Беспризорники

      Когда рана затянулась тонкой розовой кожей, Настя, наконец, оставила мужа в покое и перестала трястись из-за каждого его резкого движения. Жизнь Рыковых постепенно вошла в привычную колею, лето полностью вступило в свои права, а аномальная жара, принесшая с собой запах гари, наконец спала.       У всех однозначно улучшилось настроение. Королева оставила свои попытки заставить Балора и Яну учится и у тех появилась возможность все дни проводить на улице в компании обожающих их Данилы и Кота. Однако, атмосфера беспокойства не исчезла полностью. События, которые произошли в ту ночь, никто не забыл. Все понимали, что если демоны каким-то образом вышли на них, то они не остановятся и, возможно, в следующий раз они не справятся. —  Могу предположить, что Сиерго просто почувствовал чужой портал. Такие как он особенно чувствительны в праздники Колеса года. —  сказал шаман на очередном семейном собрании.       Рыковы сидели на веранде под слегка моргающим фонарем, вокруг которого летали мотыльки. Вечерняя прохлада заставляла плотнее кутаться в пледы и жаловаться на слишком быстро остывающий чай. Середина июня принесла с собой множество насекомых. Шмыг, которого они оккупировали почему-то в первую очередь, костерил их на чем свет стоит, постоянно повторяя, что им пора возвращаться обратно, в самые глубины Ада и тратил огромное количество спрея, за что постоянно получал от Насти. Ей на насекомых было наплевать. — Вот это вывод! Достойно нобелевской премии! —  кинул шпильку Шмыг. За что получил подзатыльник от Данилы. Только он хотел возмутиться этим поистине предательским поступком, как ведьма воскликнула: — Если они продолжат жить в одном теле, то долго не протянут! С этим срочно нужно что-то делать! —  Кошмары не могут жить без носителя, гений. Где ты собираешься достать лишнее тело? —  Шмыг ловко увернулся от очередного подзатыльника и махнул хвостом в сторону Данилы. — Значит надо его создать! — Настя начинала раздражаться и ее голос становился все громче. — Что? Я на такое согласия не давал! — Янины глаза вспыхнули. Она отдала контроль слишком возмущённо Балору. Тот вскинулся и чуть не разлил, стоящий на столе, чай. За время, проведённое в доме Рыковых, он успел выяснить одну простую вещь: без Яны он – никто. Рыковы об этой мысли не имели ни малейшего понятия. Как им казалось, они не делали различий между детьми. Но Балор тонко чувствовал все эмоции и не понимал, почему все чувствуют себя неуютно, когда он забирал контроль. Не смотря на это, кошмар привязался к своей новой жизни. Страх остаться одному прочно сковывал его мысли в последние дни. Но он понимал, что Яна – ребёнок. Да, по человеческим меркам они были ровесниками, но все же Балор – кошмар и был намного её старше, и, местами, умнее. Он не делился своими переживаниями с ней, насколько это возможно, живя в одной голове. Так что его возмущение таким простым предложением стало для Яны сюрпризом. Она было попыталась робко спросить его в чем дело, но оказалась грубо прервана приказом не лезть и угрозой отправить отдыхать в Ничто. Не сработало. Овладев, под руководством Насти, азами магии, Яна научилась ему противостоять. — «Балор! Нас могут наконец разделить! У тебя будет свое тело! Мы должны согласиться! Больше такого шанса у нас может и не быть.» — «Нас могут убить! С этим не шутят! Хотя, если ты хочешь, можешь рискнуть! Ты же хочешь посмотреть на жертвоприношения! Давай! Тебе понравиться!» — «Делай что хочешь! Мне надоело с тобой спорить!» — диалог в детской голове занял считанные мгновения, за которые Шмыг успел обиженно отлететь подальше от Данилы и устроиться на расшитой подушке рядом с дремлющим Котом. — Успокойся, Балор, пока еще никто ничего не делает. — усталым от постоянных ссор, голосом сказал Алексей. — Мы должны рассмотреть все варианты. Сам посуди, когда демоны нападут, вдвоём вы пострадаете больше. — вариант, где демоны не нападают уже никто не рассматривал.       Вечер был проведен в спорах. Дело почти дошло до рукоприкладства, но Кот, который оказался намного умнее своих собратьев, вовремя проснулся и, нагло пройдясь по столу, уселся на Настины колени. Пусть и с недовольством, криками и угрозами, но Балора убедили, что создать для него свое, отдельное тело – отличная идея.

