Сослагательное наклонение

Локи быстро шагал по коридору в сторону трапезного зала, слегка припадая на левую ногу и морщась от тупой боли. Всё прошло просто ужасно, так не должно было произойти. Они договаривались всего о трёх лазутчиках, так какого чёрта прибыл целый вооруженный отряд?! Похоже, Лафей не так уж прост, раз не доверился даже асгардскому полукровке, в открытую предающему трон. Младший принц уже успел тысячу раз пожалеть о том, что затеял эту игру. Когда непрошеные гости безо вязких опасений сняли Ларец с пьедестала, они с отцом уже спускались в Хранилище. Из-за распахнутых ворот было видно, как пробудившийся Разрушитель насмерть сжёг лишь часть йотунов, пока остальные успели выбежать в коридор. Первым двум молот снёс головы, еще одного Локи убил метким броском кинжала в горло. Великаны замерли, быстро заняв оборонительную позицию. Острые глыбы льда на их ладонях выросли вдвое быстрее под воздействием силы артефакта. Последнее, о чём успел подумать Локи — что они не станут атаковать его, когда тяжелый снаряд влетел ему прямо в грудь. Брат бросился к нему, выставляя защиту Мьёльниром, а отец, собрав все свои силы, мощной волной испепелил оставшихся шестерых чудовищ. Уже спустя некоторое время, лёжа в лазарете под волнами исцеляющей магии, Локи узнал от матери, что последний месяц Один готовился отойти ко Сну. Поэтому он и устроил коронацию, не дожидаясь зрелости сына. И поэтому столь сокрушительно неудачным оказалось для него внезапное вторжение. — Он никогда раньше не погружался в Сон так резко, — сказала Фригга, поглаживая ушибленное плечо младшего сына. — Мы не были готовы, и теперь никто не знает, когда именно он проснётся. И проснётся ли… Локи посмотрел на неё искрящимися в полумраке глазами, проглотив рвущиеся с губ слова раскаяния. Никогда в жизни он бы не смел даже подумать, что его поступок поставит под угрозу чью-то жизнь. Еще больнее было осознавать, кто именно попал под удар, и наблюдать, как сильно это тревожит маму. Фригга поцеловала его в лоб напоследок, сообщила между делом, что уходит в грёзы, а на время её отсутствия бразды правления возьмёт Тор, и с мягкой улыбкой попросила «следить за братом, чтобы он, как всегда, ничего не натворил». И вот теперь Локи, преодолевая жгучую одышку после свежей травмы, спешил в трапезный зал. Еще в десятке шагов от поворота он сумел различить громкий голос Тора, уверено вещающего о чем-то несомненно «великом и славном» судя из тона. Заходящее солнце стелилось лучами вдоль позолоченных стен, раскатистое эхо заглушало и без того обрывистую реч. Сердце неприятно ёкнуло, когда Локи понял, что пропускает несомненно важную часть разговора. Последним коротким прыжком он вынырнул из-за угла, и прямо в этот момент — совершенно театрально — прозвучало заключительное «Друзья мои, мы идём в Йотунхейм!» Воители одобрительно закричали все в один голос, и одна только Сиф молча поджала тонкие губы. Локи попытался встретиться с ней глазами, ища спасительный отклик — уж кто-нибудь должен понимать абсурдность этой затеи — но девушка почти сразу отвернулась, вовсе его не замечая, и позволила компании утянуть себя в коридор. Тор, почему-то, не спешил идти за ними. Локи упёрся взглядом в массивный контур чужой спины, будто мог прожечь в ней дыру. Вихрь безотчетной злости и предчувствия неминуемой беды закрутился дурнотой в центре грудины. Он сделал шаг вперёд и ледяным тоном произнёс: — Ты же не серьезно? Брат обернулся на голос, его лицо тут же озарилось радостной улыбкой. — Локи! Тебе уже лучше? — Тор, это безумие, — уже подойдя и проигнорировав вопрос, повторил младший. — Впятером вас там перебьют, как дворовых шавок. — Вшестером, брат, — невозмутимо поправил его Тор, похлопав по плечу. — Ты же нас не бросишь? Ты моя опора, Локи, никому из них, — он кивнул в ту сторону, куда удалилась четвёрка