоянии пациентов Накахара поинтересуется у врачей, а сейчас, пожалуй, выяснит обстоятельства произошедшего. — Может, не стоит об этом говорить сейчас? — Кёя с упрёком взглянула на младшего брата, как бы намекая на то, чтобы он не поднимал эту тему. — Ничего особенного, — отец пожал плечами, показывая, что эта тема никак его не волнует. — Мы ехали с банкета и тут по встречке выскочил какой-то чёрный джип, кажется, наша машина перевернулась, благо эта трасса не настолько пустая, нам быстро вызвали скорую. Правда, говорят виновник успешно скрылся, не знаю, как это ему удалось, потому что если он не сильно пострадал, то машина явно не в хорошем состоянии, думаю, его скоро должны найти. Камер в этом месте не было, но по описанию полицейские смогут его засечь, плюс видео регистратор никто не отменял. — У вас были недоброжелатели? Или может вы кого-то могли разозлить? — продолжил Чуя.       Пазл начал потихоньку складываться, на несчастный случай это совсем не походило. Кто станет скрываться, заранее зная, что его могут легко обнаружить, будь это случайностью? Или же парень себя накручивает? Необходимо больше информации и для этого он вопреки упрёкам раздобудет её.       Раздался лёгкий смешок, мать слегка улыбнулась. — Сынок, водитель, должно быть, уснул за рулём, и когда понял, что произошло — испугался, поэтому решил поспешно уехать. Наша смерть никому не сдалась, тем более компания не такая уж и влиятельная. Нас уже обо всём расспросила полиция, они разберутся, не переживай. Лучше не стой у дверей, присаживайся, — она головой указала на стул у окна рядом с койками.       Чуя кивнул, про себя обдумывая сказанное, поняв, что ничего больше узнать не сможет, парень послушно прошёл вперёд, решив не затрагивать эту тему с родителями. — Ты лучше расскажи, как у тебя дела в школе? Как успеваемость? — Киоши с трудом приподнялся с кровати, принимая положение полусидя. — Тебе ничего не будет от того, что сюда приехал?       Парень с трудом сдержался чтобы не закатить глаза, мысленно раздражаясь затронутой теме. Они всегда интересовались лишь его учёбой, на остальное было по большей степени наплевать. — Всё хорошо, оценки улучшились; насчёт отъезда: не беспокойтесь, учителя были не против, упущенный материал я быстро нагоню, — слова звучали обыденно, словно заучены. — Это просто замечательно, глядишь скоро займешь моё место, — мужчина заметно повеселел, что не сказать о младшем. — Как там дела у Дазая? — Азуми не упускала возможности упомянуть о любимом друге сына, тем более это отличная возможность сменить тему разговора. — У него всё хорошо, вообще-то он тоже приехал со мной, — Чуя занервничал от того речь его заметно стала тише, а слова и вовсе едва различимы.       Такую реакцию от организма парень не ожидал, поэтому совсем не мог с ней справиться, он почувствовал резкий жар во всем теле, от чего в помещении заметно стало душновато, в груди предательски закололо, а совсем скоро сердце начало биться с такой скоростью, что за ним было не уследить. — Правда?! — женщина начала улыбаться пуще прежнего, её глаза заблестели. — И где же он? — Господи, мама, ты так нам не радовалась, а мы ведь твои родные дети, — желая всё свести к юмору парень отходил от темы. — Он за дверью, — Кёя указала на вход.       В этот момент Чуи показалось, будто бы земля ушла из-под его ног, теперь он в полной мере мог ощутить на себе поговорку, которой раньше не придавал и значения.       Хотелось приложить руку ко лбу, указывая сестре на некую оплошность с её стороны и конечно же «поблагодарить» за вклад, внесённый в их отношения. В голове проносилась куча мыслей, они были по большей мере несуразными, тревожными, но где-то проскальзывали и дельные, по типу: «Я всё равно хотел их познакомить», «Начинать нужно с малого», «Чем скорей, тем лучше», «Соберись же». — Бедный мальчик…. Почему вы его оставили в коридоре? — в её голосе слышались нотки упрека. — Это была его идея, — парень закатил глаза. — Так он ещё и скромный! — она сложила ладони с восхищением в голосе.       Теперь Чуя со спокойной душой мог приложить ладонь ко лбу. — Чуя, может, всё-таки, пригласишь друга? — отец с трудом приподнялся ещё выше, всеми силами пытаясь не показать на лице проблески острой боли в районе живота, он поправил больничную одежду и со спокойным выражением лица приготовился встречать гостя.       