Дачные каникулы

К вечеру духота и зной стали изредка перемежаться порывами свежего прохладного ветра, а отдельные рваные серые облачка понемногу начали собираться в медленно наливающиеся свинцом грозовые тучи. Дневной свет померк раньше обычного, и компания в гостях у Дриимурров, поразмыслив, решила найти себе новое занятие в пределах дома, не выбираясь на улицу. — Может, посмотрим хороший фильм? — предложил Меттатон. — Насколько я успел понять, во всех других вариантах досуга смогут поучаствовать только некоторые из нас. А перед экраном телевизора можно собрать сразу всех. Надо только решить, что именно смотреть. У кого какие предпочтения? — Я бы глянул что-нибудь научно-фантастическое, — отозвался Санс. — Но, поскольку это не лёгкое кино и не всем зайдёт, полагаю, этот вариант пролетает. — Д-думаю, я потом могу с тобой сходить в кинотеатр на научную фантастику, там как раз вышло что-то новенькое недавно… — задумчиво проговорила Альфис. — А обязательно нужно что-то с живыми актёрами? Могу предложить полнометражное аниме. Н-например, что-нибудь из Миядзаки?.. — Я бы мог подкинуть и ещё идейку, но Папс точно будет против, — усмехнулся Санс. — О нет. Только не тот фильм с туалетными шутками, — замахал руками Папирус. — Второго просмотра я не переживу. Мне и после первого всю ночь снились кошмары про подушки-пердушки! — Я заинтригована… — пробормотала Фриск. — Лучше Миядзаки, — вставила Ториэль. — Про его творения я слышала много хорошего. Кино про, эм, пердушки лучше отложить до другого раза. — Я ж сказал, — в глазницах Санса плясали весёлые огоньки. — Мне без разницы, что смотреть, — пожала плечами Андайн. — Хоть боевик, хоть аниме, хоть мультики. Главное, чтобы не занудный снотворный трэш. И не очень сопливая романтика. Типа половины меттатоновских историй про диснеевских принцесс. — Вот с диснеевскими принцессами сейчас был удар ниже пояса! — возмутился Меттатон. — Знаешь, если принцессы бьют тебя ниже пояса, ты за ними явно как-то неправильно ухаживаешь, — оскалилась воительница. — Ага, не кормишь, на прогулки не водишь, волосы не вычёсываешь… — затрясся от смеха Санс. — Могу я предложить?.. — вдруг раздался тихий голос Напстаблука. Все тотчас повернулись к нему. Призрак, немного смущённый вниманием, продолжил, держа перед собой слегка потрёпанную коробку с диском: — Я не рассчитываю, что кто-то действительно заинтересуется… Однако… Я думал о том, что мы, может быть, сядем дружно смотреть кино… И поэтому на всякий случай прихватил с собой свой любимый фильм… Правда в том, что это ужастик про привидения… Но, возможно, не каждый захочет немного испугаться на ночь… Так что, если что, я совсем не настаиваю… — Годная идея, — цокнула языком Андайн. — Как по мне, изрядно взбодрит. — Кто сказал «ужастик»? Я в деле, — хихикнул Флауи. — Мне нужно вдохновение на то, чтобы попугать мелкую на досуге. Фриск показала ему язык. — Ч-что ж… Я бы н-на самом деле всё-таки предпочла Миядзаки, но, п-поскольку Напстаблук очень редко участвует в общих посиделках и ещё реже что-то п-предлагает… — забормотала Альфис, теребя дужку очков. — Предлагаю устроить вечер поддержки призраков! — громко вмешался Папирус. — Альфис права! Напстаблуку тоже нужна возможность поделиться с друзьями разными штуками! А поскольку он теперь звезда наравне с Меттатоном и слишком занят, чтобы часто с нами видеться… Будет лучше всего не терять времени прямо сейчас! — Очень мудрая мысль, — кивнул Меттатон с многозначительным видом. И все почему-то одновременно, как по команде, воззрились на Ториэль. — Ну что ж… Давайте ужастик, — согласилась козочка. — Миядзаки отложим до следующего раза. Иногда бывает полезно слегка, эм, пощекотать нервы. Да и Фриск уже достаточно большая. — Спасибо… — едва слышно прошелестел Напстаблук. Свет погас, экран телевизора вспыхнул неярким голубым светом, и дисковод с хриплым шуршанием закрылся. Вскоре перед зрителями появились очертания старинного замка. Пустынные тёмные залы с высокими потолками и стрельчатыми окнами, ниспадающие длинные пыльные занавеси и гобелены, некогда роскошная, но видавшая виды изысканная мебель, крутые лестницы с рассохшимися перилами и