воинов, — я не доверяю так же сильно, как тебе. — В таком случае, — Локи осторожно выскользнул из-под тяжелой ладони, — послушай еще раз, что я тебе говорю. Только сумасшедший сунется в Йотунхейм без армии, еще и после того, что случилось. Это верная смерть. Горящий азартом взгляд брата заметно потух после этих слов. Он опустил голову, нетерпеливо гарцуя на месте. Как обиженный мальчишка, которому запретили сотворить очередную шалость. — Я думал, ты на моей стороне. — Так и есть, — с долей раздражения, однако довольно искренне произнес Локи, пытаясь поймать его взгляд. — Слушай, мама волнуется, я обещал ей проследить, чтобы ты не делал глупостей. Пока она в грёзах, а отец спит, престол в твоих руках. Это большая ответственность, не время разжигать конфликты между мирами, положение Асгарда и без того шатко. — Разжигать конфликты? — внезапно вскинулся Тор. — Локи, ты вообще слышишь себя? Это они напали на нас. Подло вторглись со спины, пока никто не ждал. Как подвальные крысы! — он мотнул головой, разметав золото волос по своим плечам. — И они расплатились за это сполна. Все, кто посмел пересечь границу, уже мертвы, — Локи сделал осторожный жест руками, как и всегда, когда пытался успокоить раздосадованного чем-то брата. — Ларец на месте. Инцидент исчерпан. Но Тор на его слова лишь громко и зло рыкнул. Повёл плечами, будто разминая мышцы после долгой тренировки, напряг мощную шею. Потом посмотрел на него, решительно и серьезно, и у Локи от этого взгляда недобро заскребло под ложечкой. — Я не собираюсь начинать войну, просто преподам им урок, — наконец, выпалил брат, и, развернувшись, уже хотел уйти. — Тор, послушай! — в отчаянной попытке убедить, Локи схватил его за руку и притянул к себе. — Вспомни, как было раньше, — начал вкрадчиво, глядя ему прямо в глаза. — Я шёл, куда ты пойдёшь, делал всё, что ты скажешь. Разве я когда-нибудь в тебе сомневался? Никогда. Но сейчас это плохая идея, это очень плохая идея. Отступись. Тор внимательно вгляделся в блестящие от тревоги, с мольбой цепляющиеся за него зрачки, тихо вздохнул, потом опустил свою ладонь на холодную ладонь брата, и на мгновение Локи показалось, что всё позади. — Я ценю твою преданность. Но сейчас иначе никак, прости. Он отнял руку, и чужие пальцы слегка царапнули кожу короткими полумесяцами ногтей, сомкнувшись на пустоте. Локи порывисто шагнул следом, начиная сердиться. — Тобой движет жажда мести, ты не мыслишь разумно, и эта неосмотрительность нас погубит. Тор! — Можешь остаться здесь, если боишься за свою жизнь, — холодно бросил тот через плечо, неумолимо удаляясь. — К тому же присмотришь за троном, пока я не вернусь. Локи замер. Мысли в панике метались в пределах черепной коробки, гул крови в в голове напоминал рой хищных пчёл. Перед глазами пронеслась вспышка — что делать, что делать, что делать? — и тогда, сбиваясь на нервно высокий голос, он выпалил: — Это я провёл ледяных великанов в Хранилище! И всё замолчало. Даже эхо оборвалось на полуслове, будто огромный зал за секунду сжался до размера крохотной каморки. Воцарившаяся тишина со свистом врезалась в уши, в ней Локи без труда мог различить стук собственного сердца, отчаянно расшибающегося о рёбра. Тор медленно повернулся к нему, и теперь его лицо было темнее грозовой тучи. — Что? — прозвучало далёким раскатом грома в вышине. У Локи даже волосы на затылке зашевелились, а по спине расползлись неприятные мурашки, как в ожидании скорого электрического разряда. Он невольно попятился назад, когда брат угрожающей глыбой двинулся в его сторону. — Зачем? — Я… — он не нашел бы в себе силы врать или юлить, а хуже уже всё равно не станет, ведь так? — Я не знал, как еще остановить твою коронацию. Говорил отцу, но он меня не слушал. Он слеп в своём обожании и отказывается смотреть правде в глаза. — Какой еще, к чёрту, правде? — рявкнул