Не в том месте, не в то время

Их история начинается где-то в коридорах агентства. Точнее, началась она еще раньше, сама по себе, но Минхо кажется, что именно тогда начала сворачивать в другую сторону. Время уже позднее, тренировка окончена на усталой, недовольной собой ноте, желудок скручивается от досады и голода. Минхо устал, он буквально волочит ноги, но знает — все это того стоит. Совсем недавно он получил свой (очередной) шанс и ради него он будет работать в два, нет, в три раза больше. Как будто бы он до этого мало работал. Он видит Джисона у входа. На голове у него нелепая зелёная кепка, повернутая козырьком назад. Объемная черная толстовка — одна из тех, которые Джисон носит, чтобы компенсировать узкие плечи, она не справляется с задачей и делает парнишку ещё меньше, чем он есть. Его шея кажется слишком тонкой для большой головы в этой ужасной кепке. — Хён, — окликает Джисон, когда видит Минхо. Это все ещё непривычно, но уже не странно — они знают друг друга уже приличное количество времени, да и в принципе неплохо ладят. Их общение нельзя назвать близким, но оно — легкое. Да, это лучшее определение — с Джисоном легко. В нем ощущаются задатки приятной, крепкой дружбы, которой Минхо пытается сопротивляться, потому что не любит привязываться к людям. Но Джисон держал его за руку, и это было сильнее любых слов. Минхо не мог не оценить этого. — Привет, — говорит Минхо. В его голосе звучит усталость, но он не скрывает, потому что уже знает, что может себе это позволить рядом с Джисоном. — Я тут подумал, — говорит Джисон почему-то осторожно, чуть тише обычного. — Не хочешь сходить поесть вместе? Здесь рядом есть неплохое местечко. — Можно, наверное, — пожимает плечами Минхо. Это предложение немного сбивает с толку, но он и не думает его отвергать. Правда, не знает, когда удастся выкроить свободный час. — Тогда идем? — Что, прямо сейчас? — удивлённо моргает Минхо. — Если не сейчас, то никогда, — уверенно кивает Джисон. А затем, что ещё более удивительно — хватает Минхо под руку и тащит на выход. — Самое время для горячего рамена. — Откуда в тебе столько энергии? — удивляется Минхо, когда стараниями Джисона оказывается на улице. Снаружи заметно похолодало. Джисон останавливается и смотрит на него прямо и совершенно просто. — А ее нет, — говорит Джисон. — Я просто притворяюсь. И тогда Минхо осознает, что впервые в жизни не может понять, врет ли человек. Лицо Джисона открытое, но совершенно безэмоциональное, даже глаза не бегают, губы не дрожат, а рюкзак свой он подтянул вообще как ни в чем ни бывало. — Зачем? — Чтобы с тобой время провести. Минхо чувствует усталость, он вымотан, без преувеличения, но он улыбается одним уголком рта, кивает и позволяет Джисону увести его вдоль прохладной улицы, желтой от уличных фонарей. Джисон снова берет его под руку совсем незаметно, и Минхо опирается на нее, чувствуя прилив сил в убитых ногах. Пока Минхо устраивается за столиком, Джисон заказывает еду для них обоих. Местечко маленькое и нелюдное, но это именно то, что нужно. Тут тихо и светло, а рамен вкусный, пусть и немного жирноватый. Минхо много улыбается и смеется, особенно когда Джисон ляпает пятна на свою толстовку и забавно хлюпает лапшой. Говорить им особенно не о чем, но говорят они много. Минхо и раньше замечал за Джисоном приступы болтливости, но он также заметил, что Джисон делал так только в те моменты, когда нервничал. Джисон болтает. И шутит он глупо, и фразы роняет невпопад. Джисон делится своим интересом к динозаврам и рептилиям, и Минхо даже не задается вопросом о том, с чего бы ему заводить эту тему. — Какой твой любимый динозавр? — спрашивает Минхо. Без издевки, с интересом. — Птеродактиль, безусловно, — ответил Джисон. — Почему? — Минхо спросил просто