Проклятые поэты

      — Ну что же ты всё никак не успокоишься? — не унималась Матильда, деловито разминая ладони в какой-то мази, запах которой разносился по всей комнате, ударяя этим ароматом даже отвернувшегося Верлена. В каком-то смысле запах фруктов немного успокаивал, но в голове неустанно появлялись различные ассоциации с Артюром, которых мужчина сейчас просто не выносил, а оттого и не мог уснуть уже который час.       — Я спокоен, это ты всё продолжаешь причитать, — спокойно поправил её Верлен, вдруг перевернувшись на спину, невзначай скользнув взглядом по фигуре девушки. Та была одета в полупрозрачную ночнушку, которая назойливо оголяла её плечи, открывая и шею, и спину. Правда, те всё равно были скрыты тёмными волосами, которые Матильда расплетала из своего строгого пучка каждую ночь, словно желая подчеркнуть всё своё женское очарование.       — Разве ты не собирался спать? — с лёгкой усмешкой поинтересовалась девушка — этот тон был очень непривычен для неё, как и вся она была сейчас ему непривычна, будто чужая. Её повседневная одежда полностью скрывала её тело, как и фигуру, за всеми этими объёмными платьями, а сейчас она будто заново открылась перед собственным мужем, была до неприличного обнажена и вела себя как-то странно, отчего сонный мужчина невольно терялся.       Решив не дожидаться ответа на свой вопрос, Матильда элегантно приподнялась с кровати, поворачиваясь к Верлену, и будто нарочно собрала волосы назад, открыто демонстрируя свои тонкие плечи. Всё же только идиот не признает её красоту, и именно этим девушка сейчас активно пользовалась, самодовольно приподняв уголки губ.       — Женщины — само создание дьявола, иначе к чему такие искушения? — устало выдохнул Поль, прикрывая глаза, дабы скрыть собственный интерес. Подобное Матильда явно не оценила и только подавила тихую усмешку, решив подобраться к мужу ближе, нежно касаясь его плеча, наклонившись прямо к уху:       — Неужели ты так мною недоволен? Я думала, ты должен злиться на кое-кого другого, — от подобных слов, Поль невольно нахмурился, так и не открывая глаз, и девушка спешно перевела тему. — И всё же… Твои стихи, которые ты посвящал мне, всё ещё трогают моё сердце, — она плавно скользнула к чужой руке, осторожно перехватывая ладонь Верлена, и только приподняла на уровень собственной груди, опустив чуть выше. — Ты всё ещё их помнишь? Все прелести и все извивы Ее шестнадцатой весны По-детски простодушно-живы И нежностью упоены. Очами райского мерцанья Она умеет, хоть о том Не думает, зажечь мечтанья О поцелуе неземном.       Верлен невольно приподнял уголки губ, явно не в силах устоять перед чтением собственных стихов, которые тут же ненавязчиво всплыли в его мыслях, вытесняя любые переживания. Голос Матильды, пожалуй, впервые отзывался в нём такой нежностью и трепетом, что мужчина даже не устоял, подхватывая знакомые строки вместе с ней: И этой маленькой рукою, Где и колибри негде лечь, Умеет сердце взять без бою И в безнадежный плен увлечь.       Словно нарочно, Матильда тут же опустила его руку чуть ниже, заставляя теперь не только прислушиваться к ритму бьющегося сердца, но и вновь прикоснуться к мягкости её груди, специально склоняя весь настрой в нужное для неё русло.       Были ли стихи хоть когда-то переплетены с пошлостью? О да, и не раз — буквально этот самый стих, к слову, один из первых, Верлен писал будучи в любовном беспамятстве благодаря девушке, потому он и запомнился им двоим так хорошо.       — Матильда, — тихо позвал её Поль, невольно перескакивая с той нежности и трепета во время чтения стиха на болезненную сухость в голосе. — Сейчас не самое подходящее время.       — Неужели? — но девушка словно уже и не слушала его возражений, будто случайно скользнув по собственному плечу, приспуская ночнушку, вместе с этим демонстрируя красоту своей груди, кожа которой смотрелась девственно-белой, украшенная двумя красными, затвердевшими от возбуждения горошинами.       Поль не понимал, что испытывал в этот самый момент, то ли восхищаясь этим видом, то ли изо всех сил подавляя усталость, но в итоге всё же поддался навстречу этому соблазну, осторожно целуя ключицы, на которых успел сосредоточить всё внимание. Правда, тёмные волосы Матильды всё продолжали лезть в лицо, отчего мужчина попытался собрать их самостоятельно, но его руку вдруг перехватили за запястье, как бы пытаясь помочь.       Верлен удивлённо поднял глаза на лицо девушки и к своему ужасу осознал — это не то лицо, которое он сейчас желал видеть рядом с собой. Он восхищался телом девушки, её изгибами, хрупкостью, красотой, но душа его была сейчас совсем не здесь, как и мыслями он был всё ещё с Артюром, просто не в силах сохранять долгий зрительный контакт.       Видно заметив это замешательство, Матильда приобняла мужчину за плечи, свободной рукой коснувшись его щеки, и по-детски невинно поцеловала в уголок губ, словно извиняясь за что-то. И всё равно, всё это было теперь не то, будто Верлена заманили куда-то сладкими речами о поэзии, а потом растоптали всё это в грязи и заперли, не позволяя сбежать от этого ужаса, который его настиг.       Теперь всё это, каждое прикосновение девушки, каждый её вздох и даже биение сердца казались для него неописуемыми муками.

***

Весь день льет слезы сердце,

Как дождь на город льет.

Куда от горя деться,

Что мне проникло в сердце?

О, нежный шум дождя

По камням и по крышам!

И, в сердце боль будя,

О, песенка дождя!

      Словно услышав тоску мужчины, погода решила подстроиться, устроив небольшой дождь, пока тот незаинтересованно ковырял еду в тарелке, подперев рукой щёку, совершенно позабыв о манерах. Матильда заинтересованно общалась о чём-то со своим отцом, который как раз планировал сегодня их покидать, пока служанка молчаливо подливала всем чай, иногда предлагая в качестве десертов мафины.       И только у одного из них на сердце оставалась непробиваемая тоска, от которой невыносимо хотелось вспороть собственную грудную клетку, дабы перебить эту боль физической.       — Поль, — позвала его Матильда своим привычным строгим голосом. — Ты совсем не притронулся к завтраку. Что тебя беспокоит, может, побеседуешь с нами?       — Очевидно, из-за чего именно он убивается, — хмыкнул отец девушки, одарив Верлена презрительным взглядом. — Никому не будет приятно, что его одурачили — это факт. Я и сам в юности сильно расстроился, когда помог одному человеку, а тот надурил меня, навешав лапшу на уши, но через подобное проходим все мы, впредь будешь умнее!       Верлен лишь вздохнул, подавляя внутри себя все возражения касательно чужих слов, правда, те всё равно встряли в горле болезненным комом, словно протестуя, что не были высказаны.       — …А что именно Артюр украл у нас? — вдруг поинтересовался Верлен, решив немного прочистить горло. — Вроде как вы упоминали, что он взял ещё что-то — хотели даже стражу позвать.       — Я недосчиталась этого ожерелья и одного кольца — может помнишь, оно лежало на том столике, сразу при входе в гостиную.       Поль в ответ только многозначительно мг-кнул, делая вид, что припоминает это «то самое кольцо на столике», на деле же пропуская любые подробности мимо ушей. Как забавно, а ведь Артюр тоже…       — Подожди, — резко выпрямился Верлен, словно в голову ударило вдохновение для нового стиха. Матильда с её отцом одновременно повернулись к нему, словно ожидая какой-то великой речи, пока мужчина спешно прощупывал все свои карманы, растерянно хлопая глаза, будто с какой-то надеждой, но… Они все были пусты. Ну конечно — идиот — это ведь не та одежда! — Где моя вчерашняя одежда? — резко спросил Верлен, глянув на служанку.       