брат. — Что ты несёшь?! — Ты не готов становиться царём, Тор, — твёрже от подступившего вдруг адреналина произнёс Локи. — Ты слишком заносчив, грезишь войной и кровопролитием, но отнюдь не миром. Ты принесёшь разруху и хаос в ветви Иггдрастля… Каблуком сапога он наткнулся на ступеньку и чуть не потерял равновесие. В груди всё всколыхнулось, как при резком толчке, когда Тор ускорил шаг. Локи инстинктивно вытянул руку вперёд, преодолевая подъем неловкими скачками, будто он был добычей и защищался от разъярённого хищника. — О, Норны, прислушайся к себе! — страх и отчаяние, последняя попытка достучаться до брата почти вызывала слезы, а зловещее молчание порывало развернуться и просто бежать. — Ты же себя не контролируешь! Даже сейчас, когда отец впал в Сон, единственное, о чём можешь думать, это расплата. — Да как ты смеешь?! — наконец, взревел брат, и его глаза засверкали искрами от гнева. — Асгарду нужен мудрый правитель… — задушено выдохнул Локи; внутри у него всё сжалось и похолодело. — Хочешь сказать, я не достаточно мудр? — Тор не дал ему договорить, быстрым прыжком преодолев оставшееся между ними расстояние. — Жалкий гадёныш. — Прошу тебя, успокойся, — внезапно сникшим голосом проговорил Локи сквозь дурноту, теперь у него кружилась голова и предательски немели ноги. — Обвиняешь меня в неосмотрительности, тогда как сам пошёл на подлую сделку с врагом? Ты же предал меня, Локи, ты предал нас всех! Подверг смертельной угрозе. — Ничего плохого не должно было случиться, — и тут Локи упёрся спиной в колонну. От жгучей мысли, что отступать больше некуда, тело невольно содрогнулось. — Но случилось! — лицо Тора теперь оказалось совсем рядом. — И что теперь будет с твоим ненаглядным Асгардом, а? Лафей знает о тайной тропе, отец, возможно, никогда больше не проснётся, мама ушла в грёзы. Ты хоть понимаешь, что натворил?! — железной хваткой брат вцепился в него, тряхнув и больно приложив лопатками о твёрдый мрамор. — Тор, хватит… — уже совсем беззвучно выдавил Локи сквозь вставший поперёк горла ком. — Перестань… — Почему? Думаешь, я не окажу Девяти Мирам услугу, казнив тебя на месте? — в раскрытую ладонь со свистом влетел молот. — Да с удовольствием! — Нет! — Локи беззащитно поднял руку над головой (теперь он был совершенно уверен, что брат ударит), и тут в воздухе пронеслась внезапная волна холода. Ледяной ветер оттолкнул Тора назад. Он коротко зарычал и, встряхнувшись, как во время боя, рванулся было обратно, но вдруг застыл, уставившись куда-то вниз. Перекосившая лицо ярость сменилась глухим недоумением. Локи затаил дыхание, покачнулся — если бы не подпирающая его колонна, наверняка рухнул бы на пол — с опаской отвёл руку в сторонку, прислушался к себе. Бок, которым он прислонился к твёрдой поверхности, странно покалывало, на кончиках пальцев собралось что-то холодное и плотное, похожее на стекло. Медленно, очень медленно, словно страшась увидеть там окровавленный обрубок собственного локтя, он опустил взгляд. По позвоночнику покатилась зыбучая чешуя страха. Вся его ладонь была покрыта синим льдом с мутно-белыми прожилками воздуха. Лёд переползал на мрамор, серой кромкой инея брался по краям одежды, острыми клыками скалился в сторону отступившего противника. Откуда-то сверху упало несколько мелких снежинок. В абсолютном ужасе, Локи посмотрел на удивлённо замершего в шаге от него брата. Воздух совсем не двигался в лёгких, больно стискивая грудь, на глаза навернулась нервная дымка, в голове было мучительно пусто, язык будто прилип к нёбу. Когда не выражающий ничего взгляд Тора, наконец, встретился с его, лихорадочно дрожащим, как у загнанного зверя, Локи дёрнулся всем телом, издал невнятный всхлип, скользнул вдоль колонны в сторону и бросился прочь из зала вырвавшейся из капкана птицей. Одинокая дробь его шагов эхом разнеслась вдоль пустых стен.