ради ответа Джисона, который обязательно был бы гениальным, можно было не сомневаться. — Мы похожи, — Джисон хитро улыбается, приподнимает брови. Засовывает в рот неприличное количество лапши. Спасибо, что пережевывает, прежде чем продолжить говорить. — Громкий, это во-первых. Я могу так же кричать, запросто. Живучий, во-вторых. Птеродактили, точнее, их вид, как появились, так и летали до заката динозавров, ты знал? Я тоже так просто не сдаюсь. В-третьих, мой голос такой же громкий. — Но это же было во-первых? — Правильно, умножай на два, — Джисон довольно смеется. Вообще, у Джисона странный смех, немного неловкий, он смеется над своими шутками, как будто не уверен в них. Но они смешные, и Минхо, конечно же, тихо хохочет периодически, насколько позволяют остатки сил. И стоит признать, его внутренняя батарейка стабильно заряжается. Они возвращаются в общежитие с полными желудками, и это приятное ощущение, потому что если ранее Минхо не был уверен, что быстро уснет, то теперь мог сказать наверняка, что приложится к подушке и провалится в сон, как объевшийся, до отвала наглаженный кот. Минхо уже тогда понимает, что им предстоит долгая дорога вместе. И после того, как он слышит довольное и тихое «Спокойной ночи», когда они расходятся по своим комнатам, то не может не радоваться тому, что эту дорогу он будет проходить вместе с таким человеком, как Джисон.

***

Про Минхо говорят, что он — человек закрытый. И это чистая правда. Он не специально это делает, просто такой характер. Ему сложно довериться кому-то, а чтобы он перестал фильтровать слова, человек должен быть по-настоящему особенным. Минхо с удивлением обнаруживает в лице Джисона достойного соперника на этом поприще, даже более того — Джисон, оказывается, его в этом превосходит. Джисон может показаться простым и открытым, многие, кто знаком с ним, даже близко, могут сказать о нем именно так. И Минхо не знает, каким образом ему удается заглянуть за этот фасад. Чем дольше они общаются, тем больше Минхо в этом убеждается. Хотя, нет, слово «дольше», не совсем подходит, потому что дело совсем не во времени. Они, безусловно, всегда заняты, но Джисон умеет находить моменты. Он садится рядом с ним на пол в танцевальном зале и говорит, как ему тяжело. Он спрашивает совета у Минхо, когда никто не видит, особенно Хенджин, но это отдельная история. Джисон проводит гораздо больше времени с Чанбином и Бан Чаном, чем с Минхо, если считать в количестве. Качество у этого времени другое. Оказывается, что в Сеуле много приятных мест, в которых Минхо еще не успел побывать. Предложения Джисона кажутся рандомными, поначалу он всегда зовет его первым, а затем, Минхо не знает, почему это происходит, но вот Минхо уже сам читает отзывы в интернете и пишет Джисону: Ребрышки! Придется прогуляться, но кажется, это того стоит. Джисон очень застенчивый. Он может казаться шумным, но на самом деле он не может попросить у официанта рассказать ему обо всех соусах, которые есть в меню, и закрывается, когда ему говорят комплименты, особенно когда речь идет о «Ты красивый». Джисон так сильно теряется, даже когда видит это в сети, поэтому Минхо тоже не говорит ему об этом. Он может похвалить его талант, голос, что угодно, но внешность… Почему-то это смущает. Поначалу. Минхо весьма объективен. Он видит все достоинства Джисона и его недостатки, он считает его симпатичным и веселым, иногда очень даже милым, но не смотрит на него в каком-то другом смысле. То есть, в том смысле, когда это начинает иметь значение. Для Минхо дружба, на самом деле, очень многое значит. Он успел достаточно долгое время провести в этом бизнесе и кругах, чтобы понять, что близкие отношения здесь — действительно на вес золота; имеются в виду те отношения, которые реальные. И