The camp

      Когда проходит час, а Уэнсдей не появляется, Лариса Уимс совершенно не удивляется. Она поправляет лампу, прицепленную к верху палатки, и возвращает своё внимание книге. Когда проходит ещё полчаса, она вздыхает, бросая пустые попытки сосредоточиться на тексте. Откидываясь на подушку, она прикрывает глаза, погружаясь в пучину собственных мыслей.       Уэнсдей всегда была проблемной, ждать от неё прилежного поведения или элементарного соблюдения правил было наивно, но сегодняшняя выходка с уходом в лес просто вывела Ларису из себя. И дело было совсем не в том, что девушка могла потеряться, пораниться или встретить дикого кабана где-то в глубине чащи. Блондинка даже не сомневалась, что та без труда смогла бы заманить зверя в ловушку, почти закрытыми глазами отыскать дорогу назад и при необходимости обработать собственные раны намного лучше больничных медсестёр.       Но Лариса знает об этом месте больше, чем следует знать нынешним студентам Невермора. Женщина хранит тайну, которую не должен знать никто, а особенно — Уэнсдей Аддамс. Уимс и сама была бы рада жить в неведении, наслаждаться проведённым в этом месте временем, а ещё лучше — вообще никогда сюда не возвращаться. Её мать всегда твердила, что ведьминские заклятья - это ерунда и вымысел, и маленькая Лара верила ей. Но девочка выросла, и теперь она знает, что есть проклятия, которые становятся реальными. Они оставляют уродливые шрамы на коже, глубоко проникают под рёбра, сжимая грудную клетку в тиски, кошмарами приходят во снах.       Лариса морщится, пытаясь убедить себя, что все её переживания напрасны. То, что было в прошлом — никогда не повторится. Пока ученики на поляне под её надзором — они в безопасности. Именно поэтому ей так важно не дать излишне любопытной мисс Аддамс найти секреты, которые могли бы разворошить прошлое.       Когда женщина бросает взгляд на часы в следующий раз, она понимает, что Уэнсдей отсутствует уже почти два с половиной часа. Она раздражённо поднимается и выходит из палатки, широким шагом направляясь к лагерю. Ей даже не нужно заглядывать внутрь палатки Энид, чтобы понять, что у учеников и в мыслях не было желания расходиться: громкий смех и невнятные крики лишь подтверждают эту догадку. Уимс надеется, что Аддамс не воспользовалась этим и не слиняла искать себе приключений на свою маленькую чёрную макушку.       Совершенно не слыша, как ураганом приближается к палатке директриса, ребята разливают последнюю бутылку. Дивина, довольно расположившись на коленях Йоко, шепчет ей что-то пьяное и очень смешное на ушко; Бьянка, завернувшись в плед и задрав руку вверх, пытается поймать связь на телефоне, а когда у неё это не получается, сирена громко высказывает своё недовольство по этому поводу; Роуэн и Аякс пытаются выяснить, кто из них сильнее в армрестлинге, а Энид, Уэнсдей и Ксавье ведут ожесточённый спор о художниках эпохи Ренесанса. — Мисс Барклай, мисс Танака, мистер Торп и мистер Петрополис, а также все остальные, чьи голоса я не успела расслышать, попрошу немедленно закончить пиршество и разойтись по своим палаткам! — громкий голос директрисы снаружи заставляет всех подскочить и замолкнуть, в панике обернувшись на полу палатки, отделяющую их от разгневанной мисс Уимс. — Это она по твою душу! — шипит Дивина, пихая Уэнсдей в плечо. — Зачем ты вообще решила ночевать с ней? — Люблю острые ощущения, — пьяно усмехается брюнетка, пытаясь протиснуться между Ксавье и Энид к выходу. От резкого движения в глазах начинает мутнеть, а голова - кружиться. — Не бойтесь, я пожертвую своей чёрной душой, чтобы спасти ваш банкет. — Мисс Аддамс, если Вы думаете, что мне нужна Ваша душа, то глубоко ошибаетесь! — раздаётся снаружи. Куча недовольных пар глаз мигом устремляется на брюнетку. — Чёрт, — выдыхает та, осознавая, что директриса её прекрасно слышит. Она тянется к замку