затёртыми скользкими ступенями, потрескавшиеся плиты пола… А снаружи — корявые крючья оголённых ветвей деревьев, утробно завывающий ветер и болезненно просвечивающая сквозь свинцовые клочья туч полная луна. — Атмосферно, — прошептала Фриск. Замок постепенно разрушался, терзаемый дождём, ветром и снегом, и был определён под снос, но каждый раз в нём происходила какая-то жуткая чертовщина — и всем, кто покушался на спокойствие этого места, приходилось в ужасе уносить ноги. Однажды посетительницей замка стала молодая женщина, выяснившая, что она далёкий потомок рода, некогда счастливо жившего в этих стенах. Она уже не могла вернуть давно утраченную фамильную собственность, поэтому всё, что ей оставалось, — это тайно проникнуть внутрь и в первый и последний раз полюбоваться на остатки былой роскоши. Видимо, это было ошибочным решением. Тяжёлые двери за ней захлопнулись, окна скрылись под упавшими занавесями, тускло вспыхнули огоньки свечей на подсвечниках… А вслед за тем за спиной раздались… ш а г и. Их мерный звук преследовал женщину всюду, куда бы она ни пошла, и с каждым мгновением становился всё громче и громче. Но стоило резко обернуться через плечо — и всякий раз позади оказывалась пустота. Только продолжали стучать каблуки невидимых ботинок да на слое пыли на полу с пугающей отчетливостью проступали следы. Один за другим. Во мраке коридора засветились бледные очертания прозрачного силуэта, будто завёрнутого в простыню. Призрак. Наверное, героиня сама не услышала, как завизжала, и сама не почувствовала, как кинулась прочь, не разбирая дороги. Она запутывалась в оплетавших её гобеленах и судорожно вырывалась. Она проваливалась сквозь плиты пола. Она бежала по лестницам, перескакивая через несколько ступенек, рискуя поскользнуться и сломать себе шею, но вместо первого этажа видела всё новые и новые лестничные пролёты, словно попала в параллельное измерение и её путь безнадёжно закольцевался. То один, то другой призрачный силуэт с заунывным воем то вырисовывался за стеклом, то вился под потолком, то чудился в пламени свечей. В конце концов лестница упёрлась в единственную огромную дверь. И, шагнув за неё, женщина очутилась в темноте. Оглушительный хлопок сзади — и под хрип и щелчки, очевидно, старого граммофона полилась мелодия, напоминающая вальс — вальс, но подозрительно жуткий. Было в нём что-то неуловимо неправильное и леденящее душу. Под эту музыку героиня двинулась наугад… и перед ней высветилось высокое, под потолок, зеркало. Зеркало, в котором отразилось новое привидение. Колышущийся бледный дух, лишь смутно напоминающий нечто человеческое, ни явной головы, ни явных рук-ног — только изменчивые очертания, которые разве что фантазия могла дорисовать до человеческого облика. И вместе с его появлением вокруг мало-помалу начал проливаться свет. Тяжёлые занавеси медленно раздвинулись, и неверное лунное свечение затопило кажущийся бесконечным зал. Призрак вылетел — вышагнул? — навстречу, одно пронзающее мертвенным холодом прикосновение — и героиня потеряла и пол под ногами, и какие бы то ни было другие ориентиры в пространстве. Заколыхались вокруг тени; свет, тьма, силуэты смешались воедино, она кружилась с привидением в вальсе везде и нигде, а вокруг пели духи — пели одновременно красиво и страшно, протяжно и дико, но не переходя в вой, и как будто без единого разборчивого слова — а всё же в сознании одна за другой вспыхивали картины — обрывки воспоминаний, обрывки историй, боль и любовь каждого, кто остался здесь, не сумев упокоиться. А самое главное было яснее всего. Наследнику рода, вернувшемся в родные стены, обратно уже не уйти. Под призрачное пение холодели руки, замирало дыхание, кровь застывала в жилах, и тело, растворяясь, просвечивало насквозь. Одежда расходилась белёсыми складками, волосы распускались бесчисленными прядями, одно сливалось с другим, и человеческая фигура расплывалась в единый смутный светящийся силуэт. Последний смертельный ужас смешался в исчезнувшем сердце с пронзительной сладостью возвращения домой, на своё место, всё закружилось, завертелось, бледный свет без остатка затопил зал — и всё пропало и стихло. Только