Та даже вздрогнула от неожиданности, растерянно кивнув в сторону ванны:       — Должно быть в корзине, я пока ещё ничего не стирала.       Этого было достаточно, чтобы Верлен, как одержимый, поднялся из-за стола, едва ли не бегом направляясь в ванну, переворачивая всю корзину с грязным бельём, пока не нашёл помятый жилет, в кармане которого — хвала всем богам — что-то да нашлось. И это что-то было как раз по очертаниям похоже на то самое кольцо.       По возвращению обратно к столу, мужчина резко ударил по нему ладонью, опустив украшение перед Матильдой, холодно уточняя:       — Это то самое кольцо, которое ты потеряла?       Та лишь удивлённо заморгала глазами, будто бы это кольцо ей сейчас мерещилось, и только глянула на отца, который был так же растерян, как и она.       — Матильда, — серьёзным тоном позвал её Поль, слегка повышая голос. — Это то самое кольцо, о котором ты сейчас говорила?       — Поль, ты… Неправильно всё понял, — осторожно начала девушка, видно понимая, что отпираться в такой ситуации просто бесполезно.       Похоже, Матильда с отцом обнаружили пропажу кольца сразу же, как только Рембо отправился на свою прогулку, и не посчитав нужным сообщить об этом Верлену сразу, решили предоставить ему «весомые доказательства» его вины — стоило подумать об этом сразу, ведь когда он использовал способность на пальто Артюра, чтобы вытащить груши, то не почувствовал наличия там чего-либо ещё, и именно это не давало ему покоя столько времени.       — Прости, что я мог понять не так? — резко переспросил еë Поль, начиная постепенно терять контроль над своим спокойствием. Сейчас он злился, и это лишь мягко сказано — правда, даже при всём желании он не мог злиться ни на Матильду, ни на еë отца, который тоже приложил к этому руку, подложив ожерелье во время своей «проверки» чужих вещей — сейчас Верлен злился только на себя и на собственную бестолковость, что не вмешался вовремя, не попытался разобраться в этой ситуации, когда Артюр ещë был здесь, и не смог помочь ему. Он буквально ненавидел себя за это больше, чем когда-либо.       Развернувшись к девушке спиной, Верлен спешно направился к выходу, прихватив с собой пальто Артюра, которое тот вчера оставил у них «на прощание».       — Поль, куда ты идëшь? — тут же встрепенулась Матильда, торопливо приподнимаясь из-за стола, напоследок кивнув отцу, дабы тот сейчас не вмешивался. Она нагнала мужчину лишь у самого выхода, настойчиво поймав того за руку, удерживая рядом. — Ты идëшь его искать, да? Зачем тебе это, скажи, Поль! Разве он так важен? Важнее меня?       — Матильда, — раздраженно выдохнул мужчина, встряхнув головой, словно из последних сил желая избавить себя от того гнева, который сейчас захлёстывал его с головой. — Не трогай меня сейчас. Сделаешь только хуже.       — Да почему же? Ты так холоден со мной, а стоило приехать этому бездельнику, так и вовсе собственный муж перестал меня замечать! Что в нëм такого важного, что я стала так нелюбима тебе, скажи — может, я смогу стать лучше для тебя, только не уходи! — словно в бреду тараторила девушка, прижимаясь лишь ближе к Верлену, который даже еë не слушал, испытывая в этот момент только отвращение перед чужими унижениями. — Прошу, Мари, разве твоë сердце не бьётся больше для меня, как это было раньше? Неужели ты оставишь меня ради этого вора и лжеца?!       От этих слов всë внутри Верлена похолодело — он мог пропустить мимо ушей абсолютно любые уговоры и оскорбления самого себя, но стоило затронуть кому-либо Артюра, и перед ним пропадало абсолютно всë, словно бык бежал на красную тряпку и совершенно не видел позади неë огромной стены, о которую вот-вот ударится головой.       