наконец-то, он нашел что-то реальное в виде Хан Джисона. Это теплое чувство, которое возникает от их короткой близости, прочно укореняется в сознании Минхо. Ему сложно доверять людям, сложно сближаться, на это требуется много времени, но Джисон делает весь этот процесс идеальным, как будто так и должно быть. Конечно, Джисон не простой. И чтобы понять его, по тем небольшим частичкам, которыми он делится, требуется время и проницательность. Джисон как-то засыпает на диване в гостиной. У него на голове капюшон, закрывающий половину лица. Он забавно посапывает и абсолютно расслаблен, руки сложены в замок на животе, одна нога свисает с края дивана, и если он дернется — то может свалиться. Минхо просто пошел за стаканом молока на кухню. Когда он видит это зрелище, то не может сдержать улыбки. Он не подходит к нему, не накидывает тонкий плед, как это показывают в кино, вместо этого он делает фото на телефон и собирается пририсовать ему в редакторе капельку слюны у рта. Он делает несколько кадров, как в полный рост, так и только лицо. На обратном пути Минхо останавливается еще раз. Положение Джисона почти не изменилось, только нога стала свисать еще больше. Брови нахмурились, рот больше не выглядел таким расслабленным, скорее — сжатым. Минхо наблюдал за ним буквально полминуты, но успел заметить, как его тело подрагивало. — Кошмар? — тихо произносит Минхо. Все остальные спят, кроме Бан Чана, наверное, время уже позднее, а завтра (сегодня) рано вставать. Если Джисон будет корчиться до утра на этом диване и дергаться, то завтра на репетиции он будет либо чрезвычайно молчалив и апатичен, либо будет делать слишком много ошибок. Это никому не нужно, особенно теперь, когда осталось так мало времени перед важным событием. Минхо вздыхает и уходит к себе в комнату. Он двигается очень осторожно, чтобы никого не будить. Это не так важно, потому что все убиты настолько, что спят мертвым сном, но Минхо все равно старается не шуметь. Он чувствует себя старшим по отношению к остальным, хотя кто он на самом деле? Мальчишка, едва ступивший к порогу двадцатилетия. Минхо не позволяет этой страшной мысли задерживаться, цепляется за маску «старшего», и укладывается спать. Сон не идет. Ему почему-то слышатся шорохи, тихое хныканье, и можно было бы свалить это все на призраков или котов, но призраков здесь не водилось, а коты остались дома, и Минхо очень скучал по ним. Как бы он был счастлив, если бы кто-нибудь из них сейчас свернулся клубочком у его бока, да даже если бы укусил за нос в ночи — это было бы так прекрасно. Он ворочается еще полчаса и не выдерживает — встает, идет назад, в гостиную. Джисон все еще спит. Он свернулся калачиком, дышит спокойно, но все ещё иногда дергается. В общежитии тепло, он не должен был замерзнуть. Свет никто не выключал, и никого даже не удивило, что кто-то так и не смог дойти до комнаты. Это было в порядке вещей, так что Минхо чувствует себя немного глупо. Он подходит к Джисону и садится на пол перед диваном, предварительно оглянувшись по сторонам. Вокруг тихо, только лампы в коридорах гудят, да холодильники. Минхо опускает взгляд, смотрит на вздрагивающие ресницы, на морщинку между бровей. Замечает, что завтра Джисону нужно будет побриться и избавиться от назревающего прыща под носом. Он никогда не разглядывал его так пристально, и стоило бы вообще смутиться, потому что это невежливо, но Минхо не стыдно; у него и так уже есть фото всего этого безобразия в хорошем качестве. Наверное, Джисон все-таки устал. Возможно, гораздо сильнее, потому что Джисон не такой устойчивый, как Минхо. Здесь слишком много всяких переменных, которые отличаются для каждого из них. Минхо много думает об этом, но про себя, как будто бы не всерьез, чтобы было не так тяжело с этим