Лёд, растопленный огнём

— Трудно сдержаться, когда под тобой лежит такой изумительный и беззащитный омега. Не находишь, Кэйа? ~ Капитан пристально смотрел в горящие голубые глаза, в которых промелькнуло неистовое желание взять омегу прямо сейчас, немедля. Осознание в пьяную голову пришло довольно быстро, тот начал яро сопротивляться, пытаясь оттолкнуть от себя тяжелое тело альфы подальше. Руки Альбериха толкали Предвестника в грудь с целью поскорее сдвинуть его с себя, дабы тот не посмел его тронуть своими противными грязными лапами. Увы, ударивший в мозг алкоголь забрал все силы у рыцаря и его попытки отпихнуть висящее над ним тело показалось для Тартальи весьма забавными. Через мгновение смуглые ослабевшие руки оказались заломлены над головой Кэйи и крепко прижаты к кровати одной лишь рукой альфы. Это неаккуратное и резкое действие доставили боль в запястьях и в локтевых суставах, отчего омега невольно замычал. — О-отпусти меня... Немедленно отпусти! — дрожащим от страха голосом чуть ли не закричал капитан, но в ту же секунду его рот был крепко прижат сильной ладонью, не давая возможности произнести хоть ещё одного слова. — Закрой свою поганую пасть. — с ярким недовольством сквозь сжатые зубы гневно потребовал Чайльд, — Ты лишь течная подстилка, не смеющая перечить мне. Поэтому будь послушной омегой и может быть я буду по нежнее с тобой~ После этих слов рыцарь пожалел обо всём: и о том, что расслабился в компании этого мерзавца, о том, что не был осторожен с самого начала, о том, что родился чертовой омегой. Ему было противно, просто тошно от самого себя и своей глупости. Теперь будет вынужден страдать, прогибаться под противными руками. Но капитан кавалерии сдаваться так просто не хотел, руки его скованы, но ноги ещё вполне могут двигаться. Он подогнул левую ногу и что есть мочи ударил коленом рыжего в живот. Тот захрипел от довольно сильного удара по твердому прессу и в тот же момент, рука что крепко держала запястья омеги, была прижата к ударенному месту. Казалось бы, Альберих выбил себе отличный шанс для того, чтобы точно отпихнуть от себя тяжелое тело, или хотя бы схватиться за меч, что находился недалеко от кровати. Однако, как только он попытался вырваться и потянуться к оружию, альфа грубо схватил его за длинную прядь волос и оттянул обратно на кровать. После по всей комнате раздался смачный громкий шлепок удара по смуглой щеке, а за ней болезненный стон, вырывающийся из уст дрожащего капитана. Чужие грубые пальцы сжали его горло, ладонь сильно давила шею и сразу же омега начал задыхаться, издавая характерные звуки. Видимо, что попытка вырваться ещё больше разозлило Предвестника, будто бы он готов был убить его. — Безмозглая подстилка! Пощады теперь не жди. Свободная рука альфы начала срывать с трясущегося от страха тела одежду, небрежно разрывая её и оставляя большие куски ткани, что вскоре оказались на полу. В глазах Альбериха выступили крупицы слёз, он даже не представить не мог, что же будет с ним делать этот урод. Он не хотел здесь находится, молился всем существующим Архонтам, лишь бы этот ужас скорее прекратился. Одноглазый сжал руку Чайльда, которая продолжала душить его, ведь воздуха совсем не хватало, ещё чуть-чуть и он отключится от удушения. В тот же момент хватка ослабла, позволяя рыцарю жадно вдохнуть в