Локи Фостер.

Йотуны. Одним этим словом можно было описать всё происходящее в мире. Нашествия ледяных великанов на миры с слабыми народами были известны каждому асу и асинье: от мала до велика. А также каждый из вышеперечисленных знал подвиги своего героя, престолонаследника Одина, который уже имел двух замечательных сыновей – Бальдера и Тора – и такую же жену. Вся семья собралась вместе. Дети радостно восклицали, какой у них храбрый отец и что хотят стать таким же, как он. Фригга же осознавала всю серьёзность ситуации, но сдерживала слёзы. Всё ради сыновей. Она слишком их любила и не хотела огорчать новостью о том, что это может быть их последняя встреча с отцом. А всё потому что кое-кому важнее каких-то великанов повалить, нежели спокойно провести время с семьёй! Но хорошо воспитанная богиня не могла и слова возразить мужу. Тот посмотрел в её глаза, явно видя в них и злость, и отчаяние. Грустно улыбнувшись, Один подошёл к Фригге и обнял так, будто видит явно в последний раз. Дева не выдержала и обняла в ответ, закрывая от детей своё заплаканное лицо в плечо мужа. — Ты уверен?..,– тихо спросила Фригга, надеясь на то, что Один ещё передумает и останется с ней, с детьми, не пойдёт на войну. Но престолонаследник был непоколебим... — Как никогда. Я принесу тебе трофей в качестве подарка на годовщину свадьбы. Слышал, из льда Йотунхейма можно сделать прекрасные украшения, которые будут охлаждать при жаре. Их может растопить разве что самая горячая температура Муспельхейма. Асгард хоть и считается жарким, но не настолько же, как мир драконов. Фригга устало улыбнулась в ответ отстранившемуся мужу и погладила его по щеке. Она ценила эту доброту, но как бы богиня ни любила всякие побрекушки, она всё равно желала только одного... — Не нужны мне никакие украшения из нетаящих ледников, мне нужен лишь живой муж здесь. Дома. Дети, внимательно слушавшие разговор родителей, решили прервать возникшую в их разговоре паузу. Переглянувшись, они одними взглядами пришли к общему согласию, что сейчас самый подходящий момент. — Кстати, мама, отец... –начал было Бальдер. — Тут такое дело... – продолжил второй. Следующее они уже сказали хором. — Мы случайно сломали любимую вазу дедушки во время боя на деревянных мечах. Сказать, что родители внуков Бора были в шоке, – это ничего не сказать. Если Фригга ещё сдерживалась ради мужа, то Один был готов рвать и метать. Смотря на неловко улыбающихся сыновей, будущий Всеотец решал в своей голове, как поступить: отпустить детей сейчас и отругать после боя, или же наоборот? Точно, война! Его же рота ждёт. И как он только мог забыть! Один быстро сказал, что разберётся с ними потом, и зашагал в сторону конюшен. Гнев престолонаследника начал утихомириваться, когда тот увидел товарищей, ожидающих его. — Что‐то вы задержались, Ваше Высочество, – откликнулся на появление принца его верный друг и товарищ – Ормульв. – Теперь нам нельзя медлить ни секунды. Иначе может случиться непоправимое... Согласившись, Один кивнул ему и сел на коня. Вместе с соотечественниками он двинулся к Биврёсту... Бой предстоял долгий... Но никто не знал, что в конце их ждёт Локи... Ступив на снежную тропу, воины Асгарда зажмурились. Вьюга и метель в одном флаконе больно била в лица, будто пытаясь ослепить незванных гостей. Кажется, их правда никто не ждал, ведь вокруг не было ничего, кроме снега и льда. Было слишком тихо для бойких йотунов... После обхода всей столицы Йотунхейма воины окончательно окоченели. Один не чувствовал ничего, только удивление. В городе никого не было. Слишком подозрительно, слишком тихо, слишком... Что? Мне послышалось? Откуда-то издали слышались всхлипы и женское пение, которое до слуха воинов доносил беспощадный ветер Йотунхейма: — Yo... Ho... All hands... Hoist the colors high... Heave ho... Thieves and beggars... Never shall we die... Один нёсся на звук, сломя голову. Ормульв и рота асов