Выскочка

      В очередной раз собрав дружину, Владыка с тревожным видом обратился к ратникам:       — Объявился в лесах близ Новгорода разбойник, народ его Соловьем прозвал: грабит путников на лесной дороге, как правило купцов с товаром каким, но может и на скотинку позариться, а потому отправляйтесь в лес, да изловите лиходея! Отправляйтесь сегодня же, ибо при свете дня его изловить будет куда сподручнее, отправляйтесь и Бог вам в помощь!       — Владыка… — уже ставшим автоматическим движением ратники выразили почтение архиепископу и разошлись для сборов в путь В голове Годуна постепенно вырисовывались наброски нехитрого плана: прикинуться путниками, облачившись в черные одежды странников, в надежде стать в очередной раз приманкой для лиходеев; остальные дружинники тем временем проверяли оружие, да тренировались на дворе, только тупя мечи и топоры со стрелами о деревянные цели; когда Годун вышел к дружине, бурная только что деятельность пугающе резко одномоментно обрубилась; воевода непонимающе молчал; а дружинники, меж тем ожидали от Годуна приказаний к дальнейшим действиям; помолчав какое-то время, воевода объявил:       — Дружина, переодеваемся, собираемся и выходим! —после слов воеводы ратники начали понемногу утекать со двора, возвращая ему опустошенно и непривычно бездеятельный вид. Все прошли в казарму, где и переоделись в какие-то странные непонятные черные балахоны, взяли оружие и, закончив такие простые сборы, высыпали обратно на улицу, где их ждал воевода в таком же балахоне; повисшую тишину поспешил, как всегда, нарушить Аникей; молодой топорник, как ему велело его имя, всегда и во всем стремился быть первым, чем и заслужил неприязнь Вышеня; топорник громко обратился к воеводе: —Годун, а на кой черт это мы в монахов каких-то разрядились?       — Не в монахов, а в странников, —со вздохом закатывая глаза, поправил воевода топорника, — в этой одежде мы идем в лес, чтобы не вызвать подозрений, —терпеливо объяснил воевода       — Только не говори, что мы в этом, —Аникей брезгливо окинул одеяние недовольным взглядом, — …будем драться, — почти взвыл топорник, чем получил еще один презрительный взгляд от ведуна       —Ладно, говорить не буду, — пожав плечами легко согласился Годун.       —Это же страшно неудобно! Эти балахоны путаются под ногами; из-за него я не могу свободно двигаться! —Слушай, раз уж у тебя столько претензий, может, останешься и никуда с нами не пойдешь? Все меньше нытья будет, —устало-лениво протянул Вышень —Говоришь, не можешь свободно двигаться? —переспросил воевода, —эти одежды как только можно не сковывают движения, —отрезал Годун, давая топорнику и остальным понять, что больше никакие жалобы по поводу плана не принимаются. Когда все ратники собрались на улице, Годун указал на две хлипенькие телеги с сеном и темными шкурами, сказав: —Мы выйдем на дорогу под видом простых путников, а это будет нашим укрытием; поэтому придумайте, как спрячетесь за телегами, чтобы в лесу быстро выскочить и снять с себя эти, действительно, неудобные одежды Дружинники начали задумчиво обходить телегу, размышляя, как ее лучше использовать в качестве укрытия; первым придумал для себя укрытие топорник: рассудил он, что можно спрятаться под шкурами в телеге; Вышень, который в общем-то был безоружен, порешил укрыться за телегой; большинство ратников пришли к выводу, что Аникей предложил наиболее универсальный вариант; в телеги заскакивают почти все ратники, кроме, разве что, грузного, и потому заметного, Буса с Евпатием, да Финиста, который занял место в одной телеге с Аникеем. Когда все дружинники распределились по местам, начальство сообщило о том, что пора выдвигаться, но, в противоположность обыкновению, в этот раз построение не