лёгкие немного воздуха. Вскоре испуганный до чёртиков омега был полностью обнажён перед Тартальей, а тот похотливо облизнул свои обсохшие губы и любовался сексуальным привлекательным телом. Сейчас его ничего не заботило, кроме своих похотливых животных желаний, ни паника омеги и даже не мог задуматься о дальнейших последствиях. Но что ему может сделать этот жалкий капитан? Его беспомощность даёт Предвестнику преимущество. Рыжий наклонился к широкой и подкаченной груди Кэйи, оставляя мокрую дорожку от языка с солнечного сплетения до ключицы, а затем зубами грубо прикусил тёмный выпирающий сосок. Альберих громко выкрикнул, ощущая мучительную боль в соске, так ещё по его окружности альфа оставил кровоточащий след от своих зубов. Из глаз омеги ручьем стекали слезы. Как же больно, как же противно, как же невыносимо терпеть всё это. — П-пожалуйста... Хватит. Хватит, прошу. Хватит... — дрожащим голосом умолял капитан, но его жалкий вид его больше заводил Предвестника. Его рука подняла кусок ткани, который ранее был одеждой, а после соорудил из него подобие кляпа и силой запихнул его в рот одноглазого. — Это для того, чтобы ты по меньше пиздел. Ты ведь настолько туп, что не понимаешь значение ранее сказанных мною слов! Чайльд скорее хотел снять своё напряжение, особенно то, что выпирало у него в брюках. Именно поэтому он поскорее избавился от них, затем наставляя по шире дрожащие стройные ноги. Рыжему ублюдку открылся аппетитный вид колечка мышц, из которого медленно сочилась смазка. Феромоны течной омеги заставили больше разбушеваться его гормоны и тот, не теряя времени, подставил свой твёрдый от возбуждения член к сжимающейся дырочке. Один резкий рывок и Кэйа громко завопил, выгнувшись в спине до громкого хруста. Слёзы покатились лишь сильнее, бёдра будто бы онемели от такого рывка. Член альфы вошёл лишь наполовину в узкое горячее нутро. Предвестник не обращал никакого внимания на болезненные стоны и дрожащие ноги в его руках, он лишь ещё одним быстрым толчком пропихнул свой орган во всю длину. Голова Альбериха закружилась, от дикой боли он уже не в состоянии нормально мыслить и сопротивляться, оставалось только кричать, только навряд ли его кто-то услышит. От своей беспомощности рыцарь хотел просто провалиться по землю, он чувствовал себя ужасно, просто поганое чувство, когда тебя используют, а потом выкинут как не нужную вещь, так ещё причиняют адскую боль. Тарталья в среднем темпе начал свои точки внутри рыдающего от невыносимой боли омеги, даже не замечая, как из разорванного ануса медленным ручьём стекает кровь. Рыцарю ничего не оставалось делать, как тихо скулить, словно жестоко забитый щенок и продолжать молиться Архонтам, дабы это всё поскорее закончилось. Он уже не чувствовал нижнюю часть своего тела, только резкие и грубые толчки и каждый такой толчок доставлял резкое чудовищное ощущение. Пока Тарталья наслаждался видом омеги, истекая половой истомой, медленно наклонился к смуглой шее и начал оставлять на нём багровые засосы, которые в скором времени превратятся в синяки. По мимо засосов на плечах и бедной ключице Альбериха остались кровоточащие следы от укусов. Но на такие действия потерявший чувствительность омега уже никак не реагировал, не кричал, не дёргался, лишь тихо скулил, пытаясь уткнуться заплаканным лицом в подушку.