не понимали, куда спешит их царевич, но по мере приближения к источнику звука всё больше понимали, что тут, однако, кто-то, да есть. Они готовились к бою, пока бежали, ибо эта песня была боевым кличем йотунов(тут у йотунов язык похож на английский, звучит абсолютно так же, но смысл некоторых слов другой). Подойдя к храму, Один остановился. Возле входа на полу сидела девушка с окровавленной раной на животе. Она посмотрела на престолонаследника и запнулась, потому что теперь ребёнок в её руках спал. — Человек... – удивлённо прошептал царевич, а затем спросил погромче: – Что ты здесь делаешь? Девушка посмотрела на него сверху вниз, перевела взгляд на синего младенца на руках и протянула ребёнка царевичу. — Прошу, позаботьтесь о нём... Один с ещё большим удивлением посмотрел на неё. — Что... — Мне недолго осталось. Умоляю, воспитайте моего Локи достойно... — Погоди, кто его отец? А тебя как зовут? Женщина вяло улыбнулась, когда Один забрал её дитя. Закрыв глаза, она прошептала так, что слышал только воин перед ней: — Локи Лафейсон, сын йотуна и смертной. Моё имя ему ни о чём не скажет к моменту его взросления... Она закрыла глаза и больше ничего не произнесла. По возвращении в Асгард Один первым делом наказал похоронить женщину по всем традициям асов. Фригга подбежала к нему с сыновьями и посмотрела на дитя в его руках. — Муж мой, кто эта женщина? Чей это ребёнок? И что случилось с вами в Йотунхейме? Престолонаследник посмотрел на неё без улыбки и прошептал, чтобы услышала лишь жена: — Он сын Лафея и этой смертной. Они оставили её умирать... Она же успела лишь имя сказать. Фригга удивилась, но виду не подала. Взяв ребёнка на руки, будущая Всемать начала его убаюкивать, магией помогая тому не умереть от летнего тепла, к которому не привык ни один йотун. — Пап, кто это? – недоумённо спросил Бальдер. — Это ваш новый брат. Неродной, но всё же брат. Тор нахмурился и подошёл к малышу, который, посмотрев на него, заулыбался и начал тянуть свои руки к брату. — Ава! Старший нахмурился и ударил теперь самого младшего брата по голове. Бальдер ахнул, Фригга удивлённо злилась, а Один вообще был готов убить Тора одним взглядом. Тем временем Локи начал плакать, но он это делал бесшумно, словно его уже в таком молодом возрасте успели напугать до состояния боязни проявлять слабость так, чтобы это кто-то видел. — Ты что творишь! – грозно воскликнул Бор, стоявший сзади всех. – Он твой брат, ты не должен его обижать. Локи, увидев Бора, начал кричать в истерике. Малыш явно боялся Всеотца. Один посмотрел на папу и склонился, а будущая Всемать начала успокаивать новоиспечённого сына. Спустя месяц малыш успел надоесть всем. Один не любил истерики Локи, Фригга не могла нормально спать из-за кошмаров младшего сына, Тор и Бальдер отказывались находиться с ним в одной комнате. Самым снисходительным к нему был Бор, но и у Всеотца терпение было не безграничным. — Всё, с меня хватит! – крикнул однажды правитель Асгарда, когда он снова проснулись от криков младенца. – Один, ты либо убиваешь это существо, либо отправляешь его на родину матери! Это невыносимо! Фригга в это время спала, казалось, ничто её не сможет сегодня разбудить. Престолонаследник кивнул, взял Локи на руки и отправился к Хеймдаллю. — Что вас сюда привело, мой принц? – смущённо спросил ещё молодой страж. Его дар видящего проявился не так давно, поэтому нервы были на пределе при любом посетителе, особенно из царской семьи. — Мне нужно в Мидгард. Открой врата. Страж кивнул и беспрекословно выполнил приказ царевича. Он даже не задумывался, зачем тому понадобилось в Срединный мир. Уж лучше бы не пустил... Проснувшись ранним утром, супружеская пара со стажем в несколько часов не ожидала услышать рядом мирно спящего младенца. Не поверив своим глазам, они открыли записку, в которой говорилось: Это Локи Лафейсон, ему нет и года, дата рождения: 9 февраля.