***

Йотунхеймский холод пробирал до костей сквозь плотно затянутый доспех. Полы шерстяного плаща трепались парусами на ветру, собирая с земли снежную пыль, мелкие кусочки льда, носимые воздухом, обжигающе царапали лицо. Локи резко тряхнул плечами, стараясь унять дрожь. Переход по тропе несколько утомил его, а кончики пальцев в кожаных перчатках немели, пропуская по ладоням потоки едва ощутимого магического тепла. Он нервничал. Прийти в логово врага в одиночку и практически без оружия было не то что рискованно, скорее даже безрассудно. Как он вообще решился? Неделю назад отец объявил им, что коронация старшего наследника назначена на начало следующего месяца. Эта новость была, как гром среди ясного неба, и вызвала у Локи досадливую греч на кончике языка. Он вовсе не завидовал, лишь опасался последствий, ведь был с Тором почти всегда, сопровождая его в военных походах и на охоте, тренируясь с ним плечом к плечу, и понимал ясно, насколько это возможно, что к правлению брат еще не готов. — Ты правда собираешься это сделать? — вопросил Локи, когда Тор, довольный таким известием, оставил их с отцом наедине и отправился праздновать (напиваться с друзьями). — Ты вообще видишь, насколько он вспыльчив и самоуверенен? Он не может даже поражения на ринге принять достойно, не устроив сцену. Разве такого царя заслуживает Асгард? — Тор отважный воин, — невозмутимо отозвался Один, поворачиваясь к младшему сыну спиной. — Отец, молю, открой глаза! — не выдержав, тот повысил голос. — Ты садишь на трон не зрелого мужчину, а взбалмошного мальчишку. Это жестоко по отношению ко всем нам… — Довольно, Локи! — резко оборвал царь его речь. — Не тебе судить, готов ли Тор перенять бразды правления, а мне. И я уже всё решил. Теперь иди. Локи сердито прикусил кончик языка. Толчок золотистой энергии в корпус дал понять, что слушать его не собираются. Значит, придётся действовать самому. Сорвать коронацию? Это, если и не образумит отца, то хотя бы даст немного времени. Диверсия — подлая и низкая, сговор с заклятым врагом — вот то, что ему нужно. Острые клыки скал сурово нависали над головой, охраняя вход в ледяную обитель. На входе его никто не остановил, и это пугало еще сильнее. Так разбойники, спрятавшись в тени, пропускают свою жертву в темный переулок, уверенные в том, что живой ей от туда уже не выбраться. Локи плотнее сжал зубы, нащупал в рукаве холодный металл стилета и упрямо отогнал от себя мысль, что, начнись схватка, он ему не поможет. Приближаясь к центру и мельком оглядевшись, он заметил с десяток йотунов, стоящих на выступах стен и напряженно наблюдающих за ним. Даже издалека они казались ему огромными, головы на три выше. Такой одним толчком сломает хрупкую человеческую шею. Локи сглотнул. От чувства подобной уязвимости больно свело гортань, а вся кожа покрылась едкими мурашками. Даже клубящаяся на ладони магия почти не успокаивала. Еще несколько хрустящих по камням и осколкам льда шагов — и он замер у подножия влитого в скалу трона. Громоздкая фигура короля почти сливалась со стеной благодаря тёмно-синей коже и совсем не двигалась, так что и голос, казалось, прозвучал из неоткуда: — Зачем пришёл, асгардец? Над губами Локи взметнулось облачко плотного пара, когда он с силой вытолкнул из онемевших лёгких воздух. — У меня есть предложение. Резко очерченная костями черепа голова медленно повернулась к нему, два багровых глаза угрожающе блеснули в темноте. — Я слушаю. Принц сжал кулак в скрипучей перчатке, то ли выдерживая необходимую