***

      В самой большой комнате дома сейчас не было ни мебели, ни ковров, ни даже занавесок. Яркая летняя луна была единственным источником света. Ночь на Ивана Купала имела свою особую, неповторимую атмосферу. Ночь, когда в мире творилось самая разная магия.       На полу, бычей кровью, была начерчена большая сложная пентаграмма. Линии, которые едва ли можно было проследить, сплеталась одна в одну, образовывая символы и знаки, не понятные простому человеку. По углам комнаты стояли Рыковы: Пес, Королева, Данила и Шмыг были готовы провести ритуал. Они были спокойны: каждое сегодняшнее движение было распланировано и отрепетировано. Ошибиться было нельзя, но они и не могли. Много недель ушло на подготовку к этой ночи.       В центре рисунка стояла, полностью обнажённая, Яна. В её голове была абсолютная, непривычно, тревожная тишина. Ее колени дрожали, руки снимались в кулаки, а ногти впивались в ладони, оставляя полукруглые красные отметины. В эту ночь должно произойти роковое событие, которое должно было полностью изменить её жизнь, создав для кошмара, который был с ней почти с рождения, новой тело.       Первые слова сказал Шмыг. Он завис в воздухе на уровне Настиного лица и, помахивая кончиком хвоста, затянул тягучее, медленное заклинание.       Данила протянул к ребёнку руки с раскрытыми ладонями. Красноватое свечение срывалось с кончиков пальцев и окутывало ребёнка, словно туманное покрывало.       Настя и Алексей вытянули руки одновременно. Оба держали по по жирному растрепанному пасюку. Те уже не дергались, но были ещё тёплыми. Звонкий звук капающей крови слился с древней песней Шмыга.       Когда туман полностью заполнил собой комнату, все звуки оборвались. Всех присутствующих резко потянуло в сон. Никто этому желанию не удивился и сопротивляться не посмел. Шмыг едва успел спуститься на пол, когда его сознание окончательно ушло.       Меж тем в доме творилась магия. Страшная, сильная, она заливала красным, невидимым светом не только дом, но и весь поселок. Люди его не видели, но собаки со скулением забивались в будки, кошки оставляли охоту и прятались по подвалам, а ночные птицы не произносили ни звука.       Они очнулись только когда Солнце полностью взошло. Первым открыл глаза Пес: Пыльное помещение заливал яркий свет. Пентаграмма, как и другие следы вчерашней магии исчезли. Кроме одного. В центре комнаты лежало два ребенка. Мальчик и девочка, примерно одного возраста держались за руки. В девочке было легко узнать Яну. Но сильно изменившуюся. Черты стали более взрослыми, хотя и сохраняли детскую припухлость. Самым ярким изменением во внешности оказались волосы: несколько прядей окрасились в бирюзовый цвет. Алексей запрыгал бы от радости, что все получилось, не будь он таким уставшим. Сон на твердом полу не пошел на пользу никому.       Мальчик же был совсем не узнаваем. Длинные, вьющиеся, иссиня-черные волосы, мягкие и нежные даже на вид, были рассыпаны вокруг головы. В остальном он был похож на других детей – тонкие черты, черные брови, тощее детское тело и тонкие, с черными острыми когтями пальцы. Пожалуй, когти - единственное, что на первый взгляд отличало Балора от простого ребенка. Все, кто хоть когда-то касался магии видели намного больше. Волосы перетекали в сильные черные щупальца, вокруг летали тысячи зеленых глаз, а тело слегка светилось.       Не успел Пес как следует рассмотреть Балора, как с кряхтением и ворчанием, начали просыпаться остальные Рыковы. Спина в то утро болела у всех. Последними глаза открыли удивленные дети. В тот день никто не спорил и не ругался. Молчаливым единогласным решением было уйти спать хотя бы на несколько часов.       Несколько часов превратились в пол дня. Но к позднему вечеру все наконец собрались на кухне. Шаман и ведьма молча пили чай. Им не требовались разговоры, чтобы друг друга понять. Шмыг и Даня практиковались в умении мухлевать в картах. Яна следила за Шмыгом и, судя по сосредоточенному выражению лица, пыталась разгадать и перенять несколько его приемов. А Балор сидел в углу кухни и все еще неверяще рассматривал собственные руки. Разделение сильно изменило их и при том не только внешне. Старшим Рыковым еще предстояло не раз удивиться не соответствию характеров детей-прежних и детей-нынешних.