ветер, ворвавшийся через открывшиеся створки окон, трепал пыльные занавеси да чернела на полу одна-единственная крохотная капелька крови. — …Очень атмосферно, — выдохнула Фриск. — За это я и люблю это кино… — отозвался Напстаблук. — В нём, может быть, не очень много содержания, но его настроение… Это что-то неповторимое. Это именно то, что мне нравится. Я, эм… Не очень люблю, когда в фильмах ужасов духи слишком похожи на живых людей… Или монстров… Теряется ощущение загадочности. И кроме того, я надеюсь, что призраки — это что-то особенное… — Безусловно, особенное, — перебил Меттатон. — Вообще разные типы киношных духов одинаково имеют право на существование и великолепно могут быть сыграны, но главную мысль Блу… Напстаблука, полагаю, все поняли. Я бы вовсе выделил фильмы с такими вот «неопределёнными» привиденческими приведениями в отдельный жанр. Что до меня, то лично мне здесь безумно нравится драматическая составляющая. Танец призраков просто божественный. Чертовски хочу поставить по этому эпизоду захватывающий сценический номер. Я уже вижу, как это сделать максимально эффектно. Может быть, даже переплюну оригинал. Только надо разобраться с нынешними проектами и доснимать текущие серии шоу. И я ещё не искал контакты правообладателей… — Да, это было… Сильно. Хоть и не слишком сюжетно, — согласилась Альфис. — Д-думаю, я… Посплю сегодня с ночником. — Не дрейфь, Альф, — похлопала её по плечу Андайн. — Я тебя и от бесплотных духов защищу, если понадобится. — С-спасибо. — Бро тоже оКОСТенел от ужаса, — хохотнул Санс. — Эй, неправда! — возмутился Папирус. — Великий Папирус от страха не костенеет! Я только немного подрожал в знак солидарности! — Лично я на ночь буду не бояться, а представлять себя в роли главной героини, — заявила Фриск. — Хочу пофантазировать. Возможно, после этого мне приснится классный сон. — Это устроить проще, чем ты думаешь, — отозвался Флауи. — Что ж, я думаю, все согласны, что фильм очень впечатляет. Спасибо, Напстаблук, — Ториэль улыбнулась призраку. — Я рад, что вам понравилось… — А теперь давайте расходиться. Пора принимать душ и ложиться спать. — Я так понимаю, шабаш продолжается? — усмехнулся Санс. — Каких душ принимать будем, Тори? — Водяных, — засмеялась козочка. — Ну же, давайте, уже и правда поздно. Я включу свет… Ах? Он… не включается? — Должно быть, какой-то шутник специально вырубил электричество. Я предполагаю, что это Флауи, — пробасил Асгор. — Только он мог сделать что-то с домом, не уходя отсюда. — Это даже круто, — встрепенулась Фриск. — Так, пока папа не добрался до рубильника, чур, я отправляюсь в комнату за пижамой по темноте. — Да это вызов… — Флауи тотчас скрылся под полом. И действительно, не успел Асгор добраться до коробки с переключателями, как с лестницы послышались грохот и визг. Правда, было мало понятно, визг это от ужаса, от восторга или от того и другого сразу. Меттатон посветил фонариком на телефоне и успел заметить, как Фриск буквально бежит по одному месту, удерживаемая цепкой лианой за ногу. — Интересный способ имитации бесконечных ступенек, — усмехнулся он. — Дёшево и сердито, как говорится… — Бери на вооружение, — порекомендовал Санс. — Сэкономишь на спецэффектах. — Ха-ха-ха, совет отличный, но я всё же предпочту… Окончить фразу он не успел — Фриск всё-таки вырвалась, с громким «бум!» стукнулась коленями о пол, тут же подскочила и исчезла в тёмном коридоре. — А малая не робкого десятка, — заметил Санс. — Многие дети на её месте в штанишки бы наложили, а она специально на рожон лезет. — С таким братом, как Флауи, мне кажется, иммунитет на ужастики вырабатывается непробиваемый, — хмыкнула Андайн. — Да и то, что ей пришлось пережить в Подземелье, со счетов не спишешь… Со второго этажа опять послышались вопли. — Нет, мне серьёзно интересно, что там происходит, — сказал Санс. — Но если пойду за ними, испорчу им всё развлечение. — Мне неловко предлагать, но… Я могу незаметно взглянуть… И… подстраховать… на всякий случай… — пробормотал Напстаблук. — Если это допустимо… — Валяй, — кивнул Санс. Призрак мгновенно растворился в темноте. Его не было от силы пару минут. Он вернулся так же тихо, как и ушёл, и