паузу, то ли борясь с волнением, что комом стояло поперёк горла. — Я скрою нескольких твоих людей от взора Стража и проведу в хранилище, где они смогут забрать Ларец. Вокруг поднялся тихий гул. Из ладоней одного из великанов, стоящих в поле зрения Локи, выросли острые ледяные глыбы. Приняли ли они его предложение за насмешку или блеф? Лафей поднял руку, сдерживая их, точно охотник своих собак. — Не знал, что под крылом Одина водятся предатели, — прошипел он, смерив гостя оценивающим и каким-то пугающе жадным взглядом. — Зачем тебе это? — Я устал жить в тени отцовских крыльев, — выпалил Локи с неожиданной для себя самого искренностью. — К тому же, считаю, что его правление затянулось, а брат слишком глуп для этого дела. Так что в обмен на свою помощь хочу получить трон. Лафей усмехнулся. Глаза хищно сузились, как у волка в предвкушении лёгкой и быстрой добычи, коей младший принц, «ослепленный гордыней», несомненно, являлся. — Будет тебе трон, асгардец. Локи почувствовал легкий привкус крови во рту и внезапно осознал, что в напряжении слишком сильно укусил кончик языка.

***

В Хранилище было совсем тихо и пусто. Излучаемая основной стеной энергия тихо гудела, будто волны накатывали на глухо заваренный металлический купол или ветер шумел в глубоком ущелье. Локи бывал здесь всего несколько раз, и всегда это место навевало ему странную неприязнь. Сейчас же его, отчего-то, мучительно потянуло именно сюда. Подальше от чужих глаз. Поближе к Ларцу. Он не боялся, что в Хранилище внезапно зайдёт стража — делать это без прямого приказа им было строго запрещено. Голова стала тяжелой, в затылке и висках беспокойно ныло, опирающаяся на холодную стену спина неприятно затекла. Казалось, ему должно очень сильно что-то болеть, однако не болело. Яркий белый свет окутывал его тело с левой стороны и покрывал пол странными тенями с правой, а от пьедестала исходил въедливый магический холод. Локи видел, как запертая в сотворённый сосуд сила Вечной Зимы клубится за голубыми стенками. Как ворочаются её потоки, свиваясь в пульсирующий змеиный узел. И еще ему мерещилось, будто этот мутный дым стекается к одной из граней, той, что была ближе к нему. «Словно чувствует знакомую ауру», — подумалось лениво и нехотя. Локи зажмурился, потёр лицо ладонями и громко и протяжно застонал. Он сотворил лёд. Даже особо об этом не задумываясь, на уровне голых инстинктов призвал йотунскую магию, которой никогда не учился и научиться не мог, ведь она доступна лишь кровным её носителям. А это могло значить только одно — Локи принадлежит к их роду. Целиком, или только частично, не имело значения. Его возвели бы на скамью позора даже просто за то, что он посмел заключить сделку, низкую и трусливую, с заклятым врагом. А уж если в нем обнаружат хоть каплю их поганой крови… Страшно представить, что сделает с ним суд. Что сделают с ним люди. Что сделает Тор. …когда я стану королём, то выслежу этих чудовищ и убью всех до единого… В порыве беспомощной злости Локи с силой стукнул себя кулаком по колену. Как такое могло произойти?! Как ему теперь быть? Он снова посмотрел на Ларец. Еще в детстве, когда отец впервые привёл их сюда и рассказал историю войны с йотунами, этот синый туман показался Локи чем-то совершенно особенным, даже притягательным. Его завораживало движение потоков энергии, такой могущественной, такой разрушительной, но словно посаженой на цепь, безнадежно ограниченной своим тесным «телом». От части так похоже на самого Локи. В сознании тупым обломком