Накахара на ватных ногах проследовал к двери, его движения были медленными и вялыми. Дёрнув за ручку и распахнув дверь, парень тут же заметил Осаму, что облокотился о стену спиной по левую руку. Его глаза прикрыты, а сам он сидит на полу, видимо, ненадолго задремал. «И как же в таком положении можно спокойно уснуть?» — проносилось в голове у рыжего. — Эй, Дазай, — начал Чуя. Знакомый голос заставил резко распахнуть глаза, правда, парень всё ещё не пришёл в полное осознание, что было видно по взгляду. — Пройдёшь к нам? С тобой хотят познакомиться, — он отвернулся, не в силах смотреть в лицо собеседнику от смущения.       В этот момент Осаму будто бы окатили холодной водой, что помогло полностью проснуться. Он приоткрыл рот, брови поднялись навверх, а глаза стали значительно шире. Конечно, парень не ожидал настолько быстрого знакомства и уж точно был к нему не готов, однако быстро взял себя в руки и в знак согласия кивнул головой. Он переживал, что довольно-таки естественно, но не столь сильно как могло показаться, учитывая всё, что ему пришлось пережить, данная ситуация не казалась чем-то страшным и пугающим, скорее волнующим.       Высокий прошёл вперёд за Накахрой, как только они оказались внутри, все взгляды устремились на него, создавая более неловкую ситуацию. — Здравствуйте, — Осаму как можно шире улыбнулся. — Я и представить не могла насколько ты красив, — воскликнула Азуми. — Должно быть, девчонки от тебя без ума!       Оба парня нервно переглянулись и, казалось, залились краской. — Да что вы! Вы преувеличиваете. Приятно слышать подобное от не менее красивой дамы, — Дазай рассмеялся, махнув рукой, краем глаза поглядывая на Накахару. «Подхалим», — пронеслось в голове рыжего. — Мы о тебе наслышаны, — начал отец. — Удивительно, как такой прилежный парень мог вытерпеть нашего сына. — Это кто ещё кого терпит, — Чуя проговорил сквозь зубы, совсем не злясь, скорее был раздосадован. — На самом деле, мы с трудом нашли общий язык, но узнав друг друга поближе, поняли что хорошо… — Дазай запнулся, намереваясь сказать, что-то в духе «смотримся», но хорошо подумав, произнёс: — Ладим. Правда бывают исключения. — Без этого никуда, — женщина будто бы обращалась к мужу. — Знаешь, у тебя необычный образ, — она скользнула взглядом по бинтам на руках и шеи парня. — Я просто питаю слабость к чему-то не похожему на всех, — он вновь повернулся к Накахаре.       В ответ тот лишь посмотрел с упрёком, пытаясь донести мысль: «Не пались и хватит кидать двусмысленные намёки». — Вот оно как… Это довольно похвально, — отец улыбнулся краем губ, показывая своё одобрение, что бывает весьма редко. — «Мистер модная шляпа» говорил, что ты его подтянул в математике, хотел отблагодарить тебя, у него всегда с точными науками были проблемы, сколько бы репетиторов ни нанимали. Так что если что обращайся, всегда будем рады помочь.       Парень едва сдержался от смешка, услышав весьма необычное прозвище, он мысленно сделал заметку как-нибудь, при удобном случае, воспользоваться полученной информацией. — Ладно, всё, нам пора, — Чуя быстрым движением начал подталкивать одноклассника к выходу. — Так скоро? — Киоши вопросительно вскинул брови. — Я ещё зайду к вам завтра, а сейчас отдыхайте.       Накахара моментально покраснел и, дабы родители не наговорили ничего лишнего, что могло бы сыграть против него в будущем, поспешил удалиться вместе со своим «другом». — Как скажешь, «Мистер модная шляпа», — Дазай рассмеялся, ощущая на языке привкус победы. — Заткнись, мумия! Иначе ты останешься здесь и прошу заметить не в качестве посетителя, — разозлился рыжий. — До свидания. Надеюсь, услышать как можно больше о вашем сыне, — парень помахал на прощание. — Заходи к нам ещё! Будем рады! — напоследок крикнула женщина. — Если к тому времени ваш сын меня не убьет! — дверь тут же захлопнулась.       В палате стало значительно меньше шума. Кёя также попрощалась с родителями и направилась к выходу, оставляя больных наедине. Они переглянулись, словно понимали друг друга без слов, однако Азуми всё же произнесла то что витало где-то в её подсознании: — Кого-то они мне напоминают, — женщина приложила руку ко рту, сдерживая смешок, а второй лишь одобрительно кивнул, подметив то же самое, однако никто так и не решился ответить «нас».