справляться. И это нормально, когда это касается его самого. Когда он видит это в других, его это бесит. Он осторожно наклоняется к нему. От Джисона странно пахнет. Там и запах из студии Бан Чана, и скрученный, потный аромат тренировочной, совсем немного от дезодоранта Джисона и в остальном — практика, короткий перекус быстрым раменом из картонки, несколько энергетиков и нестиранная толстовка. Минхо тихо усмехается. Он осторожно касается лица Джисона, и тот вздрагивает, но не просыпается. Минхо проводит большим пальцем по его лбу, лишь бы избавиться от морщинки между бровями. — Хэй, Хан Джисон, — зовет он, почти шепотом. — Просыпайся. Джисон не просыпается, только начинает тихо поскуливать и ворочается, уходит от прикосновения. Тогда Минхо сжимает его плечо и осторожно раскачивает, не хочет, чтобы Джисон проснулся слишком резко. — Не хочу… — бормочет Джисон, как будто уже более сознательно. Его подпухшие ото сна глаза открываются в едва заметных щелках. — Просыпайся, надо дойти до постели. — Отвали, — отмахивается Джисон и реально отпихивает Минхо рукой, неосознанно, но ощутимо. — Хан Джисон, — Минхо немного повышает голос, но не настолько, чтобы это было слышно дальше гостиной. — Вставай или я сам тебя подниму. Джисон только упрямо вертит головой, как ребенок. Но он не ребенок, а Минхо не собирается церемониться. Джисон это, конечно же, знает, просто сейчас он еще не совсем в сознании. Минхо встает, наклоняется над ним и подсовывает руки под его спину и ноги. Он ощущает тепло в ладонях, такое нежное, какое бывает только после сна, и на секунду сомневается в том, что правильно поступает. Лучше уж так, думает он, чем оставить его тут на всю ночь. Он не ожидает тяжести от его тела, но все же поражается, насколько же оно легкое, когда начинает уверенно его поднимать. Ему определенно не помешает набрать вес, думает Минхо. Джисон не голодает, он всегда хорошо ест, а во время каждой их с Минхо вылазки в очередное вкусное местечко набивает живот до отвала. Возможно, ему поможет только спорт. Когда спина приподнимается над диваном сантиметров на десять, Джисон, наконец, окончательно просыпается и вздрагивает. Минхо еле удается сохранить равновесие. — Что ты делаешь? — Джисон начинает дергаться и сопротивляться. — Отпусти меня! — Я просил тебя встать, но ты отказался, — просто отвечает Минхо. — Так что выбирай: либо так, либо на спине. — Зачем вообще было меня будить? — хнычет Джисон. Минхо опускает его назад на диван. — Завтра утром танцевальная практика, и мне там не нужны калеки, отлежавшие себе мышцы на неудобном диване и ноющие, что у них болит шея. — Ладно, я сам дойду до комнаты. — А у тебя есть силы? Почему сразу тогда не дошел? — Минхо снова пытается поднять его, но Джисон тихо шипит и останавливает его. — Все-все! На спине, я выбираю спину! — ворчит он шепотом. Он не отвечает на вопрос Минхо насчет сил. Джисон отлично прячет отсутствие выносливости за внешним дурачеством, но его умение засыпать в любых местах больше не кажется суперспособностью. Он просто отрубается, выкраивая любую возможность отдохнуть. Минхо реально задумывается над тем, чтобы поговорить с Чаном и попросить того брать с собой Джисона на тренировки. Джисону не понравится эта идея. Такой уж он человек — если есть возможность не двигаться, он двигаться не будет. Заляжет в комнате с чипсами и Ютубом и будет разлагаться. Минхо знает, что поначалу ему будет тяжело, но это лучше, чем вот так. Он будет чувствовать себя лучше с более сильным телом. Минхо садится на диван спиной к Джисону, без лишних слов. Он чувствует позади себя недовольную возню. Джисон с очевидным усилием садится, расставляя ноги по бокам Минхо. Прикосновение его рук вокруг шеи становится теплым, тихим откровением. Минхо