дерева в плоти дернулась мысль, что он ведь мог навредить Тору, не контролируя себя. Он протянул руку, попытался ощутить различие в том месте, где темная магия сливалась с девственно чистым пространством божественного мира — кисть от кончиков пальцев до самого рукава медленно залилась синей краской, а между костяшками скользнули змеиными хвостами чёрные узоры. От осознания своей природы становилось паршиво и одновременно как-то волнительно. Локи не хотел быть таким. Он бы всё отдал, чтобы не быть… Внезапно он услышал шаги. Успел подумать, что, должно быть, ушёл слишком глубоко в себя, раз не заметил, как открывались грузные ворота, когда его позвали по имени: — Локи? Внутри взметнулся ледяной ужас — голос принадлежал Тору. Младший принц вскочил, снова прижался спиной к стене и предупредительно выставил руку. — Не подходи! Холодный воздух тут же собрался вокруг его ладони, оружием вкладываясь в деревянные пальцы и отдаваясь лёгким покалываем на коже. Магия Ларца сквозь преграду тянулась к своему носителю, напуганному и беззащитному, ощущая его острую потребность в ней. Все его мысли будто переполнились одним единственным желанием — прикоснуться, хоть на мгновение, хоть самым краешком своего естества, к источнику силы и безопасности. Но сковывающий мышцы страх оказался сильнее. Локи замер, едва дыша, как взятый на прицел олень. Его потрухивало от нервного напряжения, живот будто прилип к позвоночнику, воздух ощущался густым и тяжелым, а взгляд намертво вцепился в стоящего на ступенях брата. — Пожалуйста, не подходи, — уже совсем умоляюще прохрипел он сквозь больно напряженную гортань. — Не бойся, — Тор медленно поднял руки ладонями вперед, сейчас его голос звучал мягко и спокойно. — Я без оружия, оставил Молот в Тронном Зале, подальше от сюда. Клянусь, я тебе не наврежу, — и он сделал осторожный шаг к нему. Локи замотал головой, попытался отшатнуться назад, но стена не позволила. — Стой! — всё еще выставленная вперёд рука заметно дрожала. — Останься, где стоишь, — казалось, он был готов сорваться в истерику, даже не скрывал панические нотки в своём голосе. Это было… так неправильно, так болезненно не присуще ему. — Локи, — Громовержец вздохнул. — Послушай, то, что случилось в трапезной… Мне очень жаль. Я себя не контролировал, прости. Ты был прав. Но сейчас… — он сократил расстояние между ними еще на шаг, — сейчас я совершенно адекватен, — шаг. — Я всё обдумал, — шаг. — Я хочу помочь. Лицо Локи исказилось в каком-то неясном, то ли испуганном, то ли жалобном выражении. Во внутреннем терзании он выгнул кончики губ, глаза широко открыты, на шее острым контуром натянулись жилы. Его грудь быстро и поверхностно хвала воздух, и Тору показалось, что, если он сейчас не успокоится либо не разрыдается, то его легкие просто сложатся пополам. В Хранилище было необыкновенно холодно, пространство будто оцепенело, покрылось колючими иголочками и напряженно вибрировало. Чем ближе он подходил к пьедесталу с йотунским артефактом, тем сильнее этот странный мороз вгрызался ему под кожу, больно стискивая мышцы. Не сказать, что это так уж сильно его беспокоило. Медленно двигаясь по коридору, Тор снова предпринял попытку уговорить брата: — Ты же мне доверяешь? Мы обещали всегда защищать друг друга, помнишь? Я не враг тебе… Но в глазах Локи отразилось лишь мучительное сомнение после этих слов. Будто на острый клинок случайно попала чья-то неосторожная ладонь и ярко окропила сталь. Возможно, он не знал, что сейчас его глаза были