Hands behind your back (Part 2)

В один из осенних вечеров погода была настолько отвратительной, что настроение автоматически становилось подобающим. Но не у Минхо, который, заканчивая на работе, уже собирался домой. Не к себе домой. Он бывал у Чанбина не так много раз, как тот у него, но сегодня он твёрдо решил, что хочет провести время вместе. Хотя, на самом деле, в свою квартиру Ли тоже заскочит на часок-другой, потому что в планы на вечер входит небольшой подарок для его мужчины. Минхо написал Чанбину о своём скором визите перед тем, как выехать. На улице уже изрядно стемнело, и это даже не из-за позднего времени, а скорее от того, что небо затянуто тяжёлыми чёрными тучами. Дождь начал крапать, уже когда Минхо припарковывался у высокого знакомого здания. Чанбин встречает его на лестничной площадке, позволяя запрыгнуть на свои руки. Как только дверь в квартиру закрылась, за окном раздался оглушающий раскат грома, заставивший обоих крупно вздрогнуть. Минхо, зажатый между альфой и стеной в коридоре, просовывает руку в карман — со звоном на полку рядом падают наручники. Чанбин переводит совсем не удивлённый, но заинтересованный взгляд с атрибута на Минхо. — Покатаешь меня? — выдыхает Минхо, и Чанбин усмехается, сильнее вдавливая его в вертикальную поверхность (хотя хотелось бы уже находиться в горизонтальном положении). — А это, — кивает Со на наручники, — чтобы ты не сбежал? — возможно, он бы не сделал такой акцент на этом предмете, если бы это были обычные металлические наручники. Но они чёрные и кожаные. — А кто сказал, что они для меня? — Минхо вздёргивает брови и ухмыляется. Он сгибает одну ногу в колене, проходясь ей по паху Чанбина и заставляя того дышать чуть тяжелее и чаще. — Что, неужели хочешь меня? — спрашивает с насмешливым тоном. — Ты такой грязный мальчик, Минхо, — отвечает Чанбин и приникает к его влажным от постоянных облизываний губам. Он сжимает талию Минхо, пока тот до боли оттягивает его волосы на затылке, одновременно с этим сильнее прижимая и углубляя поцелуй. Они сталкиваются зубами в порыве и, морщась, отстраняются друг от друга, после посмеиваясь. Свет в квартире не горит, а потому почти ничего уже не видно. Чанбин и не думает включать его, вместо этого ведя Минхо в спальню, где зажигает светодиодную ленту, прикреплённую по всему периметру комнаты, и настраивает красный свет. Ли тем временем распластался на кровати, расстёгивая ремешки наручников и откидывая их после того, как закончил, на край, у подушек. Он обращает своё внимание на альфу, что снимает футболку, стоя над ним и обнажая торс. — Мы будем снимать домашнее порно? — тихо спрашивает Минхо, и на его губах расползается неконтролируемая улыбка, когда он натыкается на взгляд Чанбина, наполненный яркими искрами. — А ты хочешь? — с тем же прищуром и тоном уточняет Со. Он подходит немного ближе к кровати. — Может быть, — Минхо поднимает одну ногу к чужой груди, — когда-нибудь потом… — Желаешь начать сразу, или есть какие-то другие планы? Можем поужинать, хочешь? — Чанбин снимает его белый носок, кидая рядом на пол (не стоит раскидывать вещи — уже проходили, знают, что потом невозможно найти что-либо), и прикладывает прохладную стопу к своей оголённой коже. — Ну уж нет, сегодня без ужина, — он приподнимается на локтях, медленно скользя пальчиками ног к соскам Со. — Но помыть ручки всё равно нужно, они нам понадобятся сегодня. Чанбин берёт вторую ногу Минхо и тянет его на себя за лодыжки, ложась на него сверху, когда тот оказывается уже у самого края кровати. Он водит носом по шее, опаляет чувствительную кожу своим дыханием, зубами вонзаясь в плоть. Минхо сжимает белое одеяло пальцами, его грудная клетка высоко вздымается. Комната освещается короткой вспышкой молнии, и одновременно с громом от стен