pink (like the holes in your heart)

Они направляются в лифт, и Рюджин нажимает кнопку 13.  — Ты ведь не суеверная, правда? — спрашивает она, улыбаясь Йеджи.   Йеджи хихикает и качает головой.  — Вовсе нет.   — Я всегда думала, что это так глупо - пропускать определенные числа и притворяться, что это что-то дает, — говорит Рюджин, все еще ухмыляясь. — Я имею в виду, если пропустить тринадцатый этаж и перейти прямо к четырнадцатому, там все еще есть тринадцатый этаж, просто у него другое название. Это очень беспокоило меня в детстве, потому что в этом не было никакого смысла. — Она пожимает одним плечом. — Хотя, полагаю, я всегда была из тех, кто смотрит проблеме прямо в глаза, вместо того чтобы приукрашивать ее.   Йеджи улыбается.  — Я такая же, — соглашается она. Лифт звякает, и двери открываются. — Но я думаю, что здесь есть место для безобидного притворства. Прыгать с тринадцатого этажа безобидно, верно?   Рюджин кивает, ведя Йеджи по коридору к единственной двери на этой стороне здания, ключи позвякивают в ее руке.  — Это тоже правда. — Она толкает дверь и входит, придерживая ее для Йеджи. — Сними обувь, если не возражаешь.   Йеджи уже наклоняется, чтобы расстегнуть молнию на ботинках, и корчит рожицу.  — Пожалуйста, я не животное, — говорит она, и Рюджин смеется. Йеджи наслаждается этим звуком. Она сладкая, мелодичная и удивительно яркая. — По крайней мере, не о таких вещах, как это.   Рюджин снова смеется, когда она закрывает дверь, запирает ее и снимает свои белые кроссовки, подталкивая их к стене.  — Хорошо, — просто говорит она. — Вот, поставь свою сумку у лестницы, мы можем забрать ее позже.   Йеджи делает, как ей сказали, а затем следует за Рюджин за угол и на кухню. Рюджин включает свет, а затем открывает холодильник.  — Мы можем разогреть немного токпокки, хочешь?   — Да, пожалуйста, — говорит Йеджи, зависая у прилавка.   Рюджин ставит контейнер на столешницу, а затем заглядывает обратно в холодильник.  — Хочешь что-нибудь выпить?   — Просто воды, пожалуйста, — отвечает Йеджи.   Появляется Рюджин с бутылкой чая «юджа», ухмыляясь.  — Такая правильная, — поддразнивает она. Она открывает контейнер и ставит его в микроволновку, затем берет стакан и наполняет его водой для Йеджи, подходит и протягивает ей. — Твое здоровье, — говорит она, звеня своей нераспечатанной бутылкой чая о стакан.   — Твое здоровье, — хихикает в ответ очарованная Йеджи и делает глоток.   Рюджин ставит свою бутылку на стол, а затем снимает пиджак от костюма, вешая его на спинку одного из стульев у барной стойки. Она протягивает Йеджи руку.  — Потанцуй со мной.   Йеджи тоже ставит свой бокал, немного взволнованная, но довольная, принимая руку Рюджин и позволяя ей притянуть ее ближе. Рюджин обнимает ее другой рукой за талию, упираясь ладонью в поясницу Йеджи, а Йеджи позволяет другой руке устроиться на плече Рюджин. Рюджин ведет их, слегка покачиваясь в два шага по кухне, улыбаясь Йеджи, и Йеджи обнаруживает, что улыбается в ответ, совершенно не в состоянии контролировать выражение своего лица.   — Готовься и кружись, — говорит Рюджин, протягивая руку. Йеджи смеется, немного неуклюже кружась. Рюджин опускает ее, а затем поднимает обратно, гораздо ближе, чем раньше. — Ты самородок, — говорит она, и Йеджи снова хихикает, затаив дыхание.   — Мм, это почти тоже самое как я зарабатываю танцами на жизнь, — говорит она.   Улыбка Рюджин становится шире.  — Хм, — хмыкает она в знак согласия. — Это тоже хорошо. Иначе мы бы никогда не встретились.   Сердцебиение Йеджи учащается.  — Да, — отвечает она. — Хорошая вещь.   Рюджин наклоняет голову, все еще покачивая их.  — Я хотела поцеловать тебя той ночью. На прошлой неделе. Ты такая красивая, детка.   — Ты могла бы поцеловать меня сейчас, — выпаливает Йеджи.   — О, можно? — Тон Рюджин дразнящий и игривый; она наклоняется еще ближе.   Йеджи почти уверена, что ее трясет, но она стоит на своем.  — Мм-хм, — говорит она, и Рюджин наклоняется и целует ее.   Ее губы мягкие и теплые на губах Йеджи. Она нежна, но настойчива, и Йеджи отвечает на поцелуй почти жадно, прижимаясь ближе. Жар заливает все ее тело, и любые сомнения, которые у нее могли быть, мгновенно рассеиваются. Йеджи хочет . Она никогда раньше так не хотела этого, и сейчас у нее от этого кружится голова, кружится голова—   А потом пищит микроволновка, и она почти кричит. Рюджин отстраняется, смеясь. Ее помада немного размазана, но это делает ее еще красивее. Йеджи тихо ахает, пытаясь замедлить сердцебиение, пытаясь вернуться на землю.   — Это меня так напугало, — признается она, и Рюджин смеется еще громче, открывая микроволновку и доставая еду.   — Извини, — говорит она, ставя контейнер и целуя Йеджи в висок, прежде чем отправиться за палочками для еды. — Садись, детка.   Йеджи садится, принимает палочки для еды, которые Рюджин передает ей, и берет рисовую лепешку, дуя на нее, чтобы не обжечь рот. Рюджин делает то же самое, наблюдая, как Йеджи откусывает свой первый кусочек.   — Боже мой, это так вкусно, — ахает Йеджи.   Рюджин усмехается.  — Это ресторан моей подруги, — говорит она. — Она одна из лучших поваров, которых я знаю. — Она откусывает кусочек. — Может быть, мы сможем сходить туда как-нибудь. Она выделит нам отдельную кабинку, если ты беспокоишься.   — Мне бы этого хотелось, — выдавливает Йеджи. — Если это так хорошо разогрето, я не могу себе представить, на что похожа ее еда в свежем виде.   Они быстро заканчивают есть с минимальной болтовней, обе явно больше заинтересованы в том, что будет дальше. Рюджин бросает их палочки для еды в раковину, споласкивает контейнер для еды и выбрасывает его в мусоропровод. Йеджи потягивает воду, пока ждет, чувствуя себя немного бесполезной.   Наконец, Рюджин вытирает руки и с улыбкой поворачивается к Йеджи.  — Хорошо, детка. Пойдем со мной.   Йеджи берет свою сумку и следует за Рюджин вверх по лестнице в комнату. Только сейчас она по-настоящему осознает, что ее окружает. Квартира Рюджин огромная и великолепная. Почти в каждой комнате есть красивые окна, из которых открывается вид на город. Полы выложены гладким деревом, стены выкрашены в девственно белый цвет, дверные ручки выполнены из безупречного металла. Рюджин открывает дверь своей спальни, включает лампу, и глаза Йеджи расширяются. У нее есть огромный, красивый черный комод вдоль одной стены, рядом с маленькой дверцей, которая, как предполагает Йеджи, ведет в ее шкаф. На комоде стоит большой органайзер для украшений, а с другой стороны — куча средств по уходу за кожей, аккуратно уложенных в коробку. За комодом находится большое круглое зеркало в матовой золотой раме. Кровать Рюджин простая, но прочная. Похоже, что она сделан из бамбука, с набором простыней разных оттенков приглушенного синего. Здесь также  есть большое окно; Рюджин подходит к нему и нажимает на панель на стене, и жалюзи с шумом встают на место, предоставляя им уединение от соседей через дорогу. С другой стороны кровати есть еще одна дверь, которая осталась приоткрытой, и Йеджи может разглядеть в темноте нетронутые мраморные столешницы — должно быть, это ее ванная.   — Это потрясающее место, — тихо говорит Йеджи, и Рюджин улыбается.   — Спасибо, — говорит она. — Помогает то, что у меня нет детей. Больше денег, чтобы потратить на себя, знаешь ли. Иди вперед и поставь свою сумку рядом с моим комодом.   Йеджи бросает сумку на пол, все еще оглядываясь по сторонам. На стене напротив окна висит огромное произведение искусства, какая-то симпатичная абстрактная картина в голубых и золотых тонах. Она вздрагивает, когда чувствует руку на своем запястье.   — Я собираюсь смыть макияж, — говорит Рюджин. — Ты бы хотела тоже сделать это? Твоя кожа наверное испортится.   Йеджи почти дрожит, переводя взгляд обратно на Рюджин.  — О! Да, пожалуйста. — Возможно, с мужчиной она бы нервничала, так быстро открывая свое обнаженное лицо, но Рюджин тоже придется раскрыть свое. Кроме того, у Йеджи такое чувство, что Рюджин не будет думать о ней иначе, с макияжем или без макияжа.   Они направляются в ванную; Рюджин включает лампу над туалетным столиком. У нее есть великолепная утопленная ванна в одном углу и огромный стоячий душ в другом. Ванна сделана из того же черного мрамора, что и ее столешницы; пол выложен какой-то белой плиткой, и она тоже доходит до стенок душа. Рюджин открывает контейнер и достает пару ватных дисков, смазывает их какой-то мицеллярной водой, а затем протягивает пару Йеджи.   Вместе они снимают макияж, бок о бок и молча стоят перед зеркалом. В этом есть что-то такое милое и интимное — две женщины, тщательно вытирающие лица, которые они показывают публике, и позволяющие друг другу увидеть, что скрывается под ними. Йеджи ополаскивает лицо, а затем выпрямляется и обнаруживает, что Рюджин уже предлагает ей мягкое полотенце для рук, чтобы вытереть ее кожу насухо.   — Увлажняющий крем, — бормочет Рюджин, протягивая бутылочку и выдавливая каплю на ладонь Йеджи. Йеджи улыбается, разогревая его в ладонях, а затем втирает в кожу. В этом есть утешение, понимание, которого у Йеджи никогда не было ни с одним другим партнером.   — Спасибо, — запоздало говорит она.   — Дай мне посмотреть на тебя, красотка, — бормочет Рюджин, и Йеджи поворачивается.   Рюджин теперь выглядит менее суровой, более мягкой и утонченной, но все такой же привлекательной.!Тонкие морщинки на ее лице стали немного более заметными, но Йеджи находит, что они ей нравятся, нравится, что Рюджин выглядит немного взрослее. Это заставляет ее чувствовать себя в безопасности.   — У тебя родинка на кончике носа, — шепчет Рюджин, улыбаясь.   Йеджи прикасается к ней, хихикая.  — Да, — говорит она. — У меня она с детства.   Рюджин наклоняется вперед, пальцем отводя руку Йеджи в сторону, и нежно целует в это место. Йеджи хихикает.  — Это мило, — говорит она. — Ладно, пошли. — Она берет Йеджи за руку, тянет ее обратно в спальню и по пути выключает свет в ванной. — Устраивайся поудобнее, — говорит она, отпуская руку Йеджи и кивая ей в сторону кровати.   Йеджи садится, стягивает носки и незаметно бросает их в угол, в то время как Рюджин идет к лампе, которую она включила, когда они только вошли, и приглушает ее. Удовлетворенная, она возвращается к кровати, останавливаясь, чтобы также снять носки, одной рукой опираясь на матрас, прежде чем подняться, чтобы присоединиться к Йеджи.   — Привет, детка, — тихо говорит она, подползая к ней и целуя ее.   — Привет, мамочка, — шепчет Йеджи в ответ, и улыбка Рюджин становится немного мрачнее.   — Теперь, когда ты упомянула это, нам, вероятно, следует поговорить об этом, — говорит Рюджин .   — Что? — Удивленно спрашивает Йеджи.   — Мы уже поняли, что нам обеим нравится, когда ты называешь меня мамочкой, — говорит Рюджин. — Ну и что еще? Что тебе нравится, детка? Йеджи обдумывает это, вспоминая свои прошлые отношения. Она полагает, что ее сексуальная жизнь всегда была довольно ванильной. Дело не в том, что она не знает о возможных вариантах, просто она никогда по-настоящему не знала, как поднять этот вопрос. Но теперь Рюджин здесь, спрашивает, и…   — Я не уверена, — тихо признается Йеджи. — Я никогда по-настоящему ... не задумывалась над этим.   Рюджин остается невозмутимой.  — Но ты хочешь, — говорит она.   У Йеджи перехватывает дыхание. — Да.   — К счастью для тебя, у меня много опыта, — говорит Рюджин, уголки ее губ опасно приподнимаются. — Мы можем попробовать кое-что, посмотреть, что тебе понравится. Важно то, что ты обязательно говори мне, если что-то кажется хорошим или плохим. Хорошо? — Йеджи кивает. — Если что-то плохое, я хочу, чтобы ты сказала «красный». Например, остановиться. Даже если я тебя не попрошу, ладно?   — Хорошо, — соглашается Йеджи.   — Я буду время от времени проверять, на всякий случай. Если все хорошо, тогда ты можешь сказать «зеленый», — продолжает Рюджин. — Желтый цвет находится где-то посередине - просто ты не уверена, что хочешь сбавить обороты, может быть, что-то изменить, а затем продолжить движение или, может быть, остановиться.   — Как светофор, — хихикает Йеджи.   — Да, — говорит Рюджин. — Итак, есть ли что-нибудь, что тебя заинтересовало?   В голову Йеджи сразу приходит тысяча грязных мыслей. Она думает, что Рюджин может сделать с ней все, что угодно, и ей бы это понравилось, но, вероятно, ей следует начать с малого.  — Мне нравится называть тебя мамочкой, потому что мне нравится ... я думаю, мне нравится отказываться от контроля. Мне нравится мысль о том, что ты делаешь со мной все, что захочешь.   — Мм, это хорошо, — говорит Рюджин почти беспечным тоном. — Это то, чего я тоже хочу. — Ее руки нашли свой путь к талии Йеджи, прикосновения легкие и дразнящие. Йеджи понимает, что она откинулась на спинку кровати, позволив Рюджин загнать ее в угол. — Ты хочешь отдаться мне, детка?   — Да, — выдыхает Йеджи. Она представляет это, представляет, как лежит податливая, на спине или на коленях, слушая каждое слово Рюджин. Она представляет, как Рюджин засовывает ей в рот пару пальцев и заставляет ее заткнуть ими рот, не давая ей говорить, даже когда слезы собираются у нее на глазах. Она представляет, как Рюджин заставляет ее кончать снова и снова, пальцами, языком или игрушкой, или заставляет ее кататься на своем бедре и не дает ей остановиться, даже когда она устает и у нее дрожат ноги. Она представляет, как Рюджин связывает ее, хватает за волосы и прижимает лицо Йеджи к ее киске, и—   — О чем ты думаешь, малышка? — Спрашивает Рюджин, ущипнув ее за талию и заставив ее пискнуть. — Ты должна сказать мне, или мы не сможем этого сделать.   — Я, я— Голова Йеджи уже кажется немного затуманенной. Она не знает слов, чтобы сказать, чего она хочет. — Я не знаю, как объяснить, — наконец говорит она, посылая Рюджин беспомощный взгляд.   Рюджин, к счастью, проявляет милосердие.  — Все в порядке, детка, — успокаивает она. — Как насчет того, что я предложу несколько вещей, а ты скажешь мне «да» или «нет»?   — Хорошо, — соглашается Йеджи, успокаиваясь.   — Тебе понравилось, когда я ущипнула тебя, — говорит Рюджин. — Да или нет?   — Да, — говорит Йеджи.   — Ты думаешь, тебе нравится боль? — Спрашивает Рюджин. Ее руки спустились к пуговице брюк Йеджи. — Могу ли я? — Она нажимает на кнопку.   — Да, — соглашается Йеджи. Внезапно ей ничего так не хочется, как чтобы они обе были полностью обнажены. Их одежда только мешает, а она хочет все увидеть, все показать Рюджин. — И - да, к боли.   — Хочешь, чтобы мамочка тебя отшлепала? — Рюджин сосредоточена на том, чтобы вытащить Йеджи из штанов, но ее голос по-прежнему размеренный и внимательный.   — Да, — соглашается Йеджи, приподнимая бедра, чтобы Рюджин могла стянуть с нее штаны. Она делает это легко, отцепляя ткань от лодыжек Йеджи и сбрасывая штаны куда-то на пол. Рюджин наклоняется и целует нежную кожу внутренней стороны ее бедра. Несмотря на всю грубость ее слов, ее прикосновения все еще нежны. Еще один поцелуй, на этот раз выше, ближе к тому месту, где Йеджи чувствует нарастающий жар и влажность, близко к тому месту, где Йеджи так сильно хочет, чтобы Рюджин прикоснулась к ней. Еще один поцелуй, над сухожилием, которое туго натянуто. И тогда Рюджин поднимает голову, самодовольная ухмылка становится только шире, когда Йеджи скулит.   — И тебе нравится, что я старше тебя, — тихо говорит Рюджин. — Да или нет?   Йеджи сглатывает.  — Да, — шепчет она. — Мне это очень нравится.   — Мм. — Рюджин возвращается к Йеджи, быстро целует ее в подбородок. — Почему?   — Я не знаю, — честно говорит Йеджи. Просто в этом есть что-то такое — может быть, это то же самое, что заставляет ее хотеть подчиниться. Рюджин обладает всей силой, всем контролем, и Йеджи это нравится. — Я хочу... — Слова появляются в ее мозгу прежде, чем она успевает подумать, откуда они взялись, но это правда. — Я хочу, чтобы ты воспользовалась мной, мамочка.   Рюджин целует впадинку на ее шее с низким мычанием.  — Разве это делает меня плохим человеком, если я тоже этого хочу? — бормочет она.   Йеджи качает головой.  — Я так не думаю, — говорит она. — Я пришла к тебе добровольно, не так ли?   — Это правда, — говорит Рюджин, ее голос приобретает жесткие нотки. — Практически бросилась на меня сегодня вечером, что я должна была сделать?   — Ничего не могла с собой поделать, — говорит Йеджи, снова становясь правдивой. — Я не могла перестать думать о тебе.   — Какое совпадение. — Голос Рюджин мягкий и опасный. — Я тоже не могла перестать думать о тебе. — Она играет с подолом рубашки Йеджи. — Мы можем поговорить об остальном позже, — решительно говорит она. — Давай снимем с тебя остальную одежду, чтобы я могла съесть тебя.   Йеджи кивает, почти отчаянно.  — Да, пожалуйста.   Рюджин улыбается и помогает ей снять рубашку, затем принимается за свои брюки, пока Йеджи расстегивает лифчик. Следующей идет крошечная майка Рюджин, и Йеджи восхищенно наблюдает, как ее лифчик тоже падает, и они обе остаются в одном нижнем белье.   Йеджи и раньше видела много сисек — она работает в клубе, она видела все это, — но ей никогда по-настоящему не приходило в голову, что ей нравятся сиськи, до этого времени. Рюджин наклоняется, целуя Йеджи в грудь, и Йеджи поднимает руку, чтобы обхватить одну из них, проводит большим пальцем по соску Рюджин и почти хихикает, когда дрожь проходит по ее телу.   — Что там было насчет того, что ты никогда раньше не была с женщиной? — Рюджин говорит, наполовину весело, наполовину что-то еще. — Похоже, ты точно знаешь, что делаешь. Йеджи делает это снова, пару раз щелкая большим пальцем взад-вперед.  — Я просто делаю то, что, я знаю, мне нравится, — тихо говорит она, и Рюджин в ответ обхватывает ртом один из сосков Йеджи, языком быстрым, умелым и таким приятным. Йеджи задыхается, удовольствие наполняет ее тело. Она не может дождаться, чтобы узнать, как это будет ощущаться на ее клиторе.   