* * *

Капитан кавалерии открыл глаза, перед которыми всё плыло. Он смог лишь разглядеть люстру на белом потолке и сейчас он не совсем понимал, что с ним вчера произошло. Его тело ныло, руки и ноги с трудом двигались, шея не хотела поворачиваться, дабы помочь глазам осмотреть место, где он находится. Вспоминая ужасную картину, на глазах Альбериха выступили крупицы слёз, а болеющее использованное тело задрожало. Как мог позволить ему так просто взять и воспользоваться им? Почему он с самого начала не был осторожен? Почему с ним произошло это? Почему? Почему? Почему?! — Уже очнулся. — раздался ласковый и родной голос недалёко от уха Кэйи. Тот аж вздрогнул, медленно повернул голову к обладателю бархатного голоса и увидел рядом с собой сидящего Рагнвиндра. Его взгляд... Взгляд был таким тёплым, но в тоже время печальным. — Дилюк? — сорвавшимся хриплым голосом произнёс рыцарь, сразу же потянувшись хоть к чему-то родному, — Д-Дилюк... Магнат заметил, как к нему тянется смуглая дрожащая рука, а в глаза блеснули от слёз, которые вот-вот хлынут ручьём. — Тише-тише. Не напрягайся — успокаивающим тоном произнёс тот, бережно помогая брату приподняться. Рука красноволосого подпёрла спину капитана, а другой взял его за руку, отрывая пострадавшее тельце от кровати. Только вот при поднятии из уст жестоко изнасилованного вырвалось шипение, словно у змеи, винодел сразу же обратил на это внимание. — Больно? — Б-больно... Очень больно... От такого вида капитана кавалерии сердце Дилюка сжалось. Ему без лишних слов было ясно, что его брат был кем-то изнасилован, каким-то слишком наглой альфой, что посмел посягаться на него. Этот резкий и неприятный запах альфы исходил от Кэйи, из-за этого у Рагнвиндра зубы от злости чуть не скрипели. Рыцарь выглядел ужасно, весь в синяках, на шее остались тёмные следы от пальцев, губы его были искусаны своими собственными зубами, а правой щеке остался след от всей пятерни. Винодел и представить не мог каково было капитану, что он чувствовал, как ему было страшно и больно. Его сильные руки аккуратно подняли пострадавшего с кровати и также бережно усадили на колени. В этот момент омега почувствовал себя в полной безопасности, будто защищённый от всего мира, но боль в теле напоминала о его страшной ночи. Как жаль, что помощь не могла подойти к нему намного раньше. Альберих смог осмотреть, где он находится, это был не его дом. Стены в комнате были приятных постельных оттенков, просторная мягкая кровать, а рядом с ней тумба из светлого дерева. Сам рыцарь был одет в лёгкую, но закрытую одежду: длинная рубаха и удобные просторные штаны. — Дилюк, где мы сейчас?.. — В Церкви Фавония. Я принёс тебя сюда. Местный врач успел осмотреть тебя, ты получил разрывы и потерял много крови. — рассказывал магнат, стараясь не показывать свой гнев на того, кто посмел сделать такие ужасные вещи с его братом. В голове Альбериха возникло еще больше вопросов и непременно он хотел их задать. — Как ты... Как ты нашёл меня? — Ты был без сознания трое суток. Джинн начал беспокоиться и попросила меня тебя проведать. А когда я вошёл в твой дом… — здесь Люк замолчал, вспоминая ужасную картину. Альфа стучит в деревянную массивную дверь, с ярким нетерпением дожидаясь ответа от хозяина дома. Он постучался ещё несколько раз, однако даже не услышал шаги приближающихся к двери. Рагнвиндр решил не ждать, вошёл в дом и громко произнёс: — Я вхожу! Он оказался внутри довольно уютного и маленького домишки, пусть было немного и не прибрано. По всюду валялись стопки ненужных бумаг и документов, на круглом столике у дивана находилась недопитая бутылка вина. Винодел был уверен, что капитан просто напился и отходит в своей комнате от очередной пьянки. Но всё же в доме было подозрительно тихо, и тишина прям таки неприятно давила. Альфа уверенными шагами прошёл в его спальню, отворяя дверь, и громко произнёс: — Хватит дрыхнуть, безответственный капитан. Весь Ордо Фавониус подняли из-за вашего отсутствия! Поднимайся немедленно, я тебе в няньки не нанимался. Дилюк вошел в спальню, попутно оглядывая её, и наступил на лоскут ткани, который был