отражается глухой стон — Чанбин подался тазом вперёд, плотно соприкасаясь своим пахом с пахом Минхо. Спустя время, часто дыша, они всё же идут в ванную комнату, потому что сил терпеть нет, и медлить более не за чем. — Я принял душ дома, — говорит Ли, пока Чанбин с особым усилием трёт его ладони. Каждый палец он заключает в кольцо из своих, делая поступательные движения с явным намёком на пошлость, потому что его усердие и ухмылка видны как никогда. — Я тоже, — отвечает Со, немного придвигаясь, отчего Минхо упирается бёдрами в раковину. — Я подумал, ты для этого мне и написал, чтобы я был чист и готов к любым твоим действиям, детка. — Боже, не смей когда-либо меня так называть, — фыркает Минхо и почти давится воздухом, когда его припечатывают сильнее. — Твой вариант, конечно, неплох, но у меня сегодня свои намерения. А написал для того, чтобы ты всех любовников успел выпроводить, дабы избежать неловких ситуаций. — Твои планы ни капли не помешают моим, — Чанбин целует его в щёку, заканчивая мыть руки Минхо, у которого, к слову, от действий Со в животе зашевелились бабочки. — А вот с любовниками… Неловко, конечно, вышло, но мой единственный любовник приехал ко мне в то же время, что и ты, и сейчас плавится в моих объятиях. Но, я думаю, ты простишь меня, не так ли? Минхо разворачивается в руках альфы, немедленно кладя свои мокрые холодные ладони на его пресс, что сразу же напрягся. Чанбин шипит, но не отстраняется — быстро привыкает к ощущениям (да и ладони Минхо нагрелись уже), обхватывает чужие запястья, направляя чужие руки вниз. Пальцы плавно скользят, притормаживая у кромки шорт. Минхо чуть-чуть отходит, хватая Чанбина за руку и буквально таща обратно в спальню. Но уже находясь в комнате, под чужим напором падает на кровать, подпрыгивая на упругом матрасе. Ещё до похода в ванную Ли заметил на постели смазку и пачку презервативов, к ним он, собственно, и бросил наручники. Он взглянул на эти предметы — всё на месте. Теперь-то их ничто не должно отвлечь. Они могут начать игры более серьёзные, чем простые глупые заигрывания. Чанбин тоже больше ничего не ждёт — стягивает с Минхо штаны и ложится сверху между его разведённых в стороны ног. Капли дождя нескончаемым потоком бьются об оконное стекло с большой силой. Ветер подгоняет воду, желая, чтобы она поскорее разбилась. Минхо разбивается на осколки почти также, когда Чанбин, прилагая немного усилий, переворачивает его на живот. Его руки повсюду — на спине под футболкой, на ягодицах под бельём, на бёдрах и в волосах. Чанбин кусает, начиная с зоны под коленом и заканчивая мочкой уха, оставляет засосы на шее и вдоль позвоночника. Футболка Минхо мешается, как и трусы вообще-то, поэтому Со буквально срывает их с чужого податливого тела. Он ни капли не удивляется, замечая между половинок сверкнувший камешек кончика игрушки. Минхо змейкой извивается на простыне, хватаясь за скомканное одеяло, — он никогда не произнесёт вслух насколько сильно возбуждают его прикосновения. Особенно языком. Особенно около тазовых косточек. Особенно прикосновения Чанбина. За окном сверкает всё чаще, а в комнате стабильно красный свет, из-за теперь задёрнутых плотных штор вспышки не проникают внутрь и не отвлекают. Гром — да, отвлекает, поэтому Чанбин пытается свести Минхо с ума, чтобы он не вздрагивал каждый раз, чтобы попросту не слышал ничего, заглушая своими полустонами и поскуливаниями. Чанбин дразнится. Он делает поступательные движения бёдрами, толкаясь в промежность альфы перед ним. Со наклоняется к чужому уху, томно выдыхая приятные слова. — Руки за спину, Ли Минхо, — шепчет он, немного приподнимаясь и дотягиваясь до манящей внимание чёрной кожи на краю кровати. Минхо беспрекословно слушается, утыкается лицом в постель, заводит руки назад, предоставляя свои