Похоже, Рюджин думает о том же самом. Через несколько секунд она отстраняется, садясь на пятки и вне досягаемости Йеджи.  — На это у нас будет больше времени, но чуть чуть попозже, — говорит она, когда Йеджи надувает губы. — Я хочу сначала съесть тебя.   — Хорошо, — затаив дыхание, соглашается Йеджи. — Да, хорошо.   — Подвинься немного, — говорит Рюджин. — Устраивайся поудобнее.   Йеджи сползает с кровати ровно настолько, чтобы оказаться полулежащей на подушках Рюджин. Рюджин устраивается между ее ног, проводя ладонями по верхней части ее бедер, оставляя за собой мурашки, разбегающиеся по коже Йеджи. А потом она протягивает руку и, наконец, прикасается к Йеджи, перевернув ладонь и нежно касаясь пальцами ткани трусиков Йеджи.   — Ты уже такая мокрая, детка, — комментирует Рюджин почти небрежно. — Твои трусики уже промокли насквозь.   — Твоя вина, — обвиняет Йеджи, а Рюджин только смеется.   — Давай назовем это командной работой, а? — Ей не нужен ответ; она цепляет указательными пальцами пояс нижнего белья Йеджи и тянет их вниз. Йеджи вытягивает ноги, хихикая, когда Рюджин перекидывает их через плечо. —Так-то лучше. Готова? — Она поднимает взгляд, находит глаза Йеджи. Йеджи кивает.   Рюджин перекидывает одно из бедер Йеджи через плечо и наклоняется. У Йеджи есть примерно полсекунды, чтобы полюбоваться контурами ее спины, прежде чем она вообще перестает думать, потому что язык Рюджин прижимается к ее клитору. Она двигает им кругами, почти дразня, а затем входит грубыми движениями взад-вперед. Она едва дает Йеджи шанс приспособиться, набирая темп и прижимаясь лицом ближе.   Рот Йеджи открылся в беззвучном крике. Она дрожит, руки шуршат по простыням, безуспешно пытаясь найти там опору, что-то, что могло бы ее зацепить.  — Мамочка, — выдыхает она, а Рюджин только мычит.   Йеджи и раньше съедали вне дома. Но никогда так хорошо, так быстро. Может быть, дело в возрасте Рюджин, или, может быть, в том, что она тоже женщина, но вряд ли у нее есть чему поучиться. Йеджи почти чувствует себя смущенной. Она знает, что будет далеко не так хороша, и подумывает о том, чтобы извиниться прямо сейчас. Но она не может, потому что с трудом может произносить слова. Рюджин просовывает в нее палец — теперь легко, потому что она практически капает на простыни, — и Йеджи стонет, позволяя ее голове откинуться в сторону.   — Мамочка, — хнычет она. — Еще. Рюджин не отвечает, просто добавляет второй палец и без устали вводит и выводит их из Йеджи, сгибая их, когда она вытаскивает их, чтобы надавить на то место внутри нее, которое заставляет ее ноги дрожать. Йеджи попеременно приподнимает бедра навстречу ей и пытается вывернуться. Это почти чересчур, но она хочет большего и понимает, что это потому, что она уже близко.   Она может чувствовать жар дыхания Рюджин у своего входа. Это почти успокаивает — по крайней мере, Рюджин нелегко заставить ее чувствовать себя так. Йеджи думает, что если бы это было легко, она бы, наверное, умерла от смущения.   Но только после того, как она кончит, потому что все кажется таким чертовски хорошим, и в глубине души она чувствует себя почти раскаивающейся. Почему она столько лет позволяла себе страдать без такого хорошего секса? Она знает, что ответ заключается просто в том, что она не знала, что такое возможно. Дело не в том, что ее прошлые партнеры оставили ее неудовлетворенной, но у нее есть чувство, что это почти погубит ее для всех остальных.   — Мне так хорошо, — заикается она. — О, черт, Рюджин, мамочка, я... я близко.   Рюджин поднимает голову и добавляет третий палец. Ее губы и подбородок блестят от Йеджи, а глаза яркие и счастливые.  — Так лучше, детка? — спрашивает она. Йеджи едва слышит ее, думает, может быть, ей удается кивнуть. Следующее, что она чувствует, — это боль, достаточно острая, чтобы заставить ее ахнуть. Рюджин ударила сзади по одному из ее бедер. — Я задала тебе вопрос.   Йеджи стонет, высоко и надломленно.  — Д-да, это хорошо, — говорит она. Рюджин ни разу не замедлила свои пальцы; на самом деле, Йеджи почти уверена, что она ускорилась.   — Нормально себя чувствуешь? — Голос Рюджин тот же, но Йеджи улавливает в нем что-то более мягкое. — Ты можешь назвать мне цвет?   — Зеленый, — немедленно отвечает Йеджи. — Пожалуйста, мамочка, ударь меня еще раз. — Какая-то ее маленькая часть противится этим словам - она никогда не думала, что будет умолять, чтобы ей причинили боль. Но, опять же, с женщинами все по-другому. Она может доверять Рюджин. Здесь она в безопасности. — Заставь меня кончить.   — Конечно, детка, — говорит Рюджин почти снисходительным тоном. Она снова опускает голову, и Йеджи приходится приложить все усилия, чтобы не приподнять бедра навстречу рту Рюджин. Рюджин немного втягивает щеки, посасывая, пока она проводит языком взад-вперед, а затем еще и еще, пальцы все еще двигаются, другой рукой успокаивает то место, куда она ударила, где покалывание боли быстро исчезает.   Йеджи едва осознает, что Рюджин подняла руку, прежде чем она снова ударяет ее, боль расцветает горячим и сладким цветом по ее коже. Йеджи издает дрожащий стон, и Рюджин трется о ее клитор, а затем Йеджи кончает, одна рука взлетает к затылку Рюджин, удерживая ее на месте, пока все ее тело напрягается. Она бьется в конвульсиях вокруг пальцев Рюджин, издавая всхлипы, которые звучат что-то вроде «мамочка, мамочка, пожалуйста», и Рюджин не останавливается. Сердце Йеджи колотится, голова кружится; удовольствие захлестывает все ее тело ошеломляющей волной за ошеломляющей волной. Она чувствует, как она стекает по ее ногам до гребаных пальцев ног, до кончиков пальцев, сопровождаемый почти онемением, когда Рюджин, наконец, смягчается, отстраняется и заползает на кровать, чтобы одарить Йеджи вниманием.   Она чувствует прикосновение губ к своим губам и слепо отвечает на поцелуй. Рюджин просовывает свой язык между зубами Йеджи, и Йеджи чувствует свой вкус. Еще одна дрожь пробегает по ее телу, и хотя она все еще переживает последствия своего оргазма, она думает, что, возможно, могла бы кончить снова. Рюджин тихо напевает ей в рот, чистая рука поднимается, чтобы погладить ее по щеке, когда она отстраняется.   — Посмотри на меня, детка, — шепчет Рюджин. Йеджи смущенно моргает, приоткрывая глаза, и обнаруживает, что Рюджин смотрит на нее в ответ. — Это было так хорошо для меня, — бормочет она, и Йеджи прихорашивается, хлопая ресницами и тихо хихикая.   — Я не думаю, что когда-то так сильно кончала в своей жизни, — признается она, и Рюджин хихикает.   — Хорошо, — говорит она. — Я не могу допустить, чтобы кто-то другой вызывал у тебя такие чувства, как у меня. — Она поднимает другую руку, пальцы блестят в тусклом свете. — Поможешь сделать мои пальцы чистыми?   Йеджи наклоняется вперед, приоткрывая губы и позволяя своему языку немного высунуться в ответ. Рюджин улыбается, протягивая ей безымянный и мизинец, наклоняет голову, чтобы взять ее указательный и средний пальцы. Йеджи просовывает свой язык между двумя пальцами, облизывая их дочиста. Ее лоб касается лба Рюджин, и когда они обе отрываются, они тихо смеются. Йеджи восхищенно следит за Рюджин глазами, прослеживая линии ее улыбки, пока Рюджин вытирает их слюну о свое бедро.   Рюджин другой рукой убирает прядь волос Йеджи со лба.  — Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, — говорит она.   Йеджи наклоняется навстречу прикосновению, не прерывая зрительного контакта.  — Например, как? — спрашивает она.   — Как будто у тебя в глазах звезды, — говорит Рюджин, улыбаясь.   Йеджи тоже улыбается.  — Я ничего не могу с собой поделать, — честно говорит она. Она садится немного прямее, наклоняясь к губам Рюджин, чтобы украсть еще один поцелуй. — Хорошо, — говорит она. — Теперь твоя очередь. Но тебе придется мне помочь.   Рюджин выдыхает тихий смешок. — Хорошо, — отвечает она. — Чего ты хочешь, детка? Ты тоже хочешь меня съесть? — Она чуть наклоняет голову. — Тебе и не нужно этого делать.   Йеджи закатывает глаза.  — Ты что, спятила? — спрашивает она. — Да, я хочу съесть тебя.   — Хорошо, дай мне кое-что посмотреть, — говорит Рюджин. — Высунь свой язык. — Йеджи повинуется. — Ты можешь водить кругами, верно? — Йеджи кивает, демонстрируя, чувствуя, как довольный румянец поднимается к ее щекам, когда глаза Рюджин темнеют. — Хорошая девочка. Как насчет «из стороны в сторону»? — Рюджин демонстрирует, высовывая свой собственный язык и двигая им взад и вперед по идеальной линии. Йеджи колеблется, затем тоже пробует, сначала медленно, но набирает скорость, как только освоится. Рюджин усмехается. — Такая талантливая, — поддразнивает она, и Йеджи хихикает. — Попробуй вот так, как я делала с тобой. Немного переключи его. Я скажу тебе, если тебе нужно будет что-то изменить.   