На руинах Часть I

Махо провела на школоносце Чёрного леса значительную часть жизни. Можно сказать «свои лучшие годы». Она считала «Граф Цеппелин» родным домом, любила бродить по его улицам, спускаться в самые глубинные отсеки, и так хорошо знала каждый уголок, что наверное смогла бы по памяти воссоздать многоуровневую карту корабля. Но даже при всём этом, Махо не узнавала открывшийся перед ней пейзаж. Впереди развернулась крайне нетипичная для школоносца картина. Широкая автострада, где, то и дело мелькают машины, наполняя своим шумом окрестности. Кажется, будто они едут гораздо быстрее допустимой скорости. На другой стороне простирается пустырь, весь обросший кустами и сорной травой, а за ним возвышаются две многоэтажки и отражают своими окнами вечернее солнце. Нигде не видно людей. Даже в проезжающих автомобилях их не разглядеть. На небе нет ни единого облачка, нет и ветра. А солнце будто бы замерло в нескольких сантиметрах от горизонта. Махо огляделась, и вдруг почувствовала, что всё это навевает какое-то сказочное спокойствие. Она присела на колени прямо на тротуаре, расслабилась, закрыла глаза и постаралась дышать глубоко и размеренно, желая по полной насладиться столь редким ощущением. Махо казалось, что она сидит не возле оживлённой автострады, а на берегу моря. Звук от каждой проезжающей машины был словно шум волны, готовой вот-вот окатить колени. Через некоторое время Махо вновь открыла глаза. Возле своей ладони она заметила сверчка, увлечённо наблюдающего за дорогой. Изящное ярко-чёрное существо. Махо невольно задумалась. «Насколько остро они чувствуют запахи и вкусы? Как ощущают прикосновение? И каково это вообще, быть насекомым?». Махо представила, будто она превратилась в сверчка и сидит на крыше небоскрёба, отрешённо глядя на мир сквозь вечернее марево. Такое существование показалось ей непозволительно приятным. Махо не удержалась и осторожно провела пальцем по спинке своего соседа, тот подпрыгнул и исчез в неизвестном направлении. Вскоре стало понятно, что что-то не так. Дыхание не наполняло лёгкие свежестью. В воздухе повеяло запахом ржавчины. Махо подумала, что это от одного из промчавшихся автомобилей, но вскоре поняла, что ошиблась. Запах усиливался, становился всё более резким. И вдруг, Махо вспомнила историю из детства, когда ей довелось впервые почувствовать такую вонь. В то время сестра уже начинала собирать коллекцию мишек «Боко», а у Махо была всего лишь одна игрушка — радиоуправляемая моделька танка «Тигр». Она получила её в подарок на пятилетие и с тех пор отказывалась от любых других игрушек, храня верность «Тигру». В один из дней, Махо играла с ним в роще возле особняка Нишидзуми. Стояло раннее утро, солнце не сильно припекало, а в траве ещё блестела роса. Для своих размеров «Тигр» имел неплохую проходимость и без проблем катался по бездорожью. На спуске с небольшого холма Махо решила посмотреть насколько быстро он поедет. Пустив танк вниз, девочка обрадовалась тому как уверенно и резво он помчался. С нетерпением она бросилась за ним, но подскользнулась и потеряла равновесие. Махо не упала — успела сгрупироваться и упереться левой рукой в склон холма. Она осторожно спустилась, подобрала игрушку, и только тогда поняла, что ладонь сильно болит. Взглянув на неё, Махо обнаружила глубокий порез, проходящий наискось от основания большого пальца к мизинцу. Кровь скопилась в образовавшейся ране, но наружу пока не вытекала. Это зрелище совсем не испугало Махо, а вот от боли хотелось плакать. Пока она боролась с подступающими слезами, кровь полилась наружу и начала накапливаться в руке. Вот тогда-то ей в нос и ударил этот отвратительный металлический запах. На память об этом событии у Махо остался еле заметный след от затянувшейся раны, а время превратило это воспоминание из неприятного в ностальгическое. Она взглянула на левую ладонь, желая убедиться, что шрам остался на месте. Но его не было. Вместо этого Махо увидела тот самый порез из детства и кровь, струящуюся между пальцев. Она опять не испугалась, а лишь пришла в недоумение. «Как такое могло произойти? Я нигде не резалась и не падала. Не