Непонятно как, видно, мужчина совершенно перестал себя контролировать, резко занося руку вверх, пока не послышался звон пощёчины, от которой Матильда пошатнулась, упав на пол. Лишь тогда он смог вновь наблюдать ясную картину, тут же пожалев о содеянном, но та обида, которой он был движим, подавляла ноющую внутри совесть, заставив отнестись равнодушно к этой ситуации.       — Никогда больше не смей говорить так о нëм, — сухо процедил мужчина низким голосом, тут же развернувшись к двери, попутно вытирая пальцы друг о друга. Он не хотел признавать, что во время этого удара почувствовал влагу на чужой щеке, поэтому предпочёл снова всеми мыслями вернуться к Артюру, которого он даже не знал где искать.       Тут же навалились мысли — а вдруг он уже покинул Париж? Одной ночи было вполне достаточно, чтобы выйти из города пешком и отойти от него на приличное расстояние, а Поль даже предположительно не мог понять, в каком направлении Рембо мог уйти. Он ведь совершенно не знал этот город! А если с ним что-то случилось за эту ночь? Прошлым вечером он вернулся весь уставший со своей прогулки, по нему это было видно, и из-за этого Верлен испытывал ещë более глубокий стыд, чем ранее, но всё же посмел даже порадоваться этому — если Артюр был уставшим, то наверняка не покидал город, а нашëл для себя ночлег. Это вселяло хоть какую-то надежду на то, что поиски его будут не напрасными.       Выйдя в сквер, мужчина растерянно оглянулся по сторонам, даже близко не представляя, куда мог пойти Артюр. Сердце так яростно трепетало от тоски и злобы, что было абсолютно потеряно, укрыв себя в темноте одиночества, а неприятный дождик как назло только усиливался, будто сама природа корила в этот момент поэта за все его поступки, что он совершил по отношению к любимым людям.       Он позволил себе ударить Матильду… Одна только мысль об этом приводила его в ужас и глубочайшее сожаление, однако ещё больше этих эмоций вызывал сам факт отсутствия Артюра. Тот дрожал прошлым вечером, весь побледнел и словно перепуганный зверь вырвался из их дома, как из оков, скрывшись не пойми где. Сердце неприятно сжимало от этих воспоминаний — Верлен больше всего на свете хотел сейчас просто обнять Рембо, прояснить для него ситуацию, вернуть его себе, чтобы они оба наконец-то оказались в тепле в объятиях друг друга и могли взаимно утешать себя, дабы поскорее забыть весь этот кошмар.       Вот только реальность и все его чувства жестоко тыкали мужчину носом в факт собственной оплошности — прошлым вечером он мог что-то сказать, хоть как-то вмешаться, но не сделал этого; мог остановить отца Матильды и начать разбираться в этой ситуации здраво, но не сделал этого.       В сквере, куда он вышел, было абсолютно пусто — ну конечно, ни один человек будучи в своём уме не выйдет в такую погоду по собственному желанию, даже Артюр, которому было некуда идти, вряд ли стал бы ждать чуда прямо перед домом Верлена. Единственное, за что смог зацепиться взгляд мужчины, так это за дрожащую фигуру под одной из лавочек. То, вероятно, был пёс, который вечно здесь ошивался, и просто не смог найти для себя укрытия получше, чем это место.       Поль, не колеблясь, направился в его сторону — никаких других вариантов просто не было — и опустился прямо перед этой лавочкой, поймав на себе болезненный взгляд животного. Пёс явно не понимал, чего ему стоит ожидать, но почуяв знакомый запах, тут же фыркнул, очищая нос от лишней влаги, и отвернулся, незаинтересованно оглядев сквер.       — Замёрз, не так ли? — Верлен скорее спрашивал это у себя, чем у пса, который лишь неосознанно реагировал на любой непонятный звук, но тот взгляд, которым он вновь наградил мужчину, отдавался внутри такой усталостью и тоской, будто на него смотрел настоящий человек. Даже забавно… Возможно, Артюр увидел в нём что-то подобное, а потому и решил вмешаться в чужую перепалку с животным. — Прости, было бы у меня с собой хоть что-нибудь, мог бы хоть тебя покормить.       