Они осторожно меняются местами. В этом есть что-то такое целенаправленное; одно действие не перетекает естественным образом в следующее, и Йеджи раньше думала, что это может быть немного несексуально. Но теперь она ценит, что они не торопятся, что Рюджин дает ей время привести себя в порядок. Кроме того, есть кое-что, что можно сказать о обдуманности, о выборе.   Рюджин откидывается на подушки, позволяя своим ногам раздвинуться.  — Давай посмотрим, на что ты способна, красотка, — бормочет она, и Йеджи чувствует, как что-то вспыхивает в ней, стремление быть хорошей, стремление проявить себя.   Она наклоняется над телом Рюджин, делая паузу, чтобы поцеловать ее живот, сначала между ребрами, а затем в месте, где она красиво изогнута, там, где живот встречается с бедрами, затем ниже. Она колеблется долю секунды, затем идет дальше. Последнее, что она видит, прежде чем подойти слишком близко, - это розовое, розовое и розовое, смуглое, красивое и соблазнительное. Нервы Йеджи сдают. В основном она знает, что делать, а там, где она не знает, Рюджин поможет ей.   Йеджи чувствует ее запах, исходящий от нее влажный жар. Он земной и немного острый, отличается от Йеджи, отличается от всего, что она знает. Может быть, это немного грубо с ее стороны, но пахнет вкусно. Короткие волоски щекочут нос и верхнюю губу Йеджи, когда она открывает рот и прижимается языком к клитору Рюджин. Она обхватывает бедра Рюджин руками, чтобы удержаться в вертикальном положении, затем обводит языком вокруг ее клитора долгими, медленными движениями, выстраиваясь в легкий ритм и давая себе шанс приспособиться. Однако здесь не к чему особо приспосабливаться. Она ничем не подавилась, и ей не нужно быть такой осторожной со своими зубами. Сосание члена, безусловно, имеет свои достоинства, но это — Йеджи приближает свое лицо ближе, переключаясь на движения из стороны в сторону, которым ее только что научила Рюджин, и вознаграждается хриплым стоном. Она поднимает взгляд и обнаруживает, что Рюджин наблюдает за ней из-под полуприкрытых век, склонив голову набок.  — Вот и все, детка, — говорит Рюджин, когда видит, что Йеджи смотрит на нее. — Так хорошо. У тебя это прирожденный талант. — В этом желании есть намек на юмор, и Йеджи улыбается напротив киски Рюджин, проводя языком быстрее. На вкус она мягкая, немного солоноватая, немного горьковатая, и Йеджи делает мысленную заметку спросить Рюджин, может ли она трахнуть ее языком в следующий раз, чтобы она могла получить больше.   Одна из рук Рюджин опускается, чтобы обхватить основание ее черепа. Йеджи тихо напевает, с удовольствием обнаружив, что от этого по всему телу Рюджин пробегает дрожь.   — Тебе даже не нужна моя помощь, — смиренно говорит Рюджин. — Дела идут так хорошо. Ты можете быть немного медленнее. Как думаешь, ты можешь дать мне один из своих пальцев, детка? Хочу, чтобы ты была внутри.   Йеджи пытается подчиниться, упираясь одной рукой в матрас, чтобы стабилизировать себя, а другую руку подсовывает под тело, чтобы она могла ввести палец в Рюджин. Это тоже дается легко; она знает, что чувствует себя хорошо, а что нет. Рюджин такая мокрая, течет по костяшкам ее пальцев, когда она начинает двигать ими внутрь и наружу, медленно и запинаясь, поскольку она тоже пытается не отставать от своего языка. Это занимает несколько минут неловких, резких движений, но Рюджин терпелива, бормоча похвалы. Йеджи не отступает, решив найти правильный ритм, и в конце концов она это делает, прижимая язык к набухшему клитору Рюджин  и покачивая им из стороны в сторону, пока она вводит и выводит палец. Она рада, что у нее нет ногтей, что она подстригла их только вчера и подпилила, чтобы они восстановились, рада, что ничто не мешает ей дать Рюджин все.   По мере того, как Рюджин становится громче, Йеджи становится смелее, осторожно скребя зубами, чтобы посмотреть, что произойдет. Рюджин стонет, ногти впиваются в кожу головы Йеджи.  — Кто научил тебя этому, детка? — Спрашивает Рюджин. — Черт возьми, сделай это. — Йеджи повинуется, оставаясь нежной, тепло разливается по ее телу и собирается в животе, когда Рюджин дрожит.   Она добавляет второй палец, и может проникнуть глубже вот так, загибая пальцы вверх и снова постанывая в клиторе Рюджин, когда Рюджин поднимает бедра навстречу ей, когда она стонет низко и хрипло в глубине горла и говорит:  — Вот так, прямо здесь, детка. — Язык Йеджи начинает болеть, губы опухли и, вероятно, в синяках, подбородок покрыт слюной и Рюджин, пальцы устают, но она продолжает, потому что Рюджин звучит так хорошо, так вкусно, так приятно на ощупь. Она думает, что могла бы делать это вечно, может быть, зарывшись лицом между бедер Рюджин, стоны Рюджин наполняют воздух, Рюджин крепко сжимает ее пальцы, притягивая ее к себе.   — Черт, о черт, — задыхается Рюджин, а затем Йеджи чувствует, как она пульсирует вокруг ее пальцев, когда она выгибается с кровати, почти больно ударяя Йеджи по носу. Йеджи все равно, она изо всех сил старается двигаться вместе с ней, продолжает кружить ее языком и двигать пальцами, как только может, пока Рюджин кончает со стоном. Йеджи с головокружением думает, что, возможно, это лучшее, что она когда-либо слышала. Она думает, что запомнит это навсегда, звук играет и воспроизводится в ее голове всякий раз, когда она выходит в следующий раз.   Через некоторое время Рюджин успокаивается и отталкивает ее, нежно, но решительно.  — Ладно, ладно, — выдыхает она, и Йеджи поднимает голову, делая глубокий вдох. Теперь она понимает, как она устала, как болит ее тело, как сжаты ее легкие.   — Это было хорошо, мамочка? — задыхаясь, спрашивает она, отползая в сторону, а затем подбираясь к подушкам.   Рюджин кивает, одаривая ее ленивой, удовлетворенной улыбкой.  — Да, детка, — говорит она, и ее голос сладок. — Ты очень хорошо справилась. Иди сюда. — Она протягивает руки, и Йеджи радостно ползет, прижимаясь к ней. — Поцелуй меня. — И Йеджи делает это, прижимаясь губами к губам Рюджин, нежно целуя ее, позволяя ее глазам закрыться, позволяя Рюджин заключать ее в объятия, пока она не будет окружена, пока весь мир не станет только Рюджин, ее губами, ее вкусом и ее мягкой, нежной кожей.   Через несколько мгновений они отрываются друг от друга и просто лежат, дыша. Йеджи кладет голову на плечо Рюджин. Она задается вопросом, который сейчас час. Может быть, солнце уже на восходе. Может быть, прошло уже несколько часов. Она не уверена, но ей все равно. Она думает, что могла бы остаться здесь навсегда. Она бы осталась, если бы Рюджин попросила.    — Все в порядке? — Наконец спрашивает Рюджин.   Йеджи хихикает немного безумно. Кажется, что это такой глупый вопрос.  — Боже, да, — говорит она. — Мне было весело. Разве это не странно? Мне было так весело, я и не знала, что это может быть так весело.   Рюджин тоже смеется, ее восторг насыщен и ясен.  — Хорошо, — говорит она. — Я рада. Мне тоже было весело.   Они лежали вместе еще несколько минут, покрывая нежными поцелуями ладони друг друга и позволяя своему смеху утихнуть. Наконец, Рюджин стаскивает их обеих с кровати. Вместе они стаскивают простыни, бросая их в кучу вместе со своей одеждой, а затем направляются в ванную, чтобы принять душ. У Рюджин есть средство для умывания с землистым ароматом, и Йеджи пытается скрыть, как ей приятно поделиться им, радуясь, что запах останется на ее коже завтра, тайное напоминание.   У Йеджи в сумке есть несколько запасных пар чистого нижнего белья, поэтому она натягивает пару, как только они обе высыхают, а затем идет к Рюджин за рубашкой. Рюджин открывает верхний ящик, выбирая пару для себя, и взгляд Йеджи падает на ряд фаллоимитаторов в задней части вместе с ремнем безопасности.   — У тебя есть ремень? — задыхается она, шлепая Рюджин по руке. — Почему ты мне не сказала?   — Не хотела тебя пугать, — отвечает Рюджин, берет пару нижнего белья и закрывает ящик.   — В следующий раз? — Йеджи почти требует, надувает губы. — Хочу, чтобы ты трахнула меня им, мамочка.   — Боже, ты ненасытна, — обвиняет Рюджин, но она ухмыляется. Она наклоняется и целует Йеджи в лоб. — Да, — добавляет она. — В следующий раз.   Они надевают пижамы, затем вместе надевают свежие простыни, взбивают подушки и забираются в постель. Йеджи широко зевает, и Рюджин прикрывает ей рот, смеясь, когда они обе устраиваются на подушках.   Йеджи придвигается ближе, просовывая одну из своих ног между ног Рюджин. Рюджин проводит рукой по ее спине, прикосновение теплое и успокаивающее, глаза Йеджи, наблюдает за ней. Йеджи моргает в ответ, какое-то радостное чувство поднимается в ее груди. Она никогда не чувствовала себя такой желанной. Она никогда не чувствовала себя в такой безопасности.   — Спокойной ночи, — шепчет она.   — Уже семь утра, — шепчет Рюджин в ответ.   — Упс, — тихо говорит Йеджи, закрывая глаза, и Рюджин смеется. Звук погружает ее в сон, рука Рюджин все еще теплая на спине Йеджи.