запястья Чанбину. Тот недолго возится с ремешками, затягивает их потуже, ограничивая Ли в движениях. Цепочка звенит — Минхо по привычке дёрнул руки в разные стороны, когда на его ягодицу приземлился жёсткий удар. Он глухо мычит в простыню, ощущая, как горит контур чужой ладони на мягкой коже. Чанбин слабо давит на конец пробки, благодаря чему слышится очередной звон наручников. Минхо вздрагивает, отрывая лицо от постели. — Она маленькая, так что не думай, что меня не нужно будет растягивать, — произносит Ли хриплым голосом, пока Чанбин разминает его поясницу и чуть выше. — Не надейся на то, что сейчас возбудишься и сможешь быстро вставить в меня. — А кто сказал, что сегодня вставлять буду я? — с ухмылкой спрашивает Чанбин, снова подаваясь тазом вперёд. — Что, неужели хочешь меня? — Ты такой засранец, Чанбин! Даже не смей перекладывать всю ответственность на меня, — возмущается Минхо, недовольно пытаясь встать. — Я потратил чёртов час на подготовку… — Прежде я сказал, что тоже принимал душ. Игрушки я, конечно, не использовал, но времени тоже много потратил, — цокает Со и толкает Минхо обратно на кровать, заключая в своих руках и не позволяя больше двигаться. Ли уже достаточно долго не смотрел в чужие глаза, и если бы сейчас он сделал это, то увидел, насколько всё забавляет Чанбина. — Что за набор ты, чёрт возьми, приобрёл? Наручники, пробка?.. Может что-то ещё есть, чего я пока не увидел? — Остальное дома, — тихо отвечает Минхо, — придёшь в гости, тогда покажу. Чанбин игнорирует предложение, которым точно воспользуйся позже, и вновь припадает губами к спине альфы под ним. Он проходится языком по загривку, прикусывая его, в то время как его пальцы еле ощутимо двигают игрушку. Минхо чувствует, как неудобно, оказывается, быть связанным, но Чанбин переубеждает его в этом, окутывая заботой и лаская абсолютно каждую частичку тела. Пальцы на ногах поджимаются, когда пробка всё же высказывает из его нутра, но Со быстро заменяет её своим пальцем. Он двигает рукой очень медленно, хотя ситуация позволяет сразу добавить второй палец — он не пользуется этим, желая уделить Минхо как можно больше времени. На улице разыгралась настоящая буря, дождь хлещет по стеклу, словно грозясь разбить его. Кажется, будто от раскатов грома сотрясается вся земля. Но в спальне это придаёт лишь большей атмосферы развязности, страсти, желания. Глубокие и скользкие толчки уже трёх пальцев выбивают из Минхо вздохи и просьбы притормозить. Чанбин не останавливается, продолжает касаться мягких стенок, одновременно с этим касаясь своего члена и приближаясь к краю возбуждения. Четвёртый палец оказался завершающим. Альфа быстро достал презерватив, раскатав его по своему органу. Чанбин укусил Минхо за ягодицу, прежде чем приставить головку ко входу. Он движется неторопливо, чтобы Минхо продолжал быть расслабленным (насколько это вообще возможно) и не сжимался, порываясь снова разъединить руки. Наверное, звук цепи уже изрядно достал Минхо, потому она ограничивает его, не даёт вцепиться в простыню или одеяло. Он ощутимо напрягается, когда Чанбин входит по основание. Но Со убирает цепочку, соединяющую руки, сам перехватывает запястья, вжимая их в кровать по разные стороны от лица альфы. Он ложится на Минхо, чтобы выждать неприятные минуты, и переплетает их пальцы вместе. Для них держаться за руки — это особый способ выражения любви и привязанности. Ещё с самого знакомства химия между ними заставляла сходить с ума, хотеть близости (как физической, так и эмоциональной), порождала необъяснимые чувства. Вкладывая свою ладонь в чужую, они показывали своё доверие, поддержку, заботу, своё влечение и желание находиться рядом. И сейчас, вдыхая поглубже и сильнее сжимая пальцы Чанбина, Минхо даёт понять, что отдаёт всего себя. И даже несмотря