багряно-красными, как свежие капли крови на снегу, и тонкой каёмочкой влаги в них поблескивали набежавшие слёзы. Сейчас он был так близко, что можно было разглядеть, как в отчаянии бьется сердце в хрупкой ниточке у него под подбородком. — Прошу, не убивай меня, — прошептал Локи, уже совсем не сдерживаясь. Его душили рвущиеся из груди всхлипы, по щекам скатились две мокрые дорожки. Тор осторожно поднял руку, будто собирался коснуться забившегося в угол забора котёнка, обхватил совершенно белое запястье брата, вложил большой палец во внутреннюю часть его ладони и легонько погладил. — Ну что ты? Я тебя не трону. Локи захныкал вголос, туго втянул воздух, колебался еще мгновение, а потом, издав звук, похожий на стон облегчения после мучительной и долгой боли, наклонился вперёд и вцепился ему в плечи. Тор обнял его в ответ, крепко прижимая к себе и поглаживая по спине. Локи тоже был холодным, но не так, как зал. Он был… просто холодным. Как бывает, когда человек сильно замерзнет. Этот холод не исходил у него изнутри и не мог навредить, как вредили прикосновения других ледяных великанов. Скорее вызывал лишь острое желание отогреть. — Тише, — прошептал Тор; он чувствовал, как сбивчивое дыхание превращается в надрывный плач и обжигает его шею, как колотит узкую грудь, прислоненную к его собственной. — Всё нормально. — Я чудовище, Тор… — выдавил Локи, неясно выгибаясь под тяжелыми руками. — Чудовище… Всегда им был… — Нет. Громовержец мягко опустил ладонь на чужой затылок. Пригладил немного колючие, ускользающие из-под прикосновение волосы с ровно срезанными кончиками. Локи стригся часто и всегда следил за причёской. И Локи никогда, ни разу, не позволял ни ему, ни кому-либо другому видеть свои слёзы. Ничего больше, чем лёгкая досада или подавленность. Порой казалось, будто он вообще не способен грустить. Но это точно было… — Это не так. Успокойся, — Тор плотнее перехватил брата за пояс, чувствуя, как под давлением эмоций тот теряет равновесие и начинает заваливаться набок. — Ты не чудовище. Вовсе нет. Как бы там ни оказалось в действительности, Локи был его братом. Невыносимым, злым и порой очень раздражающим. Но чтобы убить его?.. За то, что он принадлежал к расе, которую их с детства учили ненавидеть всем сердцем? Тор ни за что бы так не поступил. Даже, если бы отец отдал такой приказ, даже, если бы от этого зависела его собственная жизнь. Было крайне дико, как легко он вышел из себя и всерьез замахнулся на к тому же совершенно не нападающего на него Локи всего около часа назад. Как же он его напугал… Он правда очень сожалел об этом. …хочешь сказать, я не достаточно мудр?… …я окажу девяти мирам услугу, казнив тебя на месте… …ты хоть понимаешь, что натворил?!… Он часто оказывался так чертовски неправ в своих поспешных реакциях. Часто злился, когда брат ему перечил, и осознавал, что тот просто хотел помочь, непростительно поздно. Возможно, Локи действительно был прав, говоря, что он не готов править? Как может достойно позаботиться о своих подданных царь, который не способен удержать мир и благополучие даже в кругу собственной семьи? В какой-то момент Тор заметил, что холод почти уже спал, а Локи в его объятиях начал постепенно расслабляться. Рыдания отпускали его, превращаясь в тихие всхлипы и судорожные глотки воздуха. Теперь он едва не висел на чужих руках и был совсем податливый. Казалось, сейчас его можно уложить, наклонить, развернуть, как только будет угодно. Тор осторожно присел, опирая спиной на колонну и увлекая брата