Но эти слова прошли как-то мимо пса, который лишь вытянул морду к мужчине, скорее обращая внимание на его ношу, чем на него, уткнувшись носом прямо в пальто Рембо. Точно, наверняка он смог запомнить запах своего спасителя, а потому сейчас так тоскливо водил по одежде носом, вдруг подняв глаза на Поля, будто бы вопрошая, где сейчас сам Артюр.       Возможно, у Верлена уже просто ехала крыша, и он видел в молчании глупого животного какой-то осознанный вопрос, но слова будто сами вырвались из его груди в ответ, а уголки губ невольно приподнялись от той ситуации, в которой он сейчас оказался:       — Я без понятия где он, хах, — болезненно усмехнулся Поль. — Вчера он сбежал… Но ощущение такое, будто я сам его выгнал… Теперь я даже не знаю, где мне его искать, — в качестве ответа пёс не сводил своих глаз с Верлена, что можно было принять за открытое осуждение, но мужчина только качнул головой, вновь поднимаясь на ноги. — И мне действительно лучше начать шевелиться, а не сидеть здесь и говорить с самим собой.       В этот момент пёс залаял. Непонятно почему и зачем, словно бы разозлившись на то, что Поль не воспринимает его как хорошего собеседника, при этом даже зарычав, чем немало удивил мужчину, а затем резко вцепился в его пальто, вылезая из-под лавочки, и потянул в непонятном направлении, снова залаяв.       — Эй! — Верлен едва было хотел коснуться морды животного, дабы разжать его челюсти, но тот будто ошпаренный отскочил ещё до прикосновения, спешно убежав в том направлении, куда до этого пытался его утянуть насильно.       Пробежав пару метров, пёс остановился и вновь принялся лаять, вместе с этим дрожа от холода. Внутри мужчины вдруг забилась какая-то надежда, что животное почуяло запах Артюра и могло провести его в нужном направлении, пока другая его часть старалась не обнадёживать себя этой мыслью, дабы потом горько не разочароваться.       Правда все эти наставления самому себе не особо помогали — пока Верлен был ведом этим псом, огибая множество улочек и домов, он так же был ведом и надеждой, что ему удастся найти Рембо, из-за чего на лице даже появилась глупая улыбка, а внутри всё буквально трепетало от восторга и предвкушения их встречи.       Правда, оказаться возле одного из дешёвых кабаков было неожиданно — Поль даже не знал это место, оттого и почувствовал себя слегка неуютно, глянув на пса, мол «Твой нос там случайно не ошибся с координатами?», но тот в ответ только фыркнул, вновь очищая его от влаги. Что ж, рассчитывать в подобной ситуации на животное было изначально глупой идеей, и всё же Верлен сделал это — позволил псу вести себя куда угодно, даже с вероятностью того, что Рембо мог быть в этот самый момент на вокзале, уезжая из Парижа обратно домой, пока мужчина разыскивал его буквально на другом конце города.       В конце концов, он уже был здесь и если заглянет внутрь, удостоверившись, что Артюр просто не мог посетить такое затхлое место, хуже от этого точно не будет.       К счастью, оказалось, что внутри это заведение выглядело намного лучше, чем снаружи — вот уж точно не суди по обложке — и в такую дождливую погоду посетителей здесь было даже чересчур с избытком. Это сильно усложняло его поиски, заставляя вглядываться практически в каждое предположительное лицо, из-за чего Верлен поймал на себе множество недовольных взглядов, на которые ему было откровенно говоря плевать. Он находился здесь исключительно ради Артюра, отчего внутри всё натянулось тонкими струнами от предвкушения их возможной встречи.       Но что ему следует сказать? Как поступить? Просто извиниться? Это было так глупо — Верлен словно какой-то ребёнок изводил себя, попутно двигаясь к барной стойке, откуда должно было быть видно всё помещение, и осторожно опустился у самого края, рядом с дверью для персонала, вероятно ведущую на кухню.       — Чего изволите? — рядом послышался очень неожиданный голос бармена, который выразительно оглядывал мужчину, видно прицениваясь, настолько дорогой алкоголь тому можно наливать — всё же бывали случаи, когда гости попросту не могли за себя заплатить, и хоть отрежь ты им за это пальцы, товар потом ведь не вернёшь, как и своих денег не получишь, лишь одну мороку на свою голову.       И всё же это была одна из причин, по которой он обходил такие места стороной — мужчина даже не стеснялся мысленно заглядывать в его кошелёк, и это вызывало ещё больше отвращения, чем от самого его невежественного тона.       — Бурбон, если у вас он вообще есть, — сострил Поль, вызвав со стороны бармена только усмешку.       — У нас есть абсолютно всё, если за это всё вы будете готовы заплатить, — Поль закатил глаза, вновь оглянувшись, пробегаясь по чужим макушкам, но тут же сдался — так ему Артюра не найти, а если он будет обходить каждого гостя, то покажется для них ненормальным.       — Скажите, здесь не проходил мужчина, с тёмными длинными волосами, одет не по погоде, вероятно, без денег…? Мне очень нужно его найти, — бармен только выразительно приподнял брови, на что Верлен подавил в себе отчаянный вздох, спешно добавив. — Накину хороших чаевых, если расскажешь что-нибудь.       — Друг мой, ты сейчас описал буквально каждого второго француза! — усмехнулся он — видно деньги и вправду помогли развязать чужой язык. — А вот про длинные волосы… Точно ли это был мужчина, может, тебе нужна девушка?       Поль предпочёл пропустить последнюю фразу мимо ушей — у него и самого был длинный хвост, заплетённый в косу, который точно привлёк внимание бармена, и видно тот сейчас просто издевался над ним.       — Выходит, ты не видел никого похожего, — уточняюще произнёс Поль, прищурив глаза, тем самым давая понять, что ждёт прямого ответа на свой вопрос.       — Может и видел — не знаю, одному богу известно кого я видел, а кого нет; может и пересекался с тем, кого ты ищешь, а может нет, — пожал плечами мужчина, пока внутри Верлен едва ли не закипал от такого ответа — это больше походило на издевательство, чем на разговор двух взрослых людей! — Эй, Жан-как тебя там, помоги-ка здесь, — вдруг встрепенулся бармен, видно забеспокоившись из-за того, что гость выглядел весьма недружелюбно. — Ему, видно, плохо! Ты ведь уже оказывал гостю первую помощь, окажи её и здесь.       Это было последней каплей, перед тем как Поль резко поднялся на ноги, заставив бармена тихо ойкнуть от неожиданности. Поль уже было вытянул руку, дабы схватить мужчину за воротник, но его спешно перехватили за плечо, отдёргивая назад:       — Простите, но драться здесь запрещено, и- Мари? — это обращение подействовало лучше холодной воды, заставив Верлена тут же развернуться к тому, кто как раз удерживал его за плечо. — Что ты здесь делаешь? Вернее как… Я ведь…       — Николя! — изумлённо воскликнул Поль, тут же кинувшись к нему, словно верный пёс дождался своего хозяина и теперь активно размахивал хвостом, снося всё позади. — О, хвала всем богам, иначе чем благословением это просто не назвать! Я так рад, что нашёл тебя, Николя! Ты не поверишь моей радости, и тому, как я искренне сожалею, что позволил тебе уйти — мне безумно стыдно за вчерашнее, — громко тараторил мужчина, прижав к себе Артюра так крепко, словно тот не мог самостоятельно устоять на ногах. Ну вообще-то… это было не далеко от истины, учитывая сложившуюся ситуацию. Правда, подобным воссоединением они оба привлекли чересчур много внимания, из-за чего Рембо спешно оттолкнул мужчину от себя, перехватив его руку:       — Поговорим не здесь, — лишь прошептал он, тут же потянув его в сторону той самой двери, где маячил персонал. Вместо ожидаемой кухни, там оказался лишь длинный коридор с несколькими комнатками и поворотом на лестницу — именно туда и потащил его Рембо, поднимаясь на второй этаж, и лишь за закрытой дверью одной из комнат смог спокойно выдохнуть, прижимаясь к Верлену. — Мари… прости меня. Я не брал тех украшений, прошу, верь мне. Не знаю, зачем Матильда наклеветала на меня, и уж тем более не знаю, как-то ожерелье могло выпасть из моего пальто, но я не стал бы воровать у тебя!       — Я знаю, — тихо обмолвился Верлен, чем тут же заставил мужчину замолкнуть, удивлённо распахнув глаза. Поль нехотя качнул головой, явно не желая вновь вспоминать ту ситуацию, и вновь обнял Артюра, прижимая к себе. — Ты не должен извиняться передо мной за то, чего ты не делал, Николя. Из нас двоих только я чертовски виноват перед тобой, и мне искренне жаль, что я смолчал в тот момент, когда этот гнусный старик посмел прикоснуться к тебе.       — Поль… — Рембо вздрогнул будто от холода, поднимая свой уставший, перепуганный взгляд на мужчину, но тут же почувствовал себя спокойно, глядя на его болезненно-умиротворённое лицо. Слова в такой ситуации были попросту лишними, а потому Артюр спешно обхватил чужое лицо ладонями, притягивая ближе к себе, мягко коснувшись чужих губ своими. Верлен нисколько не возражал, а лишь охотно поддался навстречу, пока сердце всё никак не могло успокоиться, бешено колотясь внутри грудной клетки, но вовсе не от тоски, которая пожирала мужчину чуть ранее, а от навалившегося на него покоя и даже радости — он был необычайно счастлив вновь увидевшись с Рембо. — Ты так и не ответил мне, как нашёл это место.       — Ох, об этом… — стоило признать заслугу того пса, который очень сильно помог ему в этой ситуации, но если так подумать, одна только мысль об этом пересказе казалась до того глупой, что было бы лучше сказать любую пришедшую на ум вещь. — Считай, что с неба свалился на твою голову — а ведь я всерьёз был готов уверовать и молился богу, лишь бы он вновь дал мне шанс увидеться с тобой, Николя! Прошу тебя, давай вернёмся домой. Я не хочу, чтобы ты и дальше оставался в подобном месте — мне дурно от одной лишь мысли, что тебе пришлось провести здесь целую ночь… К слову, как ты сам оказался здесь?       Артюр неопределённо пожал плечами, будто сомневаясь, стоит ли вдаваться в подробности, попутно утянув Верлена за собой на край кровати, дабы не стоять прямо под дверью.       — Ночь была длинной, сначала я просто бежал, куда глаза глядят — было бы не очень хорошо, вызови отец Матильды тогда стражу, ну а потом… Даже не помню, как забрёл сюда, но меня приметил один работник этого заведения, спросил, почему я блуждаю среди ночи, и предложил комнату в обмен за работу у него — оказалось, гостям нравится, когда их обслуживает одарённый, как мне сказали «Из тебя бы вышел замечательный фокусник», — на последних словах Артюр прикрыл рот рукой, дабы скрыть улыбку, пожалуй, впервые за все их разговоры, пока Верлен тоскливо на него смотрел, словно хотел лишь посочувствовать в данной ситуации. — Мари? Что-то не так?       Поль только качнул головой, как бы не желая признавать собственное сочувствие, и вновь потянулся к Рембо, осторожно убирая пряди с его лица, задержавшись в мягком поцелуе на щеке мужчины. С чего бы вдруг ему сейчас сочувствовать Артюру? Обстоятельства сложились как нельзя кстати, уберегая того от холодной ночи в тепле и хоть какой-то сытости — единственный, кому здесь действительно стоит посочувствовать, был сам Верлен, ведь по сравнению с Рембо, он сейчас явно топтался на месте.       — Скажи, ты вернёшься со мной в тот дом, Николя? — в этот раз Поль неспроста поменял свою формулировку, больше не говоря о том доме, как о своём. Единственная причина, по которой он ощущал подобную тоску — Артюр чувствовал себя в подобном месте намного счастливее и свободнее, чем там, где к нему вечно цеплялась Матильда со своей служанкой, а после стычки с её отцом будет просто чудом, если Рембо переступит тот порог.       — Мари, — осторожно начал мужчина, и Верлен уже заведомо понимал, чего ему стоит ожидать. — Я не хочу тебя обижать, но всё же скажу без обиняков — твоя жена просто ужасна. Мне не нравится делить с ней одну крышу над головой, у меня сразу появляется ощущение, что меня ненавидят лишь за моё существование, и наверняка она сама будет не рада подобному, но… Я всё же хотел бы быть с тобой рядом, если ты сам этого хочешь.       — Ох, Николя! — с наигранным возмущением позвал его мужчина, тут же повалившись с Рембо на кровать, уткнувшись лицом в его предплечье. — Насколько же нужно любить, чтобы пойти против себя и действительно быть готовым вернуться в этот чёртов дом…! Я не стану заставлять тебя проходить снова через подобное, никогда, слышишь? Ты ведь предлагал мне уехать, — Поль резко поднял свой взгляд, с надеждой посмотрев на Артюра, будто желая понять, захочет ли сам мужчина исполнить своё предложение или нет. — Теперь же я сам готов просить тебя сделать это — уехать как можно дальше, только вдвоём! Я не желаю никого видеть рядом с собой, кроме тебя, любовь моя. Никакой Матильды, ни её отца, ни этих бездарных поэтов, только ты и я! Ты единственный, кто всё ещё заставляет моё сердце трепетать от любви, и я не прощу себе, если не выполню своего желания и не смогу показать тебе море, как ты того и хотел.       К удивлению Верлена, мужчина выждал небольшую паузу, а затем разразился звонким смехом, жадно втягивая в лёгкие воздух.       — Неужели, Мари? — воскликнул Артюр, но вовсе не с издёвкой, а словно не веря до последнего в чужие слова. — И ты готов пойти на это? Я полагал, что тебя многое здесь держит — что ты корнями прирос к Парижу, к своим знакомым и Матильде, ты ведь… — на этих словах, Рембо поспешно прикусил язык, как бы опасаясь, что может задеть подобным Поля, но тот в ответ снисходительно покачал головой, продолжая чужую мысль самостоятельно:       — Был здесь несчастен. Этой ночи мне хватило сполна, чтобы в этом убедиться — словно мне подарили свежий глоток воздуха в виде тебя, а затем жестоко отобрали, заперев в душном чулане. Это было невыносимо, и ты прав, я действительно прирос к своей беспросветной жизни, где даже собственные стихи больше не дышат той любовью и чувствами как это было раньше. Ты единственный, кто не топчет меня в этом мире, Николя, и я чертовски боюсь потерять тебя ещё раз, что мне будет легче обрубить все верёвки, удерживающие меня здесь, чем расстаться с тобой продолжая жить так.       — Ох, Мари, — с улыбкой протянул Артюр, опустив руку на щёку мужчины, мягко её поглаживая, и вдруг приподнял брови, ощутив лёгкую щетину. — Ты что, даже не побрился с утра?       — Эй, я тут распинаюсь об очень важный вещах! — тут же возмутился Верлен, замотав головой, дабы избавить себя от чужих прикосновений. — Не переводи тему!       — О-о, неужели? — всё так же насмешливо продолжал растягивать слова Рембо, извернувшись в чужих объятиях, дабы опуститься на один уровень с лицом Поля для короткого поцелуя в лоб. — Но я с тобой полностью согласен, Мари. Я обожаю тебя, обожаю твои стихи, обожаю всё то время, что мы провели друг с другом, и хотел бы быть с тобой рядом и дальше… Когда мы уедем отсюда? Только скажи, неважно куда, с тобой я готов абсолютно на всё.       — Завтра, — тут же заявил Верлен, чем вызвал немалое удивление со стороны Артюра, будто бы мужчина говорил о чём-то невозможном. — Я не хочу медлить и чего-то ждать, Николя — необходимо было лишь твоё согласие, а в остальном… Поворачивать назад или дальше топтаться на месте я больше не желаю.