на частые встречи с целью удовлетворения сексуальных потребностей, каждый их раз проходит именно так — трепетно, чувственно, нежно по отношению друг к другу. Это не мешает разнообразить — грубость и сила тоже постоянно сопровождают их. С каким-то невероятным успехом эти, казалось бы, совершенно разные состояния совмещаются во время контактов. — Мне так жарко, — шепчет Минхо, прерывисто выдыхая, потому что именно в этот момент Чанбин делает первое движение внутри. Он толкается на пробу ещё несколько раз, получая лишь расслабленные полустоны. Температура в комнате и правда заметно возросла. — Ничего не могу поделать с этим, малыш, — отзывается Чанбин, постепенно, но всё ещё не торопясь, увеличивая темп. Пальцы на ногах поджимаются от осознания того, насколько привлекателен Минхо. И он сейчас сладко стонет, неконтролируемо сжимаясь, потому что удовольствие расползается по всему телу, щекоткой отдавая в конечностях. — Не смей, — он прерывается, зажимая одеяло зубами, чтобы сдержаться от вскрика. Чанбин совершает несколько интенсивных фрикций, погружается максимально глубоко, больно кусает Минхо за плечо и неожиданно для Ли достигает своего оргазма. — Не смей называть меня так… — единственное, что получается выдавить из себя. — Как скажете, господин Ли Минхо. Чанбин никогда прежде не кончал так быстро. Минхо в недоумении, в особенности потому, что он всё ещё не удовлетворён и сейчас ему никто не помогает справиться с этой проблемой. Со просто лежит на нём, поглаживая талию одной рукой и перебирая мокрые от пота пряди волос другой. И ведь у Минхо даже сил сейчас нет, чтобы скинуть его с себя, избить за подлость и уйти в ванную, закрывшись там навсегда. Всё, что Минхо может, это лежать, уткнувшись в скомканное постельное. Он до сих пор чувствует в себе член, и отвлекают его лишь неприятные ощущения собственного не сошедшего возбуждения. — Ну ты и сволочь, — шипит Ли, наконец хоть как-то сопротивляясь, откидывая чужие ладони от головы и живота. Чанбин вымученно улыбается, перехватывает руки уставшего и ослабленного Минхо, держа за кожаные ремешки и скрепляя их ненавистной цепочкой. — Да ты охренел… Со бесшумно хихикает и встаёт окончательно, выходя из альфы. Тот почти рычит, бьёт ногой по кровати. Минхо морщится, когда смазка обильно начинает вытекать из его зада. Пот капает со лба, образуя мокрое пятно на простыне, а горячее и всё ещё учащенное дыхание обжигает горло. Чанбин смотрит внимательно, гладит мягкую, но очень упругую кожу. Он сжимает обе ягодицы, массируя их, наклоняется вперёд, целуя поясницу и посасывая участки на тазовых косточках. Чанбин отстраняется совсем чуть-чуть, раздвигает крепкие бёдра, оставляя новые засосы между старыми на внутренней стороне. Минхо не часто брился, но сегодня, видимо, он собирался полностью сразить своего мужчину. И у него это точно получилось, всегда получается, даже когда Минхо не делает ничего особенного. Он просто не стесняется говорить о своих чувствах и любит выражать их действиями, взглядами, звуками. Чанбин заканчивает метить чужие бёдра и в который раз слышит разочарованный вздох. Стоя на коленях, он буквально поднимает Минхо, переворачивая его и помогая ровно сесть у спинки кровати. Ли прикрывает глаза, пока его напряжённый член медленно поглаживают. Чанбин почти не уделяет внимание головке, больше концентрируясь на основании, периодически сдавливая его, тем самым не позволяя излиться раньше времени. Минхо неудобно — сцепленные за спиной руки не дают взять контроль. Очень хочется уже самому всё закончить, потому что после очередного резкого звука металла, Чанбин вовсе прекратил движения, переместив ладони на щёки. Он соединяет их губы, фиксируя лицо сопротивляющегося Минхо на месте, просовывает язык меж его губ, сплетая и водя кончиком