Лёд, растопленный огнём

В Мондштадте наступило утро, город давно проснулся и начал свою суматоху. В штабе Ордо Фавониус стояла тишина, каждый рыцарь был занят своим делом, включая самого магистра. Светловолосая девушка, как обычно, перебирала стопки бумаг на своём рабочем столе и изучала взглядом каждую строчку документа. Она всегда ответственно подходила к своей работе, и бывало, что даже забывала про отдых, пока не входила Лиза и своим нежным голосом не заставляла бету сделать перерыв. И в этот раз так и случилось. — Мой Рыцарь Одуванчик, пора бы оторваться от этой своры бумаг. — раздался знакомый женский голос в дверях, — Я сделала тебе чай. Библиотекарша прошла к рабочему столу, оставляя на нём ароматный горячий напиток. Но, кажется, что Гуннхильдр совсем не привлекал аромат сладких ягод, она всё также была погружена в документацию, однако Лиза вполне могла найти другой способ. Её пальцы нежно коснулись светлой макушки и медленно зарылись в приятных на ощупь волосах. Она аккуратно игралась с локонами, нежно почёсывала чувствительную кожу головы, таким образом подарив на миг Джинн расслабление. От девушки с пышной грудью исходил сладкий запах валяшки и трав, из которых обычно заваривают чай, и магистр никогда не станет отрицать, что её запах всегда дарил ей умиротворение и комфорт. Лиза умела найти к ней подход, была нежна с бетой, но и по приятному строга, сама девушка являлась гаммой. — Лиза... Но мне нужно работать. — пролепетала Джинн, но всё также утопая в пальчиках Минчи. — Работа может подождать, а отдых требуется всем. Я беспокоюсь за тебя, мой одуванчик. На миг в груди световласки так и затрепетало. Ей безумно нравится, когда Лиза так ласково называет её. Гуннхильдр выдавали румяные щёчки, и причина её смущения была обеим очевидна. Ведьмочка никак не удивилась, только тихо хихикнула и заботливо убрала пряди светлых волос за чужие ушки. — Выпей чай и расслабься, а я пока принесу печенья, и мы с тобой немного поболтаем~ — после этих слов библиотекарь Ордо Фавониус покинула из кабинет, оставляя за собой лишь свой приятный аромат. Чары гаммы всегда действовали на Джинн, поэтому она решила послушать её и потянулась к чашке всё ещё горячего напитка. Ох, Лиза... Её игры всегда дурманили разум бедной девушки, и из-за этого Рыцарь Одуванчик никак не могла понять, всерьёз ли она или же действительно играет с ней от скуки? Напрямую Гуннхильдр никогда не решится задать этого вопроса. Реакция, по её мнению, была очевидной: раздаться приятный смех Минчи, а за ним последует фраза: "Не заморачивайся насчёт этого, мой одуванчик. У тебя есть дела по важнее". Джинн лишь грустно вздохнула и успела сделать от чая глоток, ощущая прекрасный вкус ягод на языке, однако её отвлекает стук в дверь. Магистр поднимает взгляд на дверь и громко произносит: — Входите! Дверь резко отворяется, а в проходе оказывается Дилюк, и видно, что вовсе не один. На его плече находится связанная тушка Предвестника фатуи, которую он небрежно кидает на пол. — Я нашёл его. — кратко произносит магнат и переводит взгляд на испугавшуюся девушку. Она в растерянности. От вида рыжего бросает в ужас, он весь в побоях и ожогах, даже не двигается. Возможно, что всё ещё без сознания. Рыцарь Одуванчик поднимается с места и лучше осматривает задержанного, но после снова поднимает изумлённый взгляд на красноволосого. — Мастер Дилюк... Я же просила не совершать над ним самосуд! — Я и не собирался. При задержании этот идиот решил сопротивляться и спровоцировал меня на драку. Да, виноват, что не смог дальше держать себя в руках, но иного выхода я не видел. — равнодушно ответил Рагнвиндр, складывая руки на груди, — Жив будет, поэтому как очнётся сможешь его допросить. Ах, да... Возьми ещё и это. Из кармана своих брюк альфа извлёк Гидро Глаз Бога и протянул его Джинн. — Это принадлежит ему. Моя работа на этом закончена... Кстати, как чувствует себя Кэйа? Бета с тяжким вздохом взяла с рук винодела чужой Глаз Бога, а затем ответила на его вопрос: — Его отпустили домой. Назначили лишь какие препараты, чтобы раны быстрее затянулись. Пока и его моральное состояние не улучшиться, я не допущу его к работе. — Вот как. Спасибо за понимание, Джинн. До встречи. — Дилюк, в знак уважения к этой особе, слегка поклонился ей и покинул здание штаба Ордо Фавониус. Два дня назад: В палате