замирает на мгновение, опускает глаза вниз и видит безвольно опущенные ладони с аккуратными тонкими пальцами. — Давай уже, поехали, — бормочет Джисон куда-то в макушку Минхо. Его дыхание теплое, как майский вечер. Минхо на пару секунд подвисает, потому что близость чужого тела вдруг застает его врасплох. У него нет с этим проблем, тем более что они живут все вместе и личного пространства всегда мало (то есть, его нет, по скромному мнению самого Минхо). Он много раз касался Джисона, пожимал его руку, обнимал за плечи и всякое такое, ничего сложного. А сейчас он чувствует тяжесть рук вокруг шеи, медленное дыхание над плечом и теплые, худые ноги под своими ладонями. Минхо тихонько улыбается. Такое доверие ему безумно льстит, и он знает, что будет дорожить им, оберегать его, слишком нежно, чтобы в этом кому-нибудь признаться. Где-то за входной дверью раздаются шаги, но Минхо не обращает на них внимания. Он слишком поглощен тем, как Джисон хватается за него и недовольно сопит. Минхо крепко удерживает его за бедра и встает вместе с ним. Джисон тихо вскрикивает, потому что начинает соскальзывать, и обнимает крепче, Минхо чувствует, как тот утыкается носом ему в шею. У Минхо всегда были сложные отношения с прикосновениями. Для него это сродни проникновением в его собственную территорию, за забор его жилища. Он без труда делает это сам, по отношению к другим, вроде рукопожатий, дружеского похлопывания по плечу, редких объятий, и, прости господи, хлопков по мягкому месту. Но даже эти жесты он раздает порционно, и знает, что люди это ценят. Конечно же, это не относится к танцам, потому что Минхо развивается профессионально, и это совсем другое. Минхо так же знает, как люди воспринимают его именно так, потому что он сам об этом позаботился, он может чувствовать себя самим собой и вести соответственно, набрасывать защитный образ, который является испытанием для тех, кто хочет с ним сблизиться. Это отличный критерий отбора. И он самозабвенно пропустил тот момент, когда Джисон забрался ему под кожу, когда его касания стали естественными и близкими. Минхо задумается об этом позже, потому что сейчас он держит Джисона на спине, и это самое близкое расстояние (его отсутствие), которое он позволял себе с другими людьми наедине на протяжении многих лет. Конечно, были исключения, но Минхо заставляет себя забыть о них. Возможно, когда-нибудь он расскажет эти истории Джисону. — Ты донесешь меня? — тихо бубнит Джисон. Минхо снова согревается от его дыхания. — Конечно, только держись крепче, — отвечает Минхо. В подтверждение своих слов он подбрасывает Джисона вверх, так что тому приходится схватиться сильнее и навалиться на спину Минхо торсом. — Я сильнее тебя. — Я знаю, — зевает Джисон и кладет голову ему на плечо. Они стоят так некоторое время, и Джисон перестает подавать признаки жизни. Если бы не звук открывающейся двери, Минхо бы заволновался от этого ощущения. У него было бы время на то, чтобы улыбнуться и выдохнуть. Было бы время прижаться щекой к лицу Джисона, даже стукнуть его в шутку по лбу. Это показалось ему таким естественным и приятным, что его собственная усталость перестала иметь значение. Джисон стал его комфортной территорией. Минхо не хотел осознавать это своей головой, думать об этом, но он же не был совсем дураком. Был, полнейшим идиотом, но поймет он это через годы. Бан Чан тихо закрывает за собой входную дверь, чтобы не будить остальных. Быстро скидывает обувь и проходит в гостиную. На его лице читается усталость, но еще больше — удовлетворение, кажется, он создал сегодня нечто восхитительное. Он поднимает голову и видит перед собой Минхо, который тащит на спине полумертвого Джисона. Прежде чем Бан Чан успевает что-нибудь сказать, Минхо быстро поднимает руку и прижимает