Истории в маленьких моментах

      Длинные льняные штанины лоснятся по стройным ногам, которые впервые за долгие месяцы не чувствуют сдавливающей обуви. Шорох накрахмаленной рубахи отвлекает от лицезрения толпы. А свободно развивающиеся локоны, не уложенные нянями в причудливые укладки, так и притягивают широкую ладонь с длинными пальцами: мужчине без остановки хочется касаться своей свободной от обязанностей и проблем головы.       – Хей, юноша, не хотите попробовать яблоки в карамели? – настойчивый голос со стороны перетягивает внимание, и Сокджин легко оборачивается к торгашу за прилавком, рассматривая товар. – Для такого красивого молодого человека могу даже сделать скидку в несколько монет, – лукаво произносит мужчина в возрасте и потирает руки, готовый в любой момент подхватить фрукт и запустить его в еле-еле кипящий чан.       Ким долго рассматривает ярко-красные и невероятно блестящие яблоки. В голове так и гудит голос наставника о том, что сладкое вредно для кожи будущего правителя, однако язык идёт против мыслей и опасений своего хозяина, выдавая:       – Давайте два.       Торгаш хлопает в ладоши, будучи уверенным в том, что ему не откажут, и начинает приготовление, что-то умеючи припевая под негромкие музыкальные мотивы с площади.       – Ах, ярмарка в этом году – истинное наслаждение для жителей, – качает он головой и поднимает взгляд с чана на юношу. – А всё благодаря нашему наследнику. Уж он-то постарался ради такого празднества.       Пухлые губы тянутся в смущённой улыбке, и Сокджин согласно кивает, подмечая, что действительно постарался на славу, чтобы порадовать свой народ перед грядущим коронованием.       Яблоки быстро оказываются в руках, поэтому, распрощавшись с мужчиной, Ким отправляется в самый центр гуляний.       Вся поляна была объята различными прилавками: где-то продавали леденцы, где-то угощали булочками на пару, кто-то даже решился на приготовление более сложных и питательных блюд (в этих-то рядах и толпились люди, ожидая своего “королевского” обеда). В некоторых местах были большие столы с игровыми забавами, а в самом центре, как апогей, стояла небольшая беседка с музыкантами.       Ласковые переливы нот, гитарные струны, народные инструменты, иностранные духовые – всё сливалось в мелодию, проникающую в самое сердце. Вкупе с гулом голосов, Джин ощущал себя частью чего-то непередаваемо великого и праздничного. Так и хотелось пуститься в пляс, отпуская всё и вся, не думая о своей грядущей должности и гвардии, которая, вероятно, уже вовсю разыскивает его среди всех этих счастливых и светящихся людей.       Что уж говорить, Ким сам светится, как озарённый луной, умиротворённый пруд во владениях дворца.       Именно там так любит прятать свои секреты будущий король.       – Вам не следовало убегать, как это бывало в юные годы, – глубокий баритон за спиной в разы поднимает настроение, от чего окрыляющее чувство так и опаляет щёки, готовые треснуть от широкой улыбки.       Сокджин откусывает кусочек от одного яблока, а второе протягивает за спину, своими пальцами чувствуя чужие сухие.       Собеседник встаёт с ним плечом к плечу и пробует любезно предоставленную сладость.       – Мне нравится, как ты каждый раз находишь меня, – делится Сокджин и не может устоять на месте.       – Думаю, причина в другом, – хмыкает мужчина и рукой машет стражникам, которые привлекли внимание народа: ещё не хватало, чтобы все обратили на них внимание, ведь личность короля должна оставаться в секрете до самого последнего дня обучения.       – Я соскучился, – честно признаётся парень и поворачивается к Намджуну, строя обиженное лицо. – Ты не приходил ко мне по вечерам на протяжении недели.       – Всё ради Вашей безопасности, – напоминает старший и переводит ласковый взгляд на своего – конечно же, в прошлом – подопечного и в совокупности возлюбленного уже в настоящем. И планируемом будущем.       – Да никто не будет покушаться на меня завтра, – бурчит парень, поправляя широкий разрез на груди. – Ни одна живая душа в королевстве не знает о моей личности, кроме приближённых. Видишь, как я подготовился к сегодняшней вылазке? – оборачивается вокруг своей оси. – Некоторые признают во мне бедняка.       Взгляд напротив вновь смягчается, хотя, казалось бы, любовь и без того достигла предела, переливаясь на длинные ресницы и всё лицо в целом. Да даже тело пылает от того чувства, что испытал личный стражник наследника в тот день, когда его ночью ненароком позвали проверить шкаф, а после мягко, даже целомудренно поцеловали в щёку в подтверждение чужих чувств и, конечно же, открытии своих собственных, которые в будущем ни на грамм не уступали отношению будущего правителя.       – Я лично собрал Вам стопку необходимых вещей, чтобы Вы не выбегали на улицы в ночных рубахах, – журит младшего Намджун и тихо смеётся от удара по предплечью.       – Я был неопытен и окрылён свечением за стенами дворца, – дует губы Джин и подходит ближе, больше не чувствуя той тяги к гуляниям народа. Его целью был и будет этот мужчина напротив, с которым так и хочется провести любую свободную секунду. А ведь в последние дни для них огромная проблема выкроить в своих бесконечных делах и минутку для подбадривающих объятий и мягких поглаживаний по волосам.       – Нам необходимо вернуться, иначе Ваш отец отправит следующий отряд, что точно не останется незамеченным, – произносит стражник и разворачивается в сторону дворца, готовый в любой момент отвести наследника домой, однако его аккуратно притормаживают за руку.       – Можем ли мы сначала зайти в другое место?       Намджун недоумённо озирается, а после кивает, пока на губах Сокджина вновь образовывается улыбка.