предусматривается: Годун и Курган, заранее подойдя к лесу, просто выкатят телеги на дорогу близ него, и оставят телегу, в которой и обоснуются в засаде дружинники в лесу. Удостоверившись, что план всем ясен, Годун сообщил о немедленном выходе. Курган с воеводой ловким прыжком очутились в свободной «начальской» телеге Годун и Курган, заблаговременно прибыв на место засады, осторожно озираясь, исподлобья хмуро осмотрели местность: смешанный лес, раскинувшийся аккурат рядом с дорогой, выглядел подозрительно тихо: ни волк не завоет, ни птичка не чирикнет, ни, на худой конец, легенький ветерок не колыхнет ни листочка; все притаилось, затихло, как имеет обыкновение погода затихать перед грозой; внезапно со всех сторон раздались улюлюканья; из-за телеги выкатывается Вышень и, поднеся к носу травинку, глухо обращается, подтверждая, к воеводе:"Это место»; в тот же миг повисшую тишину разрезает свист метательного ножа, запущенного каким-то лиходеем прямо в воеводу; благо, успевшего отклониться назад и, таким образом избежать неприятных последствий. Воевода громогласно командует, так что, громовое эхо еще несколько секунд раскатывается по лесу: —Дружина, к бою! Все ратники разом скидывают черные балахоны, сменив их на обыденную одежду и, так обнаруживая подлинный род своего занятия; из-за шкур в телеге выныривают Финист с Аникеем; лучник, не теряя времени даром, выпускает в разбойника, перелетающего на веревке, стрелу, заставляя его пронзительно закричать от боли. Постепенно все дружинники повыскочили из своих укрытий и начали собираться в кучу, выставляя в качестве заграждений красные дружинные щиты, защищая таким образом друг друга; в этом был здравый смысл: рассеянные по территории, они становились более уязвимы, нежели в плотной куче; в это время продолжают свистеть ножи, орать разбойники, словом, происходит страшная неразбериха. Из-за жиденького куста на Кургана выпрыгивает такой же жиденький разбойник с мышиными глазками; но опытный воин, не теряясь, быстро наносит ему болезненный удар мечом, с плеча, отчего землю окропила ярко-красная кровь. Годун, быстро поняв, что ситуация совсем не выигрышная для ратников, восклицает: —Все в круг! Дружина, выполняя приказ, формирует круг, выставляя наперед красные щиты; вокруг летают ножи, со звоном отскакивая от ограды из щитов; ратники не ослабляют напряженного внимания, обращенного на быстрые движения разбойников в лесной растительности. Внезапно лиходеи набросились на воинов со всех сторон, однако дружинники не растерялись: Бус кого-то приложил своей шипастой палицей, Курган принялся раздавать удары мечом налево-направо. Вышень, понимая, что их положение ухудшается, торопя товарищей командует: —Отходим, отходим! Аникей вынужден защищаться и блокировать топорами один за другим обрушивающиеся на него удары, раздавая в ответ свои. Евпатий сверху бьет какого-то несчастного разбойника, да так, что несчастный подскакивает от удара над землей, у бедного лиходея изо рта вырывается вверх струя ярко-алой крови. Разбойники затихают, и Годун спрашивает криком, обращенным в лесную глушь: —И что, это все, на что вы способны? Ответом воеводе служит свист ножа, летящего прямо в него; кто-то кричит: —Финист, справа! После этого окрика Финист быстро выстреливает в разбойника на дереве, и тот, ловко спрыгивая, оказывается на земле; Годун подходит к лиходею, в котором узнает соловья, и хмуро спрашивает: —Говорят, посвистом смерть накликаешь? —Да чего ее накликать-то, она и так за вами по пятам ходит, —зловеще отвечает разбойник; —Что пустозвонишь-то, отсвистался, Соловушка? —мрачно спрашивает Аникей. —В телегу его, —покажем Ново-городу чудище лесное! —командует Годун. Курган грубо поднимает разбойника так, что тот кричит от боли.