* Влюблённые переглянулись и решили оставить маленького человека у себя, вырастить как сына и подарить ему лучшую жизнь. — Может, дать ему второе имя вместо фамилии? Локи Лафей Фостер. — Ты хоть себя слышишь? Это ужасно звучит. Лучше взять второе имя и двойную фамилию: Локи Говард Лафейсон-Фостер. — А вот это мне больше нравится. Жизнь могла бы выйти боком, Если б Локи был бы богом, Так что лучше будет смертным, Не никому не нужным принцем... Так прошёл год. Локи оставался единственным сыном ровно этот срок, а потом, 9 июня, ему посчастливилось(ага, конечно) стать старшим братом! И, признаться честно, в дошкольном возрасте они с Джейн – его младшей сестрой – очень даже хорошо ладили: он защищал её – и не только! – от назойливых мальчишек, любящих подёргать девочек за косы, отряхивал платья, которые могли быть испачканы после какой-то игры, между обществом сестры и остальных всегда и без раздумий выбирал родственницу. Словом, он был будто прекрасным принцем, сошедшим со страниц волшебной сказки! Только немного молодым для принцев таких историй, но всё же. И вы не подумайте, что он не знал, что неродной. Родители рассказали ему сразу же, как тот начал нормально обрабатывать полученную информацию и не путать "сын" с "солнце"(игра слов: sun – солнце, son – сын, произносятся одинаково, но значения совершенно разные). Просто посчитали, что так будет правильно. Не таить же от него это, ожидая совершеннолетия старшенького? Мэри и Говард – родители Джейн и Локи – были готовы заплакать, когда их сын сказал первые слова после признания в неродственности: — Спасибо, что рассказали, но... – мило дрогнул в тот момент детский нежный голосок. – Это же не значит, что я не могу остаться вашим сыном навсегда, правда?.. Они крепко обняли его чуть ли не до хруста в костях, пообещав, что никогда-никогда не перестанут считать его своим сыном и никогда-никогда не отдадут в детдом. После этого ребёнок не выдержал и заплакал, но тихо. Локи не умел плакать так, чтобы это было слышно. Будто всё его нутро было против какой-либо поддержки, хотя сын, напротив, всегда приходил к матери с отцом, когда ему было плохо или грустно. И это трогало Мэри и Говарда до глубины души. Джейн же узнала, что её брат приёмный, только во втором классе, когда узналось, что она "Джейн Фостер", а он "Локи Говард Лафейсон-Фостер". Девочка посчитала это какой-то дискриминацией, ладно удвоенная фамилия, но почему второе имя нельзя было добавить?! Очень даже красиво звучит, между прочим! "Джейн Мэри Фостер". Ладно, может, если имена местами поменять, то будет звучать лучше, но имя матери же – это не единственное, что можно поставить во второе имя(вторым именем выбирают имя какого-либо родственника или святого)! И тут на помощь младшей пришёл старший брат. Локи каждый раз обращался к ней "Джейн Лилит Фостер", чем даже больше воодушивил сестру, которая обожала их троюродную тётю по маминой линии. Вскоре родители сдались и поменяли во всех документах полное имя Джейн на предложенное сыном. Вы бы видели, как она зацеловала его в тот вечер, когда мать с отцом им об этом рассказали! У него щёки даже на следующее утро остались красными, зато, самое главное, сам Локи был счастлив, потому что сестра счастлива. В 3 классе сын заприметил на одной из витрин магазина некий головной обруч с маленькими рогами. Локи остановился и настолько желаемо-недостижимо смотрел на этот головной убор, что родители не смогли не купить его. Старший ходил с этой безделушкой на голове дня два, снимал, чтобы помыться, высушивал волосы и снова надевал. Родителям настолько надоело это, что они впервые в жизни укоризненно попросили его снять. Настолько он тогда испугался последствий, что мигом снял и вообще отдал родителям на хранение. И всё было идеально. Пока у Локи с Джейн не начался переходный возраст... Ну всё могло бы быть и хуже! Давайте включим оптимизм, Да, всё могло бы быть и лучше, Но нафига нам пессимизм?