когда-то одеждой рыцаря. Но сейчас он не обращал внимания на то, что у него под ногами. Алые глаза нашли Альбериха на кровати и в тот же момент зрачки сузились. Тело, что лежало на кровати без сознания, покрытое синяками и с засохшей кровью укусами, лежало на кровати и даже не двигалось. Под нижней частью белая простынь окрасилась в яркий красный цвет. Одежды на нём совсем не было, сам омега еле дышал, тихо постанывал себе под нос, но не просыпался. — Кэйа... Кэйа! — испуганно произнёс Рагнвиндр, подбегая к ослабевшему телу. Он смотрел каждую его ранку и синяк, и такой вид вселял в него ужас. Бедная изученная шея, что прокрыта жестокими кусами и оставшиеся на ней следы от пальцев, грудь, бёдра, запястья, ягодицы, ноги – кто-то везде оставил свои следы. В глазах магната вспыхнуло пламя, пламя ярости и желания умыть кровью того, кто посмел совершить подобное. Убить, растерзать, превратить в пепел – всё, что угодно, но чтобы эта тварь поплатилась за всё содеянное. Дилюк рассказал рыцарю, что он нашёл его в довольно ужасном состоянии, а вот сам Альбериха даже не желал говорить брату о том, что произошло с ним в ту ночь. Одни только мысли об этом заставляли его тело дрожать, вспоминая всю ту невыносимую боль. — Кто это сделал? — строго поинтересовался красноволосый, в глазах которого блеснула ярость, — Говори, Кэйа, кто это сделал? Омега вздрогнул и зажмурился. Он не хотел говорить имя этого ублюдка брату, не хотел, чтобы тот под влиянием гнева пошёл вступаться за него. — Дилюк, ты не долже... — Кто этот человек, Кэйа? Я не успокоюсь, пока не узнаю кто он. Не успокоюсь, пока не вспарю ему брюхо! Пока этот уёбок не поплатиться за то, что натворил! Я никогда не прощу ему этого, кто бы он ни был. Я превращу его физиономию в кровавый трафарет! От такой злости капитан распахнул в глаза и взволнованно взглянул на разъярённого альфу. Он даже сам испугался от такой сильной ярости. К чему это?.. Дилюк действительно так хочет отомстить за него? С одной стороны, Кэйе было безумно приятно, что брат беспокоиться за него, а с другой, не хотел, чтобы тот вступал с кем-то в бой из-за него. Но сейчас было важнее успокоить магната, хотя Кэйю самого бросало в дрожь. Он с осторожностью положил свои руки на щёки красноволосого, заставляя посмотреть его в себе в глаза. — Прошу, успокойся... Я скажу тебе, кто этот человек, но ты пообещаешь мне, что не будешь делать глупостей. Ты слышишь меня, Дилюк? — Я услышал тебя. — пробубнил себе под нос магнат, однако не был уверен, что сдержит такое обещание, — Я постараюсь не выходить из себя. Его словам Альберих очень хотел верить, поэтому решился раскрыть имя своего насильника. — Его имя Чайльд. Одиннадцатый из Предвестников Фатуи... Я не хочу вдаваться в подробности, вспоминать это ужасно. Я…Мне было очень страшно…и больно. Чувствую себя мерзко. — Я понимаю. — отвечал красноволосый, пытаясь сдержать свой пыл. – Понимаю, как ты чувствовал себя тогда. Прости, что не смог этого предотвратить. Если бы я только знал… Его бледные ладони так бережно накрыли всё ещё дрожащие руки рыцаря на щеках. Пальцы щекоткой поглаживали смуглую кожу и спустились чуть ниже к запястьям, где остались синяки от рук насильника. Подушечки пальцев Рагнвиндра аккуратно прошлись по ним, разглядывая ужасные отметены с болью в глазах. Пылающие губы медленно касаются бедных запястьев, будто желая перекрыть ими синяки от чужой ладони. Дилюк поднимает взгляд на смущенно от его действий капитана, который буквально тает от нежных прикосновений. Руки альфы аккуратно обхватывают измученное тело, слабо обнимают его, дабы не причинить боль, однако Альбериху и этого хватило, чтобы ощутить на себе родное тепло. От переизбытка чувств он не может сдержать слёз и плачет навзрыд, прижимая к себе винодела и от своих горьких слёз оставляет на его одежде мокрые пятна. Крепкие, но нежные руки Рагнвиндра лишь поглаживают омегу по спине и дрожащим от плача плечам. Сейчас лучше дать ему выпустить все эмоции наружу, не мешать ему, а просто быть рядом. Быть опорой, быть поддержкой, быть тем, кто успокоит и прижмёт прямо к пылающей родной груди.