по нёбу. Чанбин осторожно придвигается, перемещаясь на бёдра Ли и прижимаясь к его груди своей. Несколькими пальцами он держит подбородок, а вторую руку протискивает между их телами. — В отличие от некоторых я растянул себя достаточно, чтобы можно было не медлить, — произносит Чанбин, одновременно с этим быстро растирая по члену Минхо естественную смазку и сразу же погружая его в себя. Узость чувствуют оба, поэтому выжидают пару минут. — Ты ёбаный мудак… — шепчет Минхо, откидываясь назад. Плечи уже начинают ныть из-за долго не меняющегося положения, поэтому он слабо шевелит ими. — Как точно ты подметил, — ухмыляется в ответ Чанбин, чуть приподнимаясь и снова опускаясь. — Правда ёбаный. Но тебе ведь нравится, не так ли? Ты же любишь меня, Ли Минхо? До дрожи в коленях, до сорванного голоса любишь, да? — Думаешь только о себе, — Минхо говорит задушенно — Чанбин на нём сжимается при малейших движениях. Грудная клетка вздымается высоко, а сердце стучит громко, потому что Минхо правда любит. — Если бы я думал только о себе, то во-первых, кончил бы в тебя, а не презерватив, а во-вторых, ушёл бы сразу, оставив тебя одного горячим на холодной постели. Но в итоге я здесь, а ты собираешься кончить в меня, — Чанбин не воспринимает чужие слова всерьёз, но оставаться проигравшим не в его стиле. — Я не собираюсь… — выстанывает Минхо, когда мужчина начинает совершать активные действия. Его пальцы при этом впиваются в плечи Ли, а губы скользят по его шее. — У тебя нет выбора, — на выдохе говорит Чанбин и оставляет еле заметный след от зубов на линии челюсти. Минхо скулит — Чанбин размашисто скачет на его члене, а он не может даже прикоснуться к нему, сжать ягодицы, притянуть к себе. Он может только слабо подмахивать тазом, выбивая из Со более частые вздохи. Минхо, если честно, уже еле сдерживается, чтобы самому не расцепить свои руки. Он испытывает огромный спектр эмоций, особенно потому, что бабочки в его животе устроили жестокие бои. Минхо стремительно приближается к своему долгожданному оргазму. Между ними словно мелькают такие же молнии, как на мрачном небе за окном, а пот стекает по телу, подобно каплям дождя по стеклу — ручьями. Они приостанавливаются всего на мгновение, чтобы добавить смазки — так гораздо приятнее достигать пика. Фрикции становятся прерывистыми и более глубокими. Чанбин ощущает на своей шее томное нетерпеливое дыхание, а внутри себя — пульсирующий орган. Ещё одно проникновение, и Минхо изливается, удовольствие бурей накрывает его, и он обессиленно запрокидывает голову назад, тяжело вдыхая и выдыхая сгустившийся воздух. Чанбин глухо всхлипывает, чувствуя тёплую сперму внутри на своих стенках. — Тебе помочь? — хрипя, спрашивает Ли, намекая на образовавшееся возбуждение альфы. Тот отрицательно мычит. — Ты такой прекрасный, господин Ли Минхо, — шепчет он. — Такой послушный, такой затраханный. Самый красивый. Самый любимый, — продолжает Со, параллельно с этим убирая цепочку от наручников подальше. Минхо, почувствовав свободу, моментально меняет их позу, подаваясь вперёд, толкая Чанбина на спину и нависая над ним, при этом всё ещё находясь внутри. Чанбин оплетает ногами талию Ли, чуть надавливая и притягивая ближе. Их губы соединяются воедино в желанном поцелуе. Минхо сминает чужие губы медленно и нежно, почти невинно (если забыть обо всём, что было ранее), пока ещё невесомо касается члена Чанбина, но Со сразу же прерывает его, размещая ладонь Минхо на своём животе. — После душа пройдёт, — объясняет он, и Минхо начинает поглаживать его торс. — Не хочешь второй раунд? — с улыбкой спрашивает Ли, и альфа отрицательно машет головой. — Я тоже… — Что думаешь насчёт реальных ощущений? — Например? — Минхо не особо понимает, о чём именно у него спрашивают. — Без презерватива, — поясняет