могла же рана взять и раскрыться спустя целых двенадцать лет?» Кровь закапала на асфальт, а Махо внезапно обратила внимание на одну важную деталь: она не ощущала ни боли, ни даже малейшего дискомфорта в области пореза. Махо сжала кулак и вновь разжала. Ничего. Кровь исчезла вместе с порезом, и даже старого шрама как не бывало. И тогда она поняла: ей снится сон. Один из тех самых снов, где ощущения нелогичны, но настолько ярки, что реальность на их фоне размазывается и становится незначительной. Махо часто видела осознанные сны, но так и не научилась в полной мере их контролировать. Она поднялась с улыбкой на лице и заново осмотрела окрестности. Появилось одно значительное изменение. Часть пустыря исчезла, и теперь там стоял железный забор, защищённый сверху колючей проволокой. «Надо проверить что там. Надеюсь в этот раз не увижу ничего пугающего». Подгодав момент, когда на горизонте не будет машин, Махо перебежала дорогу и обошла забор. С другой стороны был вход, ведущий на детскую площадку. Он выглядел, как ровный вырез — забор и проволока в этом месте просто прерывались и через метр появлялись снова. Махо вошла на площадку. Посреди песка стоял большой городок с горкой и качелями, немного поодаль карусель, а по периметру лавочки для ожидающих взрослых. В детстве Махо редко бывала на таких площадках и удивилась этому образу, возникшему в её сне без всякой причины. Возле игрового городка одиноко сидела маленькая девочка и собирала песок в какую-то чёрную коробочку. Махо подошла поближе. Девочка обернулась, её лицо показалось невероятно знакомым. Восхищённый голос зазвенел, перекрывая шум машин: — Привет! Ты только посмотри, кого я нашла! Ему очень нужен хозяин. Из-за не очень приятного опыта Махо избегала говорить с персонажами сна и лишь молча взглянула на содержимое коробки. Там среди песка ворочалось белое существо похожее то ли на гусеницу, то ли на личинку. Оно было невероятно жирным, размером примерно с ладонь взрослого человека. Махо поморщилась и непонимающе посмотрела на девочку. — Это сейчас он некрасивый, ответила та на немой вопрос, но вот увидишь, из него точно-точно вылупится миленький котёнок. Не бойся, забирай скорее. У Махо возникли смешанные чувства. С одной стороны, ничего не стоит принять коробку и обрадовать девочку, но с другой, таскаться весь сон с этим «котёнком» сомнительное удовольствие. В итоге Махо всё же взяла коробку и начала оглядываться, размышляя куда отправиться дальше. Но тут, девочка снова заговорила, и, может так просто показалось, но её голос зазвучал несколько угрожающе: — Тебе наверное интересно, куда подевалась твоя подруга? Я могу отвести к ней. Махо впала в ступор. «О ком идёт речь? Неужели об Эрике?». Перспектива встретить в осознанном сне копию реально существующего человека показалась ей немного необычной и даже страшной. Такого раньше не случалось, и неизвестно к чему это приведёт. Но всё же, Махо не потребовалось много времени, чтобы решиться. Она протянула девочке руку в знак согласия. С автострады исчезли все машины, окружающий пейзаж тоже поменялся. Спутницы брели по пустой дороге, окружённые бескрайними подсолнуховыми полями. Солнце переместилось в зенит, цикады и птицы молчали, ветра по-прежнему не было. Среди замогильной тишины Махо слышала лишь стук собственных ботинок. Время и до этого ощущалось иначе. Теперь же оно будто вовсе исчезло. Поля тянулись к горизонту и слабо верилось, что среди них можно хоть кого-нибудь встретить. По мере продвижения вперёд боковым зрением Махо замечала в подсолнухах какое-то движение, не сопровождавшееся ни единым звуком. Будто бы двигалось не что-то конкретное, а сама атмосфера меняла своё состояние, но стоило Махо обернуться, как картинка вновь замирала. В тревоге она всё ускоряла и ускоряла шаг, крепче прижимала к себе коробочку с «котёнком» и продолжала нервозно вертеть головой во все стороны. Она не отпускала руку девочки ни на секунду, ведь не могла просто развернуться и бросить ребёнка в одиночестве, хотя и понимала всю нелепость заботы о фантоме, порождённом её собственным подсознанием. Чтобы хоть как-то усмирить