палец к губам. «Тихо». Нога Джисона сразу свисает вниз, но Минхо быстро подхватывает ее, возвращая в прежнее положение. Джисон тихо ругается от возникшего неудобства, но тут же возвращается в состояние между сном и реальностью, укладываясь на плечо Минхо. – Хен, ты обещал доставить меня по кровати, — бормочет Джисон с закрытыми глазами. Чан хлопает уставшими веками, кажется, хочет что-то спросить, но Минхо мотает головой, призывая его к молчанию. Бан Чан кивает, но в его лице заметно любопытство, так что Минхо просто кивает несколько раз в сторону коридора, чтобы тот поскорее ушел. Они делят с ним общую комнату и Минхо надеется, что Чан слишком вымотался, чтобы отследить его возвращение. — Все в порядке? — очень тихо спрашивает Чан, прежде чем уйти. — Мы справимся, — отвечает Минхо едва слышно. Он знает, что его поймут. — Спасибо тебе. Завтра ждать новый гениальный трек? — Нет, конечно, — отмахивается Чан. — Но все из-за Джисона, он создал нечто прекрасное, а я ему подыграл и сегодня доделывал. Завтра послушаем после практики к дебюту. — Джисон гениален, — говорит Минхо. Он очень надеется, что тот самый Джисон не слышит его, что он действительно отрубился. — Точно, — говорит Чан шепотом. — Нужно беречь его. — Он настолько хорош? — спрашивает Минхо, хотя он и знает ответ на этот вопрос. — Конечно, — Чан тихо усмехается, скидывая толстовку. — Отнеси его спать, он работает очень много, как и все мы, но… — Для него это стоит большего, — кивает Минхо. — Он смотрит на тебя, на то, что ты задерживаешься, пренебрегаешь едой и сном. Он старается соответствовать и думает, что делает недостаточно. Джисон ерзает где-то за его спиной, Минхо осторожно подкидывает его вверх и крепче хватает за ноги. — Я не смогу без Джисона, — говорит Бан Чан. — И он знает это. Что бы дальше не случилось, мы втроем знаем это, даже если мы перестанем быть друзьями. Мы знаем, что будем работать вместе, не смотря ни на что и… — Иди спать, — подгоняет его Минхо. — Всего этого не случится, если ты не будешь спать. — Я бы совсем не спал, если бы мог, — произносит Бан Чан шепотом и, наконец, уходит. Минхо думает, что не совсем понимает его, но не собирается ничего с этим делать. У каждого свои приоритеты. Минхо несет Джисона по коридору, осторожно проходя в двери. Один раз болтающаяся нога задевает за косяк, но Джисон лишь слегка вздрагивает. Свет в комнате Джисона выключен, с соседней кровати раздается тихое похрапывание. Минхо старается не шуметь, пробирается сквозь комнату буквально наощупь. Он садится на край кровати вместе с Джисоном, который тут же валится назад, на скомканное одеяло и подушки. Обычно Джисон довольно аккуратный, но не всегда заботится о том, чтобы убирать постель. Минхо опускает его ноги на матрас, вытаскивает из-под них покрывало, а Джисон снова недовольно скулит. Интересно, притворяется ли он спящим, или действительно так сильно не желает выныривать из спасительной дремоты. — Приехали, спи, — тихо говорит Минхо. — Мне нужна пижама, — сопит Джисон. — Где она? — Где-то на стуле, сверху валяется. Или просто дай мне первую попавшуюся футболку. — Ты не спишь? — Минхо встает и шарит по сторонам в поисках вышеупомянутого стула. Он быстро находится. — Сплю. Минхо берет пижаму или просто нечто похожее по ощущениям, и возвращается к Джисону. Его силуэт кажется скомканной грудой одежды и теряется в темноте, только ладони и лицо белеют среди темной ткани. Минхо наугад кидает ему одежду для сна. А потом он вдруг говорит такую странную фразу, что удивляется самому себе: — Переоденешься сам или тебе помочь? Джисон замирает. В темноте совсем не видно его глаз, наверное, ему все же пришлось их даже открыть, чтобы искоса посмотреть на Минхо. — Я слишком устал для всего этого, — говорит