Чанбин, наблюдая за реакцией Ли и подставляясь под его ласки. — Ну уж нет, — усмехается, — спасибо, но меня и с ним всё устраивает. — Но ты только что кончил в меня и до сих пор бесстыдно держишь своё семя во мне, — тихо возмущается Со, но когда Минхо делает попытку выйти из него, сам не даёт осуществить это. — Если хочешь трахнуть меня без защиты, то так и скажи, — цокает он и закатывает глаза. Чанбин вопросительно выгибает брови. — Я не буду против, если ты желаешь этого. — Я просто дождусь дня, когда ты сам попросишь об этом, господин Ли Минхо. Чанбин смеётся, пока Минхо бьёт его по голой влажной груди. Он всё-таки аккуратно вытаскивает свой орган из Со, чтобы не доставлять ему дискомфорт. — Ты пиздец как достал со своими прозвищами… — устало стонет Минхо, ложась рядом и закидывая ногу и руку на альфу, нежась у него под боком. Они очень вымотались, чтобы прямо сейчас идти в душ. — Будешь сладким мишкой? — губы растягиваются в довольной улыбке. Минхо громко вздыхает. — Ты пахнешь мармеладками, мне очень нравится. — Если всю неделю будешь носить меня на руках, то называй как хочешь, — фыркает Ли. Чанбин зарывается носом в волосы на его макушке. — Всю жизнь буду носить.

***

— Что? — в сотый раз переспрашивает Минхо, морщась от того, что на другом конце трубки слышится только громкое шуршание и неизвестный голос. — Я не понимаю вас. Пожалуйста, найдите место, где связь ловит лучше, или же подайте какой-то знак. Нам стоит как-то определить ваше местоположение по звонку? Минхо не оставляет попыток выяснить что-либо, хотя это очевидно безвыигрышно. Его коллеги, сидящие рядом и совсем недавно заступившие вместе с ним в ночную смену, выглядят максимально безразличными. Он не понимает, почему никто больше не реагирует, ведь где-то сейчас может происходить страшное преступление. Он бесполезно продолжает задавать вопросы, не получая на них вразумительных ответов, до тех пор, пока звонок резко не прекращается. Он слегка взволнованно оборачивается к коллеге, собираясь что-то предложить, но тот говорит первый, перебивая ещё на вдохе. — Просто выйди на задний двор, — недовольно произносит взрослый мужчина, и почти все в помещении поддакивают ему. — Но… зачем? — не понимает Ли. — Я думаю, нам нужно отследить, откуда был совершён звонок. Если это похищение или что в этом роде? — Просто. Выйди. На. Задний. Двор, — скандирует офицер, и Минхо ничего не остаётся, кроме как послушать начальника. — И не возвращайся, пока не выяснишь в чём дело, — добавляет он, когда Ли уже стоит у двери, всё ещё не соображая, что ему вообще делать. Минхо хватает с крючка пальто, ведь на улице уже сильно холодает, особенно под ночь. На заднем дворе их участка расположена парковка для рабочих, по крайней мере, он знает только об этом. И поэтому он не понимает, что имели в виду коллеги, направляя его туда. Связь лучше? Но звонили на стационарный телефон. Минхо просто шагает в сторону выхода, проверяя время, чтобы в уме посчитать их потери, пока он тратит минуты впустую. Минхо чувствует себя тупым героем какого-то хоррора, когда свистящий порыв ветра заставляет поёжиться, а сразу за этим единственная лампочка начинает мигать. Мурашки пробегают по коже и уходят под неё, холодя кровь. Зря он спорил с Чонином и выступал против ужастиков на ночь, возможно, сейчас бы знал, с какой стороны ожидать скример. Но Минхо, в отличие от брата, ужастики терпеть не может и даже мнимого опыта не имеет в подобных делах. И в данный момент никто ему не крикнет: «Сзади, идиот!» А обернуться стоило бы, и желательно до того момента, как его рот оказался зажатым сильной ладонью. Минхо в шоке, и он совсем не понимает, почему ему не удаётся вырваться из чужих рук. По ощущениям рядом только один человек, но он так ловко удерживает Минхо на месте, от