Церкви Фавония капитану кавалерии было очень одиноко. Дилюк ушёл, предупредив, что его не будет около двух дней в Мондштадте, мол, какие-то проблемы с поставкой вина из Ли Юэ, поэтому он обязан съездить в гавань. Кэйа искренне пожелал брату удачи, напоследок крепко обнимая его, будто видит в последний раз и оставляя на белоснежной щеке лёгкий поцелуй. Он проводил его крепкую широкую спину взглядом и после того, как красноволосый вышел за дверь, Альберих остался в комнате один. Его иногда навещала Барбара, сёстры Церкви заботились о пострадавшем, даже Джинн как-то раз заходила, чтобы поинтересоваться о состоянии капитана кавалерии. Он был очень рад такой поддержке м заботе со стороны других, но на душе было печально и тяжело. Омега никак не мог забыть ту ночь, когда им жестоко воспользовались, а синяки и боль в теле каждый раз напоминала ему об этом. Кажется, что только Рагнвиндр мог успокоить его одним только своим бархатным голосом и нежным прикосновением. Он тот самый альфа, которому рыцарь будет доверять всегда, ведь казалось, что магнат отличается от всех других альф, который умеет держать себя в руках, умеет позаботиться, умеет приласкать и подарить тёплые чувства. В его руках Кэйа таял, чувствовал себя в безопасности ото всех и знал, что брат никогда не причинит ему физической боли. Однако есть то, что его сейчас очень беспокоило: злиться ли Дилюк на него с того рокового дня? В голове промелькнуло та самая фраза, которая сорвалась в тот момент с чужих уст: "Ненавижу тебя! ". И те алые глаза, пропитанные сплошной ненавистью. Но вспоминая их ещё раз, когда он их видел в последний момент, Альберих не видел ни злобы, ни ненависти. Взгляд был родным, тёплым и нежным, видимо, что брат не держит обиды, хотя капитан не был уверен на все сто процентов. Сейчас не хватало его единственного, его нежных прикосновений и его голоса. Кэйа бы отдал всё для того, чтобы на миг снова увидеть его и впасть в крепкие объятия. Одиночество и тишина, что сдавливала омегу, не давали должным образом расслабиться. В голове витало множество мыслей, а отвлечься на что-то даже не было возможности. По ночам было особенно некомфортно, рыцарю снился момент его изнасилования, будто ему в очередной раз пришлось пережить этот ужас. Он проснулся в холодном поту, подрываясь с кровати. Осознав, что в комнате никого нет и всё, вроде как хорошо, капитан свернулся калачиком и ощутил, как тело его дрожит, словно от дикого холода. Отдаться крепкому сну так и не удалось. В этот день, как Дилюк вернулся, Кэйю отпустили домой. Он был рад оказаться снова в родных стенах, ведь это лучше, чем находится в церковной палате, и есть на что отвлечься. Рыцарь решил заняться чтением одной из любимых книг, расположился с ней на удобном диване и спустя несколько минут покинул эту реальность. Но вернуться в неё его заставил неожиданный стук в дверь. Он даже дернулся всем телом, но после осторожно подошёл к двери и слегка приоткрыл её. Увидев знакомые черты лица и красные волосы, Альберих без раздумий сразу отворил дверь и разглядел перед собой Рагнвиндра. О, Архонты, как он рад снова видеть это прекрасное лицо и любимые алые глаза. Казалось, что омега вот-вот заплачет от радости и бархатный голос, по которому все эти дни он скучал, заставил одну слезу скатиться по смуглой щеке: — Здравствуй, Кэйа. Тебе лучше?.. Кэйа? Дилюк с недоумением взглянул на слёзы, что ручьём покатились из глаз капитана кавалерии. Он не мог понять, что вызвало у него плачь, поэтому даже испугался. — Кэйа, что с тобой? Ты в порядке? В этот момент рыцарь пришёл в себя, вытер мокрые щёки и глупо улыбнулся. Брат так переживает за него, а тут он дал волю чувствам и расплакался. — Всё в порядке... Прости, просто я очень рад тебя видеть. Давай зайдём в дом. Двое прошли в гостиную маленького, но очень уютного дома. Магнат осматривал весьма интересный интерьер, необычные картины на стенах, мягкую мебель и т.