подступающую панику, Махо пристально вгляделась в лицо своей провожатой, было ясно, что девочка имеет характерные для Нишидзуми черты лица. «Может быть это моя не родившаяся сестра, или же мама в детстве?» Как только Махо наконец удалось отвлечься, дорога кончилась, уперевшись в кирпичное здание, возникшее на пути совершенно из ниоткуда. Полоса разметки была прервана облезлой дверцей, висевшей на всего лишь одной петле. По конструкции здание напоминало больницу, или школу, окна представляли собой тёмные провалы без рам и стекол. Махо провела рукой по мху, прорастающему между кирпичей, стена показалась неестественно холодной. От здания веяло сыростью. Было понятно, что в запустение оно пришло довольно давно. Махо взглянула на вывеску, прибитую над дверью. Латинские буквы складывались в труднопроизносимые конструкции, и было неясно, являются ли они вообще словами. От голоса девочки, раздавшегося среди полной тишины, Махо вздрогнула. — Заходи скорее, Эрика очень ждёт тебя, а мне пора возвращаться, иначе мама заволнуется. Понадобилось некоторое время, чтобы Махо, набравшись храбрости, отворила трухлявую дверь и шагнула в черноту. От запаха гнили и сырости в горле запершило. Поборов кашель, Махо огляделась по сторонам. К удивлению, внутри было намного теснее, чем можно было предположить, кроме того здание не было ни школой, ни больницей, а всего лишь жилым домом. Планировка помещения показалась очень знакомой. Слева кухня, впереди спальня, в точности как у Эрики. Хотя, порядком и интерьером этот дом мягко говоря не блистал. Грязные полусгнившие доски составляли пол, сквозь ободранные обои виднелись куски стены покрытые сырыми подтёками, повсюду валялись какие-то тряпки и непонятного назначения хлам. Махо сделала шаг в направлении спальни, и вдруг услышала, как что-то тихо хрустнуло у неё под ногой. Присев на корточки, она вгляделась в пол. По доске были размазаны останки какого-то чёрного насекомого. Появилось неясное чувство, будто бы это нехорошо, словно теперь в этом месте ей не рады. «Найду Эрику и уйдём от сюда поскорее», решила Махо и уверенно шагнула в спальню. Её взору открылось почти полностью пустое помещение. Оно сильно отличалось от настоящей спальни Эрики. Это была комната без окон и какой-либо мебели. На грязной стене прямо напротив входа висела пустая рамка от картины, а посередине на полу был постелен футон, где и лежала Эрика. Ещё издали Махо показалось, что с подругой что-то не так. Она лежала на спине лицом вверх, глаза открыты, а ладони сложены на животе. Махо подошла ближе и негромко окликнула её. Не дождавшись ответа, она пнула подругу в плечо и воскликнула громче: — Замкомандира! Возникло ощущение, будто нога ударилась о что-то твёрдое, что-то явно не являющееся человеком, но голова Эрики всё же завалилась на бок, и Махо заметила, что тыльная сторона её шеи сплошь покрыта странными тёмно-синими пятнами. Под сердцем кольнуло, по спине пробежали мурашки, Махо попятилась. «Знала же, что ничего хорошего не увижу.» Осторожно, стараясь не отводить глаз от трупа, она начала продвигаться к выходу. Казалось, в этом движении прошла целая вечность. Махо успела основательно разглядеть Эрику. В обычных снах бывает, что знакомый человек выглядит немного по-другому, но всё равно остаётся узнаваемым, но в этот раз всё было иначе. Черты Эрики были соблюдены крайне точно. От чего зрелище казалось ещё менее приятным. Махо обратила внимание, что руки покойницы сложены по европейскому обычаю и ей в голову пришла мысль, что сама она вряд ли умирала в такой позе, а значит кто-то уже приходил сюда и положил тело Эрики так, как оно лежит сейчас. «Может быть та самая девочка?» Махо упёрлась в дверь и принялась нащупывать ручку, так и не решаясь повернуться к Эрике спиной. Но вдруг почувствовала, как что-то тяжёлое ударилось о дверь снаружи. Найдя ручку, Махо сжала её готовая препятствовать Неизвестному проникнуть внутрь. Однако, новых ударов не последовало. Вместо этого Неизвестный будто бы прижался к двери всем телом и принялся ждать. Прямо над ухом послышалось невнятное бормотание. Разобрать слова было невозможно, либо