чего у Ли начинается паника. Он не может закричать, не может позвать на помощь, не может сбежать. Тело отказывается даже сопротивляться, но шаги, слышимые где-то недалеко за закрытой дверью, вселяют надежду. Минхо попытался издать хоть какие-то звуки, но шевеления позади вынуждают замереть. — Будь тихим, — шепот в самое ухо, еле ощутимое касание губ и мочки. Минхо вздрагивает, сердце колотится невыносимо. — Будь послушным, господин Ли Минхо. И Минхо без колебаний движется вперёд, пока его ведут к незнакомой машине. Он почти обмякает в чужих руках — ноги стали ватными, а в голове туман, кажется, ещё минута и сознание покинет его. Альфа никогда бы не подумал про себя, что настолько пуглив. Что ж, он предпочтёт думать, что это просто был эффект неожиданности. Его усаживают на переднее пассажирское сидение, сразу пристегивая. Минхо до сих пор молчит, хотя теперь уже не только слышит, но и видит перед собой Чанбина, что внимательно следит за дорогой, ведя автомобиль. Минхо даже не заикается про работу, которую вынужденно оставил (раньше ему казалось, при любом случае он бы так не поступил), и не спрашивает ни о чём. Хотя на языке целый рой вопросов, главный из которых Минхо точно задаст альфе позже. Какого, собственно, хуя творит Со Чанбин? А Чанбин тем временем припарковывается на стоянке у дома Ли. Он держит Минхо за руку, пока идёт к его квартире. Чанбин, по правде говоря, немного удивлён молчаливостью своего парня — он явно ожидал жестокого нападения, а не вот такого, слегка потерянного Минхо. Но в самое ближайшее время он постарается развеять все его мысли, занять только собой. Чанбин совсем скоро наполнит Минхо своей любовью. — Ты такой молодец, — тихо хвалит Чанбин, приобнимая за талию, когда они заходят в лифт. Он уже держит свой комплект ключей наготове, чтобы сэкономить как можно больше времени, ведь можно потратить его на более интересные моменты. Минхо, видимо, настроение Чанбина уловил, потому что стоит им войти в квартиру и запереть дверь, они буквально набрасываются друг на друга. Оба скулят от боли столкнувшихся зубов, но от поцелуя не отрываются. Руки блуждают по крепкой спине Чанбина, пока он прижимает Минхо к стене. В квартире темно, практически ничего не видно, но по памяти Ли чуть отодвигается в сторону, чтобы снять пальто и бросить его на тумбу. Чанбин помогает ему, вновь сплетая языки и подхватывая под бёдра. Резко загоревшийся свет ослепляет их и вынуждает испуганно остановиться. — С днём рождения… — слышится затухающая фраза из уст говорящих одновременно шокированных Чонина и Чана. Последний спустя несколько секунд взрывает хлопушку. Цветные конфетти невыносимо долго оседают на пол, и Минхо, дожидаясь последнюю, кажется, закипает. — Блять, — шепчут в один голос Чан и Чанбин. — Радуйся, — начинает Чонин, — что я отговорил родителей приехать к тебе в гости и устроить сюрприз. А они ведь собирались… Вот бы они, наверное, удивились, увидев такую картину, которую довелось застать нам с Чаном. Минхо глубоко дышит, стараясь успокоиться. Он даже не понимает, что можно сказать в такой «весёлой» ситуации (хочется, наверное, только ругаться). — Если хотя бы один из вас не позаботился о том, чтобы приготовить для меня шоколадный торт, то я просто уйду, — прикрывая глаза и сжав зубы, говорит он. — Торт есть! — встревоженным хором отвечают все трое. Чонин сразу же виснет на шее Минхо, хныкая о прощении. А Чан и Чанбин сбегают на кухню за десертом. — Вы что здесь забыли? — шёпотом спрашивает Со. — Ты сказал, что собираешься устроить Минхо сюрприз. Ну, мы и решили присоединиться. Кто ж знал, что у тебя такие своеобразные сюрпризы… Альфы ставят на стол два идентичных шоколадных торта, многозначительно замолкая на несколько секунд, после чего снова повторяя в унисон: — Блять…