на пологе и расстегивает его, запуская порыв холодного ветра внутрь. Вылезая, девушка запинается за натянутый порожек палатки и уже готовится распластаться на земле, но чужие руки вовремя подхватывают её и ставят на ноги. — Вы прошли проверку на доверие, мисс Уимс, — пытается шутить Уэнсдей, чтобы как можно дольше не выдавать своё не совсем привычное (и совершенно не приличное) состояние. Но сама понимает, что это бесполезно. Для того, чтобы директриса поверила, ей нужно было остановиться стаканов пять назад. — Мисс Аддамс, о доверии у нас с Вами будет отдельный разговор, — интонация женщины, слишком приторно-сладкая для того, чтобы звучать как наказание, заставляет задрать голову вверх, встречаясь с насмешливым взглядом голубых глаз. Уимс всё ещё держит девушку в своих руках, и Уэнсдей неожиданно отмечает для себя, что не имеет ничего против. Директриса отводит взгляд и строго обращается к остальным: — Я даю вам пять минут, чтобы навести порядок в палатке мисс Синклер и разойтись, иначе по возвращении в академию вас всех ждёт серьёзное наказание!       Из палатки раздаются обречённые вздохи, после чего начинается какая-то возня — кажется, студенты восприняли слова директрисы серьёзно. Уимс довольно хмыкает и возвращает внимание еле стоящей на ногах Уэнсдей. Она цепляется за руку Ларисы как за спасательный круг, пытаясь удержать равновесие. — Как прикажете мне тащить Вас обратно, мисс Аддамс, за шкирку? — чужая ладонь мягко ложится на шею со спины и чуть сжимает кожу, имитируя захват кошки, перетаскивающей своего котёнка из одного места в другое. — Если хотите придушить меня, то сделайте это на горизонтальной поверхности, пожалуйста, — брюнетка не задумывается о смысле брошенных слов и о том, как они могут быть растолкованы, единственное её желание сейчас — действительно лечь и закрыть глаза. — О, так ты знаешь слово «пожалуйста»? — звонко хохочет Уимс, убирая ладонь с шеи и перемещая её на талию девушки, удобнее перехватывая и не позволяя упасть. Она аккуратно подталкивает её в сторону палатки. — Стоило напоить тебя раньше, чтобы в тебе проснулась хоть капля вежливости и уважения? — Спаивать учеников — это один из Ваших способов воспитания? — спрашивает Уэнсдей и сильнее сжимает её руку, изо всех сил пытаясь сфокусировать взгляд на дороге, чтобы не споткнуться. — Вы каждый раз интригуете меня всё больше и больше. — Это только вершина айсберга, дорогая моя.       Обращение ласкает слух, близость женщины и удивительно сильные руки, сжимающие талию, пускают по телу приятное тепло, а замутнённое алкоголем сознание подкидывает странные, почти безумные мысли. Уэнсдей радуется, что женщина не видит её лицо, потому что ничего не может сделать со стремительно краснеющими щеками.       Девушка упускает момент, когда они оказываются в палатке и директриса бережно опускает её на спальный мешок. Аддамс несколько секунд пытается привыкнуть к отсутствию чужих рук на теле, а затем вскакивает на ноги, будто что-то вспоминая. — Мне нужно умыться, — заторможено произносит она и зачем-то ладонью проводит под глазом, оставляя чёрные разводы. Уимс тепло улыбается, наблюдая. — Иди сюда, панда, — она достаёт из сумки ватный диск и смачивает его мицеллярной водой. Вытянуться в полный рост внутри палатки у женщины не получается, поэтому для собственного удобства Лариса опускается на колени, становясь практически одного роста с девушкой. Уэнсдей замирает, когда чужая ладонь нежно ложится на её щёку, слегка поглаживая. Второй рукой женщина аккуратными движениями начинает стирать размазанную тушь. — Мне было бы намного удобнее, если бы ты села.       