это был другой язык, либо вообще что-то бессмысленное. Страх перерастал в самую настоящую панику. Махо безуспешно успокаивала себя, словно повторяя заклинание: — Я хозяйка в своём сне. Но чем больше времени проходило, тем меньше было уверенности. Сердце билось с постоянным ускорением. Дышать становилось всё труднее. Ощущение ненормально быстрого пульса создавало иллюзию, что сердце вот вот лопнет. Коробка с «котёнком» выпала из руки. Песок рассыпался по полу, а питомец остался беспомощно кочевряжиться у ног своей хозяйки. Махо прикрыла глаза. Она разрывалась между необходимостью удерживать дверь и желанием спасти «котёнка». «Мы в ответе за тех, кого приручили» вертелось у неё в голове. Неожиданно эти мысли были прерваны внезапно пришедшим пониманием. Сзади раздавалась вполне себе человеческая речь. Неизвестный всё повторял и повторял одну фразу: — Ich habe es kürzer gemacht. — Ich habe es kürzer gemacht. — Ich habe es kürzer gemacht. «Я укоротил её. Я сделал её короче. Махо понятия не имела, что может иметься ввиду и была не в состоянии строить догадки, а лишь сильнее вжималась в дверь. Через некоторое время она вспомнила о «котёнке», тот валялся на полу и шевелился всё медленнее и медленнее. «Кажется ему слишком холодно», догадалась Нишидзуми. — Нет, я не брошу его! Набрав побольше воздуха в грудь, Махо отлипла от двери, отпустила ручку и нагнулась поднять умирающего питомца. Она осторожно взяла его и зачем-то прижала к груди. Странное существо было тёплым и приятным на ощупь. Ничего не последовало. Дверь не отворилась, а Неизвестный повторял всё ту же фразу и видимо врываться не собирался. Страх отступил. С чувством выполненного долга Махо вернулась на свой дверной пост. То ли от сильного напряжения, то ли от того, что скоро просыпаться, ощущение реалистичности было потеряно мысли смешались в кучу и Махо начинала терять нить происходящего. В голову вдруг пришла странная идея: «Будет забавно, если дверь попросту исчезнет. Тогда я полечу к этому чудовищу прямиком в объятия». Так и произошло. Последним, что успела почувствовать Махо, была невесомость. Даже этот последний миг уже не был страшным. Нишидзуми спокойно открыла глаза и уставилась в потолок. Некоторое время Махо лежала без каких-либо мыслей, а когда наконец начала прокручивать в голове свой сон, обнаружила, что многие подробности будто бы ускользают. В итоге эту бесполезную затею она решила бросить. Махо приподнялась и стала разминать затёкшие плечи. Она находилась в доме Карпаччо. Эрика ушла ловить беглянку, что называется по «по горячим следам», оставив командира в одиночестве. За это время Махо успела обыскать каждый сантиметр комнаты, и не найдя ничего ценного, легла вздремнуть. Сейчас, окончательно проснувшись, Махо потянулась, хрустнула позвоночником и взглянула на время «Уже почти четыре, а Эрика ещё не вернулась. Слишком она исполнительная». Через несколько минут на школьном полигоне должна будет начаться тренировка. Махо хотела было написать в чат команды, что ни её, ни «замкома» сегодня не будет, но обнаружила, что Эрика давно сделала это. Не придумав себе занятия, Нишидзуми вновь улеглась и закрыла глаза. И только она снова начала проваливаться в сон, как над ухом раздался телефонный звонок. Махо приняла его и лениво протянула: — Аало? В ответ раздался приятный мужской голос: — Добрый вечер Нишидзуми-сан. Я — Хиробуми Ито с телеканала J-Sports. Мы хотели бы пригласить вас дать интервью нашему каналу. В следующий четверг в 14:00 по Токио мы выйдем в прямой эфир с программой, которая будет посвящена сенся-до. Мы хотели бы видеть нашей дорогой гостьей главную претендентку на победу в школьном турнире. Вы согласны рассмотреть озвученное предложение? Махо сразу поняла, что нужно соглашаться. После двух поражений в прошлых состязаниях просто жизненно необходимо держать марку главного претендента. Демонстрация соперникам и зрителям своей уверенности станет хорошим ходом. — Здравствуйте, разумеется я согласна. Буду рада прийти на эфир. — Отлично, тогда детали мы вышлем на ваш рабочий е-mail. Больше не стану вас беспокоить, желаю приятного вечера, с