п. Они оба присели на просторный диван и только после этого потянулись в объятия друг друга. Альфа осторожно приобнял рыцаря за талию, притягивая его ближе к себе и уткнувшись носом в макушку головы. Кэйа, в свою очередь, жадно вдыхал аромат, исходящий от того, по кому так долго скучал. Прошло ведь всего пару дней, но для него как целая вечность. Тонкие смуглые пальцы поглаживали массивные плечи, тянулись к белоснежной шее и вновь откатывались назад. — Так тебе лучше?.. — снова задал вопрос винодел, немного поёрзав носом в чужой макушке. — Да, лучше. Боль меня почти не беспокоит, синяки только долгое время не сойдут. Одиноко было в Церкви, стены будто давили на меня. Странно весьма, ведь я долгое время оставался один... — Прости, мне нужно было отлучится. Мне очень жаль, что я тебя оставил. — с сожалением ответил магнат и прижал его крепче к себе, — Я тоже скучал. Даже все те 4 года, пока отсутствовал в Мондштадте. Слова Рагнвиндра заставили рыцаря распахнуть глаза. Он совсем не ожидал услышать подобного, однако это было неожиданно приятно. После небольшой паузы, Дилюк задал вопрос, который давно его беспокоил: — Скажи, Кэйа, ты злишься на меня? — Мм? О чём ты? — Я имею ввиду, злишься ли ты на меня за то, что я сказал тебе тогда? Та фраза, которая принесла Альбериху столько боли, промелькнула в головах обоих, из-за чего капитан сразу сжался, не желая этого вспоминать. Прикусив губу, он не знал, что ответить. С одной стороны, он давно не злиться на него, а с другой, эти слова заставили его впасть в глубокое отчаяние. — Я сказал это под сильными эмоциями. Вовсе я не испытываю к тебе ненависти, и понял я это спустя не 3 года своих путешествий. Тебя не было рядом со мной и мне было тяжело. Прости меня, я не хотел, чтобы ты замкнулся в себе из-за случившегося, однако это и произошло. Мне стыдно перед тобой. Кэйе нужно было это услышать. Словно камень с души упал в тот момент, когда красноволосый смог признаться в том, что не испытывает ненависти к нему. Этот груз он тащил на себе довольно долгое время и это чувство облегчения заставило появиться улыбке на смуглых губах. Носом рыцарь уткнулся в чужом плечо, а руки крепче сжали тело магната. — Я так рад это слышать, Люк. И ты меня прости за то, что не сознался тебе во всём раньше. Я так боялся быть отвергнутым тобой, поэтому держал в себе всё до конца. Тёплая большая ладонь запуталась в тёмные пряди волос, начиная бережно перебирать их. Какое счастье находится рядом с тем, кого так искренне любишь, и любил действительно давно не братской любовью. И кто знает, признаются ли они об этом друг другу. Дилюк приподнял лицо Альбериха за подбородок и заставил его оторваться от своего плеча. Ладонь, что находилась в чужих приятных волосах легка на смуглую щёку, а взгляд был устремлён прямо в необычайно прекрасные глаза. Рагнвиндр несколько секунд рассматривал зрачок, напоминающий звездочку, а затем обратил внимание на повязку, скрывающую правый глаз. — Кэйа, я могу снять её? — последовал неожиданный вопрос. — А? Повязку? — Да. Я хочу снова увидеть его. Капитан немного напрягся. Он всегда прятал свой необычный глаз, чтобы не пугать тех, кто мог его увидеть. Но Дилюку как-то раз довелось случайно увидеть его. Он не испугался и никак не отреагировал на такую особенность сводного брата, просто принял его таким, каков он был. Кэйа доверял ему, поэтому кивнул головой, в знак того, что он может избавить глаз от повязки. Красноволосый улыбнулся и аккуратными движением руки развязал узел, а повязка самостоятельно скатилась вниз. Альберих поднял взгляд на лицо, что находилось напротив, пытаясь заранее предугадать, что скажет брат. Магнат просто улыбался, тепло смотрел на необычный глаз. Его радужка была золотой и красиво переливалась на свету, а глазное яблоко было почти чёрным. — Какая прелесть. — сорвалось с уст альфы, — Необычайно красивый. На щеках рыцаря выступил яркий румянец, а сердце бешено забилось об рёбра. Винодел удивляет его всё больше и больше и его неожиданные слова заставили разум затуманится. — Я рад, что ты меня принимаешь даже с такой особенностью. — сквозь неловкий смех произнёс Кэйа и оставил на переносице брата лёгкий поцелуй. — Я тебя принимаю любым, Кэйа. — немного смущаясь от приятного поцелуя, отвечал магнат. Он соприкоснулся своим лбом с чужим и вот их лица снова очень близко. Кончики носов едва коснуться друг друга, но такая близость дарила лишь тёплые, пусть немного и необычные чувства. Оба смотрели в глаза друг друга ещё долгое время и оба желали, чтобы это длилось вечность. Объятия, робкие прикосновения, детские поцелуи вызвали миг счастья и удовлетворения. К большему братья не были готовы, но пока им хватало просто присутствия друг друга в своих жизнях.