Уэнсдей просить дважды не приходится. Она упирается ладонями в плечи Ларисы, мягко толкая её вниз, чтобы та полностью опустилась на поджатые ноги, открывая тем самым доступ к коленям, на которые девушка тут же усаживается. Движение получается чуть более неловким, чем представлялось в голове, но Лариса, не растерявшись, размещает руки на её талии, восстанавливая равновесие. — Я имела ввиду, сесть на пол, а не на меня, — губы директрисы снова расплываются в улыбке. Уэнсдей только сейчас обращает внимание на то, что женщина уже успела стереть собственный макияж с лица. Девушка ощущает дикое желание прикоснуться к нему: разгладить мелкие морщинки на тонкой коже, лёгким движением смахнуть упавшую ресничку, спуститься ниже и кончиками пальцев очертить линию губ, которые без яркой алой помады казались не менее притягательными. Брюнетка вдруг понимает, что видит её так близко впервые. — Вы, вроде бы, не против, — на выдохе произносит она, устраиваясь поудобнее на чужих коленях.       Директриса снова усмехается, быстро стирает остатки косметики и убирает диск в сторону. Она кладёт обе руки на бёдра Уэнсдей и молча смотрит, ожидая её дальнейших действий. Ларисе ничего не стоит одним ловким движением спихнуть девушку с себя, но ей становится интересно. — Мисс Аддамс, понравилось сидеть на коленях? — интересуется женщина, тонкими пальцами касаясь её подбородка. То, что девушка не собиралась с неё слезать становилось очевидным. — Почти как у Санта Клауса, — голос, как и дыхание, сбиваются, когда пальцы перемещаются с подбородка на шею, слегка царапая ногтями. Алкоголь обостряет все чувства и путает остатки мыслей, сводя их к одному желанию: ощутить вкус чужих губ. — Только лучше. — Может быть, Уэнсдей Аддамс тогда расскажет стишок? — Уимс на мгновение прикусывает нижнюю губу, буквально чувствуя напряжение девушки, которая, до конца этого не осознавая, начинает ёрзать на её бедрах. Эта игра заходит слишком далеко, но Лариса не может остановиться. — Как делают это все приличные девочки на коленках у Санта Клауса.       Уэнсдей, в протест, издаёт низкий гортанный звук, похожий на рык, и сильнее сжимает чужие плечи. Ей хочется закричать, что приличная девочка - это совсем не про неё. Но Лариса в успокаивающем жесте поглаживает её по бедру и в этот раз Аддамс готова пойти против своих принципов. — Я - нож, проливший кровь, и рана. Удар в лицо и боль щеки.       Ей нравится наблюдать за тем, как довольно прикрывает глаза директриса, наслаждаясь бархатным голосом над своим ухом. Всё ещё не до конца протрезвевший мозг расценивает это как верный знак и приглашение продолжить. Она наклоняется ближе, продолжая шептать почти в самые губы: — Орудье пытки, тел куски, — обхватывает ладонями лицо, не позволяя отстраниться. Хочется ближе, хочется больше, хочется всю её без остатка. — Я - жертвы стон и смех тирана*. — Интересный выбор стихотворения, мисс Аддамс, — женщина крепче сжимает её талию, но собственный корпус слегка отводит назад, не позволяя девушке сократить расстояние. В карих глазах мелькает непонимание. — В Вашем стиле. — Разве я не заслужила подарок? — с наигранной обидой мурлычет Уэнсдей и обвивает шею директрисы руками, вновь притягивая ближе.       Лариса кончиком языка проводит по пересохшим губам, замечая, как брюнетка, наблюдая за этим, шумно втягивает воздух в лёгкие. Женщина наклоняется к её шее, вдыхая терпкий аромат духов вперемешку со стойким запахом алкоголя, кончиком носа ведёт вверх, прямиком до уха, губами касается мочки. — Ты обязательно получишь свой подарок, Уэнсдей, — шепчет женщина, обжигая кожу горячим дыханием. Она чувствует, как дрожит девушка, когда её губы оставляют невесомый поцелуй за ушком. — На Рождество ты найдешь его у себя под ёлкой.       