нетерпением буду ждать встречи. — Взаимно, взаимно. Махо сбросила звонок и принялась накапливать силы, чтобы наконец подняться. «Надо как-то расшевелиться». Спустя десять минут она всё ещё не встала и так и осталась бы лежать до возвращения Эрики, если бы одна мысль не заставила её рывком вскочить на ноги. «Нужно глянуть, нет ли новых СМС у Карпаччо. Что же это всё-таки за деньги? Может в «Анцио» так пилят бюджет?» Надежда на то, что до турнира ещё удастся поговорить с Хиной была катастрофически мала, поэтому Махо без малейших колебаний залезла к ней в телефон, убедилась, что ничего нового там нет, и задумалась: «А не написать ли мне первой? Скопировать манеры Карпаччо будет не сложно. Хотя скорее всего она уже давно нашла способ доложить дуче.» Рассуждения прервал грохот двери. В комнату вошла Эрика и заключила: — Безрезультатно! — Не удивлена. Девушки некоторое время смотрели друг на друга. Ни одной из них похвастаться было нечем. — Что думаешь по поводу денег? Спросила Махо. — Да ничего не думаю. Сильно нужно будет — найдут как с нами связаться. — И то верно. А если не найдут, нам ничего не останется, кроме как обратиться в федерацию. Обрисуем им положение и пусть разбираются. Эрика кивнула и присела рядом с Махо. На тренировку девушки уже не успевали, других планов не было, все дела на сегодня были завершены. — Мне сейчас позвонили с ТВ, на интервью пригласили. Раньше я всегда докладывала матери о таких делах. Думаю пора прекращать. На самом деле вряд-ли ей это интересно. Эрика восприняла эту новость по-своему и даже не попыталась скрыть радость: — Вот и отлично! Значит вам не нужно идти домой? Оставайтесь снова у меня. Махо ночевать у Эрики не собиралась. Ей было не по себе от того, что она вот так запросто фактически сбежала из дома. В глубине души она хранила страх, что мать заставит её вернуться и объяснить: где была и чем занималась? — Нет, сегодня пойду домой. Но могу оставить у тебя собаку. Это будет гарантией, что я завтра же снова зайду в гости. — Хорошо, я позабочусь о ней. Как её зовут? — Вроде бы Элли. — Вроде бы? — Да. Её купили для Михо. Она и имя придумала. Повисло молчание. В наступающих сумерках Нишидзуми скучающе разглядывала свою ладонь и размышляла: стоит ли рассказывать Эрике, что она видела во сне её труп. А та украдкой поглядывала на Махо, будто бы чего-то ожидая. Прошло несколько минут, и Эрика, расстроенная тем, что её командир ничего предпринимать не собирается, взяла её за руку, поднесла ладонь ко рту и поцеловала. Это выглядело не страстно, а скорее романтично. Махо усмехнулась: — Давай сегодня обойдёмся. Если ежедневно этим заниматься, нам очень быстро наскучит. Подняв глаза, Эрика увидела, что командир на неё даже не смотрит. Взгляд Махо был устремлён куда-то в стену. Не отпуская руки, Эрика спросила: — Нишидзуми-сан, почему вчера вы решили открыться мне? Почему приняли мою любовь и заботу? Махо долго молчала. У неё не было однозначного ответа на этот вопрос. В голове мелькали тысячи вариантов, выбрать наилучший было тяжело. Непроизвольно вспомнился фразеологизм: «на безрыбье и рак — рыба». Махо улыбнулась, представив как было бы забавно, скажи она это вслух, затем взглянула на Эрику и ответила: — Потому, что я люблю тебя. Нишидзуми Шихо сегодня встала раньше обычного, сразу же заглянула в спальню дочери и обнаружила, что Махо так и не вернулась. «На носу турнир, а ей хоть бы что». Сквозь боль в колене она побрела на кухню. Старая травма периодически воспалялась, и напоминала о детстве. Когда-то Шихо постоянно убегала от мамы играть с мальчиками в футбол. Допив утренний чай, она встала и проговорила: — Мы должны делать всё, от нас зависящее. С этими словами Шихо стала к телефону и начала обзванивать коллег и знакомых. Ей уже давно пришла идея организовать для дочери интервью. Сейчас самое время. В конце концов Шихо удалось связаться с J-Sports. Молодой человек на другом конце линии был согласен пригласить Махо, но засомневался действительно ли она теперь главный претендент на кубок, и способна ли вообще выиграть этот турнир. Шихо пресекла любые сомнения: — Она победит. Она моя дочь.