Джисон слабым голосом. — Давай, помоги мне. Иди сюда. — Может сам? — Ты мне друг или кто? — Джисон все ещё шепчет, так что его голос не покидает пределов его спального места. Минхо не может не улыбнуться, он благодарен за то, что Джисон не видит, как трещит по швам его лицо от такого просто слова. Друг. Наверное, это уже давно случилось, но в этой маленькой темной комнате оно озвучено впервые вот так, только между ними, и это значит для Минхо гораздо больше, чем он мог себе представить. Он садится на кровать, теперь более уверенно, Джисон вытягивает вперёд руки, чтобы Минхо мог стащить с него рукава. Ткани едва слышно шуршат, с другой стороны появляется взлохмаченная макушка Джисона, и кажется, Минхо различает на его лице лисью улыбку одними уголками губ. Джисон покачивается, пока переодевается. — Спасибо, — говорит он, заваливаясь назад. Всего мгновение, а он уже успевает закутаться в одеяло. — А штаны? — тихо спрашивает Минхо. — Это домашние, я в них иногда сплю, нормально, — бормочет Джисон и снова прикрывает глаза. Минхо облегченно выдыхает; ему хорошо от того, что он сделал. И что услышал. Он сидит рядом с ним ещё некоторое время, а затем собирается вставать. И он не может этого сделать, потому что чувствует прикосновение. Ладонь Хан Джисона выбирается из-под теплого кокона и держит за край футболки. — Останься, — говорит Джисон. Его голос немного хриплый. И Минхо, такой глупый, не находит ничего лучше в ответ, чем: — Зачем? Он он недоуменно моргает в темноте, потому что действительно не понимает. Он сделал свое дело, его совесть чиста, а уровень близости поднят достаточно, чтобы ему было комфортно. — Просто так, — тихо отвечает Джисон и хлопает по месту рядом с собой. — Ты же все равно уже здесь. — Да, но… — Минхо пожимает плечами. — Мне тоже нужно спать. — Хен… — в голосе Джисона сонный скулеж, и Минхо снова хочется сравнить его с упрямым ребенком. Наверное, он все же такой и есть. Поэтому Минхо нехотя сдается. — Ладно. Джисон двигается к краю, чтобы освободить место и отодвигает одеяло, чтобы Минхо мог к нему забраться. Пространства маловато, но Джисон сразу же удобно устраивается, не прижимаясь близко. Он просто рядом. Минхо поворачивается к нему спиной и не реагирует, когда Джисон осторожно кладет ему руку на бок. Не реагирует, когда тот ненавязчиво кладет ногу поверх его. Джисон ничего не говорит, и постепенно его дыхание становится медленным и тяжелым, спокойным. Ночь наваливается долгожданным отдыхом и осторожным присутствием, сон подкрадывается на цыпочках, замирает. Минхо не двигается, он боится пошевелиться, но что странно — он не чувствует напряжения, только разве что небольшое волнение, лёгкое и приятное. И наверное, если бы он спланировал это заранее, то смог бы и сам заснуть. Он не придает этой просьбе Джисона особого значения, считает ее просто очередной причудой чудного человека, и это довольно мило. Чем больше они будут общаться, тем больше он будет потакать этим причудам, совсем не задумываясь об их смысле, и привыкнет к ним настолько, что больше не сможет представлять без них самого себя. Минхо сбегает к себе в комнату, как только Джисон засыпает. Сердце колотится немного сильнее обычного, Минхо ощущает себя прекрасно и идёт к себе в комнату, с упоением утыкаясь в собственную подушку. Он решает не замечать, что как будто бы все ещё чувствует позади себя дыхание и тепло. Хан Джисон это сплошное недоразумение. С этой ночи рушится какая-то стенка, которых все еще очень много, процесс постепенный, но одной границей становится меньше. Джисон приручает его к своим прикосновениям так же, как Минхо приручал своих котов к ласке. Котам вроде бы нравилось. Да и Минхо не может сказать, то он против. Пусть все просто идет своим чередом, думает он.