негромко прошелестел: — Там Флауи… Специально в самых неожиданных местах оставляет всё более и более жуткие рожицы из светящихся семян… Это и правда выглядит достаточно страшно… Даже меня пробирает, а ведь я подготовлен в таких вещах… Думаю, Фриск всё-таки успевает испугаться… Но, по-моему, она отлично держится… — Классика, — усмехнулся старший скелет. Фриск вновь показалась на лестнице буквально в то самое мгновение, когда Асгор, разобравшись с переключателями, пришёл обратно и включил свет. — Победа! Пижама отвоёвана во тьме у безобразного монстра! — торжествующе заявила она, но, едва сделав пару шагов, споткнулась и полетела вниз. Напстаблук оказался к ней ближе всех и тотчас метнулся наперерез, не забыв даже уплотниться, чтобы материальные предметы не проходили сквозь него. Ему удалось схватить падающую девушку, и оба они замерли на месте с расширенными от изумления глазами. — Это тебе карма за «безобразного», — съехидничал Флауи, показавшись из-под пола. — Фриск, ты как? — забеспокоилась Ториэль. — У неё всё в порядке — вон аж дух захватывает, — вместо неё ответил Санс. Козочка невольно улыбнулась. — Фриски, отомри, — Меттатон приблизился к ней и пощёлкал пальцами у неё перед лицом. — Полёт окончен. В чём дело, дорогуша? Голова кружится? Слишком сильно шокирована? Ты слышишь что-нибудь? Видишь, что я показываю? — Пять звёзд, — наконец выдохнула девушка. — Шучу, всего одну звезду. Тебя. Извини, зависла. К Флауи я привыкла, а вот падение было чересчур внезапным. Не знаю, чего я боялась больше. То ли пролететь сквозь Напстаблука, то ли сбить его. — Не думаю, что в такой ситуации можно пасть духом, — вставил Санс. — Бра-а-а-ат… — заворчал Папирус. — В любом случае… Спасибо, Напстаблук. Спасибо, что поймал. — Я сам не успел понять, как так вышло… И да, пожалуйста… — А теперь давайте заканчивать с приключениями, — попросила Ториэль. — Перед сном всем необходимо успокоиться. Фриск, отправляйся в ванную. Флауи, не тревожь её до утра!.. Уже позже, глубокой ночью, когда монстры всё-таки благополучно добрались до кроватей, Папирус после сказки на ночь спросил у Санса: — Слушай, брат… Я вот о чём подумал. Ведь люди традиционно боятся не только привидений, но и скелетов тоже, я прав? Поначалу это заставляло меня грустить, и я старался всех переубедить, что мы на самом деле нисколько не страшные отличные ребята, но сейчас у меня возникла мысль! Может быть, если у людей существуют такие впечатляющие фильмы про призраков, то у них и про скелетов что-нибудь есть? Наверное, иногда и пугающее может быть крутым, что думаешь? Ты слышал что-нибудь про такое кино? — Пока не озадачивался таким вопросом, бро, — почесал в затылке Санс. — Но я постараюсь поискать на досуге. Непременно найду для тебя что-нибудь стоящее. А если не найду, то, может быть, Меттатон уже познакомился с кем-нибудь, кто может такое снять. Или Напстаблук… Разберёмся, короче. Спокойной ночи, что ли. В это самое время у постели Фриск робко замаячил призрачный силуэт. Девушка, у которой вопреки всем стараниям сна не было ни в одном глазу, приподнялась на локте и вопросительно взглянула на гостя. — Напстаблук? Ты чего-то хотел? — Извини, если я несвоевременно… Но ты, кажется, всё равно не спала… Я просто подумал… Ты хотела интересные сны, похожие на тот фильм… И я могу для настроения поделиться с тобой своей недавней работой. Я написал музыку… И она уже сделана… Но пока нигде не публиковалась. Ты можешь оценить её первой, если захочешь. Первой после Меттатона, разумеется… Это жуткомелодия, но… улучшенная. Она вдохновлена тем вальсом, но полностью оригинальная. Меттатон говорил, что от неё душа стынет, но одновременно хочется летать и кружиться в танце… — О, давай, — охотно согласилась Фриск. — Наушники только достану. Не будем никого будить. — Я могу одолжить свои… В них звук лучше… Они профессиональные… Фриск кивнула, с готовностью закопалась под одеяло и полностью погрузилась в прослушивание полившейся прямо ей в уши мелодии. Миг, другой, третий — и вот уже она сама кружилась везде и нигде в таинственном вальсе с завывающими духами, и сердце замирало одновременно от тревоги и странной теплоты…