Уэнсдей не успевает среагировать, когда её рывком снимают с колен и усаживают на пол. Её разгорячённое тело всё ещё просит продолжения, а мозг судорожно пытается оценить ситуацию. Лариса Уимс только что одержала победу в их игре. — Уэнсдей, выпей, пожалуйста, активированный уголь и ложись спать, — хрипло, от накатившего, но прерванного возбуждения, произносит женщина, заботливо протягивая ей бутылку с водой и таблетки. Девушка перенимает их и растеряно кивает. — Он заберёт на себя все токсины и утром тебе будет значительно лучше. — Спасибо, — сухо произносит Аддамс, откручивая крышку бутылки. Она всё ещё не может поверить, что только что они были готовы переступить границы дозволенного, а теперь неловко занимались своими делами, готовясь ко сну. — Ты знаешь, что нельзя спать на спине в твоём состоянии? — обеспокоенно спрашивает мисс Уимс, когда девушка забирается в свой спальный мешок и, растянувшись на спине, складывает руки крестом на груди. — Если тебя начнёт тошнить, ты можешь захлебнуться. — Я не могу спать по-другому, — отвечает она, открывая глаза. Спать на спине действительно было не комфортно сейчас, с одной стороны от головокружения вызванного алкоголем, а с другой — от жара внизу живота, вызванного директрисой. Уэнсдей не собирается продолжать разговор, но замечает вопросительный взгляд директрисы и тихо вздыхает. Принимая сидячее положение она добавляет: — Я… не чувствую себя в безопасности в другом положении. — Хочешь, я обниму тебя? — Уимс бросает это больше в шутку, совершенно уверенная в том, что Аддамс откажется. — Хочу, — срывается с губ быстрее, чем девушка успевает осознать. Они обе замирают: Лариса от неожиданного согласия, а Уэнсдей от собственных слов. — Хорошо, — слегка неуверенно произносит женщина, пододвигая свой спальный мешок ближе.       Она гасит свет, помогает Уэнсдей поудобней устроиться на боку и накрывает их обеих тёплым одеялом. Её рука ласково поглаживает чужую спину, пока в голове хаотично мелькают сумбурные мысли. Слишком далеко зашла их игра под названием «кто кого переиграет», и Лариса судорожно пыталась понять, в какой момент она потеряла контроль над собой. Ей нужно было всё хорошенько обдумать и обязательно сделать выговор Уэнсдей за её ненадлежащий вид и распитие спиртных напитков. Но это всё завтра, а пока, засыпая, она улыбается, чувствуя, как девушка во сне прижимается ближе.

***

      Уэнсдей просыпается разбитой. По голове словно всю ночь стучали молотком, а во рту смешивали химические растворы. Но, то ли дело в таблетках, то ли в хорошей переносимости алкоголя, унаследованной от родителей — девушка в принципе чувствует себя нормально, без слабости в теле и желания умереть. Она приподнимается на локтях и тянется к бутылке воды, жадно отхлебывая половину. Мысли начинают проясняться и девушка возвращается к событиям прошедшей ночи. Тело реагирует приятной дрожью, а сердце делает кульбит, ухая куда-то вниз. Брюнетка нервно оглядывается по сторонам, дабы убедиться, что она в палатке совсем одна. Воспоминания о том, как она сидела на коленях директрисы и была готова её поцеловать, вызывают чувство неловкости и паники. Ей требуется время, чтобы взять себя в руки и понять, как вести себя дальше. Уэнсдей была совершенно уверена в том, что Лариса тоже чувствовала это странное притяжение между ними, и, ещё хуже, женщина почти поддалась этому соблазну, поэтому вряд ли она будет упрекать её в пьяных домогательствах, ведь репутация директрисы могла сильно пошатнуться.       Такое положение дел было только на руку Аддамс, однако большой радости эта мысль не приносила. Теперь ей хотелось не просто нервировать женщину, доводя последнюю до белого каления, а снова оказаться на её коленях, ощущая жар исходящий от чужого тела. Хотелось завершить начатое и узнать, какие же всё-таки эти алые губы на вкус. Хотелось, чтобы мисс Уимс первая поцеловала её, ведь для Уэнсдей это была бы очередная маленькая победа.       Но всё это потом, сейчас ей нужно было привести себя в порядок и подумать, как ускользнуть из лагеря к пещере. Мысли о вчерашней находке снова взбудоражили кровь и подняли настроение. Подхватив зубную щётку и полотенце, Уэнсдей покидает палатку.