Холод

      Он снимает с него наручники, развязывает ноги, помогая подняться. Подхватывая руку, тащит за собой в 303, нашептывая на ушко "лапуля просыпайся". Когда юноша приоткрывает глаза он видит перед собой лицо, которое будто покрыто туманом, но взгляд быстро ловит фокус, останавливаясь на узких хитрых глазках, которые пожирали своей темнотой. На лице Мун Чжо растягивается улыбка, оголяющая белоснежные зубы, шепча "лапуля ты проснулся". Не проснутся было нельзя. Ведь Мунчжо мог пойти на радикальные меры: оплеснуть кипятком, или, взяв в руки нож, отрезать по кусочку от нежной кожи. Чону боялся этого, потому и подчинялся. Страх за собственное тело и здоровье это ведь вполне естественно, не так ли? Ведь если Чону будет послушен, он сможет даже получить вознаграждение в виде отсутствия боли при соитии или душ вдвоём.     Дойдя до комнатки, Со уложил Чон У на кровать, и сам уселся с верху, потираясь брюками о пах. Чон у чувствовал приближающееся возбуждение, которое не смог контролировать, тихо мыча про себя. Он думал что он не услышит этого. Но только думал. Он всё слышал. всё. Любой шорох и шаг. Любой скрип и стон. Звуки стен Эдема доносились до этого ушей. А стоны Чон У были для него главной ценностью.       Он немного приподнялся и потянулся к ширинке джинсов мальчика, взял, и потянул ползунок на себя, нервно кусая губы. Когда джинсы были расстегнуты он слегка их приспустил и занялся собой. Расстегнул ремень собственных брюк, отстегнул пуговицу и потянул за собачку ширинки. Полностью раздеваться было незачем. Взявшись за ворот своей рубашки, он расстегнул первую пуговицу, вторую, третью и так по одной, пока тусклый проблеск света от еле горящего светильника не упал на его торс, освещая рельеф мышц. Мунчжо томно вздохнул. Оторвавшись , он потянулся к лицу Чжон У чтобы оставить на его губах кровавый след, от грубого поцелуя, коим одарил его. Губы порозовели, нет, они были красными, будто полностью измазаны в крови, своей собственной крови.       Мужчина облизнулся, провел языком от кончика подбородка до мочки уха. Там он становился и, принявшись стягивать футболку юноши, шептал "не дергайся". Ещё мгновение и торс Чжон у уже был обнажен, а соски набухали от возбуждения. На лице парня читалось смущение. Мунчжо посмотрел на него и ,коварно улыбнувшись, продолжил.       В голове Чон У крутилась буря мыслей. Было страшно, мерзко, холодно, холодно даже от его рук, он вселял страх, но все же, ему казалось он в надёжных руках, будто знает его уже несколько лет, будто он его давний знакомый, друг, любовник. Он закрыл глаза.       Мун Чжо провел языком от левого уха до груди , оставляя еле заметные засосы на мягкой, совсем не тронутой коже, подхватывая губами бусинку соска, лаская ее языком. Мунчжо то отрывался от одного места, переходя к другому, и, оставляя там укус, двигался дальше. Он спускался все ниже, ниже, ниже, свободной рукой спуская резинку трусов, освобождая набухший орган.