***

      До дворца они добираются ближе к вечеру. Не имея ни желания, ни сил, оба не торопясь растягивали и без того длинную дорогу с помощью узких и нелюдимых улочек. Именно там они шли совсем уж близко друг к другу, сплетая мизинцы и переговариваясь о всякой ерунде. Обоим не хватало этого чувства уединения и спокойствия: из-за коронации суматоха в родных стенах мутила и укачивала.       Перед главными воротами никого не было, точнее об их приходе знали, поэтому распустили основную стражу, не видя смысла в огромных сопровождениях: всегда хватало одного лишь Намджуна, чтобы укротить активного и пылкого принца, а после и своенравного наследника. Тот всегда становился покладистым примером для всех, когда на глаза попадался хмурый и задумчивый гвардеец.       – И куда Вы хотели сходить? – напоминает о своём присутствии старший и прячет руки за спину, озираясь по сторонам. Предусмотрительность ещё никогда не подводила его.       – Необходимо посетить наших деток, – тихо смеётся Джин и, также оглядевшись, мягко подхватывает чужое предплечье, оплетая своими ладонями натренированные мышцы.       Короткая прогулка по периметру садового ограждения, и вот они уже напротив запрятанного среди широколиственных деревьев пруда. Сквозь переливающуюся воду видны круглые глаза-бусинки, изучающие размытых посетителей.       – Я приходил сюда каждый вечер, чтобы покормить их, – хмыкает наследник и подходит ближе, запуская руку в постепенно охладевающую воду. – Мы вместе любили наблюдать за ними по ночам, поэтому подобная рутина меня успокаивала, – слабо улыбается, другой рукой забрасывая водным обитателям хлебные крошки, припрятанные в небольшом ящике неподалёку.       – Я тоже часто следил за ними, когда шёл мимо. Мой путь всегда пролегал через этот пруд, – признаётся Намджун, пока младший отряхивает руки и ровняется с ним. Оба отходят к стволу дерева, до куда не достаёт лунное свечение. – И правда успокаивает, – отмечает мужчина и касается чужой ладони, сплетая пальцы.       Младший быстро подбирается к тёплому боку и кладёт голову на широкое плечо, чтобы обратить свой взгляд к поднимающимся пузырькам, что выпускают маленькие рыбки. Намджун укрывает его второй рукой, оставляя её чуть выше талии, и касается щекой вихрастой макушки, чувствуя невероятное спокойствие.       Глаза сами собой закрываются, а в нос пробираются ароматы выпечки, яблок в карамели и пряных трав – всего, что продавалось на той ярмарке и чем пропахли волосы юного наследника.       – Я и не мечтал, что смогу вот так постоять с Вами в ближайшее время, – шепчет Ким, ведя ладонью по лопаткам. Мурашки пробегают по шее, вызывая дрожь в теле.       – Я действительно скучал, – так же негромко делится Сокджин и поднимает голову, оказываясь до непозволительного близко к лицу, которое снится только в самых сладких и воздушных снах. – Ждал по ночам, чтобы ты по обыкновению пришёл и поцеловал в лоб, желая добрых снов. И обеды с отцом кое-как терпел, не чувствуя твоего взгляда со стороны.       – Прости, – сокращает между ними дистанцию Намджун, переходя на неформальное обращение к наследнику, и касается губами чужой переносицы, чувствуя трепет длинных ресниц на линии челюсти. – Мне бы хотелось прийти, но тебя постоянно окружали, – поднимает руку к хрупкой шее и ведёт большим пальцем по мягкой щеке, как никогда ощущая связь с любимым человеком. Только здесь, в забытом саду, куда ступает разве что прислуга да сам наследник в поисках успокоения, они прячут свои истинные эмоции и чувства, которые парят и превозносят так, что всё физически ощущается на кончиках потрескавшихся пальцев, на развеянных ветром волосах, на дрожащих ресницах и губах, которые каждый раз хотят словно впервые ощутить стороннее тепло и воздушное желание.       – Прогнал бы их всех – никто и слова бы против не сказал, – уверяет Сокджин, окольцовывая талию мужчины. Он чувствует себя сейчас таким маленьким в чужих руках, любимым и родным, что даже не верит в собственное счастье, когда пальцы стражника так бережно оглаживают его лицо, а взгляд следует от одного расширенного зрачка к другому. Там, он уверен, Намджун видит целый мир, а именно – самого себя.       – Теперь буду знать, что на моей стороне слово короля, – впервые за вечер улыбается Джун, давя большими пальцами на кожу за ушами, от чего глаза наследника прикрываются.       – И не только слово.       Признание привычной пташкой летит по саду, не удивляя ни рыбок, ни деревья, ни даже траву. Природа не в первый раз становится невольным свидетелем откровений.       – Я тоже люблю вас, мой король, – отвечает стражник, аккуратно наклоняя голову в своих широких ладонях.       Мужчина некоторое время смотрит на любимого, который, не открывая глаз, слегка разъединяет губы, а после наклоняется ближе, не желая ждать. Прикосновение током проскальзывает по всему телу, невнятным ощущением фокусируясь в самом низу живота. Чужие губы, мягкие и тёплые, поддаются на встречу, переполняя счастьем каждую клеточку соприкосновения. Дыхание замирает ещё в самом начале, путая реальность и фантазию, однако завершать от этого поцелуй совсем не хочется.       Джин тянется выше, грудью скользя по чужой, и только шире открывает рот, млея от робких и аккуратных движений. Всё вмиг перестаёт существовать, схлопываясь только до них двоих, спрятанных ночными тенями в глухом саду.       Грудь сводит от нежности, а губы покалывает от продолжительного поцелуя. Намджун аккуратно перемещается в сторону, касаясь своей щекой чужой, и целует в самое ухо, шумно выдыхая, от чего Джин непроизвольно прячет голову в плечи и тихо смеётся. Стражник широко улыбается и губами повторяет недавний путь пальцев: от щёк к глазам, потом ото лба к другой щеке – зацеловывает всё пространство по-чудесному красивого лица и всё не может перестать светиться.       – Нужно возвращаться, – шепчет Джин и полностью приникает к любимому, грея нос в складке между шеей и плечом. Ради таких моментов он готов хоть всю жизнь терпеть долгие и мучительные уроки, выслушивать требовательные просьбы отца и править народом, который всегда будет ждать от него всего лучшего для них же.       – Да, пойдём, – кивает стражник, но никак не находит сил, чтобы отпустить и расстаться. Всего лишь на ночь, но так и хочется забрать с собой, спрятать и не отпускать.       Наследник тихо смеётся с нерасторопности старшего и сам отстраняется, сияя улыбкой на расцелованных и ужасно покрасневших губах. Джун уверен, его выглядят ничуть не лучше.       – Как думаешь, сейчас много стражи в коридорах?       Мужчина пожимает плечами на вопрос любимого.       – Скорее всего, там никого нет. Многих распустили, чтобы те выспались перед завтрашней церемонией. А остальные, как и всегда, спят по углам, – хмыкает Нам, прекрасно зная своих подчинённых.       – Правда? – улыбается младший Ким, закусывая нижнюю губу, гоняя от смущения краску на лице. – Тогда не хочешь заглянуть в ещё одно значимое место?       Намджун хмурится, качая головой в непонимании, а потом с улыбкой закатывает глаза, догадываясь об идее любимого.       – Только не говори, что…       – Моя спальня, – словно секрет, шепчет Сокджин и заливисто смеётся на в очередной раз закатанные глаза. – Не хочу отпускать тебя сегодня, – снова обнимает, целуя в линию челюсти. – Просто полежим немного, а потом можешь уйти.       Стражник долго думает, поглаживая чужую спину, а после аккуратно, любовно подхватывает мягкую ладонь возлюбленного. На ней же и оставляет короткий поцелуй, как бы давая согласие.       – Я пробуду с тобой до утра. Знаю же, что нервничаешь.       Сокджин невинно улыбается, прячась от пронзительного взгляда, и, будучи в чужих объятиях, неловко направляется ко входу в столовую, через которую можно быстрее всего попасть в покои.       – Точно не уйдёшь? – наследник преданно смотрит на любимого, а после получает очередной мягкий поцелуй в губы.       – Никогда не оставлю.