за собой. Тот оказался слегка повернутым на бок, согнутые колени упёрлись Тору в ноги, голова откинулась на заботливо подставленное плечо. На смену въедливой дрожи пришло тихое, отдающее тяжестью в конечности оцепенение. Заглянув брату в лицо, насколько это было возможно, находясь в их позе, Тор увидел, что у него мокрые ресницы, а глаза с безучастным выражением уставились на Ларец. Глаза снова были зелёными. По виду на плотно сжатые губы и напряженные морщинки на лбу было сложно не догадаться, о чём Локи сейчас думает. — И ведь даже спросить не у кого, — пожаловался он, звуча при этом, как ребёнок, расстроенный отказом поиграть. — Отец спит, мама не здесь… — За то я здесь, — как-то глупо и по-наивному, однако совершенно искренне сказал Тор. — Не нужно ничего спрашивать. Это не важно. Ничего страшного не произошло. — Ты не понимаешь, — Локи не укорял; вообще, в его голосе слышалась только страшная усталость, почти граничащая с отчаянной обречённостью, и горькая, до оскомины горькая тоска. — Если кто-то узнает, что я на самом деле такое… — Никто не узнает, — повторил Тор твёрже предыдущего. Признаться, его неприятно кольнуло это пренебрежительное «что», которым брат обозначил сам себя. Он нащупал ладонь, холодную, привычной температуры, и сжал её в своей, большой и твёрдой. В отличии от Локи, руки Тора почти всегда были очень тёплыми. — Никто не узнает, — повторил он в утыкающуюся в его подбородок макушку. Он был готов защищать брата ценой всего, что имел. Он был готов заслужить право называть его братом, теперь по-настоящему. Стать достойным его доверия, чтобы в следующих раз, столкнувшись с болью предательства, Локи пришел к нему за помощью, а не убежал прятаться от него, как от того, кто может ему навредить. Тор с будоражащей ясностью осознал, что ему еще много чему нужно научиться прежде, чем заявлять свое право на трон. Локи молчал несколько секунд, потом тихо вздохнул и, извернувшись в плотных объятиях, уткнулся лицом в широкую грудь. Слегка запоздало пришла беглая мысль, что Тор не только пришел невооруженным, но и снял доспехи, оставшись в одной только рубашке, чтобы выглядеть как можно менее опасным. В иное время Локи бы потешила такая наивная простота, но сейчас единственное, на что он оказался способен, это зажмурить глаза и ближе прижаться к теплому боку. Тор медленным и мягким движением погладил его плечо. Локи казался хрупким. Как ледяная статуйка, истонченная прикосновениями чужих неосторожных рук. Как собранный в ладони морозный снег, рассыпающийся от любого дуновения ветра. Как тонкая каёмочка на воде, так манящая наступить на неё тяжелым каблуком и бессовестно переломать ей кости. Тор провёл большим пальцем по тыльной стороне его ладони, снова обратил внимание на то, какой естественно, привычно холодной она была. Странно было подумать, что много лет назад они так же стояли здесь, в двух метрах от Ларца, когда Тор горячо поклялся стереть всех йотунов до единого с лица земли. Тогда он так искренне верил в это, как в своё истинное предназначение (возможно, ему хотелось этого даже больше, чем править). Но сейчас… Сейчас он слегка повернул голову и бережно коснулся губами чужого лба. — Я никому не дам тебя в обиду, — прошептал почти сокровенно. — И никогда не перестану тебя любить. «Ты будешь в безопасности». Локи на это никак не отреагировал физически, однако от кончиков его пальцев сорвался в воздух едва заметный зеленоваты свет, и в следующее мгновение виска Тора коснулось приятное искрящееся тепло.